Америка, Америка...

               
                Прекрасна в вольности небес
                Неся янтарь полей
                И гордых гор пурпурный блеск
                Над сочностью степей,
                Америка! Америка!
                Судьба к тебе щедра,
                Стань океанам берегом
                Из братства и добра.
               
                "America the Beautiful",
                Известная американская песня.


              Когда-то, давно, я очень любила Америку. Мои ровесники любили кто что – фильм про Штирлица, хоккей, группу «Бони М», дискотеки, некоторые физику любили, а некоторые даже Ленина…. По крайней мере, среди моих знакомых я не знала никого, кто бы любил Америку, а то бы обязательно с ним подружилась. Моя подруга  любила Англию, но  это было позже. Многие люди в нашей школе переписывались с детьми из разных стран, это называлось «дружба по переписке», и всячески поощрялось. Но я никогда не слышала, чтобы кто-то переписывался с американцами – адресаты жили, в основном, в странах соцлагеря,  иногда – в Венгрии, которая как бы и была социалистической, но как бы и не очень. Меня же эта глупая переписка никогда не прельщала, хотя иметь такого друга  было довольно престижно, и не так уж просто было его добыть – адреса этих потенциальных друзей были в дефиците и доставались, как и все в СССР, «по блату». Однажды, очень недолго, я переписывалась с девочкой из венгерского города, чье название звучало, как скороговорка – Секешфехервар. Эта переписка была невообразимо скучна – кто твои мама и папа, чем ты занимаешься, у меня есть собака и младший брат – а у тебя? Справедливости ради надо сказать, что очень многие школьники переписывались с иностранцами ради чудесных заграничных вещиц – жвачка, футболка, ручки , наклейки – ооо, предел мечтаний, другой мир… Получать эти вожделенные вещи следовало так : посылаешь другу посылку с какой-нибудь ерундой – деревянными ложками типа Хохломы, например. А в ответ получаешь посылку с заграничными чудесами. Впрочем, что бы еще могли послать заграницу советские дети? В магазинах было пусто. В общем, меня эта мышиная возня не прельщала. Хотя…  Когда моя сестра получила однажды посылку из Германии с прекрасной ужасной синтетической футболкой – я тут же преисполнилась зависти. Кстати, сестра и сейчас хранит эту футболку, она почти уже  стала памятником эпохи….

             Заграница, конечно, очаровывала…. Но Америка для меня была чем-то большим. Это была страна дяди Тома и Следопыта. Все, что было в мире честного, смелого, благородного, на мой тогдашний взгляд, находилось в Америке. Там были пионеры – но разве это было тоже самое, что и у нас? Их пионеры были покорителями новых земель, мужественные люди без повеления партии и комсомола. Я раскрывала книгу Фенимора Купера – и погружалась в  мир беспартийных индейцев и покорителей лесов. (Став взрослой, я пробовала читать Купера – занудство жуткое.) Я пробиралась со Следопытом или Зверобоем сквозь прерии, проживала с дядей Томом всю его незавидную жизнь, ненавидела рабство и страстно мечтала – эх, взять бы дядю Тома к нам домой, уж он бы понял, как в стране Советов относятся к неграм, он был бы счастлив!  Причудливо переплетались во мне две любви –  к Родине и к Америке, и американский флаг мне был дорог не меньше, чем флаг СССР. Мне очень хотелось вывешивать по праздникам американский флаг и есть индейку на День Благодарения, но, по понятным причинам, это было невозможным. Поэтому я довольствовалась демонстрациями на 7 ноября и 1 мая, махала красным флагом и ела курицу. По большому счету, все это одно и то же, так даже патриотичней как-то.

          С Америкой мы тогда  находились в состоянии холодной войны, но этот факт как-то проскакивал мимо меня. Конечно, не только неграми и индейцами  привлекала  эта страна, в ней была еще масса всего, что может очаровать человека двенадцати лет. Я знала названия всех штатов, знала, чем они славны, с упоением за несколько дней нарисовала огромную карту США. Какие это были названия – Северная и Южная Дакота, обе же Каролины, Мичиган, Алабама, Кентукки (привет дяде Тому!), Аляска, в конце концов! Мое ухо чутко реагировало на все мало-мальски американское – «О, Миссури -- расчудесный штат, приезжайте в штат Миссури, все, кто хочет быть богат!» - в словах известной тогда песенки я не слышала ни грамма иронии. Джинсы – о, джинсы!!! Вряд ли чего более хотел любой ребенок 70-х годов! Америка – это, конечно, джинсы! Ну что за страна! Мало того, что там есть индейцы, прерии, Великие озера, английский язык, жвачка, так еще и джинсы!! Я еще слышала иногда от взрослых что-то такое про свободу, про какой-то голос Америки, но не очень  вникала. Это уж потом, немного позже, я судорожно крутила ручку папиного «ВЭФа», стараясь найти волну «Голоса Америки» - чаще всего это было невозможно, глушили западные радиостанции хорошо, мы в Сибири могли слушать только Китай….

            Повзрослев, я  слегка остыла в своем увлечении Америкой, но разлюбить эту великую страну и не пыталась, просто появились другие интересы. Но Америка и СССР всегда  были для меня  лучшими странами на свете. 1 сентября 1982 года СССР совершил дикий поступок –  расстрелял корейский самолет, и был назван американским президентом «империей зла». Вслед за поэтом я готова была воскликнуть: «нет, мы империя добра, а не империя мы зла!!» Хотя крыть было нечем, виноват был Союз. Но почему сразу «империя зла»?...

            Этот случай стал переломным моментом в моем увлечении Америкой. Я стала чаще и больше задумываться о том, о сем,  потом нагрянула перестройка, а потом я услышала песню, которая, как ни странно, подвела черту под моей большой любовью:

                …Гуд бай, Америка, о,
                Где я не был никогда.
                Прощай навсегда.
                Возьми банджо,
                Сыграй мне на прощанье.
                Мне стали слишком малы
                Твои тертые джинсы.
                Нас так долго учили
                Любить твои запретные плоды.
                Гуд Бай, Америка, о,
                Где я не буду никогда.
                Услышу ли песню,
                Которую запомню навсегда.

             Я слушала ее, и у меня щемило душу, и хотелось реветь,  и было жалко чего-то непонятного, не имеющего названия, ибо на самом деле все было в порядке, на месте – и я, и Америка, и даже СССР, ставший в одночасье Россией, территориально, по крайней мере, тоже был. Вот уже и джинсы появились у каждого, и не одни, и от жвачки ларьки ломились, и кока-колы стало полно - свобода  пришла во всем своем американском великолепии….   Только почему-то в ней не осталось места ни индейцам, ни Следопыту, а  милый добрый дядя Том стал называться «афроамериканец»…. А потом образ замечательной страны, чью песню "Прекрасная Америка" я хотела в детстве выучить наизусть, стал рушиться на глазах, и мне всегда хотелось крикнуть: «Америка, что ты делаешь, ты не такая, я знаю, опомнись!» Но она бы не услышала меня, ведь у нее было очень много дел – ей нужно было бомбить Югославию и Ирак, и вторгаться в Афганистан, и свергать неугодные ей режимы, и подчинять себе всех, кто мыслит не так, как она, и доллары печатать ей тоже нужно было. «Империя зла»…. Где-то я это уже слышала….

                Я прекрасно знаю, что в каждой стране есть разные люди, и Америка не исключение. Люди, живущие в США – это просто люди, хорошие и не очень, веселые, грустные, умные, глупые – всякие, и у меня нет никаких иллюзий по этому поводу. Моя любимая страна Америка – это совсем другое дело, ее нет, и никто мне ее не вернет. Но где-то там, в стране, которой нет, на просторе ее прерий, на берегах Онтарио, до сих пор борется за справедливость белый Следопыт, а в штате Кентукки, в своей хижине, кротко улыбается мне одной черный дядя Том...