А на кладбище все пристойненько...

Деревня Хитровка умирала. Умирала медленно. Будто нехотя покидали свои жилища жители ее, разбегаясь, кто в соседнюю Даниловку, где была ферма, росли овощи, люди работали, жили….  Некоторые  же устремились в города в поисках лучшей доли. Все устраивались, кто как может. А когда-то и в Хитровке жизнь била ключом. Бегали дети, перекликались соседки, мычали коровы… Всё было.  Теперь здесь оставались старики, не желающие в конце пути покидать родные стены, да еще те, которым бежать было уж совсем нЕкуда. Да они и не представляли себе жизни вне милого дома. Редко теперь раздавалось пение петухов, тявканье собак. Изредка плакала единственная на всю деревню коза бабки Агафьи. Наверное, от скуки плакала, тосковала по своим соплеменникам. Ведь всем известно, одиночество противопоказано даже козам.  Часто нынче стонали, распахиваемые ветрами , калитки, да зарастали бурьяном, нЕкогда цветущие, палисадники.
Петьке  же Кузыкину жилось в  родной  деревне очень даже уютно, сладко даже можно сказать жилось. Состоявший когда-то при  коровьем стаде пастухом,  с развалом совхоза лишился работы. Теперь же зимой валялся на печи, как тот Емеля, летом загорал с удочкой на берегу небольшого озерца, кишащего рыбой. Родители, слава Богу, были живы-здоровы, получали пенсию, да заботились о чаде любимом. От такой жизни он раздобрел слегка. Появилось круглое брюшко, пухлые и без того щеки стали еще пухлее , заалели, словно маковки, а  подбородок  поражал обилием с кладок и мягкостью . С него всегда стекало масло, когда Петька, шлепая жирными губами, уплетал  вкуснющие блины,  любовно испеченные для него матушкой.
В один из таких тихих, летних вечеров, когда солнце , цепляясь лучами за макушки деревьев, покатилось на отдых, и начался обряд чаепития. Острый  аромат полыни проникал  через распахнутые окна,  теплый ветерок лениво шевелил веселые ситцевые занавески. Петька сидел за столом у самого окошка, а матушка принялась метать  пышущие жаром блины, масло, сметану, с любовью поглядывая на своего самого дорого мужичка.. Петька потянул носом:
–У-у…со смородиновым листом чаек-то! Всё , как я люблю! – Он довольно потер пухлыми ручками с короткими, толстыми пальцами.
Спокойный вечер не сулил никаких сюрпризов. Неожиданно дверь распахнулась и на пороге выросла худощавая фигура старшего брата, уже два года жившего в городе и имевшего, по местным понятиям, хорошую работу. Он служил могильщиком на кладбище. Степан иногда писал домой, рассказывая о своем житье-бытье,  уговаривая Петьку переехать к нему. А теперь… вот он стоит, улыбаясь щербатым ртом. Мать ахнула, выронила чашку и засуетилась,  то заглядывая в глаза дорогому гостю, словно не веря, что это он стоит перед ней, то наливая горячий чай и принимаясь потчевать.
У Петьки  неприятно засосало под ложечкой, екнуло сердце, предчувствуя  не очень добрые вести. Он нахмурился. Чай, блины уже не казались такими вкусными. Он рано ушел спать, ссылаясь на то, что хочет встать пораньше и наловить рыбки.
- Надо бы  братца угостить,– пояснил  Петька.

А утром чуть только рассвело Степан сам растолкал его.
–Ну, пойдем…порыбачим,- трогая брата за плечо , улыбался  старший.
Утро выдалось тихое. На востоке розовело небо, а еще через некоторое время весело засверкали, похожие на слезинки, капельки росы, быстро высыхая под солнечными лучами. Слабый ветерок собирал воду в озере в мелкие морщинки, отчего казалось,  что озеро озорно улыбается. Братья молча сидели на берегу, поеживаясь от утренней прохлады , изредка посапывая, вытягивали рыбку за рыбкой.
–Уха славная будет,– потягиваясь, проговорил Степан,- ух, и хорошо тут у нас! Даже уезжать не хочется….
–А ты оставайся,- обрадовался Петька, уже начиная надеяться, что все обойдется и ему не грозит скорый отъезд. Но  быстро  понял, расслабился зря.
–Нельзя,- пожал плечами Степан,–работа…Я ведь за тобой приехал. Сам-то никак не соберешься. Будешь моим напарником. Мой-то умер недавно…
Петька вздрогнул и весь съежился. Даже слеза повисла на белесой реснице. Перспектива работать на кладбище , да еще на месте умершего его совсем не привлекала. Трусоват был младший братец и суеверен слегка. Степан, казалось, не заметил  реакции младшенького. У него свои планы- мысли были….
–Хватит,брат, на родительской шее сидеть.  Ведь без малого сорок уже,– он хлопнул  Петьку по плечу,– место  это долго пустовать не будет. Вот  поэтому я здесь. Не боись… Денег заработаешь…Женишься… Мать вон внуков хочет…
–А ты сам-то почему один живешь до сих пор?
–О чем речь? Прошло мое время жениться,– вздохнул Степан.
–Как это?– удивился Петька,– крепкий еще вроде…
–Ладно… Не обо мне речь….
-Да, ведь я с детства кладбищ боюсь,– наконец решился Петька,– ты же знаешь…
–Привыкнешь… Мертвые… Они  спокойно лежат…не мешают никому. Нынче живых бояться надо.
Повздыхал Петька. Даже всплакнул тихонечко ночью, жалея себя, да делать нЕчего, стал в дорогу собираться.  Поплакала и маменька, пирогов напекла   и, перекрестив,  проводила и второго сына на заработки.
–Пока поживешь у меня,– привел Степан брата в крохотную комнатку  в небольшом домике при кладбище . В пяти  других тоже жили служители гробовых дел,– А там, смотришь, тебе свою дадут.
Выглянул Петька в окно и шарахнулся в сторону. Ночь уже вступила в свои права.  Тихо звезды перемигивались, скупой свет луны выхватывал из темноты памятники и  кресты, показавшиеся побледневшему от страха Петьке, скелетами. Жутко  мОлодцу, к Степану жмется. Побоялся немного, да и уснул. А там незаметно и утро подкралось. Утром же, сами знаете, всегда веселее.
Отработал первый день.  Трудновато с непривычки, да после лежания на печи. Постанывает Петька, покряхтывает, на Степана искоса да с укором поглядывает.  Не выдержал Степан и прикрикнул на него:
- Не стони! Мужик ты или не мужик!
Обиделся Петька, загрустил совсем, опять жалеть себя принялся. Улыбнулся Степан:
–Привыкнешь, брат! Ведь я с тобой…
Втянулся потихоньку Петька. И работа уже не стала казаться такой тяжелой. Копай себе могилы, да копай, а вечерком пройдешь по кладбищу- глядишь и выпить найдется.
В тот день много работы было.  Устал Петька, а Степан радовался, больше заработать удастся.  Так уж получилось, то ли умирать люди чаще стали, то ли  вторая бригада заленилась, а не успевали братья еще одну могилу выкопать.
-Это же надо,- думал Петька,– мрут люди, как те мухи мрут…
–Придется, Петя, нам вечером еще поработать,– прервал его размышления голос брата,- да не бойся, заметив, как скукожился  младшенький, добавил,– мы быстро управимся. Ты уже вон каким  молодцом стал!
Расправил плечи Петька, сплюнул и солидно кивнул.
Совсем стемнело, когда братья закончили работу. Небесные светила  равнодушно освещали жилища мертвых. Слабый ветерок путался в траве, тихо шевелил ее, и Петьке казалось, что кто-то  совсем рядом дышит. Внезапно  каркнула ворона. Петька вздрогнул , выпустил лопату , пугливо озираясь, прижался к брату. Степан с жалостью обнял  его  за плечи.  Да и как было не пожалеть такого, который , дожив до сорока лет,  так и не стал взрослым, да и брат все-таки, родной человек.
-А вот и могила, которую мы днем выкопали,– проговорил он,-– завтра  кого-то поселят в этот домик. 
Черная яма ночью казалась еще мрачней. Петька дернулся, посыпалась земля.
-Значит, придем скоро,- делая вид, что не замечает Петькиных страхов, продолжал Степан,– эх! Выпить бы сейчас!
-Я налью, только помогите,– неожиданно, будто из-под земли раздался хрипловатый голос  и из ямы показалась морда с лохматой бородой  и рогами.
Потемнело в глазах у Петьки, закачалась земля, и рухнул, потеряв сознание, прямо в выкопанную для другого могилу.
Открыв глаза, он вновь увидел звезды и те же самые рога.  И  только было собрался опять  отключиться, как услышал знакомый голос:
–Ну, что ? Оклемался? Слабак ты, однако…
Петька осторожно открыл один глаз. Сомнений не было.  Над ним склонился Федор,  тоже работающий могильщиком. А рядом с ним тряс бородой его козел- Мишка.
–Ты-то что здесь делаешь?– осмелев, Петька открыл и второй глаз.
–А… Да, понимаешь, Мишка мой потерялся. Ты же знаешь, как он любит по кладбищу бродить, вкусненькое ищет. Хорошо хоть спиртное оставляет…не нравится ему…
Да…. Об этом знали все.
-Ну так вот…,– пожевав губами, заговорил Федор,– жду его, зову…Нет козла и все тут… Пошел искать и слышу голос  из ямы…Мишкин голос. Вот я и полез доставать его. Залезть –то залез, а назад …не могу. Да…,- он помолчал,– Приготовился уже ночевать здесь. А тут…такая удача! Вы с братом…Я и поднял Мишку, чтобы вы помогли, а ты возьми да свались сюда сам…,– хихикнул  Федор.
–Чего ржешь?!– рассердился вдруг Петька,– будто я нарочно сюда…-Он попытался встать, опираясь на руку, но  возникшая острая боль заставила его вскрикнуть. Рука страшно болела.
-Э…Да ты , похоже , сломал ее,- покрутил головой Федор. От расстройства Петька опять потерял сознание. Очнулся уже наверху. Степан тем временем за помощью сходил и вызволили всех невольников из могильного плена.
А Петька…Не захотел Петька больше  могилы копать. В деревню вернулся, а там… Родители и невесту ему в соседней  Даниловке  нашли. Дояркой там работала. Женился Петька и перебрался к молодой жене. Теперь у нее зимой на печи отдыхает, а летом с удочкой сидит, да жену поджидает, когда с работы придет , блинов напечет. Поговаривают, что обещают ему место пастуха…Когда освободится…  Он и ждет, не ропща на судьбу. Да и зачем роптать? Жизнь так прекрасна и удивительна.