Серебряная чаша

Серебряная чаша.

Что с тобой? О чем закручинился, странник мой дорогой. Может, приболел? Может пагода тебя не устраивает?  Почему невесел? Так ты скажи не кручинься. Не тои в себе обиды. Не разрушай своё тело. Оно нам нужно, и тебе нужно.                Хочешь, что бы зимой пошел дождь?

- Нет. Пусть будет зима зимой, а лето летом. Дело совсем не в погоде и даже не в здоровье.

- А в чем? Надоело спать в проходной комнате7 Хочешь свой отдельный дом?  Тебе некуда пригласить  любимую женщину?

- Да. Мне просто негде общается, работать над собой, отдыхать

- Ты же все -таки человек. Как я забыла обетом. Зима, холодно. Не будешь в снегу целоваться, обниматься.  Ты прав, надо как-то исправлять положение.
Так, что тебе надо? Дом, квартиру, или просто угол для встречи? Комнату в общежитии?

- Мне бы, для начала хотя бы комнату, а домик, квартира – это вообще хорошо. 

- Мы тебе дадим. Только смотри, не приводи никого туда на постоянное жительство. А то вновь будешь спать в проходной комнате.

- Думаете, меня обманут?

- Женщины! Насколько они красивы, настолько и коварны. Должен знать. Изучаешь энергию. Сам говоришь: женская темная, а мужская светлая.

- Да ведь хочется женщину. Любить хочется.

- - Бесхитростный ты дружок. Нужно быть умней в этом плане.

- Что я могу поделать, какой есть.

- Да. С женщинами занимайся, так положено тебе от природы. Но не забывай про  основное занятие: жизнь на земле. Мастер! Хочет Маргариту. Ха, ха, ха…
 
*

Кто-то щипнул меня за бок, и нежная рука  погладило нагое тело.
Я открыл глаза. - Ты?!
Ущипни меня еще раз. Это не сон? Или я все-таки сплю?  Как ты здесь окорялась?  О боже! Где мы?

- У тебя!  У тебя в комнате!

– В моей?! Откуда она взялась?  Я же помню. Всегда спал в проходной комнате в доме, на диване.

– Милый, как хорошо мне  с тобой!  А ты спишь.


Нежные женские руки обняли мою шею, а губы прижались к щеке. – Ой! Какой ты колючий, как ежик. Не брился, да? Щетина.

Губы  (**) прижались к моим губам.  А руки гладили мои волосы.  А тело слегка вздрогнуло.  Толи от холода, толи от возбуждения.  Поцелуй нежный, сладкий.

- Что со мной! Я что схожу с ума? Моя девочка!  Ничего не понимаю?!
 
 - А этого и ненужно. Я люблю тебя!

 Словно голодная волчица (**)  вцепилась в меня и в мои губы.  Зажав в своих ладошках небритые щеки. – Боже! Наконец-то. Я до тебя добралась, - слегка шевеля губами, сказала (**)  Унося меня в иной мир, мир счастья.

*

Через оконные рамы пробивался лунный свет, застилая комнату. Слегка заметные разбросанные по комнате силуэты редко расставленной мебели  отражали тень. С кровати,  стоявшей у стены, небрежно сползла на пол  цветное, одетое в рваный пододеяльник, одеяло. На круглом, давно вышедшем из моды столе, стояла серебряная чаша.          Отражающая от нее тень, проползала по столу и, свисая, отразилось на стене.

Нагая молодая женщина, стояла возле трюмо. И любуясь своим телом, причесывала деревянным гребнем скомканные,  слегка влажные от пота волосы.

Сергей,  стоял возле окна, и  смотрел вдаль звездного, небесного свода.  Слушая, как за окном напевал свою песню соловей.
Там у горизонта, бредил рассвет. Медленно закрывая белой пеленой отражавшиеся на небосводе звезды.

Женщина, аккуратно расчесала волосы, уложила   в косу. Покрутившись возле зеркала,   положила гребень, и подошла к столу. Внимательно посмотрела на своего партнера.

Почувствовал взгляд партнерши, Сергей повернулся. Отошел от окна и полошил к столу, став напротив.
В какой-то момент их взгляды соединились, и они долго смотрели друг другу в глаза, читая мысли.
 
*

Серебряная  чаша стоит на столе,  на дне налита маленький глоточек прозрачного напитка.
Сергей, бережно, обнял ладонями чашу,  поднял, и подал (**). 
(**) взяла её также бережно,  обняв  двумя  ладонями,  ласково посмотрев на Сергея, и поднесла её к своим губам. Посмотрев на содержимое, усмехнулась и, оторвав чащу от губ своих, поставила её на стол. – Так мало? Ты Сердежа, смеешься надо мной. Да? Неужели, ты нечего больше не можешь мне предложить?

 - Вот то, что у меня есть. Я все отдаю тебе. Ведь ты тоже можешь в чашу добавить и свое? Будет больше. И  так постепенно, понемножку: то я, то ты наполним чашу до верха. И будет у нас полная чаша.

-  Нет, Сережа это долго. И зачем я буду рисковать  своим. Зачем его тратить на тебя, оно же мое.  Я истинная Христианка и люблю, когда мне предлагают его много. Я и хочу этого, всего много. А на твой глоточек, мне и смотреть противно. Там, любовь, страсть – невидаль, какая.

- Зачем ты так,  о своем, о нашем?

- Ха, ха. Счастье в старой машине. С милым  и рай в шалаше! Это уже ушло. И далеко осталась позади.  С милым хорошо, когда у него дача на красном море, да зелененьких карман. Поищи себе другую.  Я знаю, что ты русской веры, любишь природу, счастье на природе, под дождем простывать. В грязи кувыркаться. А я люблю деньги. Люблю когда их много. Свозил бы меня на такой пруд, в котором не грязная вода, а деньги лежали.  Вот там бы, была бы у нас: и любовь, и страсть. Там бы я тебя, облизала с ног до головы.
 
- Этого я тебе дать не могу. Не в моих силах. Да, если бы и мог, то все равно бы не дал.

- Сережа! Почему?  Не дал бы денег мне?
 
- Ты спрашиваешь, почему?  Да потому, что мне нужна женщина, которая меня любила бы просто так. Какой  я есть.

- Ты не найдешь такую. Среди христианок, в нашей стране таких просто нет. Даже самой страшной нужны деньги.

*

Мы, долго смотрели, друг другу в глаза ища понимания. Но, не найдя,  разошлись по сторонам.  Оставив стоять на столе серебряную чешу,  с глотком удивительной,   прозрачной жидкости.

Комната наполнялась ярким белым светом, Дедушка  Бело-бог, проснулся. Поднялся из-за горизонта на небосвод, съедая тени, неся нам тепло и свет. А вон там на востоке, ясное  небо закрыли грозовые  облака. Отец небесный бог Перун идет по небу, громко грохоча и сверкая молнией. Несет нам матушку воду. Что бы омыть  нас и дать жизнь.

Со временем чаша испарится.  И останутся редкие воспоминания о маленьком, чистом  счастье, писанном на бумаге.  И только там, вдалеке, за грозовыми облаками слышны голоса: «Я люблю тебя!!!»


Сергей Тонких.