Гоголь, Пушкин, Достоевский или Бортко кто больше

  Часть первая

 

**Много шума надел в свое время господин Бортко, сняв фильм «Тарас Бульба». Событие это уже отгремело, премьера прошла, дебаты утихли фильм уже не раз показали по телевизору и, казалось бы, о нем можно забыть. Но я человек мнительный и поэтому меня «стали терзать смутные сомнения».

 А зачем? Почему именно «Тарас Бульба», произведение, прямо скажем, не самое великое в творчестве любимого мною Николая Васильевича было выбрано для экранизации столь известным режиссером в год юбилея писателя.

И еще одно смутное сомнение заползло в мою голову; господин Бортко, снимая столь патриотический и про-православный фильм, явно искал сочувствующих среди русского народа. Фильм явно был обращен именно к русскому зрителю. Так вот мое сомнение – нужна ли сейчас русскому народу такая идеология патриотизма и консервативного православия, пригодная к первой половине 19 века. Эта идеология была хороша, когда Россия выполняла роль жандарма Европы, но которая к началу 20 века привела наш народ к полной катастрофе, а к началу 21 века к полной потере генофонда, вымиранию и деградации. Ведь речь идет уже не о спасении уже мертвого государства Россия, а речь идет о занесении в Красную книгу народов, народа русского.

Для того, чтобы разобраться в этих вопросах, необходимо понимать, а зачем сам Гоголь задумал написать и написал эту эпико-героическую повесть и какие первоочередные задачи стояли перед автором.

Я много ползал в дебрях интернета по критическим статьям о творчестве Гоголя, но нигде не мог найти на это ответа.

В лучшем случае, звучала обычная штампованная мысль о глубокой любви Гоголя к Украине, России, Православию и Монархии, а самое главное, его любви к простому русскому народу, боли за его бесправие и восхищением его героизмом и самопожертвованием.

Именно эти чувства и побудили написать Гоголя эту повесть.

Все это, конечно, так, но… Есть одно но…

Нас всех приучили относиться к великим и уважаемым людям в свете определенных штампов, навязанных нам властью посредством наших учителей, а также определенной группой т.н. интеллигенции, критиков, режиссеров. Т.е. людей, чей основной заработок на хлеб насущный - создание как раз той идеологии, которая устраивает действующую на данный момент власть.

Эти люди очень редко удосуживаются думать собственной головой и искать истину. Как правило, они просто переписывают  друг друга, читают друг друга, пиарят друг друга перед людьми и работодателями, принимают важные позы и высасывают из пальца догмы, не стоящие и выеденного яйца, облекая их в вид непреложной истины. Главное дело, чтобы это удовлетворяло потребности и желания работодателя (власти).

 А этот работодатель всегда нуждаются в своем историческом подтверждении. Он не может выбросить из своей идеологии великих в прошлом личностей, даже если те никогда не придерживались идеологии существующей власти. Поэтому всегда следует заказ от этого работодателя о переписывании истории, и о создании нужного образа тех героев, без которых он не может обойтись.

Отсюда очередной штамп при советской власти - о народности русских писателей и поэтов. О том, что они любили только простой народ, мечтали о свободе и счастье  его и писали только для него. А если им приходилось общаться с властью эксплуататоров, то они все превращались в гневных ее обличителей. Наиболее от этого штампа "пострадал" А.С. Пушкин.

Со школьной скамьи я знал и верил, что Пушкин был борец с Самодержавием. Защитник бедных и обличитель богатых. Его "Дубровский" и "Капитанская дочка" всегда выдавались за воспевание Пушкиным борьбы против помещиков, крепостного права и Самодержавия. Уже со школьной скамьи нам закладывались в мозги эти штампы. А как нам, 13-14 летним, было самим распознать, что "самовластие" на обломках которого Пушкин мечтал увидеть свое имя и "самодержавие" - это абсолютно разные вещи. Самовластие - это деспотия, тирания и попирание всех законов, устроенные одним человеком, это то, что мы имеем теперь, а Самодержавие - это великая идея, когда правит вроде бы один, но с  соблюдением интересов всего общества, его законов, традиций. Это идея, когда страной правит Бог, через своего помазанника - а Бог это всегда благодать! Даже если он посылает испытания.**

**Так вот Пушкин мечтал все-таки увидеть" обломки самовластья", а не Самодержавия. Но кучка интернациональных выродков разбила вдребезги именно эту великую идею, насадив самовластие под названием Советская власть.

 Их идеология не могла обойтись без Пушкина и поэтому советские идеологи, уже совсем не русской национальности выдали желаемое за действительное. Хорошо, что они еще не догадались сделать Пушкина вдохновителем всероссийского разгрома. Ведь написал же классик "Души прекрасные порывы". Всего лишь, объяснить детям, что слово "души", это не существительное, а глагол. И все! Пушкинский лозунг, призывающий к действу, -  готов!

 А вот еще один из прекрасных штампов, наглядно доказывающий, что Пушкин был пламенный борец с Самодержавием и только чудом избежал виселицы после восстания декабристов. А чудо было в том, что он, по каким-то волшебным причинам не смог быть в это время на Сенатской площади. Ведь собирался же там быть в первых рядах, о чем сам и сказал героически в лицо тирану-царю при личной встрече. И уже ехал в Петербург, чтобы поддержать товарищей. Но не доехал.

 А чудо то оказывается очень просто. Суеверие и заяц, который перебежал дорогу. И поняв, что дело может закончиться не так славно, как изначально предполагалось – Александр Сергеевич просто развернул сани обратно. И, слава Богу! Ибо не прочитали бы мы тогда многих его замечательных произведений. Простая мелочь, которая не имела решающего значения, но решила все!

Я приведу еще один пример с Достоевским, тоже великим русским писателем, без имени которого трудно обойтись любой российской власти, а тем более той, которой в России скоро исполнится 100 лет. Ведь Достоевский, это тот из немногих русских писателей, которого знают и читают думающие люди всего мира.

 Достоевский - это человек, который начал с «бесов» в своей душе и убеждениях, а кончил «богом».
Вот как раз по поводу Достоевского, было высосано из пальца столько идеологической шелухи, было написано столько пустых, но высокопарных критических трудов, что хочется вспомнить Ницше. «Чтобы сделать мелкий водоем глубоким, надо его как следует замутить».

 Хочу поправиться. Мелок не Достоевский. Мелки его критики. Щелкоперы с учеными званиями, которые в угоду власти все переворачивают с ног на голову. Все простое -  делают сложным, очевидное – труднопонимаемым, доступное – недоступным. Все для того, чтобы казаться очень глубокими и умными мыслителями.

 Они создали союзы, благодаря которым они числят себя писателями, художниками, поэтами, кинематографистами,  прекрасно понимая, что для того, чтобы стать писателем не обязательно состоять в союзе. Но союз – это секта избранных. Эта та «штука», с помощью которого можно продемонстрировать  то, что они наиболее избранные, талантливые и умные. Настолько умные, что могут сравняться, и даже критиковать таких не членов союза, как Достоевский, Толстой, Гоголь и др. Основная цель любого союза – уравнять всех. Но уравнять столетний дуб и мелкую поросль можно только одним способом – спилить дуб. Чем все эти люди и занимаются. Не себя подгоняют под величину Достоевского, Гоголя, Пушкина, Толстого – а их обрезают до своего лилипутского роста. И тем самым добывают себе довольно хорошее пропитание.

Так вот, Достоевский, свои мысли выражал довольно сложно. Согласитесь, что Достоевский – это не Дарья Донцова. Людей, читающих в метро Достоевского – скорее всего, нет. Достоевский – это сложно,  это трудно, это не весело. Достоевский – это то, что надо пережить.**

**И сам Достоевский это прекрасно понимал. Поэтому той идее, которую он закладывал в свою книгу – он давал вполне понятное и простое название. Чтобы всем было понятно, в чем заключается мировоззрение писателя. А идеи его были чрезвычайно неординарны. Для того времени.  Да и для сегодняшнего дня, если к ним подойти с точки зрения Достоевского, а не с точки зрения всей этой критическо-аналитической шелухи, которая родилась после его смерти.

Меня спросят: - « А ты кто такой, чтобы знать о мыслях Достоевского?»

Согласен, я не знаю его мыслей, и знать не могу. Впрочем, так же, как и все эти многочисленные профессора филологий, литератур и прочих наук, которые почему – то с уверенностью пишут нам о том, как нам надо понимать Достоевского. Только в их утверждениях нет здравого смысла, а есть только одно.

Удовлетворить пожелания «работодателя». Т.е. сделать неугодное угодным, невыгодное выгодным. 

Я уже писал, что Достоевский -  это человек, начинавший с «бесов» в своей душе. За свои революционные идеи, которые он пытался претворить по молодости в жизнь, его привязали к столбу, надели мешок на голову и передернули затворы ружей. Достоевский – это человек, который стоял в расстоянии одной минуты до встречи  с  Богом.  Именно из этой школы жизни, появились такие короткие и лаконичные названия, и такой тяжелый и долгий текст. Поясню.

Федор Михайлович жил в глубоко патриархальной,  Православной стране, где церковь решала почти решающую роль во всех вопросах жизни общества. И вот Достоевский, уже одной ногой стоящий в могиле, мог лучше любого попа оценить вопросы жизни и смерти, вечного и временного, земного и небесного. Всего того, чем пытается заниматься  церковь, на протяжении 10 веков. Поэтому вопрос отношения церкви и общества, церкви и народа, ее роль, и вообще роль всей христианской религии в истории, ее содействию в духовном, моральном порабощении любого народа, который принимал ее на веру – вопрос, который мучил не одну светлую голову человеческой цивилизации.

Толстой,  написав свое «Четвероевангелие»,  был отлучен от церкви, хотя сделал намного менее богохульный акт, чем Достоевский. Но последний не был отлучен. Почему?

Потому что Толстому не надевали мешок на голову и он не разбирал, что можно говорить, а что нельзя. В него не целили ружья за убеждения. И он верил в свободу слова и убеждений. Наверное, был мало знаком с творчеством Салтыкова-Щедрина.

Так что же такого сделал Достоевский?

«Евреи погубят Россию» - так писал Федор Михайлович. И он понимал, что евреи и христианство – это мать и дитя.  Нельзя рассуждать о христианстве, и забывать, что имеешь дело с евреями. Здесь плохо всегда заканчивает тот, кто начинает верить. Россия поверила. Результат налицо.

Ключевая фигура христианства – Спаситель. Это стержень, на котором держится вся вера, которая как показала ее двух тысячелетняя  история, - правого сделала неправым, свободного – несвободным, здорового – больным, познающего– верующим, сильного – слабым, мужчину – женщиной, женщину – мужчиной, гордого – рабом, жизнелюба – затворником и т.д

Христианская религия – это добровольное бегство от жизни к смерти. Это то, что много обещает, но ничего не дает здесь. Причем дает ли она что-то «там» - неизвестно. Это вопрос веры, а вера не подразумевает сомнения и поиск.  Это бизнес, во главе которого был поставлен тот, чей психологический портрет описал Достоевский. Это Спаситель.

Достоевский выразил к этому вопросу свое отношение. Он взял образ «Князя Христа», т.е. князя Мышкина, и наделил его всеми качествами Спасителя. А потом назвал свой роман, главным героем которого, является этот самый князь очень лаконично и просто – «Идиот».**

**Позже, Ницше, живший в менее патриархальной и консервативной стране, назовет Спасителя этим словом напрямую.

Я хочу немного задержаться на этом вопросе, потому что он представляется очень важным в понимании приемов той идеологии, жертвой которой мы все являемся

Главную беду России, как мне видится, Достоевский видел в бесах и идиотах. И он был, как всегда прав. Именно они и погубили ее.

 Агрессивное национальное меньшинство «бесов» било по щекам, поставило на колени и отрубило голову национальному православному большинству «идиотов» ровно через 50 лет после того, как писатель задумал роман «Идиот». Благодаря чему?

 Вырождению и идиотизму русской элиты, многотысячным и даже многомиллионным Мышкинам, начитавшихся Евангелий и превратившихся в неких карасей – идеалистов, мечтающих о всеобщем равенстве, доброте и праведности. 
Мечта любой власти, чтобы под ее руководством жило и трудилось миллионы Мышкиных. Отсюда и заказ - слегка переиначить смысл создания образа «Князя Христа» Достоевским.

Да, Достоевский создал образ «положительно-прекрасного» человека. Но он так же показал,  к чему привел этот человек окружающих его людей. Спас ли он их? Настасью Филлиповну,  Ипполита Мышкина? Пошла ли за ним Аглая?

Все это персонажи романа, цель которого одна – показать суть  христианства. Но критики обошли этот вопрос, оставив только образ положительного героя. Героя, которому необходимо подражать. Вспомните, почти все положительные, самые знаменитые герои советских комедий – похожи на Мышкина.

 Шурик, Деточкин,  Новосельцев, Семен Семеныч и др. – они все какие-то малохольные, неуклюжие, смешные. Но они все за правое дело и у советской идеологии – они побеждают. А у Достоевского – Мышкин проигрывает. Вчистую! Вот здесь-то вся изюминка.

 Достоевский дал образ, и этот образ подхватили и чуть-чуть повернули в нужную для негодяев сторону в очень важном вопросе – к чему может привести все идеальное. В данном случае это идеальное добро, непротивление, идеальная святость, идеальный по безобидности человек. По Достоевскому это идиотизм.

А вера в религию идиотизма –трагедия. У заказных критиков, писателей и режиссеров, идиотизм приводит к победе.

Это очень важно!

Вот что писали современники Достоевского. В. П. Буренин в трех статьях из цикла «Журналистика», подписанных псевдонимом «Z», появившихся в «С.-Петербургских ведомостях» в ходе публикации первой и второй частей романа. Находя, что Достоевский делает своего героя и окружающих его лиц «аномалиями среди обыкновенных людей», вследствие чего повествование «имеет характер некоторой фантасмагории», Буренин иронически замечал: «Роман можно было бы не только „Идиотом“ назвать, но даже „Идиотами“, ошибки не оказалось бы в подобном названии». В заключительной третьей статье он поставил знак равенства между изображением душевного состояния Мышкина и медицинским описанием состояния больного человека и не обнаружил в «Идиоте» связи с действительной почвой и общественными вопросами, расценил его как «беллетристическую компиляцию, составленную из множества лиц и событий, без всякой заботливости хотя о какой-либо художественной задаче».**

 Позднее, в 1876 г. Буренин частично пересмотрел свою прежнюю оценку Достоевского в своих «Литературных очерках», придя к выводу, что «психиатрические художественные этюды» Достоевского имеют «полное оправдание» в русской жизни, недавно освободившейся от крепостного права, «главного и самого страшного из тех рычагов, которые наклоняли ее человеческий строй в сторону всякого бесправия и беспутства, как нравственного, так равно и социального». Но «Идиота» (наряду с «Белыми ночами») Буренин по-прежнему отнес к исключениям, уводящим в «область патологии». Менее категоричным было осуждение романа в напечатанном в январе 1869 г. анонимном обозрении «Вечерней газеты», принадлежащем, как установлено, Н. С. Лескову. Считая, подобно Буренину и многим другим представителям тогдашней критики, что действующие лица романа «все, как на подбор, одержимы душевными болезнями», Лесков стремился все же понять исходную мысль, которой руководствовался Достоевский в обрисовке характера центрального героя. «Главное действующее лицо романа, князь Мышкин,— идиот, как его называют многие,— писал Лесков,— человек крайне ненормально развитый духовно, человек с болезненно развитою рефлексиею, у которого две крайности, наивная непосредственность и глубокий психологический анализ, слиты вместе, не противореча друг другу; в этом и заключается причина того, что многие считают его за идиота, каким он, впрочем, и был в своем детстве».

Статья Лескова была последним критическим откликом, появившимся до публикации заключительных (пятой-двенадцатой) глав четвертой части. После завершения печатания «Идиота» Достоевский естественно ожидал более всестороннего и детального анализа романа. Но такого обобщающего отзыва не последовало. Вообще в течение ближайших двух лет о романе не появилось ни одной статьи или рецензии, что очень огорчало писателя, утверждая его в мысли о «неуспехе» «Идиота».

 А вот здесь сработал принцип – «игнорирования» неудобной темы.  Он прекрасно действовал и до, и во времена, и тем более, после Достоевского. Если, правда, неудобна – ее стараются не замечать.

Вот еще одна цитата из страны менее консервативной в вопросах религии: - «Я знаю только одного психолога, который жил в мире, где возможно христианство, где Христос может возникать ежемгновенно…Это Достоевский. Он угадал Христа, и инстинктивно он прежде всего избегал того, чтобы представлять себе этот тип с присущей Ренану вульгарностью…А в Париже думают, что Ренан страдает излишком finesses!...Но можно ли хуже промахнуться, чем делая из Христа, который был идиотом, гения?»

 Это Ницше. Эти слова выглядят очень кощунственно в понятии миллионов христиан,  но не менее ли кощунственно выглядела русская история, начиная с 1917 года и кончая сегодняшним днем, когда поочередно использовали для уничтожения народа, две на первый взгляд очень добрые и заманчивые религии. Христианство и Коммунизм. Это две религии, которые выросли на одной почве, - они не есть религии враждебные иудейскому инстинкту, они есть его последовательное развитие. Это два силлогизма, логическая цепь которых внушает ужас. « Спасение от спасителя!» - «Спаситель – иудей» - «Спасение от иудеев».  «Коммунизм – это всеобщее счастливое равенство всех людей» - «Основоположник, теоретик коммунизма К. Маркс – иудей» - «всеобщее счастливое равенство всех людей – от иудеев».

Одну религию, Христианство – вытаскивают за уши, когда надо самопожертвование народа, терпение его, его покорность судьбе.  Другую, когда этот народ надо ввести в умопомешательное буйство, в русский бунт – «бессмысленный и беспощадный».

Что я хочу всем этим сказать. Только то, что наше сознание было и есть очень тщательно отштамповано. На каждое, более или менее, значимое явление, на каждого, более или менее, великого или значимого человека, наклеен свой определенный ярлык, поставлен штамп, по которому живут, размышляя (а большинство, конечно, не размышляя), современные люди. В т.ч. и уважаемый нами режиссер Бортко.