Каждый в мире странник. Глава третья

1.

Утро в семье Воропаевых всегда шумное и суетливое. Николай Сергеевич, когда бреется и чистит ботинки, всегда поет – бурчит себе под нос что-то невразумительное. Ирина Владимировна готовит завтрак и между делом воспитывает Матвея.

Матвей – это четырехлетний племянник Любы. Её старший брат Руслан – программист. Его жена Оксана – менеджер. Оба служат в Московском Банке. Работают много, почти на износ, но про отдых не забывают. Вот теперь, они укатили в Боровое, кататься на лыжах. Матвея подкинули бабуле и дедуле, а тот, почуяв свободу, вьет из них веревки. Он не капризничает, нет. Царствует, как наследный принц и учит взрослых.

- Ба, - говорит он бабушке за завтраком очень серьезно. – Фторог ты купила не тот. В нем фахар. Мама берет ф беленькой баночке с профрачной крыфей.

- С прозрачной крышкой, - поправляет Ирина Владимировна. – Ешь, давай. Сахар полезен, - и ворчит: - Разбаловали тебя родители. Апельсины, шоколадки, икра…

- Икру я не люблю, - вставляет Матюша. – Я люблю картофку с селедкой.

- Правильно, - одобряет появившийся на кухне Николай Сергеевич. – Настоящий мужик. Кормите его какой-то замазкой. Нет бы, борща налить, картошки с салом нажарить.

- Коля, кофе будешь? – интересуется Ирина Владимировна.

- Наливай, - соглашается Николай Сергеевич, придвигая поближе тостовый хлеб, масло и вазочку с вареньем.

Люба с мамой скромно пьют чай и едят бутерброды с «замазкой» - фруктовым творожком Матвея.

Наконец, они позавтракали, оделись и спустились на улицу. Ирина Владимировна повела Матюшу в детский сад, расположенный неподалеку. Николай Сергеевич подогнал свою «девятку» и повез Любу в академию. Он всегда сначала подвозит её, а потом сам отправляется в УВД.

В это время на дороге оживленно. Маршрутные «Газели» заполонили город.

- Как только права получают? - возмущается Николай Сергеевич, уворачиваясь от очередного нарушителя. – Совсем не умеют водить.

Любе надо поговорить с отцом, но она медлит, не решается. Отец, заметив её колебания, спрашивает:

- Что мнешься, дочка? Денег надо?

Люба улыбнулась:

- Про деньги в другой раз поговорим. Мне, папуля, твой совет нужен.

- Давай!

Накануне ей позвонил Михаил Иванович Агеев и пригласил девушку на собственный день рождения, который приходился на следующее воскресенье. Люба смутилась, попыталась вежливо отказаться, но Агеев настоял.

- Во-первых, - сказал он, - я хочу видеть у себя в доме молодую симпатичную девушку. Во-вторых, Марии Васильевне с вами веселее. И, в-третьих, все мы, наконец-то, встретимся с Игорем. Он мне твердо обещал сделать подарок и вырваться на целый вечер.

Почти полгода лейтенант милиции Игорь Михайлович Агеев служит в Центральном районном отделе внутренних дел в следственном управлении. Он занимается расследованием краж и разбоев. Как и ожидалось, молодого лейтенанта загрузили делами под самую завязку. Он сутками не появляется дома. Его мама Наталья Семеновна забыла, как выглядит сын. Что говорить об отце и Марии Васильевне! Последний раз он навещал их в начале декабря. С Любой они не виделись с ноябрьских праздников, даже Новый Год встречали врозь. Игорь, как самый молодой, дежурил по управлению.
 
Бурный летний роман постепенно забывался. Люба скучала и от скуки вспомнила Максима Шнайдера.

Максим - корреспондент отдела новостей регионального телевизионного канала. Он делает довольно приличные репортажи о жизни молодежи, в которых освещает проблемы студенчества, рассказывает о различных фестивалях, о спектаклях студенческих театров, о выставках начинающих художников. На некоторые, самые интересные мероприятия он приглашает Любу. Она охотно сопровождает старого друга. С ним весело и легко. О существовании соперника он не догадывается.

Поход на день рождения Михаила Ивановича Агеева представлялся Любе прекрасным поводом для встречи. После она решит, как поступать дальше: прервать отношения или терпеливо ждать, когда Игорь найдет для неё время.

Люба поведала отцу про приглашение к Агеевым и спросила, что можно подарить Михаилу Ивановичу.

- Ты его лучше знаешь. Он тоже в УВД служит.

- УВД! – присвистнул Воропаев. – УВД — это огромная империя. Как фамилия твоего Михаила Ивановича? Какое подразделение?

- Фамилия - Агеев. А подразделение? Игорь, кажется, что-то похожее на ФСБ называл.

- УСБ, управление собственной безопасности, - поправил Николай Сергеевич машинально и вдруг, резко затормозил от неожиданности: - Полковник Агеев! Начальник УСБ! Крокодил! Ну, ты даешь!

- Папа, ты на дорогу-то смотри, - напомнила Люба, переводя дыхание от испуга. – Чуть не врезались…

- Выходит, ты дружишь с младшим Агеевым?

- Дружу, - подтвердила Люба. – Папа, что случилось?

- Случилось… Тебе, моя дорогая, известно, что такое управление собственной безопасности? Надзорный орган над всеми сотрудниками ОВД области. Мы все, от постового милиционера до начальника УВД в его руках. К нему весь компромат стекается. В его воле отмахнуться от этих сигналов, дать им ход или приберечь для подходящего случая. Агеев – мужик умный, умеет отличить настоящего оборотня или негодяя от порядочного, но неугодного начальству человека, которого свои же и подставляют. Давят на него со всех сторон, но и боятся… А ещё ждут, когда он оступится. Тогда появится повод его скинуть и поставить удобного, управляемого начальника.

- Агеев – неуправляемый?

- Прозвища просто так не дают. Крокодил он и есть Крокодил.

- Объясни!

- Ну, как тут объяснишь, дочка, - сокрушенно покачал головой Николай Сергеевич. - Присмотрись, сама поймешь.

Они уже стояли на стоянке возле академии. Любе пора бежать, чтобы не опоздать, да и отцу не хотелось задерживаться. На прощание Николай Сергеевич спросил:

- Говорят, у Агеева жена тяжело больна?

- Да, очень больна. Кстати, я на её месте работаю…

- Тесен мир. А насчет подарка, вот что я тебе скажу, Люба. Ему бы сейчас настоящий живой зубастый крокодил пригодился. Обстановка у нас в управлении тяжелая. Лишние зубы никому не помешают…

2.

Неделя пролетела стремительно. Скучать не пришлось. Ежедневная суета, работа, домашние хлопоты, игры с Матвеем, ожидание встречи с Игорем на дне рождении его отца.

Мария Васильевна встретила Любу в нарядном платье и Михаил Иванович принарядился. Помощница по хозяйству Катерина Степановна, - милая, доброжелательная, немолодая женщина, - без устали хлопотала возле празднично накрытого стола и переживала, что курица не прожарилась, а пирог подгорел.

Люба поздравила виновника торжества, вручила ему органайзер — набор с записной книжкой, ручкой, калькулятором и часами. Михаил Иванович поблагодарил её. Помня о разговоре с отцом, Люба купила ещё один подарок — сувенирчик, мелочь — дешевенький брелок в форме крокодильчика, который при покачивании открывал и закрывал пасть. Но подарить крокодильчика Люба не осмелилась.

Вскоре явился Игорь с букетом роз для Марии Васильевны и новым мобильным телефоном для отца.

Все уселись за праздничным столом. Стали обедать. Люба наблюдала за Игорем и пыталась найти название тому новому, что в нем появилось. Он оживлен, общителен, шутил и сам смеялся над своими циничными шутками. В его речи то и дело проскальзывали нецензурные словечки, которые ранее он не употреблял. Во всяком случае, не стал бы употреблять в присутствии родственников. Водку он пил привычно и умело. Его поведение напоминало игру во взрослого, опытного, много повидавшего «следака». Любе стало смешно и грустно. Неужели всё это искусственное и наносное, абсолютно чуждое Игорю приживется в нем и превратит его в того, кем он хочет казаться. Видимо, и самому Игорю трудно играть несвойственную ему роль, но в образ он вошел капитально, выйти из него так сразу не получалось.

Михаил Иванович, казалось, не замечал странностей в поведении сына. Он радовался тому, что видит его. О себе он в этот вечер не говорил. Лишь мимоходом упомянул, что в УВД идет очередная чистка, сокращение и ротация кадров. Игорь за полгода службы ознакомился с порядками в системе и слова отца воспринял правильно, услышав даже больше, чем было сказано. Над головой отца сгустились тучи.

Мария Васильевна наслаждалась домашним теплом, атмосферой семейного торжества, близостью родных и любимых. Но быстро утомилась от суеты и присутствия гостей. Михаил Иванович, настроенный на её волну, даже встревожился.

Не желая утомлять хозяев своим долгим присутствием, молодые люди вскоре засобирались уходить. Их не удерживали, понимали, что Любе и Игорю хочется побыть вдвоем. На прощание Мария Васильевна, отозвав пасынка на кухню, вручила ему объемный пакет, где находилась бутылка сухого вина и пластиковые коробочки с закусками.

Они пришли в квартиру Марии Васильевны. Пока она находилась в больнице, Агеев-старший нанял бригаду строителей и сделал ремонт. Обычный, как говорят, косметический. Он постарался ничего не менять и не перестраивать, зная, что жене будет приятно время от времени наведываться в свою старую квартиру. Строители стали настойчиво предлагать полную переделку под евростандарт с заменой окон, дверей, сантехники и планировки. Михаил Иванович строго на них взглянул и приказал ледяным тоном: «Делайте, как я сказал». Не только у рабочих, но и у Игоря с Любой, присутствующих при этом разговоре, прошел мороз по коже.

- Настоящий полковник! - сказал тогда Игорь и добавил: - Не завидую тому, кто у него на пути встанет. Вцепится и спуску не даст.

Разговор состоялся давно, летом. Люба забыла о нем. Теперь, оказавшись в квартире Марии Васильевны, она вспомнила слова Игоря и поняла, о чем говорил ей отец.

Крокодил — спокойное незаметное животное, плавающее в водоеме, словно неодушевленный предмет. Но в минуту опасности он выходит из спячки, бросается на жертву и уничтожает её. Значит, Агеев-старший действует именно таким образом, ведь прозвища просто так не дают.

Игорь вел себя в квартире уверенно. Отнес пакет с продуктами на кухню. Разделся. Побросал вещи как попало. Сразу же принялся раздвигать диван и стелить постель.

- Игорь! - попыталась остановить его Люба. - Может не стоит здесь, в чужой квартире?

- Это моя квартира, - не оглянувшись и не прерывая занятия, ответил он.

- Как это твоя?

- Я здесь живу.

- Давно?

- С осени. Мама сошлась с соседом по даче. Привела его к нам. Вот Мария Васильевна и предложила мне переехать сюда.

- Ты обиделся на маму?

- Нет. Почему я должен обижаться? Это её личное дело. Она имеет право на счастье и не одинокую старость. Свидетель им ни к чему. Всё готово. Иди сюда, - Игорь сел на приготовленную постель и постучал рукой по дивану, предлагая Любе присесть рядом. - Я скучал.

- Неудивительно. Мы не виделись с ноября.

- Ты же знаешь, какая у меня напряженная работа. Я был занят.

- Игорь! Тот, кто не хочет, ищет оправдания… Так что не говори мне о том, что скучал.

Люба резко повернулась и ушла на кухню. Подключила чайник.

- Где у тебя заварка? - поинтересовалась она у пришедшего за ней Игоря.

Он подал пачку с одноразовыми чайными пакетиками.

- А нормального чая нет?

- Где-то был. Долго искать. Люба, что происходит?

Она помолчала, не зная, как объяснить своё состояние. Она любила Игоря и хотела быть с ним, но не так. Не с порога в постель. Хотелось ухаживания, красивых слов, цветов. Прелюдии, словом. Пугали её и перемены в поведении Игоря. На вопрос о том, что произошло, она так и сказала:

- Ты изменился, Игорь.

- Да, изменился, - грустно улыбнувшись, согласился он. - Я поплыл по течению. Слился с окружающей средой. Раньше мне нравилась моя непохожесть на других. А теперь я — как все. Радуюсь диким на первый взгляд вещам: вовремя сданному делу, тому, что кого-то удалось вовремя закрыть, а кого-то, напротив, не заключать под стражу до суда. Снимаю усталость и стрессы водкой, матерюсь как сапожник. Я почти не замечаю горя и отчаяния людей, ставших жертвами подонков, подлецов и негодяев. Человек приходит ко мне за помощью, а я мысленно ловлю его на неточностях и стараюсь уличить во лжи.

- Так нельзя! - воскликнула Люба.

- Нельзя, - вновь легко согласился он. - Делать нечего. Я связан контрактом и, как парни в армии, в точности до дня могу сказать, сколько мне осталось до дембеля.

- Привыкнешь...

- Этого я как раз больше всего и опасаюсь. Как-то раз, под настроение, я попытался описать  один день моей службы. Хочешь, почитать?

- Хочу.

Игорь принес отпечатанные на компьютере листки, скрепленные обычной канцелярской скрепкой и озаглавленные: «Дежурство».

- Читай, а я пока заварку разыщу и чай приготовлю.

Люба стала читать.


«Дежурство».

Вчера узнал потрясающую новость - мне выпала великая честь дежурить по моему горячо любимому отделу. Разумеется, положенные четыре дежурства в месяц я уже отходил. Но скажите на милость кого это интересует? После того как на последнем совещании начальник следствия на пару с начальником райотдела в очередной раз намылили нам шеи, Ира Щепкина (между прочим, капитан юстиции со стажем) послав всех подальше, отправилась болеть. Кандидатура на замену нашлась очень быстро. Иди-ка сюда, тунеядец. Чего? Восьмое дежурство? Поджимающие сроки? Это твои проблемы (самая распространенная фраза нашего начальства)! Папку в зубы и вперед на баррикады. И чтоб работал, понимаешь, по стахановски.

Поэтому утром с «бодрым» видом я приплелся на развод.

- Здорово, господин следователь! Чего кислый такой? - поприветствовал меня  опер Слава Волков, также заступающий на сутки.

- Ты, Игорек, должен быть бодр, весел и готов к беспощадной борьбе с преступностью, а то от созерцания твоей унылой морды жить неохота.

- А уж мне при виде твоей, осиновый кол взять охота, - подумал я.

Сам Слава всегда был бодрым и веселым. А уж с преступностью боролся! Большую часть времени он проводил за компьютером, увлеченно отстреливая виртуальную нечисть или просматривая очередной фильм. В перерывах Волков рыскал по отделу в поисках новой стрелялки или кинохита, попутно тыря со столов канцелярские принадлежности. В его бездонных карманах сгинуло столько ручек, карандашей и степлеров, что хватило бы на целый офис. Иногда Слава вообще пропадал на несколько дней и никто, включая начальника уголовного розыска, не знал, где он находится. Давать ему какие-либо поручения было поистине безнадежным делом, в силу его колоссальной лени. Впрочем, дежурить с ним любили, так как заявителей Слава отшивал безжалостно.

Дежурный майор Белов, забивая перегар жвачкой, привычно пробубнил, что за прошедшие сутки на территории нашего района совершены: две кражи и угон, а также напомнил, что мы обязаны соблюдать культуру и вежливое обращение с гражданами.

После развода я получил в дежурке пистолет, расписался в журнале и отправился в свой кабинет, где сел за стол и задумался. Почти все намеченные на сегодняшний день мероприятия, аккуратно записанные в ежедневник, полетели псу под хвост. Вот тебе и планирование рабочего времени.

Открыв сейф, я вытащил оттуда стопку папок с уголовными делами. Будем планировать заново.

Так Фильченко - грабеж. Здесь работы непочатый край. Но сроки позволяют, убираем это дело в сейф.

Крапицына и Будко, сожители-алкаши, обокрали маманю Будко, такую же пьянь (какой придурок вообще возбудил это дело?). Проводим очную ставку, знакомим с результатами экспертиз,  материалами дела и в суд.

Карпова, накушалась водочки с пивком и сломала стул об голову своего парня, когда, проснувшись с бодуна, увидела его в объятиях другой. Сопернице тоже досталось, Карпова расквасила ей лицо, отобрала сотовый телефон, который сдала в ломбард. На вырученные деньги купила спиртное, которым залила свое женское горе. Это дело досталось мне от ушедшей Щепкиной. Спасибо, Ириша! Вызову на сегодня кого-нибудь из фигурантов, Карпову например.

Терепчук – разбой. Он пьяный напал с ножом на пенсионера и потребовал денег. Пенсионер, в прошлом мастер спорта по боксу, отобрал у горе-разбойника нож, поколошматил для профилактики и сдал в милицию. Напечатать обвинительное и все. Займемся сегодня.
Закончив процесс планирования, я приступил к работе, молясь чтобы на моих сутках не случилось какой-нибудь пакости.

Время до обеда прошло спокойно, я печатал заключение на злодея Терепчука, попутно слушая за тонкой фанерной стенкой визг заместителя начальника следствия Клочковой. Та орала на мою наставницу Квиткову. Причиной послужило то, что следователь Фальков опять ушел в запой. Мама Люда, однако, вела себя совершенно спокойно (и как это ей удается) и вежливо отвечала, что все дела будут сданы в срок. Вдоволь наоравшись, Клочкова уползла в свой кабинет, и в блаженной тишине я проработал до обеда.

Настало время приема пищи. Восхитительных маминых пирожков по причине неожиданности дежурства не предвидится. Купив в близлежащем магазине чай, точнее сушеные помои в пакетиках, хлеб, дешевую колбасу, направляюсь к Маме Люде (она, кстати, сегодня ответственная). Вместе с ней трапезничаем, болтая о всякой ерунде. Эта самая ерунда обычно состоит из следующих пунктов: 1) Начальники - козлы, 2) Жулики - уроды, 3) Терпилы - дебилы, 4) Увольняюсь на гражданку! С подробным перечислением списка мест, где не работа, а рай.

После обеда  отношу дело с обвинительным шефу. Как выяснилось, его нет, убыл в УВД. Секретарша направляет меня к Клочковой. Я покрываюсь холодным потом. Вот и попал.

- Разрешите, - опасливо спрашиваю, я и захожу в кабинет.

Валентина Михайловна сидит за облезлым столом, ее макушка едва выглядывает из-под папок с делами. Она здорово смахивает на крысу из мультика про Чебурашку. Ей 45 лет, у нее нет ни мужа, ни детей, ни домашних животных. Только этот убогий кабинет, пропахший дешевым кофе и сигаретным дымом и толика власти над подчиненными. Последнее Валентина Михайловна использует на всю катушку - девчонки постоянно вылетают из ее кабинета в слезах. Только Щепкина осмеливается цапаться с ней. Однажды даже швырнула в нее толстенным уголовным делом. В ответ, обороняющаяся Клочкова, окатила Иру водой из чайника.

Что-то пробурчав, Клочкова берет мою обвиниловку на проверку. Я как можно быстрее выхожу из кабинета. Пронесло.

А вот и происшествие! Из салона сотовой связи возле кинотеатра «Орбита» малолетний бандюга стащил с витрины телефон. Открытое хищение чужого имущества, то есть грабеж. Дознавательская подследственность, вот пусть они и занимаются. Дежурный вопит, что дознаватель занята и освободится не скоро. Мама Люда, как ответственная заявляет, что раз не наша подследственность, то и делать там нечего. В итоге после перепалки с начальником дознания, принято соломоново решение. Я составлю протокол осмотра, опер возьмет объяснения, а материал скинем дознавателю.

В салоне сотовой связи Волков вовсю заигрывает с девушкой-консультантом, потом просит меня взять объяснение с администратора салона. Я вежливо напоминаю, что брать объяснения это его обязанность. Слава обзывает меня жлобом и  в три минуты опросив напуганного администратора, корябает объяснение. Девушка зовет продавщиц из близлежащего торгового павильона, вот вам и понятые. Я стряпаю протокол осмотра, рисую схему места происшествия, даю расписаться понятым, подкалываю объяснения, и мы отчаливаем. Сдаю материал дежурному, все теперь это не моя головная боль. Слава хвастается, что взял у консультанта телефон и теперь точно затащит ее в койку. Дежурный с помощником одобрительно ржут.

У кабинета топчется вызванная мною Карпова (испитая, несмотря на юный возраст физиономия, драные колготки, и жуткий перегар). Около часа я слушаю ее косноязычные показания. Карпова, до сих пор не может оправиться от того, что ее жених (кобель, козел, скотина гребаная и т.д.) растоптал ее нежные чувства. После того как Карпова уходит, мне приходится проветривать кабинет.

После этого наступает затишье, я добиваю работу, составляю опись и заполняю карточку на приостановленное дело. На часах 21:00, за окном темнотища. За стенкой Мама Люда с двумя молодыми девочками гоняют чаи и обсуждают опостылевшую работу и свою необустроенную жизнь (смотри вышеуказанные пункты). Пойти почаевничать с ними. Неохота. Вообще ничего неохота. Как всегда под вечер накатило состояние полной апатии. Завтра, несмотря на положенный выходной, меня, скорее всего, выдернут на работу. И будет все то же самое: грызня, склоки, выволочки, беготня  по судам, и экспертным бюро, мотающие нервы жулики, не отстающие от них в этом искусстве потерпевшие, забивающие на повестки свидетели, вытирающая об милицию ноги прокуратура, бесконечные совещания по переливанию из пустого в порожнее, промозглый кабинет, опостылевшие папки дел, в общем, много чего. Два раза в месяц, например, я украшаю своей персоной остановку общественного транспорта, охраняя общественный порядок (да, да следствие и этим занимается) причем без радиосвязи, вооруженный лишь папкой с протоколами. А остановочка, кстати, расположена между промзоной и лесопарком, рай для грабителей, маньяков и алкашей. Как пресекать правонарушения, естественно моя проблема. Вероятно, дубасить папкой по голове, и связывать нарушителей ремнем от собственных брюк. А наряд вызывать голубиной почтой или разжигать сигнальный костер. Но не дай бог недостаточно четко отдать честь проверяющему. Никакой вазелин не спасет от дикой боли. В общем, не жизнь, а салат с кальмарами. В темных глубинах моего сознания расправляет крылья ее величество депрессия. Психоз опутывает юную душу своим липким телом. А в желудок громко стучатся гастрит от сухомятины и язва от нервных терзаний. Мне охота орать, топать ногами, швыряться ненавистными делами в стены или в рожи руководства. Отстаньте от меня! Дайте выспаться хотя бы один выходной. Не терзайте мой телефон звонками по любому поводу. Не орите матом. Ведь, в конце концов, я ЧЕЛОВЕК, ГРАЖДАНИН, ОФИЦЕР, (о как нам пели, об офицерской чести в академии). А я ощущаю себя мусорным ведром, куда сваливают отходы собственной психики. Или унитазом, с которым делают сами знаете, что. Может брать пример с Щепкиной открыто посылающей всех начальников в известное место. Или с Волкова, который, покуривая сигарету, созерцает порнуху в своем кабинете и абсолютно доволен жизнью. За время работы я хорошо понял, что такое милиция. Не понял одного, на фига она такая нужна государству.

Люба закончила читать. Закипел чайник. Игорь выключил его, но разливать не стал.

- Ну, как? – спросил он.

- Круто, - ответила Люба и посоветовала: - Уходить тебе надо. В системе МВД много служб и подразделений. Подыщи что-нибудь подальше от преступников и грязи, поближе к бумагам и переведись. Хочешь, я поговорю с отцом? - предложила она.

- А смысл? - ответил вопросом на вопрос Игорь. - Связывать свою жизнь с силовой структурой, дисциплиной, субординацией. Стоять навытяжку перед начальством и чувствовать себя при этом полным ничтожеством. Ради чего? - Игорь горько усмехнулся, а Люба возразила:

- Ловить и сажать нечисть. Искоренять зло. Чем ни смысл? Чем ни цель?

- Идеалистка. Нечисти столько, что переловить и пересажать её нереально.

- Пусть размножается?

- Без меня переловят. Идеалистов в правоохранительных органах, конечно, не осталось. Но есть такие, что рады стараться за бабки и карьеру.

- Игорь! Мне не нравится твой настрой.

- Нормальный настрой. Просто я тебя люблю, Любушка. Хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Но не желаю, чтобы у моих детей был папа — мент. Я хочу, чтобы он ходил в цивильном костюме, а не в форме. Чтобы он нес в руках дипломат набитый исключительно мирными договорами, а не протоколами и материалами уголовных дел. Чтобы он не хватал с небес на погоны звезды, чтобы был спокойный, жизнерадостный, домашний...

- В таком случае, - ответила ему Люба. - Оставь глупое нытьё и не строй из себя жертву. Ищи работу на гражданке и уходи из органов.

- Ты уверена, что это выход из положения?

- Уверена, - согласилась она. - А ещё я уверена в том, что тоже люблю тебя. Я безумно скучала...

- Что и требовалось доказать, - сказал Игорь, взял её на руки и понес в комнату...

Когда всё закончилось, молодые люди счастливые и удовлетворенные вернулись в кухню, вновь подогрели чайник, достали вино и закуски. Пир прервал неурочный и неожиданный телефонный звонок.

- Кто это? - удивился Игорь. - Этот номер никому не известен, а мобильники мы отключили.

- Возьми трубку, узнаешь, - предложила Люба и предположила: - Наверное, тебя с работы разыскивают.

- Наверное... - сказал Игорь и снял трубку...

От телефона он отошел с изменившимся лицом, поспешно оделся, двинулся к выходу, но у самого порога остановился и посмотрел на Любу так, будто только сейчас вспомнил о её присутствии.

- Собирайся, поймаем тачку, я отправлю тебя домой. Мне надо срочно вернуться к отцу.

- Что случилось? - спросила Люба. От дурных предчувствий у неё перехватило дыхание. Сглотнув комок в горле, она уточнила: - Марии Васильевне стало хуже?

- Нет, - качнул головой Игорь и тихо произнес. - Отец. Умер…

- Я поеду с тобой, - категорично заявила Люба. - И не возражай!

Игорь лишь кивнул головой.

У дома Агеевых стояли машина «Скорой помощи» и милицейская «Дежурка». Оба водителя и молоденький сержант сидели на скамеечке возле подъезда, курили и оживленно переговаривались. При появлении Игоря и Любы сержант поднялся и спросил:

- Лейтенант Агеев?

- Да, я — Агеев. Что там?

- Вас ждут.

- Пойдемте.

Дверь в квартиру открыта. В гостиной толпились люди в милицейской форме и в белых халатах. При появлении Игоря все расступились. На диване, накрытый простыней, лежал его отец, точнее тело его отца. Игорь откинул покров, посмотрел несколько секунд, закрыл труп.

- Спасибо, что подождали, - сказал он, обращаясь ко всем сразу. Потом повернулся к доктору: - Причину определили?

- Предположительно инфаркт. Вскрытие покажет. В морг повезем.

- В Первый городской?

- Туда. Ждем судмедэксперта.
 
- Он уже выехал, - добавил старший наряда лейтенант Доценко, однокурсник Игоря.

- В УВД сообщили?

- Сообщили. Игорь, ты не волнуйся. Я их всех на уши поставил. Они утром пришлют человека. Похороны, поминки... Тебе помогут. Ивановича уважали, несмотря на должность. Он честный… был.

- Спасибо, Саша. Как Мария Васильевна?

- Ничего вроде. Плачет, конечно. С ней ваша домработница. Они обе плачут.

- Люба! - Игорь растерянно оглянулся. Он совсем забыл о ней. А она стояла в дверном проходе и молча наблюдала за происходящим. Когда Игорь окликнул её, она тут же отозвалась:

- Я с ними побуду, - и прошла в спальню.

Прибыл эксперт. Он подтвердил предположения врача «Скорой», разрешил увозить труп в морг. Санитар и сержант, встречавший Игоря у подъезда, переложили тело на носилки. Игорь проводил их до лестницы, а вернувшись, вежливо обратился к уходящему доктору:

- Док, осмотрите мою мачеху, пожалуйста.

- Нас вызвали на труп, а дамам дайте валерьянки, - равнодушно отказался доктор.

- Она онкологическая больная. Проходит курс лечения. После такого... всё возможно, - объяснял ситуацию Игорь, но доктору не хотелось вникать в чужие проблемы.

- Не вижу оснований для вмешательства. Вызывайте специалистов, юноша.

Игорь побледнел и стальным шепотом, внятно и четко проговаривая слова, произнес:

- Не дай бог, если ей станет  хуже. По судам затаскаю, док. Не оказание медицинской помощи уголовно наказуемо.

Доктор с интересом взглянул на сына покойного и презрительно усмехнулся:

- Даже так?

- Так, док, а как иначе. Онкологов мы вызовем утром. А вы сейчас пройдете в спальню, осмотрите женщину, поговорите с ней, как с родной мамой и сделаете всё необходимое, чтобы она не отправилась на тот свет следом за моим отцом. Понятно?

- Понятно, лейтенант. Что не понятного? - проворчал недовольный доктор, но просьбу Игоря выполнил в лучшем виде.

Мария Васильевна вскоре после его ухода перестала плакать и уснула. Катерину Степановну отправили домой, а Люба, предупредив родителей, осталась у Агеевых.

- Ложись в кабинете на диване, - велел ей Игорь.

- А ты?

- Мне не до сна. Завтра предстоит тяжелый день. Много дел.

- Тем более следует отдохнуть.

- Извини... Мне надо побыть одному... Голова не соображает. Внутри пустота...

- Прости. Конечно. Понимаю, - поспешно уверила Люба, послушно разобрала постель на диване в кабинете и стала готовиться ко сну. Игорь подошел к ней, нежно поцеловал и сказал:

- Спи, родная. Я приду позже... - и ушел на кухню...

Люба проснулась среди ночи. Игоря рядом не оказалось. Он сидел на кухне за столом и спал, положив голову на руки. Рядом с ним лежали исписанные листки бумаги. Список дел на ближайшие дни, адреса похоронных агентств, телефоны друзей и знакомых. Люба присела рядом, долго смотрела на спящего, решила не будить. Потом достала из кармана куртки крокодильчика - брелок, не подаренный Михаилу Ивановичу, и положила его поверх бумаг…

Продолжение следует...