Вышей, девица, мне оберег!

Сказка моя о временах давних. Пошёл тогда пастух Гаврила из края тверского  в царство Болотницы, а попал в сказку. Выпустил из царства болотного  паучка малого, улетел он на паутинке в края неведомые, место спокойное искал. Нашёл такое место в глухом лесу.

 Стоит вдали от деревень и  дорог избушка из толстых брёвен срубленная, пазы мхом золотым  проконопачены, чтобы сухо и тепло было, ветер вьюжный не гулял в ней морозной зимой. Узнал паучок в пазах брёвен  мох из родного болота. Хозяйка его  давала только добрым и заботливым лесным хозяевам, как Ауке. Вот бы разрешил добрый   хозяин ему, паучку малому, пожить в этой избушке, потрогать лапками золотой мох!
 
Вскоре и хозяин на крылечко зашёл, вон как колокольчики лесные раззвенелись, хозяину обрадовались.  Никому его не видно, а  паучок увидел мужичка, роста невеликого, в одеждах крестьянских. Когда встречаются двое из сказки, то видят друг-друга, даже разговаривают, на то она и сказка, чтобы небыль была.

Мал паучок, да дед его заметил: - Рад, Золотко, что ко мне пожаловал, сворачивай паутинку, залетай в избу, устраивайся, сейчас самовар сгоношу, чай с вареньем и мёдом пить будем.
 
- Спасибо, деда Аука! Ты о моём  пропитании не думай, сладенького медка лизну, а дичь сам добуду, припасов на зиму заготовлю, только сеть ловчую в лесу натяну. Деда, а откуда ты ведаешь, что хозяйка меня Золотком звала.

- Для лесных жителей, Золотко, секретов нет.  Сыч у вас не болоте жил,  вот и рассказал  про тебя и хозяйку болотную. А цапля мох золотой, подарок от Болотницы, принесла, избёнку проконопатила. Забегай, устраивайся, тки паутинку, тебя никто тут не тронет.

Хорошо паучку в дедовом домике! Днями он летает на своём транспорте-  паутинке над деревней и речкой. Видит, как русалки на  огородике подводном  работают,  уклейки от  щуки убегают, из воды выпрыгивают. А подальше  плещутся на речной песчаной отмели детишки, наплещутся, сядут кружком  в тёплые травы духмяные, книжки забавные читают.

 Паучку тоже интересно, сидит под листочком слушает, как дед поймал золотую рыбку, а никак не мог угодить бабке, такая вредная бабка была! Научиться бы грамоте, вот и будет  он зимними ночами под шелест вьюги читать Ауке сказки.
 
После чая вечернего хорошо на крыльце! Звон тихий над лесом, это в последних солнечных лучиках греются мошка и комарики, крылышками звенят. Скоро стемнеет, солнце по вершинам елей, как по лесенке, спускается, всё глубже в  воду заходит, купается перед сном, накупавшись, уйдёт отдыхать в свой терем за лесом.
 
   - Деда, а хорошо, что у тебя нет старухи!
   - Вроде  и хорошо, и плохо. А что это ты про старуху-то заговорил? – удивляется Аука.
- Девчонки сказку читали про старика и старуху. Дед  стареется, рыбу ловит, а старуха бранится, всё ей не так, больше у неё дела нет. Пришлось бы  нам  старухе угождать, делать, что она придумает, а  ты старенький, а я маленький, беда!

 Заставила бы она тебя, деда, избу новую поставить, корыто ремонтировать, а меня – сеть плести, а зачем нам  сеть - то? В нашей речке нет золотых рыбок, а окушков и плотичек ты  бредешком наловишь.

- Маленький ты, Золотко, а смышлёный, вот и подумай, как нам зимой в холодной избе жить, я-то холода не замечаю, а тебе тепло нужно.               
- Ты, деда, не бойся, будет у нас тепло и светло, меня хозяйка болотная всему обучила, многое пауки умеют делать, волшебство знают.

- Хорошо, коли так, я люблю, когда светло, а зимой темно и скучно.
- Деда Аука,  и скучно не будет, хочу у тебя в школу попроситься, грамоте учиться, я старательный, скоро всё пойму.
Смотрит Аука на паучка: -  Грамота- дело хорошее, да как тебе,  такому малому, в школе учиться?

- Это и хорошо, что маленький, под потолком  в уголке устроюсь, мне места мало надо, никто даже не узнает, что я там тихонько живу. Как   читать  научусь, к тебе и вернусь.
 На том и порешили. Распустил паучок паутинку, подхватил её ветерок, отнёс Золотко в школу.

 Большую муху сетью поймал, чтобы не жужжала, деткам не мешала. Все пауки умеют,  и он муху законсервировал, подвесил в самый уголок,  долго еды хватит. Тепло и весело в школе днём, а ночью он слова по слогам складывает,  букварь и книжки читает. Быстро грамоту, да  науки разные можно освоить, если учителя внимательно слушать, не болтать на уроках, прилежно задания  выполнять.

За  большими школьными  окнами танцуют, кружатся хороводом  разноцветные листья, дворник-ветер сметает их  в кучу - природе тоже порядок нужен. Взгрустнулось паучку,  как-то Аука поживает. Хлопотно ему:  столько дел в лесу осенью. Надо лесных обитателей по норам и дуплам расселить, помочь ветру закрыть одеялом из листьев огороды лесные брусничные, черничные и земляничные.

 Конечно, вдвоём с Лешим они управятся, всё сладят, не впервой.
Полетели за окном первые пушистые пушинки-снежинки, зима скоро. Домой, к дедушке, пора. Как тёплый денёк выдался, он к Ауке и улетел. То-то деду радость! Леший по такому поводу книжку друзьям  подарил, красивая книжка, с картинками. Её ворона из деревни принесла, говорит, не украла, вроде, без хозяина, одна, книжка на лавочке лежала. Может, и так.

 Золотко, пока дедушка   дела в лесу справляет, праздно не сидит, ткёт, старается. У него лапок много, быстро дело спорится. Пришёл уставший Аука  домой,  а в  углу солнце ясное сияет, тепло, словно лежанку натопили. Это Золотко паутинку золотую соткал, идёт от неё тепло и сияние. Чудеса! Верно сказано: «Мал золотник, да дорог».

Не зря паучок в школу летал, теперь вечерами деду сказку читал, как  лежала царевна во гробу хрустальном, а царевич её искал:- Деда, может, она в нашем лесу «мёртвым  сном спит»?
- Нет, Золотко, я бы знал. Такое только в сказке бывает.
 
Так зиму и пережили в тепле и при свете золотом, а весной свет пропал. Не светит при солнышке паутинка, да и зачем,  коли солнце   по стенам и полу  ходит cветлыми пятнами.
Паучок  днями над деревней летает. Интересно люди живут, все в трудах и заботах, вечерней порой  отдыхают девицы  перед домом на скамеечке.

 В руках рукоделие, приданое  готовят. До чего нравится паучку смотреть, как ложатся за тонкой иглой стежки  на холст,  распускаются  на нём цветы, распевают петухи с разноцветными  хвостами. Красота!

 Вышивают девицы, кладут стежки, а паучок смотрит, лапками шевелит, словно перед ним холст. Вышивать учится. Дома на  светлой паутинке ниткой золотой вышил листок кленовый. Похвалил Аука работу: - А мне показалось, что настоящий листок  залетел, в паутинке повис.

Качается Золотко, как в гамаке, на паутинке между веточками, думу думает. Хотелось девицей стать, холсты дивным узором украшать. Не простой он паучок,  многое умеет:  может стать рыбой,  птахой, или  зверем лесным, только человеком нельзя – уйдёт прочь колдовская сила, никогда не вернётся, а он в сказке жить привык. Ну, и что? Не ведают девицы  колдовства, а из рук диво выходит.
 
Рассказал Золотко про думы свои дедушке, больше-то у него никого нет: - Деда, хочу попросить силы волшебные превратить меня в девицу, я девичьему рукоделию обучился, буду рушники и скатерти вышивать, людям красоту дарить, да жаль,  заскучаешь ты без меня.

- Не знаю, Золотко, что и сказать, тут тебе решать.  Я скуки не знаю. Только лодырям без дела  скучно, а у меня в лесном хозяйстве работы полно.
- Тут, деда, не так всё просто. Заговор-то я знаю, но ещё вода нужна, всего три капельки, из-под камня горошиной в ручейке  болотном. Зверю лесному та вода ни к чему, а человека болото не пустит.

 Многие  с корыстью за водой и золотом  в болото ходили, но обратно не выходили. Только хозяйка болотная знала, кому воду дать можно, да и она из сказки болотной в люди ушла. Помочь мне некому, а жизнь паучья  наскучила.

- Слетай к русалкам, они под водой многое слышат и знают, а я с Лешим и Кикиморой посовещаюсь, может, что  посоветуют, помогут в твоей кручине.
Прилетел паучок к омуту речному, с русалками поговорить, сел на цветок одолень – травы (кувшинка по-теперешнему).

 Завизжали русалки,  бросились  в разные стороны, заходила волнами  вода. Не захотели девицы речные паука слушать, напугались его. Аука вразумил Золотко: - Так все девицы, русалки тоже, пауков боятся. Ты их не пугай, я сам к речным девам схожу, поговорю с ними.

И пошёл Аука к русалкам, ягод черники отнёс, очень девицы ягоды лесные любят. Рассказал  про паучка  волшебного из сказки, что у него живёт, мечтает стать девицей, вышивать на холсте узоры цветные, только холста у них нет.

 Вынесли из воды русалки холст, что девушка деревенская по воде быстрой весенней  полоскала, да в руках не удержала. Русалкам он не требуется, а девице для вышивания пригодится. Ничего девы подводные не знали о воде из ручейка болотного, да про цаплю напомнили, она-то на болоте у хозяйки бывала, должна   знать.

- Ай, спасибо, а вот Аука совсем про цаплю запамятовал!
Верно, ведала  цапля про  ручеёк, обещала воду в клюве  принести, когда  потребуется. Все в деревне, лесном и подводном царстве знали, что ночь волшебства начинается с праздником Ивана Купалы. Бывает, что в этой ночью встречаются, веселятся и дурачатся вместе  люди и нечисть всякая, лесная и водяная.

 Водят хороводы деревенские девицы на угоре у дуба древнего, а на отмели речной русалки девицами сельскими  рядятся,  у всех на головках венки из  белых цветов одолень-травы, вместе купаются, поют, веселятся. Попробуй, парень, тут разберись, где девица, где русалка.

  Этой ночью всё бывает, многим слезами горькими, кручиной оборачивается.
Вечером сидели   Леший и Аука на крылечке, паучок на паутинке свешивается сверху, беседуют, трудную задачку решают: - Ты, Золотко,  в сказке живёшь, а в царстве людей другие порядки и боги, трудно тебе будет, могут и обидеть, а мы там бессильны.
 
- Я к вам прилечу, если нужда  будет!
- Не сможешь. Как будешь девицей, так сказка тебя больше к себе не пустит, а мы только в сказке живём. Меня никто не видит из рода человеческого, но все слышат, как позовут. И  дедушку Лешего под еловыми лапками только наблюдательные детишки замечают, взрослым он не показывается. Девы  речные  к людям выходят один раз в ночь накануне Ивана Купалы. Такие вот дела.

Русалки все в заботах, раньше  они девицами были, наряды девичьи  хранили, да что уж вспоминать теперь! Всю справу  под кустом ракиты сложили: сарафан нарядный,  ленты, бусы  и кокошник для девицы. В неё сегодня паучок превратится, если цапля не подведёт.

  Не подвела цапля, с первой вечерней звездой принесла  воду в клюве, на паучка брызнула. Был паучок – стала девица  златовласка. Купалась вместе со всеми, веселилась, вышла на берег, золотую косу отжала, ленту алую вплела, разоделась в наряды праздничные.

 Русалки из-за куста на неё любуются,  вздыхают: « Мила, хороша». И верно: мила, пригожа  девица. Попросили девы речные: - Деда Аука! Нареки её Милой – Людмилой.
 - Ладно придумали – похвалил Аука, – Пусть Людмилой зовётся!

Надумали, как дальше  девице жить. У Лешего-то в слободке  знакомая вдовая барыня была, бедовая бабёнка, она давно с бесами водилась. Стала Людмила  её воспитанницей, та  девушке старательной рада, девичьим наукам обучила, в церкви окрестила. Теперь были у Людмилы крёстная мать и Ангел-хранитель, негоже среди людей без хранителя жить.

  Привела  крёстная  девицу к мастерице по рукоделью. Далеко по краям нашим о ней слава шла, столичные модницы  заказывали в Торжке  у мадам Яковлевны бельё и платья, богатым шитьём   изукрашенные. Жила она на Ямской улице, в своем большом доме с мастерской, где девицы трудились, бойкое место.

 Мимо кареты и возки в Питер проезжали,  заходили, любовались  проезжие дивным  шитьём. Дорого платили за изделия. Богато Яковлевна жила, сама за пяльцами  сиживала, девушек вышивке за плату  учила.

 Показала Людмила свои работы, подивилась мастерица, откуда это  девица золотом шить умеет, где нитки берёт. Барыня не зря с бесом общалась, быстренько про нитки и родню девушки придумала, на портрет царя глаза скосила, дескать, она рода знатного, только в тайне всё.  Конечно, в тайне, когда на столе две золотые монеты поблескивают.

Просила барыня девицу работой не неволить, пусть в своё удовольствие вышивает, мастерица согласна.  Смекнула, что от заказчиков выгодных отбою не будет, так и оказалось. Золотой нитью тогда ещё шить не могли,  только Людмила  умела. Склоняется девица с косой, золотом отливающей, над пяльцами, золотом шьёт. Мастерица её так и звала »Золотко».   И верно, золотая девочка с золотой нитью.

 Откуда та нить берётся, Яковлевна  догадывалась: видать в Питере колдун, или богатый покровитель есть. Да не нашего ума это дело, заказчики в очередь стоят, деньгами звенят. Многие  хотели девушку видеть, что такое золотое диво шить умеет. Баре  голову теряли, как видели зеленоглазую красу с  блестевшей золотом  косой над пяльцами.

 Редкого цвета волосы у девушки! Не только вышивкой Людмила занималась, в минутки отдыха сказки товаркам по рукоделию читала и рассказывала. Не граблями работали, не  серпами на поле,  - маленькая игла в руке, а уставали, от головной боли страдали.  В такие дни уводила их барыня, крёстная Людмилы, в лес на отдых.

 Сидят они на лужке, травы в букеты собирают, венки плетут, а  Людмила на высоком берегу кричит: - Аука!
С  того берега кто-то отзывается. Девчонки думают - эхо, только Людмила  радуется, с Аукой перекликается, жаль, поговорить нельзя.
Проезжал  по первому морозу модный барин  в Питер,  молодой жене подарок искал, Яковлевна раскинула перед ним работы  мастериц, подивился тот на шитьё золотом,  пожелал девицу видеть, что сказку  на холст  положила.

 Вышла Людмила поклонилась барину.  Бар не боялась, как другие девицы, могли их продать и купить, а она вольная, не  крепостная. Узнала знаменитого поэта и сказочника, хоть никогда не видела  - был  на картинке  в книге сказок  его портрет.

Барин именитых  девиц, разодетых в наряды французские, по балам и театрам много видал. А  тут стояла перед ним краса в  расшитых узорами  крестьянских одеждах, коса золотым светом отливает, а   в глазах, словно, зелен луг отразился. » Бывает же краса на белом свете, и место ей в сказке»- подумал писатель...

- Как зовут тебя, красна девица? Кто твой барин?
Без робости ответила: - Людмилой наречена. Вольная я. С родной крёстной живу.
- Разумеешь ли грамоту?
- Разумею, читала, барин, твои сказки.

  - Задумал сказку новую, да никак не находил дочку князя Владимира. А теперь знаю: будешь ты, Людмила,  в сказке его дочерью.
- Мне, барин, лучше здесь, жить, а ты сказки пиши, пусть добрыми они будут!
Задумался барин: - Сказку напишу добрую! А тебе заказ: - Вышей, девица, мне оберег! Заеду за ним, как из Питера возвращаться буду.

- Вышью, барин!  Уж расстараюсь, пусть хранит тебя мой оберег!
И вышила Людмила писателю оберег нательный маленький. В золотом окружении листьев и ягод сидела на ветке, приподняв крылья – вот сейчас взлетит, птица Сирин.

Писатель оберег в серебряную рамочку с цепочкой вставил, на груди носил, не расставался с ним. Только раз  не надел, волновался, на дуэль поторопился. Привезли его домой с пулей в груди. Умер вскоре, а оберег исчез, знать,  взял кто из друзей на память.

Людмила сказку, как была она княжеской дочерью, читала, грустила,  о погибшем сказочнике. Обучила её всем премудростям вышивки Яковлевна. Теперь жила Людмила  в слободке  у крёстной, а с пяльцами не расставалась. Много у неё богатых заказчиков.

Видала царица дивное шитьё, про мастерицу узнала, поняла выгоду для всего государства  российского.  Приехал в  Торжок  человек важный, выкупил особняк обедневшего купца, уговорил Людмилу за плату хорошую бедных девушек мастерству золотошвейному обучать.

 Нитью золотой снабдили.  Пусть и за границей знают, что не бедна Россия золотом, да  живёт в ней  сказка, девицами вышитая. Согласна Людмила, не хотела она со сказкой золотой  расставаться. С той поры и шьют золотом в городе Торжке мастерицы – золотошвеи,  ученицы Людмилы.

Раз залетела в открытое окно голубка  белая, смотрит на Людмилу, воркует, к хорошим вестям! А вечером за дверью колокольчик звенит,  гость в дом. Открыла Людмила дверь, стоит за ней, ясно, добрый молодец. Голубка к нему на плечо села, ластится.
 
Долго молодец на девицу смотрел: - Здравствуй, Людмила! А я –Руслан.  В сказочном царстве тебя искал, а ты в слободке живёшь.
Когда кончается сказка – начинается свадебный пир .Так-то!