Так судилось небом

«О какой интуиции ты говоришь?  Когда это ты, это я...и все у нас общее...и фантазии и желания....едины.»



Секс отличался кардинально! Хотя эти два человека, оба умели ПРАВИЛЬНО любить женщину.
И муж, и любовник, хотя почему - любовник?- единственный любимый!- были очень хороши в постели.
И, тем не менее, разница была! Да, еще какая!!!
Считалось, что лучше мужа уже некуда, оказывается,  было куда.
Ласки любимого были настойчивы и не измерялись временем. Было ясно, что этот мужчина, мог и обожал бесконечно ласкать. Не для того, чтоб «подготовить и разжечь»- а что бы насладить и продлить блаженство. Ему удавалось это делать часами, ни в чем не повторяясь.
Наверное, у него было много женщин….!
С ним начинало нравиться, даже то, что не нравилось никогда. Забывался стыд. Пробуждалось безудержное желание и абсолютная готовность к экспериментам.
В отличие от супруга, который тоже был большим  мастаком по части поз, любимый
гармонично созидал в себе и слышимость женщины, и интуитивные намеки ее тела, и партнерскую готовность. А может, просто,  ему хотелось того же самого?!
Он любил «по-всякому», но более всего, выделяя позу, под названием «миссионерская», и только потому, что в таком положении, мог хорошо видеть то, что дарило ему особую сладость:
лицо женщины, блаженство в мимике, немые стоны, раскиданные волосы и обязательно глаза. Он любил смотреть в глаза, когда женщина на пике оргазма содрогалась и билась мелкой, неуемной дрожью. Это восторженное безумие в женских глазах в одно мгновение могло и его самого поднять на тот же пик. Потому, зачастую оргазм был одновременным.
Любимый никогда не выполнял движений вперед-назад. Это было для него слишком однообразно. Так же, он умел делать остановки, паузы, убыстряться и замирать, не доводя до ненужного, торопливого взрыва. Именно поэтому, акт любви мог затягиваться на очень длинное время.
Особенной чертой было то, что любимый всегда, что-то говорил. Это «что-то» было бесстыжим и непривычным, зато дарило неописуемый кайф. Обнажало, обезоруживало, проникало в уголки сознания, потрясая красочностью восприятия и трактовки.
После секса с ним, процесс совокупления с мужем был молчаливой, быстрой имитацией любви. Это молчание сводило с ума,  словно вмиг онемела планета. Ставало черно-бело и пресно.
Любимый чувствовал каждый атом, каждый нерв. Растягивал действо волшебства и подкидывал в костер страсти горсти ласок, краски слов, и радугу откровения.
Наверное, он был хорошим поэтом…..!
Всякий раз, при интимной встрече, происходи она ежедневно, или значительно реже, от любимого хотелось беременеть. Секс превращался в продолжение вселенной, выходившей за рамки человеческого, смешавшись с божественным. Появлялся дополнительный смысл, дополнительная подпитка. Ему хотелось рожать гениев и превосходных сыновей, таких, как и он сам! Рожать, чтоб продолжить его самого в этом мире.
Каждое совместное извержение, сопровождалось безумием красивейших слов и ливнем приятнейших поцелуев. Словно, каждый раз был последним. Спустя некоторое время все продолжалось сначала, но каждый раз по-новому.
Затем, страсть перетекала в русло бытовой жизни: где плечо любимого было надежным, жизнь стабильной,  а каждое утро радостным. Исходящее от него благородство, доброта, наитие сражало и наполняло горечью за то, что принадлежать ему невозможно.
Так судилось небом.