Вариант сознания... ч. 1-5

                Сумерки.

… Я  стоял,  а  четверо парней   упруго прошли мимо. Спускались  сумерки,   я  не  видел их  лиц.  Они прошли,  гортанно перекликаясь,  как птицы, по-солдатски уверенно стуча  каблуками.  Потом они растворились  в  глубине  аллеи.  Я  подумал:
- Вот, четверо парней  вошли в  меня,  в мою  память. Они стали частью  меня.  Что я  знаю о  них? Что  знаю о тысячах  других,   которые  тоже  вошли  в  меня и словно растворились в сумерках?  Что  знаю  о  себе,  если  внутренний  мой  мир населен  толпами   неведомых  мне  людей?               
                Ливадия,  9 января 1988.
               
                * * *
                Мифологема Чеховского сада.
 «Нетронутая естественная среда <…> никогда не казалась людям  пригодной для обитания… Образом идеальной среды выступал  для них вечнозеленый сад – архетипическая модель мира  в виде полностью освоенной и  нежно взлелеянной природы…».
     Мне  кажется, эта  мысль Л.Переверзева (Образы обитаемого      пространства // Знание – сила. 1984, 12)   прекрасно  характеризует  чеховское отношение  к природе. Сад – место, где  природа и культура соединяются самым пленительным образом. При всем различии природы и культуры,  которая как бы  встает над природой, в них есть нечто общее, восходящее  к первоначалам бытия: красота. Красота замысла и воплощения. Это  и  есть  Чехов-ский сад  в  Ялте,  где  на небольшом  клочке  каменистой  почвы  писатель собрал  деревья и кустарники  159 пород.
«…прошла длинная,  скучная зима, наступила великолепная весна.  Светло до боли в глазах, тепло,  цветут фиалки и миндаль, у моря ласковый вид. Очень, очень хорошо», - писал     А.П.Чехов В.М.Соболевскому 5 марта 1899.  Через  десять дней  решил порадовать  новостями сестру  Марию: «Третьего дня подул горячий ветер, вдруг наступило лето,  и теперь не могу сказать как  чудесно кругом. Вчера и сегодня я сажал на участке деревья и  буквально блаженствовал, так хорошо, так тепло и поэтично. Просто один восторг. Я посадил 12 черешен, 4 пирамидальных шелковицы, два миндаля…».      
      В  чеховском пристрастии к  садоводству нет насилия над природой в том смысле, которое читается при взгляде на деревья, стриженые под петуха или верблюда. Конечно, без стрижки не обошлось и в чеховском саду: территория его мала, надо поневоле ограничивать  бесконтрольный рост ветвей и сучьев. Но главное – идея,  вытекающая из  природного источника: ради  красоты не надо насиловать  растения. Чехов добился исключительного эстетического качества другим путем: он собрал  в саду растения со всех концов света, чтобы в совокупности они создали образ «вечной весны», вечного цветения природы. Аналог того самого райского сада, воспоминания о котором до сих пор тревожит  культурную память человечества.
   Красота – круг, в центре которого добро.  Чехов думал не только о круговороте цветения – думал о круговороте жизни.  Недаром он высадил на каменистом склоне пятьдесят пирамидальных акаций, которые не только распространяли  белое благоухание, не только спасали юный сад от  палящего южного солнца. На корнях акаций, которые  родились  в далекой Америке, имеются клубеньки,  которые подобно всем известному клеверу,  запасают азот,  обогащают  питательными веществами почву.  Деревья умирают, оставляя после себя  благодатную почву для последующих обитателей Сада.  Не так ли  поступал Чехов-писатель,  творя литературные образы?

                * * *
       Осенью 1982 года  состоялось заседание Научно-методического совета музея: принимали  план реконструкции Чеховского сада, разработанный московским институтом «Леспроект». Это ведущее научное учреждение  восстанавливало парки Ленинграда, Петродворца, Пушкина.     На  заседании присутствовали дендрологи - специалисты Никитского ботанического сада. В ходе  изучения  схем расположения мемориальных деревьев и кустарников,  дебатов  о конфигурации куртин  я вдруг почувствовал, что  в основу структуры сада заложена  глубоко поэтическая мысль. Сад - вечная весна, сад, наполненный  запахами цветения круглый год! На экскурсиях по традиции говорили, что Чехов любил природу средней полосы,  нарочито сажал  листопадные  деревья, - ну, чтобы было похоже на Подмосковье… Ну, много ли поэзии  в саду, - подумалось мне, - если он  похож на голое  пятно среди  вечнозеленых ялтинских зим? 
      Программу приняли, принялись воплощать в жизнь. Цветущие кустарники стали размещать поближе к центральной дорожке, чтобы посетители могли полюбоваться ими. И вот теперь,  когда в саду появились утраченные чеховские породы растений,  мысль о «вечной весне»  нашла подтверждение. Деревья и кустарники действительно создают живую эстафету цветения. Особенно трогательно цветение жимолости душистой в январе: мелкие кремовые цветочки раскрываются только  при минусовой температуре. Сумасшествие!   
   О весне не говорю: весна - она и в тундре весна. А вот когда высадили возле экскурсионной тропы  утраченный клеродендрон – какое  это оказалось осеннее звездное  чудо! Восстановили редкий вид магнолии  Суланже, которая на зиму сбрасывает листья,  а весной покрывается  нежно-сиреневыми крупными цветами.  Посадили жасмин голоцветковый – он  засиял ярко-желтыми  соцветиями посреди зимы.  Появилась и разновидность  японской сакуры – ее цветы, словно розовая вата, обкладывают тонкие ветки, а потом  выкладывают пушистый узор  на земле.
    Я спросил об идее «вечной весны» у сотрудников Никитского сада. Оказывается, они  шли  к  ней, но  с другой стороны. Сад как средство лечения, реабилитации… К примеру, приезжает в Ялту  отдыхать человек с Крайнего Севера. У них там – снега, вьюги, долгая полярная ночь… а тут  вечное цветение. Душа раскрывает крылья.
                4 января 1984.
                * * *
               
                Могила  Поэта             

Чернеет мыс Хамелеон.
Утюжат бухту два баклана.
Застыл знакомый медальон
На гребне местного Монблана.

Под сетью майского дождя
Причалы, мальчики и чайки.
Пустынно... Месяц погодя
Здесь запестрят зады и майки.

Стальной обрез холодных вод
Засыпет золотистым тальком.
Узоры выложит народ
На сером гобелене гальки.

Замысловатая игла
Протянет нити как попало;
Сквозь обгорелые тела
На лежаки проступит сало.

Но - тень кудрявой головы...
Охранный холм, плита Поэта...
Шатер фисташковой листвы
И облака - венок сонетов...

                * * *
Одолевая одышку,  мы с белорусским письменником Семеном Бук¬чиным поднимаемся на Кучук-Енишары, к могиле Поэта. Октябрь. Солнеч¬но и ветрено. Дорога ведет через вспаханное поле: контрольная полоса, перед которой следует оставить мелкое и житейские. Рыжий холм с одиноким деревом.  В сухих колючках высвистывает ветр.  Правее вершины, на обветренном гребне, красная плита с именем Волошина. Кругом следы людской суеты: надгробие, словно крышка кустарной шкатулки, выложено орнаментами из цветных камешков.  Среди них почему-то  много  белых. Древние римляне собирали белые камешки /"альбо лапилло"/, чтобы отмечать ими счастливые дни. Встреча с Волошиным - конечно, счастье...В целлофане - от дождя - листы с самодельными стихами.
По овалу белой гальки выведено: "Волошину от Брючкина. Уфа".
Пока шли в гору, нас обогнал черный пес. Непонятное паломничество к человеческой могиле. Пес сел на гребне холма мордой к ветру и уставился в долину. Посмотрели и мы, обуреваемые смутными чувствами. На линялой  охре холмов - редкие пятна багряной скумпии.  Ни движения, ни жизни. Только седые листья дерева устало ропщут, да чернеет одинокая фигура собаки.
Мы сели на стертые камни с подветренной стороны. Здесь, в затишье, веет теплым ароматом полыни; из сухой травы  выпрыгивают нервные куз¬нечики; сквозь камни пробивается запоздалая зелень.  Все двигается и живет. Упругое тело мыса выпирает в море;  серебряный ток воды обте¬кает и  оплавляет края суши.  Виделось,  как в горячем мареве плоть мыса сжималась и поднималась буграми,  словно гусеница.  Тысячи  лет идет борьба моря и суши.
И нет ей конца...
А на гребне холма - между мертвой долиной севера и живыми, упру¬гими склонами юга - красная плита  Волошина.  Точно на водоразделе между жизнью и смертью остановил он свой путь Поэта и Человека. Оди¬наково принадлежит теперь и долине смерти, и теплому течению жизни, омывающей побережье Киммерии. Не волошинская ли душа, взыскуя, заставляет безродную собаку подниматься к вершине?
Пес неподвижен. Недвижны и мы.
Я думаю о временах, когда не будет уже ничего. Крылья смерти накроют теплые холмы. И черный гребень Карадага, и оплавленный тягучим свинцом Хамелеон потеряют имена,  утратят следы.  Северные ветры  по песчинке, по  камешку  вынесут  землю из-под плиты.  Она накренится, просядет; за выемку буквы,  утратившей значение,  зацепится холодная лапка ящерицы.  Ловит остатки тепла... Влага проникнет в тонкие поры камня, и ясной зимней ночью плита треснет...
Мысль замирает...Потом я вижу, как новые трещины бороздят лик камня. Осколки расползаются; пыль и заросли полыни поглощают их...Долго еще будет отсвечивать на солнце осколок с непонятными знаками: ".ОЛО...".
Какой из ушедших цивилизаций они принадлежат?
Я думаю свою думу, а жизнь продолжается. Пес неподвижно сидит над долиной. Два черных ворона парят в восходящем потоке. Голова к голове, крыло к крылу, выводят они пируэты неведомого танца, скользят по невидимому паркету неба - два уверенных танцора в черных фраках.
                Коктебель,  11 октября 1985.

                Моя  первая  Вселенная
    В  представлениях  о строении  Вселенной периодически наступают  кризисы. Знаменитый космолог Иосиф Шкловский еще 40 лет  назад заявил, что в астрономии наступил конец второй революции, и открывать больше   нечего. По Шкловскому, первую революцию совершил Коперник, а вторая  связана с открытием в 70-е годы новых объектов во Вселенной -  рентгеновских источников, квазаров и так далее. Сейчас наука снова подошла к самому началу. Оказалось, что ученые не знают о веществе, составляющем  Вселенную, практически ничего.
     Возникают новые представления, иногда самые фантастические. В  процесс  оказались втянуты  миллионы  умов.  Почему-то мне,  филологу, интересно размышлять  о строении Вселенной. Я с  удивлением обнаруживаю, что мои «бредни»  частенько созвучны  с  теоретизированиями  профессиональных  звездочетов.  С гордостью  могу сказать, что разработал   две собственных концепции   строения  Вселенной.   
      Одно время  думали, что после  Большого  взрыва   Вселенная  линейно  расширяется,  расширяется,   расширяется… До  каких  пор и  куда? Стала  утверждаться  идея  пульсирующей  Вселенной:  разбежится,  а потом   снова  «сбежится»,  то  есть,  каким-то  манером  сольется  в одно  сверхплотное  тело.  Тело  снова  взорвется  -  и по  новой… До  бесконечности.  Чисто  физически   я  представить  эту картину  не  мог. Обычно я  мысленно представлял   какой-нибудь  процесс как  кино -  кадр  за  кадром  разворачивались события  в  соответствии  со сценарием. Тут мое  образное  мышление  зашло в тупик,  поскольку  оно опиралось  на  к о н к р е т н ы е   образы. А  Вселенная… Какая  уж тут конкретика,  какой  сценарий!  И  все-таки  я  выбрался  из  тупика:  представил  себе  картину  космической  пульсации  с помощью  образа  условного, 
   г е о м е т р и ч е с к о г о.  Эйнштейн  утверждал,  что   физические  свойства  Вселенной  зависят от ее  геометрии. Но -  увы -  наблюдателю  и з н у т р и   Вселенной   эту  форму  постичь  невозможно…
    Тем  не  менее я  смело  нарисовал   сферическую поверхность -  эдакий   мыльный  пузырь,  на   поверхности которого в  виде  точки  располагалась  Вселенная  до  взрыва.  Взрыв -  и вещество    стало расползаться  по  поверхности пузыря  во все стороны -  именно по  сферической  поверхности!  Расширение  Вселенной,  то  есть, разбегание продуктов  взрыва (звезды,  галактики,  туманности)   с пресловутым  «красным  смещением»  будет продолжаться  до  тех  пор,  пока   вещество не  перейдет,   так сказать,  экватор. Потом в  сопровождении «фиолетового  смещения» вещество  начнет  собираться  на  другой  стороне  сферы.  Собираться,  естественно,  будет  до  тех пор,  пока  не  уплотнится  до  критической  точки. А  дальше  все известно:  новый  взрыв, новое  разбегание  и бесконечная  пульсация Вселенной...
       Вопрос  только  в том:  как  все  началось?
                12  апреля  1986.  День  космонавтики
               
                * * *
                Быстродвижение природы
   Утром  наблюдал  фантастическую картину    падения  луны  за  горы. Луна  круглая,  полная,  солнце освещает  ее  прямо   «в  лоб». В  подзорную  трубу  видно,  как   четко высветились  ветки   деревьев  и кустарников  на  гребне  яйлы,  когда  гигантский  диск  коснулся  горы.  Забавно наблюдать,  как самый большой лунный кратер  Тихо,  окруженный   светлыми  «лучами»,  медленно проваливается между  елями.  Вся  картина  длилась минуты  две-три.  Потом  стена  гор  зарделась  на фоне довольно  темного  неба и над совсем  еще  темной  долиной. Если  попытаться  найти сравнение:  негативная  пластинка  в сете  красного фонаря. Лесные  заросли - как  темные  проплешины.
     Меня с некоторых пор  поражает, как в  Крыму,  среди гор,   явственно ощущается  быстродвижение природы.  В  России,  в виду  широкого горизонта,  не  замечаешь ни хода   звезд и планет,   ни самого вращения  Земли. Надо   потратить  несколько  часов,  чтобы  проследить  движение  облака  с одного конца  небосвода на  другой. Тут  же  поразительно скоро    звезда падает за  гору,  луна пробегает  небосвод.  Я  все поглядываю  на одну  яркую  звездочку:  в августе она падала  за  яйлу  над водопадом  Учан-Су,   а  сейчас -  точно  за  Ай-Петри.   Вчера вечером  луна стояла  над морем:  широкая  полоса  света на  воде отливала  червонным  золотом  и резко обрывалась у горизонта.  Присмотришься  -  лунная  дорога    медленно  уходит  вправо – и вот в  чаше  моря  только  тусклые  крапинки  корабельных  огней.   
    Все  это,  кстати,  наблюдал  Чехов  с  балкона  Белой  дачи.  У  него  был  бинокль,  в который  хорошо  виден  и  заход  луны,   и  бег  звезды.  Правда,  кое-чего из  того,   что вижу  я,  Чехов видеть не  мог. Не  видел,  как  луч   солнца  вспыхивает на вершине  Ай-Петри.  Это  отражение  в  стеклах   верхней  станции канатной  дороги.  Не видел, как мерно наливается   красный  глаз  в  Ялтинской бухте:   маяка  тогда  тоже не  было…
    Быстродвижение  природы  особенно  заметно в  непогоду. С  яйлы,  как гигантский  водопад,  срываются  облака.  Возле гор сталкиваются  два потока  воздуха,  и обрывки грязно-серой ваты    рвет,  кружит,  затягивает в  ущелья.  Можно видеть, как в минуту «облако,  похожее на рояль»,  переживает тысячу  метаморфоз:   верблюд,  ощетинившаяся  кошка,  ящерица с оторванным  хвостом.  Вот  от облака не  осталось и следа.  Некоторые  облака,  словно пущенные  из  пращи,   мчатся  к морю   мимо  Могаби,  лесистая  вершина которой  растворена  туманом.
   Бывало,  как  завороженный,  сидел  я   у  окна,    созерцая  борение  стихий. Наш  дом стоит на  холме,  и с высоты  шестого  этажа  открывается  панорама, созвучная   «высокому  парению  духа».  Прямо  перед  взором   по-за  склонами  Могаби    выступают изъеденные  кариесом времен зубцы  Ай-Петри;  справа  застыла  отвесная  стена  яйлы.  Стена  кажется  отвесной, и только   темная  поросль кустарников,  добравшаяся  до  края  стены, дает понять,  что тут есть и  ущелья,  и оползни,  и пологие  склоны. Благодаря оптическому обману  кажется, что   я смотрю  на  Могаби с  очень  высокого места.  Горы  не  давят, не  заставляют  задирать голову.  Кажется,  что  и  водопад  Учан-Су  ниже  меня,  и кладбищенские  кипарисы  тоже. Обман  возникает потому,  что  основная   часть пейзажа расположена  на   пологим  склоне  Могаби;  все,  что тут есть,  открыто мне  как  бы  «на  три четверти»  сверху.  Иллюзия.
    Иллюзия,  конечно,  влияет на  мироощущение  и  самооценку:  парение, «возвышающий обман».  Применительно к  Чехову  быстродвижение  ялтинской природы  сыграло  иную роль.  Бунин с  недоумением  слушал  во время  поездки  в  Нижнюю Ореанду,  как  Чехов  жаловался, что его как  писателя скоро забудут. Ну,  будут читать еще  лет  шесть,  шесть   с половиной… Чехов,  надо думать, произнес  эту  фразу    в  ходе  своего постоянного внутреннего монолога. Он остро ощущал  диссонанс   между   быстродвижением природы  и   замедленностью  собственного  бытия. Жизнь движется,  ускоряется,  а соки в его  иссушенном  болезнями теле  почти недвижны…  Это чисто  биологическое  выпадение   из  ритма  жизни  накладывалось на  ощущение  оторванности  от   бурной  общественной  жизни начала  ХХ века.  Ялта  -  теплая,   далекая  Сибирь…
                19  сентября  1986.
                * * *
                Чеховский сад. Начало весны.
   Проснулся ночью. Ровный, далекий шум водопада Учан-Су.  Наверное, Чехов тоже слышал: он вставал рано, работал в саду. Конец марта, а ущелья забиты снегом. Две белые косы водопада   сплетаются в одну и  ниспадают по уступам  широкой лентой.  Утром в саду художественной школы поют дрозды...
      Помню совершенное очарование, которое испытал  в первый год после переезда в Ялту.  Мы жили во флигеле – тут, судя по всему, Чехов также прожил некоторое время до   окончательной отделки  дома.  Было это в конце августа 1899 года. Сейчас март 1988-го. Утром выйдешь в сад -  а по склону сквозь деревья стекают зыбкие полосы тумана, пропахшего дымком. Возле  старой чеховской груши стояли высокие кусты лавра. Из-за кустов  вдруг вспыхивает  желтое сияние форзиции. Странно, что в саду много кипарисов – все-таки кладбищенское дерево. Стволы у них, как еще Паустовский заметил,  похожи на серые ноги слонов. Конусы кипарисов  подернуты зеленоватой патиной.  На  вершинах кипарисов сидят дрозды и льют  серебро.  Поразительно, как из  этого обыкновенного комочка мяса и хрящиков, каким можно представить себе эту  черную птичку с желтым клювом,  может исходить звук  воистину серебряный,  чистый, завораживающий, пробуждающий весеннее томление. Под венецианским окном кабинета Чехова  на стене, заплетенной  ветками золотистой розы Бэнкса,  спрятано гнездо. Тут и выводят птенцов дрозды – постоянные обитатели чеховского сада.
    Теперь по утрам в саду слышно, как  журчит и булькает ручей.  Над ним склонились сизые  заросли бамбука,  ощетинилась зеленая юкка. Очень уместно смотрится керамический сосуд, за которым посажен камыш.  Представляю, как  станет хорошо, когда  камыш поднимется – пейзаж  совсем чеховский.  Вообще вода  создает в саду особый микроклимат, смягчает жару.  Не случайно во дворах старых дач  всегда устраивали  круглые бассейны.  Собирался  сделать бассейн  (с лебедями, как в парке Эрлангера!),  и Антон Павлович. Увы, бассейн нечем было наполнить. Даже из-под умывальника воду  выливали под деревца.
                20 марта 1988.

            Принцип  дележа
   
      Социализм  в  СССР  сделал  огромное  дело. В  стране  нет голодных, бездомных,  безработных.  Все  старики получают  пенсию.  Можно  бесплатно  выучиться  хоть на  доктора  наук,  можно бесплатно  лечиться  от рака.   В  то  же  время  социализм  не  избавил  нас  от  рвачества,   корысти,  мздоимства,  властолюбия,  насилия,  раболепства.  Вывод:  социализм  не  смог изменить природу  человека. Как,  впрочем,  и капитализм.   Мы,  люди,   из породы  хищников. Мы  можем,  конечно,  прыгать  через  обруч  и  ходить на  задних  лапах. Какими бы  интеллектуалами мы   себе  не  казались,   суть в одном: мы  до сих пор  жрем  мясо,   мы совершаем  для  этого тысячи  убийств    ежедневно.
     Мы  еще  только  пытаемся  выговорить слова  «гуманизм».  Миллионы  людей  ежедневно стоят у  станков,  вытачивая    орудия  убийства;  миллионы  людей  стоят  под  ружьем.  Готовясь к  убийству, они тренируют  глаз,  мускулы,  нервы.  Пока  мы  способны  на  убийство,  то  есть,  насильственное  лишение  жизни  живого  существа,  мы  не  выпутаемся из  сети  инстинктов,   заставляющих  нас  убивать, льстить,  стяжать и  обжираться.
   Лев  Николаевич Толстой  полагал,  что если каждый  из  нас  самоусовершенствуется,  то  усовершенствуется  и общество.  Социализм полагал сначала усовершенствовать общество,  чтобы  заставить жить  праведно отдельных  индивидов.  В  принципе,  одно другому  не помеха. Беда  в том,  что  наше  б и о л о г и ч е с к о е  нутро,  воспитанное  на   мясе,  на  убийстве, накладывается  на внешнее социальное  неравенство. Человеческое  сообщество  не настолько  богато  и недостаточно  хорошо  устроено,  чтобы     уничтожить неравенство  при  дележке благ.  Собственно,  социально-экономические  формации отличались только    способом   д е л е ж а.   При  рабовладении  одним  доставалось  все, другим  -  ничего.  Феодализм  стал  помягче:  кое-что  доставалось    и тому,  кто с сохой.  Капитализм   уравнял  юридические права  работников  и  хозяев,  но  в  обеденном  меню  сохранилась  вопиющий   дисбаланс.  Социализм   попытался  дать всем понемногу. Но  т е,  к т о    д е л и л,    быстренько  стали  первыми  среди равных… Во  всех  случаях  наблюдается  явление,  которое  можно определить как  социальное паразитирование. И если в  природе  паразитирование   распространено  между  различными видами  живых существ,  то   в  человеческом  сообществе  - увы - это внутривидовое  явление.
      Идеал -  достичь  такого состояния  общества,  которое откажется от принципа  дележа,  когда  не  надо    вырывать  кусок  у  соседа или соседнего государства.  Не  надо  распределять и перераспределять,  не  надо  паразитировать,  питаться  чужими соками.  Для  этого потребуется   достичь чрезвычайной насыщенности  жизненного  пространства  энергией,  чтобы  ее  можно  было  свободно потреблять -  ну,  как воздух, которым  мы  дышим. По  любой  потребности.  Каждый  может  бесплатно  черпать из  океана  энергии. При  безграничном  объеме  энергии  возможно создать технологии  получения  пищи  без  убиения  на мясо.   Может  быть,  только  тогда насилие,  жадность,  властолюбие  станут патологией, болезненным исключением  из  правил общежития.
    Но  Боже  мой,  как  далеко   и социализму,  и капитализму,  и  даже  кучке  сверхбогачей до  того самого богатства!  Даст ли наша  планета  возможность  жить так  богато? Где  сокрыты  океаны  энергии? Ресурсы  Земли  подсчитаны,  они  конечны  и  невосполнимы… И,  может  быть,    сама ограниченность Земли  как питательной  почвы   человеческой  цивилизации  служит главным источником   несправедливости.
      Таким образом,  можно  выделить три  источника  зла:   наша  биологическая  природа,  наша  социальная   неустроенность, наша  глобальная  (планетарная) ограниченность.  Этого,  кажется,  вполне  достаточно,  чтобы   сотни и тысячи  лет человек  оставался  скорее зверем,  чем ангелом.
       Чехов:  какая  прекрасная  жизнь  наступит  через  200-300  лет!  Антон  Павлович,  конечно,   прав:   никак  не  раньше.
                6  октября  1986.

                * * *
                Голубоглазая  волчица  цивилизации
       На  Иссык-Куле  у  Чингиза Айтматова прошел  международный  форум. Гостями киргизского  писателя  были  П.Устинов,  Э.Колдуэлл,  художники из  Эфиопии,  президент  Римского  клуба  и  др. Явление  знаменательно. Не Союз  писателей, не  правительство, а  частное  лицо   становится   инициатором  поисков  путей  взаимопонимания. Конечно,  не  без  участия  официальных  органов…
      Почему  именно  Айтматов?  В  «Буранном  полустанке»  у  него  звучит нотка  недоверия к  правительственной  бюрократии -  и советской,  и американской.   Писатель пытается  встать  выше  тех  задач,  которые  вытекают  из  «решений»  и «постановлений»  правящей  партии.  Очевидно,  в деле  сохранения  цивилизации  на  Земле  нужен  и такой  подход.  Бесконечные  торги  и переговоры  официальных  лиц (они, в сущности,  олицетворяют   национальный  эгоизм) превратились в  ширму,  за которой  накапливаются  горы  оружия.   Что  выиграл  СССР,  разместив  в  Европе  СС-20?  Теперь Европа нафарширована ракетами,  подлетное  время  которых  составляет  пять минут… Айтматов  -  это попытка  неформально, помимо правительств,   договориться  о мире  во всем  мире. 
       Кажется, никто,  кроме  Айтматова,  не подошел так  близко  к    предощущению  мировой  катастрофы.  Ему открылась  страшная  неумолимость,  неотвратимость процессов  деградации  природы. Роман  «Плаха»  -  тому  свидетельство. Гибель  сайгаков   напрямую  связана с  нравственным падением  людей. Смерть голубоглазой  волчицы  Акбары  и честного  чабана  Бостона   венчает  цепь  гибельных колебаний  маятника,  запущенного еще  на  заре  цивилизации.  Не случайно  в  романе  делается  экскурс  в  Иерусалим  времен  Понтия  Пилата:  сам  Христос  сознает,  что  его  учение  и его  жертва  не  спасут мир от скверны…
    Конечно, «христианские»  экскурсы  Айтматова воспринимаются  неоднозначно… Неприятно,  что  вот так  разом руками мусульманина  разрушают  тысячелетние  символы  нашей  веры в   добро и справедливость.  Христианское  учение  в своей  сути -  одна  из  главных  побед  человека над звериной  своей природой.
      Вообще  чтение   «Плахи»  заставляет  задуматься  о  специфике  нашего мировоззрения. Мы  исповедуем  исторический  оптимизм,  верим в  прогресс и  светлое  будущее. Говорим  о  «бессмертных идеях»,  о  «вечном  учении»… Но   сфера их приложения  -  социум.  Жизнь  же  человечества  определяется  множеством  факторов,  независимых  от социума. Прежде всего – это великий  космос… Сейчас  он  благосклонен к нам. Но  разве  мы  застрахованы  от нового тунгусского  пожара?  Разве  гарантировано  ровное  горение  солнечной  топки?  Разве  очередной «парад  планет»  не может  заставить  Землю  содрогнуться  в конвульсиях?  Да  и сама  Земля…  Разве  вулканическая  и тектоническая  активность  коры -  не пистолет,  пристав-ленный  к  виску   цивилизации? 
   Человек  -  существо,  подверженное  законам   жизни  биологических  сообществ.  Известен  механизм  вымирания   лосей,  оленей, которых  расплодилось  сверх  меры:  стресс,  болезни,  деградация, депопуляция… Какую-то  часть  зверя  в  человеке  мы  блокировали. Но  кто  знает,   как и что проснется  в людях в годину  тяжелых испытаний?  Реликтовая,  звериная    психология  не отсохла,  как  хвост,  она спряталась  в  глубине  души. Может,  она  заложена и в  генетике.
    Итак:  исторически  оптимизм  -  вещь хорошая,  но он  не отвечает  реальной  сложности бытия.  Мы  не готовы к  геологическим, космическим,  техногенным  катастрофам.  Это никак  не отражено  в нашей  идеологии,  в  партийных программах. Естественно,  не отражено в массовой пропаганде,  в  планировании,  в  иных  сферах  социальной  жизни.  Религия  в  большей  степени   соответствует  задачам  выработки  «осторожного  оптимизма»:  представления о  конце  света,  о страшном  суде  вносят коррективы в  индивидуальное  и социальное поведение  человека. Но -  увы -  не общества в целом.
   Айтматов  уловил,  зацепил, отразил  ту  печальную и  гибельную  цепь событий,  которая  ведет  к  неминуемому  краху. И  ударил в колокол.  Спасибо  ему.
    К счастью,   бытие  упирается  не  только  в айтматовскую  логику  пессимизма. Чехов в  рассказе  «Студент» открыл иную,  параллельную  цепь событий,  в которой  правда  и красота  определяли и определяют бытие человека, ход мировых  дел.  Какая  из  этих правд   победит?  К  сожалению,  сие  зависит не  только от человека…   С этим  надо свыкнуться,  смириться. Пора  строить прогнозы,  политику,  философию,  всю  нашу  жизнь  с  учетом того,  что  от взмаха  крыла  бабочки   может рухнуть   цивилизация.
                21  октября  1986.

                Закон плевания  через  левое  плечо   
     В  аспирантские  годы  (1975-78)   я  был  увлечен  идеями системности,  которые  предполагали  в  основе  всего  сущего  принцип  взаимодействия.  В  литературном  процессе  выделялись  типы  взаимодействий писателей  и читателей,  писателей и органов  прессы,  писателей  и критиков, которые  сменяли  друг  друга,  имея тенденцию к   утверждению  наиболее   оптимальных,  универсальных.  Отчего,  размышлял  я  тогда,  то же  самое  не  может иметь место и в  процессе  развития  Вселенной?
    Сейчас  материя  развивается  по  законам,  которые  кажутся  вечными. Но  эти законы  могли утвердиться  не  сразу, а в  конкуренции  с  другими  законами движения. Положим,  после  Большого  взрыва  юная  материя пыталась  получить  стабильность,    опираясь  на  «закон  обязательного  кувыркания  через  голову».  Или на  «закон  плевания  через  левое  плечо».  Эти  законы  не  выдержали конкуренции; материя,  которая  «кувыркалась через  голову»,  рассеялась, исчезла. Теперь в  нашем  углу  Вселенной  мы  имеем  четыре  типа  взаимодействия материи:  сильное,  слабое,  электромагнитное  и  гравитационное.  Я  не  уверен,  что  они  универсальны,  то есть,  действуют    везде  и всегда.  Они победили в конкурентной борьбе -  они  могут   проиграть  новым, более   перспективным  законам.  Жизнь-то идет!
    Что  же  следует из  этого умозаключения?  А  то,  что и сейчас во Вселенной  могут быть  лакуны,  где  материя  развивается  по иным  законам. Можно представить эдакий  гигантский  вихрь,  сгусток,  который  оторвался  от огненного лона   праматери.  Он вращается  в иной  плоскости,  в ином  ритме,  по  иным  траекториям. Это  что-то вроде  «затерянного мира»,  где  среди невиданных  растений    порхают  невиданные  птицы  и ревут   неведомые  звери.  Из  этого  следует,  что   и сейчас во Вселенной  происходит  драма  распада миров:  плоть вещества  тает,  распадаясь  неизвестно во  что,  а тамошние семиглазые  люди  чешут  блиноподобные затылки,  называя  это  явление  энтропией  или  как-нибудь мудренее.
    Но ничто  не исчезает  бесследно.  Уничтожение  одних  законов  бытия  означает торжество  других.  Мириады новых  комбинаций  рождаются   и  исчезают;  выживают те,  которые  сулят   стабильность  вещества,  новые способности к  саморазвитию и движению по восходящей.  Поглощаются  бездны  энергии, образуются  черные провалы в   пространстве;  вспыхивают новые  и сверхновые светильники,  работают фантастические  насосы,  нагнетающие в   новые миры  икру  звездных  зародышей.   
      О,  как беспределен   этот хоровод миров!   Как счастлив  человек,  заглядывая  в  даль  необозримую!  И  как странно все  это происходит:  жена вяжет у  телевизора, кот сидит на подоконнике,  за окном  шумит  январский  ялтинский  дождь,   электронный  хронометр показывает   10 часов 38  минут 52 секунды…
                19  января  1987.  Вечер 
               
                * * *
                О, дайте  мне  крылья   
Как-то я  прочел  поразительную статью  о причинах  периодических  биологических  катастроф  на  Земле.  Причина  эта  -  радиация, превышющая  естественный  фон в  тысячи раз.  Откуда  она  берется?  На дне морей  и океанов  есть глобальные  разломы. По ним  глубинные  рассолы   поднимаются  наверх   и изливаются  через  так назыаемые «черные  курильщики». Периодически -  лет эдак  через  40  миллионов -   активность черных  курильщиков возрастает. Трещины,  разломы  образуются  на каждом  шагу. Через  них в  воду  выносится    масса радиационных солей.  Океанская  живность начинает  гибнуть. Существуют черные  слои в геологических отложениях,  переполненные   останками  живых  существ. Многие виды  совсем пропадают.  Какие-то приспасабливаются,  мутируют.  Любопытная  закономерность:   именно в  период  радиоактивного  заражения   океана     морские обитатели   лезут осваивать сушу.  Так сказать,  перебираются  подальше  от радиации. Многие потом  возвращаются  обратно.
Некоторые  наземные  животные  начинают отращиват крылья. Для чего?  Чтобы  подняться  повыше от той  же  радиации,  которая зашкаливает  и на континентах. Таким образом,  выход на  сушу и освоение  воздуха  -  это способ мобилизации организмов ради самосхранения. Вероятно, что  в   программу  живой материи заложено освоение  все новых и новых   экологических ниш. Спусковым крючком для  включения  этого  механизма  являются  глобальные катастрофы.
     Прочитал я  статью и задумался… Распространяется  ли эта модель на   социум,  на человеческую популяцию? В   послевоенное время  на  Земле началась безудержная  гонка   вооружений… Ядерные  и термоядерные испытания  проводятся  в  воздухе,  на  земле,  в  воде  и под водой. Уровень радиации в  атмосфере  поднялся, и  весьма значительно. Резко возросло  число раковых  заболеваний. Именно в  это время происходит  прорыв в космос,  выход человека   за пределы  атмосферы. Создаются  постоянные,  стационарные,  обитаемые  модули на  орбите. Изучаются   возможности  создания  обитаемых станций  на  луне и Марсе.  Случайное ли  это совпадение?
     Если это проявление уже отмеченной закономерности,  то выход в космос  несомненно связан  с возможность  ядерной  или  экологической  катастрофы.   Человечество погибнем,  но  его семена и споры  останутся в космосе, чтобы прорасти на новых  планетах…
   Странно об этом писать сейчас,  когда  в чеховском  саду   весна в  разгаре. В  мае высадили   массу  «летников» -  летних   цветочных  культур. Чудесные композиции из  колюсов -  их  двуцветные  листья  с алым и бордовым  бархатом   заставляет дивиться  фантазии природы. И вот на  тебе – гибель  утвилизации… Человечеству,  вероятно, следует   предусмотреть какие-то  страховки. Хотя  бы - иметь на орбите    банк  генетического мтериала  человека, животных и растений. Ноев ковчег   в  космосе…
                29   мая 1987.

                Почаще  ходить босиком
  Красное  смещение  обычно объясняют тем, что  космос  расширяется,    звездные  миры   разбегаются.  Дружище  Вовк  прислал из  Минска  трактат о  «сбегающейся» Вселенной.  По его мнению,  это мы  стремительно  убегаем   в  «черную  дыру»,  которая  «сидит» в центре  нашей  Галактики.  Пользуясь терминологией  Курта Воннегута («Завтрак  для  чемпиона») -  проваливается в  ж… .  Провалимся  не скоро,  поскольку   Солнечная  система  расположена  на периферии Млечного пути. Возможно, это  даже и  не  случайность.  Человечеству  дана  фора.
   Кроме  того,  он полагает, что   единственная сила,  которая    удерживает нас  у  Солнца,  есть электромагнитная  сила. Земля представляет собой  огромный  конденсатор, а мы  помещены  как  бы  между  обкладками   Лейденской  банки.  Напряжение  между обкладками (небо и земля) велико, а  наша  электропроводность низка, ибо человек -  диэлектрик,  токи  не  текут. Отсюда  головные  боли,  стрессы и прочие  недомогания. Почаще  надо  ходить боском, чтобы  сбрасывать излишнее  напряжение. Правда, люди придумали  другие,  не совсем  хорошие   способы. В  организмах  алкоголков,  курильщиков и наркоманов  за счет окислительных процессов образуются  свободные  радикалы,  которые  и переносят заряды.
   Володя  Вовк,  с которым мы проходили  срочную  армейскую службу  в  Эстонии,  по образованию инженер-нефтяник.    Трудно понять, зачем лично ему  или мне  понадобилось размышлять и  бредить  о  космосе. Если это  надо,  то  кому  и зачем?  Когда  об этом  думают такие  умы,  как  Федоров, Циолковский, Чижевский,  это понятно:  гении  забегают в  нетоптаные  луга…  Мы  же  -  умы  рядовые, и судя по всему,  таких  умников  немало. Явление  типическое.  Типичность же   определяется  самой  жизнью, ее закономерностями,  ее потребами.
 Пример из  русской  литературы:  «лишний человек»  позапрошлого века. Это  личность, которая «выломалась»  из привычного потока жизни. Это - как бы взгляд  «со стороны»,  который   помогал обществу понять пороки  социальной системы (крепостничество).  Лишний  человек – промежуточная  ступень  к появлению «деятелей»,  которые  уже осознанно,   с позиций нового идеала,  ломают старое и строют  новое.
«В природе  не  существует   ничего  безусловно случайного,  -  писал  А.Шопенгауэр. -  Само случайное  есть не  более  как  необходимое…». Возможно, и наши умствования  зачем-то нужны. Может быть,  наша задача  - способствовать   выработке нового  миропонимания,  в котором  социум будет неотделим от космоса.
                15  июня  1987.
                * * *
                Нанотехнология и философия               
    Нанометр -  одна    миллиардная  часть   метра. В нанометре  умещается  10  атомов водорода. Нанотехнологя  -  технология  на  атомарном  уровне.  Суть технологии:  научить    молекулы воспроизводить себя,  как  это делают белки  в   живой  клетке.  Зримый пример: молекула воды,  если  она  будет   за полчаса  собирать свою  копию,  за  два  дня даст   стакан воды. Через три дня  начнется  всемирный  потоп.
Одно из  направлений  нанотехнологии -  производство  чипов,  то есть,   интегральных  схем  компьютеров,  на основе  белковых молекул. Прогнозы журнала  «Техника – молодежи»  (1987, № 7) таковы:  через  20  лет   нанотехнология  начнет преобразовывать мир.
    Припоминаю, что  коренной вопрос   философии «общего дела»  Н.Федорова -  это сплочение  человечества  в  деле  восстановления   к  жизни всех  умерших  жителей  Земли.  Задача  глобальная!  Вероятно,  в таком  деле   подспорьем могла  бы послужить именно  нанотехнология. Все  атомы,  которые  когда-то составляли тела   предков, -  все они до сих пор  существуют в окружающей природе. Оказывается,  у  частиц  есть своего рода память. Если они когда-то взаимодействовали с  другими частицами,  то  «помнят»  об этих  связах. Это  экпериментально доказано на  поведении фотонов.
   Если это так,  то   можно будет  «собирать»  тела предков,  опираясь на память   частиц. Сборка  тел по нанотехнологии. Вот вам и реализация  «бредовых  идей»  Федорова.
                11  августа  1987.

РS:  Ровно через  20  лет  в  России  принята государственная программа  развития  нанотехнологии, на которую  брошены   гигантские   средства.  В  МГУ строится   специальный  корпус  для исследований,  создается   новое отделение  Академии наук. Они  призваны  вывести Россию  в  лидеры  мировой науки и техники.