Как меня забыли

   Ноябрь на Тюменском Севере бодрит. Снегу пока ещё мало, а морозы за тридцатник заскакивают. Я, тогда молодой специалист, проработал оператором по добыче нефти и газа около трёх месяцев. Послали меня на скважину-одиночку № 124 километров за 6-7 на лыжах. Я тогда ещё мог на лыжах ходить. Было это в 1978 году. Морозец под тридцать, а на солнце кажется тепло. Глаза от солнца слезятся, как в средней полосе в марте-апреле. Небо синее, высокое - не дотянешься! Красота! Видно всё далеко и хорошо, только вот глаза...
  Иду на лыжах широких, специальных. Бутылки пустые в сумке из-под противогаза с ключами переговариваются или ругаются - непонятно... Мне нужно до скважины нефтяной дойти, записать текущее давление: буфер, коллектор, затруб. А также отобрать пробу из скважины.
Это просто: открыл крантик, если он не замёрз, налил в бутылку то, что побежит из крантика, закрыл крантик и протёр его ветошью...
  Иду я, нет не пою, а думаю о чём-то. Хочется в Москву смотаться, жену и сына повидать, пивка попить. Тогда его на Севере не было. Вернее там было всё, но не для всех. Когда к моим однокурсникам папаньки приезжали, то пиво было всякое-разное: и бутылочное и баночное, и чешское и египетское, и немецкое и польское... Папаньки-то непростые, а министерские, с "широкими лампасами"...
  Доскакал-доехал я до скважины за номером 124, снял лыжи охотничьи, залез на площадку обслуживания - это метра три высоты. Высота небольшая, но на равнине кажется высоко - обзор сразу увеличивается. Поглядел-посмотрел по сторонам - ЛЯПОТА!!! Снег искрится, на гривках сосны и кедры хороводятся, на них белые шапки снежные, чистые - БЛАГОДАТЬ ГОСПОДНЯ - ТИШИНА, ПОКОЙ...
  Но красота - красотой, а дело - делом. Переписал показания манометров, отобрал пробу и двинулся обратно. Иду вдоль коллктора - трубы нефтяной от скважины до АГЗУ(автоматической групповой замерной установки). Продукция из скважины идёт при температуре более 35-40 градусов и снег тает, да и вода болотная не замерзает. А коллектор местами снег покрывает, как крышей, а местами он прикопан, чтобы меньше пульсировал. Решил я в одном из таких мест пересечь траншею и провалился в неё. Благо провалился одной правой ногой - лыжа, валенок, портянка остались там, в траншее... Морозец под тридцать да и смеркаться уже стало - ладно снег белый кругом, видно всё... Снял я мокрый носок, положил в сумку. Снял с левой ноги портянку, носок. Надел носок на правую ногу, обмотал портянкой, нарвал из ветоши полосок, связал верёвкой, обвязал потрянку и на одной лыже, в одном валенке пошёл на промысел... Иду, а сумерки, темнота впереди меня бегут быстрее. С промысла уезжали в половине пятого. Подхожу к бетонке, а автобус тю-тю и скрылся... Доканал я до нашего цехового здания, а там только дежурный технолог - Амина Гариповна(жена Фаррахыча).
 Что я тогда говорил, и как красиво я говорил, и кого я вспомнил!!...
Амина выслушала молча, налила мне чаю горячего с княженикой, принесла валенки из сушилки.
  А всё было просто. Шеф спросил перед отправкой автобуса: где Усанов? А ему кто-то ответил, что я уехал на исследовательской машине. Геолог наш, Володя Нихти, глухой, и не услышал вопроса, а задание по скв. № 124 давал мне он. Так и забыли меня. А могло быть и ...