Глава 1. Выбор

На самом дальнем крае света,
На перекрестке Света, Тьмы
В сухих и теплых пальцах ветра
Два наших "я" сольются в "мы".

Элеонора Раткевич


- Лана, солнышко, давай ложись спать. – Прозвучал мужской голос в дверях кухни.
Девушка, сидевшая за столом, покачала головой. Она рассматривала фотографии, разбросанные в беспорядке по столу. До неё даже не донесся смысл слов к ней обращенных.

- Лана, ты меня слышишь? – Снова обратился к ней парень, но он уже не стоял в дверях, а присел рядом с девушкой. Она так и сидела, уткнувшись взглядом на одну из фотографий, а взгляд её темных глаз был тосклив  и печален. – Ланка, малыш…  -  Парень начал гладить девушку по голове вплетая пальцы в черный шелк кудрявых волос.

- Ром, почему я такая никчемная и бестолковая? – Хриплым шепотом отозвалась девушка, вытирая глаза от накативших слез.

- С чего ты взяла такую глупость? – Рома был очень удивлен её вопросом.

Оптимистический настрой любимой девушки всегда заставлял завидовать и иногда даже раздражать, но в такие редкие минуты, когда она грустила, всегда было понятно, что это напускное. Жизнерадостность - это лишь маска, под которой скрывалось маленькое и хрупкое существо, которому требовалась защита. Его защита. Может кому-то это покажется странным, но он любил, когда она плачет, так она могла быть самой собой, без масок, безо лжи. И истинную её мог видеть только он. И тогда он начинал вспоминать, почему с ней находится, и почему именно он, а не кто-то другой.

- Малыш, посмотри на меня, - попросил Рома свою девушку, которая спряталась за стеной своих густых волос и плакала. Лана одной рукой изящно перемахнула свои волосы через плечо и посмотрела в Ромины глаза цвета перламутра. По её щекам текли слезы градом, на что он мягко улыбнулся и придвинул за подбородок лицо девушки поближе к своему. Легкими, как трепет крыльев бабочки, поцелуями он покрыл лицо Ланы, выпивая её слезы.  – Мелания,   такая нежная, - приговаривал он с каждым поцелуем, - такая добрая, такая светлая, такая теплая, -  горькая соленость слез укладывалась в его сердце, напоминая о неизбежности, - такая умненькая, такая чудесненькая, зачем же в твою головку приходят такие паршивые мысли? – Он говорил таким спокойным теплым и бархатистым голосом, что Мелания понемногу успокаивалась, а чернеющая пустота внутри начала отступать.

- Потому что я никак не могу понять, куда могла деться Марго. – При упоминании имени младшей сестры, лицо девушки исказилось в гримасе неописуемой боли, а слезы начали течь новой волной. Она прижалась к груди Ромы и зарыдала что было сил. – Ну почему она так поступила? Как могло такое произойти? Зачем все это?

Истерика начала стихать, когда парень поднял её на руках и отнес в спальню. Мягко положив любимую на кровать, он быстро пробежался по квартире, выключая свет. Лана так и лежала, уткнувшись лицом в подушку и тихо всхлипывала.

Она никак не могла понять, как мог пропасть человек из запертой изнутри квартиры, которая находится на седьмом этаже, зимой. Ни одна её вещь не пропала, кроме конечно тех, которые на ней были надеты. Зато посреди квартиры были разбросаны жженые перья, которые взялись неизвестно откуда. И вообще весь тот день не задался с самого начала.

Её тело, казалось с утра, было готово к худшему. Это был очень странный день. Все с самого утра было как то странно, но и в то же время как обычно. Но чувство подвоха не оставляло Лану.  Было ощущение, что за ней по пятам ходила, чья то злобная тень. Вначале она проспала, потом попала под сокращение на работе, потеряла ключи от квартиры, хорошо, что у соседки всегда лежит запасной. Войдя в квартиру, она увидела, что висят вещи сестры, значит, она была дома. И тут у неё случился приступ.

В такие моменты все начиналось с паники. Таких приступов за последние два года было всего два или три. Они появились после смерти родителей. Психотерапевт назвала это – агорафобией, или в простонародии, боязнь открытых дверей, открытого пространства. Это расстройство психики, в рамках которого появляется страх скопления людей, которые могут потребовать неожиданных действий; бессознательный страх, испытываемый при прохождении без провожатых большой площади или безлюдной улицы. Проявляется в бессознательном виде, как защитный механизм. Эта фобия может быть получена в реальной жизни из-за страха чего-то, что связано с людьми и эмоциональными травмами от людей. Ограничивается только паническими атаками, и мала вероятность летального исхода. Только если человек сам на себя руки не наложит.

Лана медленно разделась и пошла на кухню, налить стакан воды. Руки дрожали, от вида воды тошнило, от холода знобило. При таком сильном приступе единственным средством было открытое окно. Звать Марго было бесполезно, ибо она не услышит сидя в наушниках, да и сил то особо не было, и желания тоже. Кончики пальцев начали неметь, все мышцы начало скручивать в судороге, сознание плыло, а глаза выжигало. К окну девушка пробиралась на ощупь, молила лишь о том, что бы не потерять сознание. Прохладный воздух заполонил всю кухню. Она вцепилась в подоконник и жадно вбирала воздух носом, голова кружилась, немота пошла выше. За ушами начали неметь мышцы, легкие сдавило, почти невозможно было дышать, а пальцы начало скручивать с такой силой, что казалось, они выкрутятся из суставов как шурупы. Закрыв глаза, она почувствовала, что кухня вращается вокруг неё, сердце билось с такой силой, что оглушало. В итоге она оглохла, в голове был лишь какой-то отдаленный звон, который приближался и приближался. Не отпуская подоконник, девушка опустилась на пол, и прижалась к батарее щекой. Звон был настолько сильным, что не было даже сил открыть глаза, пространство вокруг вибрировало и вращалось. В голове крутилась лишь одна мысль «Марго! Я не могу так умереть! Пожалуйста, Господи, ради Марго! Пожалуйста!».

В голове её возник образ, точнее воспоминание. Марго, пятилетняя, сидит в песочнице и делает куличики, ударяя детской лопаткой по донышку пластмассового ведра. Её большие глаза сверкали как медовый янтарь обрамленный венчиком пушистых ресниц, такая милая детская улыбка, еще совсем наивная, такая теплая, согревающая все вокруг. Темные волосы, собранные в хвостики, маленькие ручки, как маленький карапузик. Этот образ начал ускользать от сознания Ланы, на его место пришла темнота, которая поглотила её всю.

Очнулась она в темноте. Долго соображая, где же находится, девушка встала с пола, от острых углов батареи ломило спину. Её окутал пронизывающий холод, по коже побежали мурашки, за окном начался ледяной дождь, который барабанил по карнизу. Увидев на подоконнике накапавшую воду, она быстро закрыла окно, потоп в квартире ей сейчас совсем не нужен был. Дойдя до раковины, девушка взяла тряпку, но в темноте мало что можно было разглядеть. Нащупав в углу кухни торшер, она зажгла свет, и когда повернулась к окну, обомлела. Вся кухня была усыпана  белыми перьями как снегом. Наверное, пока Лана была без сознания, подрались два, ну очень, пернатых голубя, которые вовлекли в свою драку всё, что можно было. Перья привлекли её внимание. Присмотревшись повнимательней, она заметила, что они были, не только крупнее голубиных, но и очень необычные. Одни перья были белые с золотой сердцевиной, их было больше всего. А другие были как будто из перламутра усыпанные блестящей пылью. Когда она начала их собирать, заметила что блестящая пыль от перьев, да и сами перламутровые перья были вокруг того места под подоконником где некогда сидела она. Это было очень странным.

Но это была не последняя странность за тот день. Убрав перья с кухни, она пошла в комнату Марго. У её сестры была привычка сидеть в наушниках и слушать музыку, забивая на все происходящее в мире. Но встав в дверях комнаты, Лана почувствовала жженый запах. Ища взглядом источник запаха, она наткнулась на кучку темно серых перьев, которые догорали. И в комнате было перевернуто все верх дном. Но сестры нигде не было. Казалось, что Марго испарилась. Исчезла. Осталась лишь записка в личном дневнике, гласившая: «Если со мной что-то произойдет, не ищи меня, и не ищи виновника. Люблю тебя, твоя Марго». Чертовщина вообще какая-то.

Лана оббежала всех соседей, обзвонила всех друзей и знакомых. След Марго простыл. На третий день она решилась подать заявление в милицию. Вариантов больше никаких не было. И надежда начала угасать. В этот же день она познакомилась с Ромой. Если бы не он, Мелания, наверное, не выдержала потерю единственного и близкого человека.

Когда она возвращалась из отделения милиции, слезы пеленой стали в глазах, и ничего не было видно. И она присела на скамейку что бы успокоиться. Её внимание привлек парень присевший рядом. Он молча, с легкой теплой улыбкой, наблюдал за тем, как она плачет. Потом достал из внутреннего кармана пальто, цвета слоновой кости, маленький букет ромашек и протянул ей. «Возьми, - сказал он, - может их пряный аромат исцелит твою грусть». И он оказался прав. От цветов веяло теплом и спокойствием, как от маленьких солнышек. «Странно, подумала Лана, ромашки зимой, нонсенс!». Посмотрев на парня, она улыбнулась, он внушал нечто такое, чего нельзя описать словами. Было ощущение, что от него исходит какое-то сияние, как от ангела, спустившегося с небес.

Да, он и в правду был похож на ангела, казалось, он был вылеплен как скульптура, но не из глины или мрамора, а материала, который в тысячу раз нежнее человеческой кожи, крепче, чем сталь и сияющего как жемчужина. Белые, как лепестки ромашек волосы были  длинной до талии, оттеняющие смугло-золотистую кожу. Огромные миндалевидные глаза, цвета перламутра, в обрамлении пушистых ресниц, выдавали плохо скрываемую глубокую печаль. Прямой нос с заостренным кончиком, чувственные продолговатые губы цвета граната, легкая теплая улыбка с ноткой тоски. Треугольный подбородок, на котором не было и намека на щетину, длинная мускулистая шея плавно переходила в могучие изящные плечи. Крепкая атлетическая фигура была скрыта одеждой светлых пастельных, почти белых тонов. Аккуратные аристократические руки с длинными тонкими пальцами и легкие бесшумные движения, напоминали полет бабочки. Всем своим видом он напоминал божество. Для полного образа ангела ему не хватало крыльев и нимба, но как показалось в тот момент Мелании, их то, как раз и не надо было.

От него исходило сияние, которое проникло глубоко в сердце и покорило душу, которая, кстати, вполне не возражала, а скорее наоборот требовала. И зияющая черная пустота начала понемногу затягиваться. Через полгода после этой встречи Рома стал для неё всем. И она чувствовала что, находясь рядом с ним, она сможет в этой жизни все. И вот теперь он лежит рядом, целует её руки, пальчик за пальчиком, ладошки, кисти и успокаивает, можно даже сказать исцеляет её душу, одним только своим присутствием.

- Не грусти малыш, мы её найдем, я с тобой, - Рома поцеловал засыпающую девушку в лоб, - ну-ка, что я всегда говорю? Вместе мы…

-… сможем все. – Пробормотала Лана, откровенно посапывая.

- Правильно милая, - сказал парень шепотом, - и что бы там не случилось, что бы ни произошло, я всегда буду с тобой. – Он укутал по теплее любимую в одеяло и прижал к себе крепко-крепко.

Когда дыхание Ланы стало глубоким и ровным, Рома тихонько встал с кровати и подошел к окну. На улице стояла темная звездная октябрьская ночь. Луна была еще не полная, но светила ярко. «Не плохая ночь, - подумал Рома, - хорошо бы размять крылышки». Он тихо открыл окно, на него подул легкий прохладный ветерок с запахом прелых листьев. Город спал глубоким сном, лишь свет одиноких фонарей был разбросан как жемчуг, то тут, то там.

Распустив свои длинные волосы, и сняв футболку, парень сел на подоконник. Свесив ноги за карниз, он закатал с низу домашние штаны, что бы ни за что не зацепиться. Встав ногами на карниз и вытянувшись в полный рост, юноша раскинул руки в стороны, навстречу ветру. Глубоко вдохнув ночную прохладу, он дал своим чувствам волю, соскользнув с окна седьмого этажа. Период падения ему нравился больше всего, казалось, время останавливается, а тело становится невесомым. Вот оно, ощущение свободы. Вот оно, отречение от проблем земных и дел небесных. Все его существо ликовало. Он ждал этого целую кучу времени.

Сделав руками выныривающее движение, он взлетел вверх как стрела, рассекая воздушную твердь. Вот он, самый волнующий кульминационный момент. Рома закрыл глаза, и улыбнулся тому, что во рту появился сладкий привкус меда, который распространился по всему телу, освобождая его истинное я. По коже прошла электрическая волна экстаза, которая оставила после себя светящийся витиеватый белый рисунок и огромные перламутрово-белые птичьи крылья. Вот она, истинная его сущность. Сделав плавный взмах своими крыльями, ангел завис в воздухе. Мягкий ветер трепал волосы, ласкал распустившиеся крылья. Свобода его окрылила в прямом смысле слова. Он улыбнулся еще шире, хорошо быть ангелом.

Пролетев несколько кругов над городом, он опустился на крышу дома, в котором жил. Ему нравилось быть ангелом, это была его сущность с рождения, но еще больше ему нравилось быть в одиночестве, парить над спящим городом или мечтательно чистить свои перышки, напевая райскую песню. Чем он и занялся. Сев на вентиляционный столбик Рома вытянул одно крыло. После щелчка пальцев в его руке появилась овальная щеточка для перьев с ручкой из блестящего металла, инкрустированная желтыми драгоценными камнями. Проведя один раз щеткой по своим перламутровым перьям, он высек блестящие искры, которые унес ветер.  С каждым новым движением искр становилось все больше и больше.

Через некоторое время под столбиком, на котором он сидел, появилась большая горка блестящей пыли. Когда он это заметил, с чисткой перьев было уже покончено. Достав из кармана кожаный мешочек, ангел старательно собрал в него пыль. А то, что осталось на руках, он сдул, и блестки начало уносить ветром. Да вот только унесло не все, некоторые повисли в воздухе, обрисовывая невидимый силуэт.

Рома нахмурился. Вот только гостей ему и не хватало в такой момент. Он нервно стиснул зубы. До него донеслось отдаленное хихиканье.

- Ну, покажись уже. – Прорычал он. И в воздухе перед ним появилась рыжая, вульгарно одетая, пышногрудая ангелица, которая звонко хихикала. – Руфина, – Снова прорычал он, узнав гостью, - какого рожна тебе тут надо?

- Фу Рафаэль, как тебе не стыдно?! Ты сквернословишь как человек! – Ангелица показушно надула губки. – Ну конечно, такого можно ожидать, когда ты общаешься с демоницей и постоянно находишься в обществе людей! – Она задумчиво постучала пальчиками по своим пухлым губам. – Но…

- Это не твое дело Руфина! Что ты тут забыла? – В Роме-Рафаэле начал закипать гнев.

- Я то? Хм… - Руфина дразняще пролетела мимо собеседника и изящно приземлилась на телевизионную антенну, демонстративно по пути смахивая с себя блестящую пыль, - … соскучилась, - добавила она, широко и лукаво улыбаясь, - а что такого?

- Ага, как же, - Закатил глаза Рома, засовывая руки по карманам штанов, - с чего бы это?

- Ну ладно, может меня задевает то, что ты предпочел мне демоницу, - Она изящно спрыгнула с антенны и обвила руками шею Рафаэля, - а помнится мы с тобой, когда-то неплохо развлекались, - и потянулась к его губам, но он увернулся от поцелуя и смахнул с себя её руки.

- Прекрати, что было, то прошло, - он повернулся к ней спиной и посмотрел вдаль, - теперь ты меня не интересуешь. Теперь у меня есть Она, и больше меня ни что не интересует!

- Что? – Руфина выпучила свои и так большие глаза, - Рафаэль, ты понимаешь, ЧТО ты говоришь? Она же… Она демоница!  Как ты можешь?

- Я люблю её, - Прошептал Рафаэль, - и не важно, кто она.

- Ты что совсем сдурел? – Закричала ангелица, - Какая может быть любовь? Мы можем любить только Отца нашего, создателя всего насущного, но никак не… Ты меня удивляешь! – Она скрестила руки на груди, - Тебя послали её убить, но никак не любить! Разницу в определениях не ощущаешь?

- Я помню, зачем меня послали, - Ангел резко обернулся, в его глазах играла ярость, а белый витиеватый рисунок на коже стал светиться ярче, - и не тебе меня судить, не доросла еще!

- Ну конечно! Куда мне ангелу-хранителю третьего разряда, до великого архангела Рафаэля, целителя Божьего! Ты вообще в своем уме, или нет? Ты спутался с демоницей! Так нет же чтоб выбрать сошку помельче, нет, он замахнулся на Её саму! Тебе совсем жизнь надоела? Тебя мало что демоны порвут как тряпку, тебе Силы голову оторвут и крылышки отрежут, нечем потом махать будет!

- Ты пришла, что бы меня отчитывать, ангел-хранитель третьего разряда Руфина? – Прогремел Рафаэль, намекая на субординацию, - если ты только за этим явилась в мир людей, то можешь быть свободна. Не с тобой мне обсуждать свою личную жизнь и свои поступки!

- Ага, все понятно, - Покачала головой Руфина, - короче, Михаэль просил передать, что у тебя мало времени, до Черной Луны остается совсем ничего, скоро будет первая четверть, и у тебя начнутся проблемы, так что принимай меры. Или это дело отдадут Силам, Камаэль уже с предвкушением точит свой топор и надеется на твой провал. – Она печально вздохнула, - В город стали пробираться демоны, они жаждут заполучить её, если это случится, сам знаешь что будет.

- Знаю, - Тихо покачал головой ангел, - об ангеле-хранителе первого разряда Маргарет что-нибудь известно?

- Да, - Руфина перешла на шепот, - она у них. Принято решение её там оставить. Поговаривают, что она перешла на другую сторону. Искусилась, наверное, на власть и могущество. Демоны знают что предложить. – Она закусила нижнюю губу.

- Понятно, ладно. – На темном небосклоне появилась ярко-розовая полоса. – Тебе уже пора, да и мне тоже, Она скоро проснется.

- Она… скоро проснется…- Передразнила Рому ангелица, и наткнулась на испепеляющий взгляд, - лучше бы о себе побеспокоился!

- Пошла вон отсюда!  - Прошипел тот по-змеиному.

- Да иду уже, иду! – Замахала серыми крыльями ангелица, - Не буду нарушать Вашу идиллию! – И резко взмыла вверх, оставив после себя вихрь пушистых серых перьев.

Рома-Рафаэль остался один на один со своими мыслями. Только лишь он один может решить проблему, которая повисла над ним. Убить, и лишиться любимой, оставаясь в одиночестве. Или обратить к себе весь гнев Божий, и все равно лишиться любимой и остаться в одиночестве. Казалось бы, выбор очевиден. Точнее как не крути, выбора нет. Так и так, он все равно останется не в удел своим желаниям. Осталось выбрать: или почести, или кара.

В тот момент, когда солнечный диск начал разрывать своим появлением таинство этой ночи, архангел Рафаэль сделал свой выбор. Может он за это поплатится своей жизнью, зато он будет знать, за что именно прольется его кровь. Кровь ангела, который полюбил.