При-знание

Лао хотел узнать, как можно больше о мудром Шо и поведать об этом другим.
Незадолго до смерти того - он спросил:
- Учитель, вся ваша жизнь достойна уважения, но что из совершённого вы считаете самым лучшим?

Шо молчал, глядя куда-то за Лао. Вероятно, в прошлое.

Лао смиренно ждал, не без основания полагая, что таких поступков было много и выбрать из них непросто.

Но время шло, а Учитель не отверзал уст.

Чем дольше длилось молчание, тем ниже сгибался поражённый Лао: сколько же совершено достойного, из которого приходится выбирать!

Поэтому, когда, наконец, Шо перевёл взгляд на ученика и почитателя - тот лежал ниц у его ног. Удивился Шо или улыбнулся – можно лишь гадать, ибо Лао этого видеть не мог. Шо кашлянул и произнёс:
- Пожалуй, есть такой поступок. По крайней мере, так мне кажется. Но, хотя он мне и представляется таковым, я в нём никому не признавался.

Лао был изумлён:
- Ни даже Гуну или Вэю – любимым ученикам?
- Им тоже.
- Но, Учитель, можно узнать почему?
- Потому что стоит лишь сказать о том, что гордишься хорошим поступком, и окажется – ты совершал его для похвальбы. Главное – не в словах.

Лао сидел с открытым ртом, пока Шо не сделал вывод:
- Поэтому не стоит говорить о своём поступке или радоваться, услышав о нём из чужих уст.

Тогда Лао обречённо спросил:
- Ваши слова означают, что Вы умолчите о том случае?
- Ты прав, - только и ответил Шо.


Больше они к этой теме не возвращались, но - уже после смерти мудреца - Лао навестил, ставший большим чиновником, Гун, чтобы посетить могилу Учителя. Услышав об ответе Шо, Гун поклонился. И не сказал  какой, по его мнению, это мог быть поступок.

Но Лао не оставил надежды узнать, о чём же могла идти речь. Тем более, что у него было предположение, которое он косвенно выводил из разных рассказов Шо. Поэтому, когда попрощаться с Учителем явился Вэй, Лао, угощая его, спросил:
- Учитель Шо говорил, что некогда был учеником Лю.
Вэй подтвердил это.
- И Лю выделял его.
Вэй снова безмолвно подтвердил это.

Пожалуй, трудно будет из него вытащить то, что мне хочется знать, подумал Лао, но продолжал:
- Насколько я понял, Учитель Шо, стремившийся к знанию в его полноте и разнообразии, оставил Лю, и переходил от учителя к учителю, пока сам не стал им.
Вэй согласился и с этим.

И тут Лао решился на вопрос, давно его занимавший:
- Но вы с Гуном -  тоже ученики Лю?
- И Цы, - отвечал Вэй.

Так-так, похоже, я близок к цели, обрадовался Лао, внешне ничем этого не показывая.
- Но вы – ученики и Шо. Не скажешь ли, как так вышло?
- Пожалуйста. Учитель Шо вернулся к Учителю Лю, чтоб выразить тому свою благодарность и засвидетельствовать почтение. Так он сам говорил. Там и застал нас.
- И?..
- Учитель Лю был уже стар. Он представил нам мудрого Шо, как лучшего ученика, предложив послушать его.  Оказалось - учение Шо иное, и несколько недовольных учеников пришли к Учителю Лю за разъяснениями. Он ответил: «Те, из вас, кто не приемлют учение Шо, пусть сами попробуют учить других. Кого же оно больше устраивает – слушайте нового наставника».
- Интересно… Но при встрече у мудрых Лю и Шо должна была состояться беседа, разве не так?
- Разумеется. Но они говорили один на один.

Лао потёр лоб. Тайна не давалась. Что было дальше - он знал: Лю умер вскоре, и несогласные с Шо ученики разбрелись, кроме этих трёх. О чём же они могли беседовать?
Лю наверняка чувствовал приближение конца, но пожертвовать своим учением – плодом усилий всей жизни?

И тут заговорил Вэй:
- Брат, по-моему, тебя волнует причина поступка Лю.
- Да… - растерянно ответил Лао. Но откуда?..
- Я долго был с Учителем Лю, ещё до того, как появились Гун и Цы, и знаю, какой это непростой человек. Однажды он вдруг собрал нас и объявил:
- Мои мысли иссякли, а новые перестали навещать. Я мог бы ещё долго дурачить вас перепевом чужой мудрости, хитрить, и вы бы не догадались, но учитель, если он так поступает, не достоин этого звания. Поэтому – отпускаю вас искать себе другого. Прощайте! Да сопутствует вам удача в поисках!
Повернулся и ушёл к себе. Все сначала стояли, замерев, потом загудели, как потревоженный улей. Ходили к нему, упрашивая, не знали, что делать. Но после… остался только я.
Убедившись в этом, не смог не пойти к Учителю. Он молча посмотрел на меня, и, казалось, чего-то ждал. И я решился на дерзость:
- Уважаемый наставник! Вы сказали, что потратили на нас все свои мысли.
Лю слушал с каменным лицом.
- И, возможно, зря, раз ни у кого не возникло своих, и они согласились уйти – искать чужих - уже на стороне.
Мне показалось, что взгляд Лю потеплел. И я уже уверенней закончил:
- У меня немного собственных мыслей, но пока вас свои не посещают, я могу поделиться ими.
Учитель улыбнулся и даже обнял меня. Позже он признался, что однажды уже прибегал к подобному испытанию учеников, и тогда тоже остался только один.
- И это был… с волнением произнёс Лао.
- Учитель Шо. Он, думаю, и вернулся-то, услышав, что мудрый Лю слаб и нуждается в помощи.

Лао был сильно взволнован. 
Однако тот ли поступок считал лучшим Шо?
Или… тот, что не стал отвечать на вопрос Лао, выдержав, может быть, последнее испытание?
Вэй-то рассказал о своём. Но… рассказал потому, что не считал его чем-то особенным! Ну, да, главное же – не в словах...

Все ученики Лю одинаково слушали его, но остались лишь те, кто научился дОлжному. И Вэй прошёл в этом проверку Лю, как и Шо.

Глупо было с моей стороны спрашивать Учителя, подумал Лао, поняв это лишь сейчас.
 

Казалось, оставался другой вопрос: учение Лю. Но Лао не задал его Вэю, провожая, а только низко поклонился. Теперь ответ для него был очевиден.