Парус времени

Элла Антуановна давно мечтала женить Павлика на какой-нибудь миленькой девушке.
 
Она себе представляла, как всё это уютно устроится:  невеста,  милая и обаятельная, радостно будет к ней прижиматься от любви;  сын Павлик будет кричать от сплошного счастья - как словно набравший в рот воды, станет выплескивать эмоции наружу, обливая всех с головы до пят - как примется, потом обниматься с невестой на глазах, под слезы и речь саксофона в маленьком дешевом кафетерии у пригородной станции вокзала.
 
Как здорово соседи вдруг завалят поздравлениями. И просто так - от чистого сердца, легко и неприкосновенно:  Дебешевы Рината и Ибрагим больше не станут злиться и солить в округе по бездорожьям былой ссоры, далеко не щадящей нынешних отношений. Старая ветка, возможно, переломается всё-таки в иронию, и перестанет напрочь существовать всуе.
И за всем за этим - тепло. Раскосое и приветливое тепло июньской мечты. Скромной музыкой, раскидывая локоны летних лучей по написанному солнцем пейзажу нагрянувшего внезапно празднества, облаченного во что-то неминуемое.

Элла Антуановна взглянула на часы. Ровно двенадцать.

Потом еще раз окинула Павлика, элегантно причесанного в строгий пробор. В полосатом костюме он выглядел безукоризненно. Шарма добавляла белая шелковая рубашка, терракотовый галстук в крупный ромбик, шикарные туфли с бляхами, новые по моде очки на грубой оправе, которые без стеснения определяют человека по уму и вкусу. И строчные, божественные усики, открыто говорящие, что мужчина избирателен, как кавалер, добропорядочен, как любой пожелавший просить руки и сердца у своей возлюбленной. И наконец,  то самое почтенное уважение к  родственникам невесты,  присовокуплением к тайне создания праздного соития чувств и тому подобной ауре,  и наваждением в общую половину человеческого рациона до неузнаваемости полного перевоплощения. Абсурд чьих-то правил, не иначе.

Знакомство  с  девушкой должно было произойти  у Павлика дома. Элла Антуановна пригласила Сонечку с мамой и старшего брата Сонечки  Алексея Гоготова.  На чашку чая ровно в двенадцать. И поглядывая на дверь,  она немного нервничала: теребила хлястик  платья от волнения,  осматривала стоящего в центре комнаты сутулого Павла и всё суетилась, суетилась.

Звонок в дверь придал сразу настроения. Павлик приосанился,  выпрямился вдруг, оправил галстук,  как учили, а Элла Антуановна  побежала открывать дверь.  Гости, после известных приветствий были решительно  приглашены за стол, уставленный  многочисленными закусками,   фруктами, цветами,  и даже бутылкой чешского шампанского.   А пробивающийся сквозь занавесы сатина свет,  спокойным солнечным днем наполнял сердца всех собравшихся за этим чудным столом. Каким-то прежде незнакомым благозвучием.

Павлик поставил Рахманинова, и бережно принес из своей комнаты подарок Сонечке. Эта была флейта. Мягкая коробочка, а в ней серебряное чудо. Божественное сочетание. Сонечка, ничего подобного не ожидала и, когда Павлик присев на одно колено раскрыл перед Сонечкой эту замечательную вещь, она искренне ахнула, подалась вперед и  поцеловала его в щеку.  И тут же принялась кружиться по комнате,  будто бабочка, ниспадая в благожелательном благодарении, не замечая ни стеснений  жениха, ни первую, за последний месяц  улыбку брата Алексея, ни матушек, одновременно взявшихся за руки.
 
Комната словно залилась волшебством, радужной любовью,  эйфорией  и, Сонечка, почувствовав недомогание, или что-то подобное,  в одночасье поплыла, и на секунду, на долю секунды потеряла сознание.  Потом остановилась, словно что-то вспомнив, поднесла к лобику ручку,  шатаясь, и попросила стакан воды и немного  прилечь отдохнуть.

Павлик, как должно,  показал себя решительным образом: обнял за талию Сонечку и проводил её в свою комнату.  Он  уложил девушку аккуратно на диван и, поддерживая, опустил её милую головку на подушку.  Дал напиться воды, и тихонько закрыл за собой дверь, показывая гостям и матери, что всё в порядке.

Мама Сонечки попросила не волноваться Эллу Антуановну, и не беспокоиться Алексея.  Что всё обязательно уладиться. Павлик же в этот момент старался ухаживать за Сонечкой.  Он промочил полотенцем бледное лицо девушки, отирая его как бы для естественного оздоровления. Сонечка открыла глаза.  Зеленые, большие и красивые глаза.  И Павлик утонул. Она подняла руки. Тонкие, белые и нежные руки.  И притянула к себе Павлика.  Горячий поцелуй оказался настоящей вечностью.  Павлик машинально расстегнул её кофточку.  Сонечка поползла по постели, содрогаясь от волнения и забравшихся в её сердце чувств.  Она закрыла глаза.  Томно поддаваясь рукам мужчины, издала пронзительное «ах». Голенькая и прекрасная она напоминала розоватый бутон тюльпана. Павел целовал её всю. Гладил её и целовал. Страстно наполняя комнату ароматами сочных  желаний.  И тут. Сонечка почувствовала что-то теплое на своей груди.  Она представила, что это большое счастье свалилось на неё. Она эротично открыла глаза и совсем обомлела. Она не могла произнести ни слова. Она вбирала воздух в себя, силясь не захныкать от отчаяния. На её груди лежал обычный катях.  А Павлик сидел над Сонечкой на корточках и сопел, то ли пытаясь выдавить остальное, то ли пытаясь всё объяснить, - было неясно. Сонечка не могла поверить в это. Она смотрела на Павла и на его испуганное лицо и недоумевала, как такой привлекательный, интересный мужчина мог так поступить с ней. И сквозь пелену обволакивающую глаза она спросила: почему?  Павлик дернулся за влажным полотенцем  и ответил, что по-другому у него не получается. И что тут ничего нет такого, ведь это жизнь, и в жизни может случиться многое. И нужно претерпевать излишки природы и отчаянно бороться с ними. Ведь это так естественно.

И Сонечка согласилась. Через месяц они поженились. И всё у них вышло хорошо и светло.

С днем писателя, коллеги!