Тыловик и медсестра

   
 Мартовским днём 1944 года Василий Гаврилович вышел на улицу и оглядел свои владения. Василий Гаврилович был десятидворцем и постоянно участвовал во всех проверках, комиссиях, инспекциях. От его десятидворки осталось только 4 дома, потому-что остальных он отправил куда надо. Это ничуть его не смущало, всё равно о нём позаботятся, он знал такие примеры, когда после разорения маленьких деревень партийные работники устраивались даже в райцентре!
   
 На вверенном ему участке не было ни одного мужчины и он чувствовал себя королём. Он был  1906 года рождения. Всех врагов народа со своего участка он убрал втихомолку. Остались одни вражины - девки, бабы. Одну вражину он тайком убрал в тюрьму. Пряталась дочь Натальи Лычагиной от трудового фронта за своим огородом в кустах, он велел милиционерам там искать. Пришли и нашли. А Наталья Лычагина продолжает грешить на соседку, что она донесла. На самом деле это сделал Василий Гаврилович, и благодарность получил! Был уже 1944 год, но баб и девок посылали под Рязань рыть окопы. 
 
 Во времена  его молодости парни рано женились, уже в 20 лет все его ровесники были семейными и в  короткий период НЭПа построили себе дома. У некоторых не хватило денег на железную крышу и они пока крыли дома соломой, оставляли всё до лучших времён. Но Василий Гаврилович не для того вступал в партию, чтобы вместе со всеми волтузиться тут с кирпичами и стропилами. Он тоже ждал лучших времён.
   
 Когда наступил 1929 год, это было его время. Сослали семью 35-летнего крестьянина и Василий Гаврилович занял его дом, потому-что раскулаченный дом был под железной крышей.

 Василий Гаврилович никогда не носил  сумки и тем более  мешка, всегда ходил налегке с пустыми руками, одевал  чёрное пальто и никаких телогреек. Семья его снабжалась по партийной норме на каждого едока. Дети его были школьного возраста.
 
 Настроение у Василия Гавриловича этим мартовским днём 1944 года было прекрасным, кругом лежал ещё снег и вокруг бегали ребятишки в старой заштопанной одежде. Он, как всегда, пошутил с ребятишками:

 - Пу, пу, пу! - складывая руку, как будто это был пистолет, и стрелял в сторону ребят, потом сам же и смеялся.
   
 Недавно он узнал от родственников раскулаченной семьи, в чьём бывшем доме он проживал,  что тот крестьянин умер ещё в 1931 году в Казахстане, а его сын погиб на войне в 1943 году. Это обрадовало Василия Гавриловича, некому будет вспоминать, что дом строил не он.   
 
 Василий Гаврилович, как всегда, прошвырнулся до сельсовета, покалякал там  со всеми начальниками. Узнал, когда партийцев будут отоваривать мясом на колхозной ферме по самым низким ценам. Война была в разгаре, а мудрый вождь только снижал цены для отоваривания партийцев! Он узнал, что таким, как он ответственным работникам, скоро выдадут бесплатно по шесть тонн антрацита! Селяне даже не знали, что это такое, потому, что не понимали политики партии! На этих приятных новостях рабочий день Василия Гавриловича  закончился, он пошёл домой обедать, жена его не работала.

 И вдруг он увидел на вверенном ему участке какая-то молодая беременная женщина в солдатской шинели, линялой гимнастёрке, с красной звездой на армейской шапке-ушанке везёт воз колхозной соломы на колхозной лошади. Шинель её была застёгнута только на верхние пуговицы по причине большого срока беременности.

 Это было как наваждение! Надо давить врагов, вражин и враженят! Враженят надо давить в самом зародыше! Он проследил, куда она свернёт. Она подъехала к съёмной избе учительницы Лидии Леонидовны Покровской и хотела было разгружать солому. Василий Гаврилович зарычал от ярости: 

 - Эти недобитки попы Покровские! Сколько у них всё отбирали, а они опять тут... ...Ишь, ты... колхозной соломы захотели! -
   
 Материться он стал ещё издали. Он подбежал к подводе, схватил лошадь под уздцы и круто развернул сани. Чем он только не грозил молодой женщине, ведь вся местная власть была в его руках!

 До скирды везти сани было далеко по мартовской распутице и он рассыпал солому по полю.

 Лидия Леонидовна стояла в сенях, она всё слышала и даже боялась выйти на улицу защитить сноху. Она знала сколько в селе сгинуло женщин в лагерях за колоски и не согласилась помочь снохе поехать за колхозной соломой. Младшего сына Лидии Леонидовны  Женю, племянника Лёню, и ещё двух парней из села в июне 1941 года тыловики посылали рыть окопы под Смоленском. Тогда им было: Жене - 16 лет, а Лёне - 15 лет. За всё время, пока они рыли окопы, их НИ РАЗУ не покормили. Когда мимо шедший одинокий уставший солдат, сказал им:
 
 - Ребята, сейчас тут будут немцы. - 
 
 Ребята пошли на восток, ориентировались по подсолнухам. Голодные 15-летние и 16-летние ребята шли дорогами Смоленщины, потом Московской области, потом Тульской и пришли в Рязанскую область. Военкомат к тому времени успел эвакуироваться за Урал и призывал сибиряков на битву под Москвой. В 1943 году Жене было 18 лет, а Лёне 17 лет, их призвали на фронт. Лидия Леонидовна провожала своего младшего сына Женю в 1943 году пешком до райвоенкомата в Михайлове. Там военный комиссар при перекличке новобранцев указал 18-летнему Жене о его поповском происхождении перед всем строем, это означало, что шансов остаться в живых у Жени не было. Даже когда всех новобранцев везли в райвоенкомат, то на колхозную подводу тыловики его не подсадили по той же причине. Одноклассницы провожали его до полпути, а мать шла все 20 километров туда и столько-же назад. С одноклассницей Верой они договорились пожениться после войны. Полгода Женя повоевал артиллеристом, а потом погиб на Орловско-Курском направлении 19 августа 1943 года. Одноклассница Вера в 1949 году назвала своего новорождённого сына Женей.


 Районный военный комиссариат призывал не только 18-летних, но и 17-летних, потому-что, вдруг опять комиссарам придётся эвакуироваться за Урал, как было с 1941 по 1943 годы. Вот и призвали 17-летнего племянника Лидии Леонидовны - Лёню, который погиб в первом бою на Прохоровском поле. А ещё у Лидии Леонидовны под Сталинградом погиб 18-летний племянник Серёжа в 1942 году, его призвали из Казахстана, куда он был сослан с матерью и братьями в 1930 году.
   
 Когда-то у Лидии Леонидовны был свой тёплый дом под Рязанью, построенный в 1911 году на собственные деньги, которые она заработала, работая в земской школе учительницей. Этот дом и был её приданным. Потом с 1917 года пошли продотряды, продразвёртка, гонения, переезды на новое место, налоги, самооблоги, реквизиция и т. д.  В 1944 году она проживала в съёмной избе, работала учительнице в свои 59 лет, т. к. не хватало стажа до пенсии. Её муж умер в 1930 году, у младшей дочери  муж погиб в 1941 году, а  младший сын Женя 1924 года рождения погиб в 1943 году. Она могла бы получать мизерную пенсию за погибшего сына, но тогда бы пришлось отказаться от нормальной пенсии, когда она выработает учительский стаж 25 лет, и она работала.
 
 Сноха Татьяна Даниловна, жена старшего сына, пришла с фронта  беременная уже с большим животом. Она могла бы поехать к своим родителям на Украину, там у них был нормальный дом, но она была второй женой  у военврача Покровского Серафима Фёдоровича. Она читала письма присланные Серафиму его старшей сестрой Марией, где та его ругала:

 - ... Зачем бросил первую жену..."

 С первой женой у Серафима не было ещё детей т. к. они были студентами. До войны Серафим по ночам работал метростроевцем, чтобы расплатиться за учёбу и самому себя содержать. В те времена учёба была платной. С началом войны стройка прекратилась, а потом Серафима призвали на фронт с пятого курса, не дали ему доучиться, хотя представителей "золотой молодёжи" не призывали на фронт из институтов. На фронте он женился второй раз и в ответных письмах писал:

 "... Сегодня Таня прошла пешком 20 километров..."
 
 "... Сегодня Таня весь день стояла у операционного стола..." 
 
 "...Тане надо себя беречь, мы ждём ребёнка..."

 Договорились, что ребенка  назовут Женей в память о погибшем в 1943 году младшем  брате Серафима.

 На большом сроке беременности Татьяну Даниловну отпустили с фронта и она поехала в дом свекрови. Она была поражена условиями жизни свекрови: холод, темень, сырость. У её родителей на Украине после немецкой оккупации дом остался нормальным. А у свекрови в Рязанской области после того, как сначала нагрянула революция, потом колхоз, не осталось ничего!

 Норма бесплатной топки для учителей была невелика для такого неприспособленного дома. А для новорождённого ребёночка надо было бы немного потеплее натопить. Вётлы вокруг были спилены, кизяков мало, т. к. скотины много не разведёшь, когда запрещали косить траву. Но главное - дом не держит тепло.
   
 После неудачной попытки привезти солому Татьяна Даниловна поехала в город. Вскоре Василия Гавриловича вызвал к себе парторг на разборку. У Василия Гавриловича отвалилась челюсть:

 - Я не знал, что у Покровских может быть партийной сноха!.. -

 Дальше он молчал, он не выдал себя, не проговорился, что не заметил, когда приехала эта молодая женщина. Он побежал в конюшню, велел запрячь лошадь. Потом сам поехал нагрузил соломы и подвёз её к дому Лидии Леонидовны:

 - Мы всегда вам поможем, обращайтесь по любому поводу, когда что надо берите. Татьяна Даниловна, вот я вам привёз воз соломы. - Он заискивающе хихикал, старался угодить, рассыпался мелким бесом. Настоящий иудушка.

 Такая история была в 1944 году.

 В замечательной песне, авторы которой Ошанин и Новиков поётся:

 "...И бескрайними путями - степями, полями
 - всё глядят вослед за нами родные глаза..."

 А на самом деле родные люди были постоянно заняты бессмысленным трудом в колхозе, на производстве и т. д. Большинство родственников ни разу не смогли съездить на последнее поле сражения своего погибшего сына, мужа... Тогда как неродные, злые глаза контролировали каждый шаг голодного безоружного русского солдата; беременной медсестры; вдовы, попавшейся с тремя колосками...
   
 Тыловик Василий Гаврилович 1906 года рождения в 1945 году был причислен к участникам ВОВ, и получил пенсию. Дети его продолжили учёбу по льготной системе и получили хорошие должности. А в 90-ых годах другой такой же тыловик, который тоже постоянно отоваривался на колхозной ферме по низким ценам, сказал про Василия Гавриловича:

 - Он ведь тоже... голодал... -

 Учительница Покровская Лидия Леонидовна 1885 года рождения смогла получить первую пенсию в 1950 году в возрасте 65 лет, когда набрала стаж 25 лет.

 Отец погибшего 17-летнего Лёни - Александр 1890 года рождения во время войны был в обозе, но к участникам его так и не отнесли.

 Серафим Фёдорович, когда после 1945 года возвратился  с фронта домой, первый раз увидел дочку Женю. Он работал военврачом, всю жизнь слушался жену Татьяну Даниловну, но вот вступать в партию  наотрез отказался.

 Серафим Фёдорович никогда не был партийным, несмотря на офицерское звание. Его не стало в 1979 году, не видел он заката партии. А Татьяна Даниловна дожила до 2008 года. Когда рухнула партия, она не бросила свой партбилет, и продолжала поздравлять родственников с днём 7 ноября.