Декомпрессия

Отчаянье оплакивает мёртвые чувства.
Зеркальный человек под пудрой пыли
источает безумство.
Скудными, куцыми машет крыльями,
поднимая вихревые потоки,
что пролистывают страницы книг
вереницами.
Тяжёлые вздохи смывают ресницы
упавшие.
А я не павший,
человеком названный,
руками дрожащими
создаю подобие деятельности,
хотя многого ещё не постиг.
Всё приходится за собой мести,
и вместителен мой мешок
нерешённых ещё задач.
Иногда выпадают из дырок
незаштопанных.
Утырок в глазах мещанских,
никто для многих несчастных.
Вижу презренье на лицах пафосных.
За шмотьё не продамся в рабство,
из накрашенных лиц не выделюсь,
и за душу свою не отдамся
в павства.
Космические пространства
мне ближе,
а не пошлятина честолюбивых элит.
Не питаю любви к TV.
И пусть я мрачен на вид.
И кому я нужен?
И нужен если, то зачем?
Во мне нет ни души,
ни сердца рыцарского,
ни состоянья в банке, чтобы выписать вам чек.
Неподатлив для формовочного преса.
О таких не толкует пресса.
Там вышла замуж очередная принцесса.
А когда уже засверкает леди разума?
И пусть без страз,
и не Каролиной названа,
и не аристократка,
пусть не знает манер этикета,
но живая, дитя неретушированного света,
даже если с другой планеты,
одетая в бутоны цветов лета,
паду на колени при этом
чудесном видении.
И сомкнутся навеки узы
между призраком и растением
в моей голове.
И пока я ещё не уехал
в свои восемнадцать лет -
остаюсь заведомо в детстве,
но в тяжёлом, посредством ненависти
к плюшевости,
каждый день.
День каждый изуродованный стихнет.