Лишний человек Женька Майданова. Глава вторая

1.
Женю разбудили куры. Они квохтали, кудахтали, хлопали крыльями. Словом, шум стоял как во время большой перемены в институте. Девушка открыла глаза. В окно, прикрытое легкой тюлевой занавеской светило ласковое утреннее солнышко. Она зажмурилась, потянулась. Тело наполнилось бодростью, сна как ни бывало.
Женька перелезла через крепко спящую Арину, обула тапки, накинула халат, сполоснула лицо водой из умывальника, вышла из дома на крыльцо. Во дворе Аринкина мама Маргарита Владимировна кормила кур. Они собрались возле неё, кружились, толкались, пихались. Каждая пыталась ухватить зернышко покрупнее.
- Доброе утро, тетя Рита, - поздоровалась Женька.
- Ой, Женечка! Доброе утро, моя хорошая! Встала? Что так рано? Шести ещё нет.
- Привыкла мало спать. А вы уже хозяйничаете?
- Конечно, давно на ногах. Корову подоила, поросятам корм дала, теперь вот этих оглоедов кормлю, - она кивнула на кур. – Сейчас пироги пойду печь. С вечера тесто завела.
- С чем пироги?
- С чем пожелаете. Ариша с картошкой любит, Юра с луком и яйцом. Можно щавель нащипать, сладкие сделать.
- Здорово! Давно домашних пирогов не ела, – улыбнулась Женька. Она встала, опять потянулась и пошла к калитке, ведущей в огород. Там в глубине стоял деревянный туалет – скворечник.
- Галошики надень, роса, - напомнила наблюдавшая за ней Маргарита. – На обратной дороге нарви перьев батуна и побольше. Знаешь, как рвать?
- Знаю, тетя Рита. Крайние перышки, серединку не трогать.
- Правильно, - одобрила Маргарита.
Подруга дочери, за которой она наблюдала вот уже третий день, пришлась ей по душе. Спокойная, воспитанная, уважительная девушка. Ариша рассказывала, что у Женьки, мол, размолвка с матерью, а Рита не могла поверить, что у такой девочки вообще с кем-то размолвки и конфликты. Она влилась в их быт так, будто всю жизнь прожила в деревне. Ела, что дадут и нахваливала, охотно помогала по дому и в огороде. При этом они с Аришкой шутили, смеялись, подсмеивались друг над дружкой. Вчера вечером они втроём долго сидели на крылечке. Девчонки рассказывали ей про московскую жизнь, и опять со смехом, с шутками. Рита знала, что Женя живет самостоятельно, получает повышенную стипендию, работает. У  матери денег не берет. Гордая или, в самом деле, обижена на неё? Маргарита Владимировна  работала учительницей младших классов в Богдановской начальной школе, в психологии разбиралась, людей видела насквозь. Женя Майданова при всей открытости, казалась ей запертым сосудом, в котором что-то хранилось, вызревало, но наружу пока не выплескивалось.
Потом они вместе занялись пирогами. Рита месила и раскатывала тесто, а Женька чистила картошку, резала лук, крошила яйца для начинки. Через часик встала Арина, умылась, оделась и присоединилась к ним: лепила пироги вместе с Женькой, а Рита их жарила на двух сковородах сразу.
Когда две огромные миски готовых пирогов стояли на столе в летней кухне, проснулся Юрий Иванович. Он долго умывался и брился в специальном закутке за шторкой, потом при полном параде  в милицейской форме  вышел к завтраку.
Юрий Иванович Шубин - участковый инспектор. Под надзором капитана Шубина кроме Богдановки находились ещё две соседние деревни – Заозерная и Сосны, а ещё курортная зона, куда входило несколько детских оздоровительных лагерей, два санатория и одна турбаза. Участок немалый, а потому Юрий Иванович целыми днями находился в разъездах, возвращаясь лишь глубокой ночью. Ни одного вечера не обходилось без происшествий и вызова участкового.
Аринины родители – люди доброжелательные, работящие, дочку любят без памяти. Женьке хорошо в их доме, но сама она так жить не хотела. Почему? Скучно. Изо дня в день одно и то же – работа, дом, хозяйство. А в результате что? В чем смысл такой жизни?
Арина, когда Женька поделилась с ней своими умозаключениями, ответила так:
- Как в чем смысл? Всё просто. Мама учит деревенских ребятишек грамоте, папа борется с преступностью.
Девушки в это время пололи грядку моркови, на очереди – свекла, лук, чеснок. Потом предстояло собрать смородину, подросшие огурцы и созревшие помидоры. И все надо сделать до обеда, «по холодку», пока знойное июльское солнце не нагрело воздух до тридцати градусов. Вечером, после ужина, огород поливали. Картошку, например, из тяжеленного шланга. Остальное - ковшиками из ведерка, осторожно, под корешки, чтобы не повредить листья и плоды. Натаскаешь таких ведерок штук двадцать за вечер, а потом плечи и поясница противно ноют. Съешь плоды своего труда и забудешь. Никакой романтики.
- Выучит твоя мама за всю жизнь тысячу - полторы детишек, - продолжала ворчливо рассуждать Женька, с остервенением дергая сорняки. - Что их ждет? Посмотри вокруг. Кому нужна грамота? Учиться дальше нет возможности, работать не хотят, ничем не интересуются, спиваются, рожают таких же никчемных детишек как они сами. Многие из которых, кстати, совершают преступления и становятся клиентами твоего отца.
- Не все, - возразила Арина. – Некоторые очень даже неплохо устраиваются. Пахотины, например, или Яшкины, или Радченки.
- Пахотины – это ваши местные фермеры, на которых вся деревня вкалывает. Правильно? Яшкины держат три магазина и спаивают население заводской водкой и домашним самогоном. Радченко – старший мотается на Север за длинным рублем, а его жена, не разгибаясь, ломает спину на огороде, а потом продает фрукты-овощи на базаре.  Зато дети живут в городе припеваючи. Ты говорила, что они квартиру купили, бизнес открыли.
- Что в этом плохого, Женя?
- А что хорошего? Три, нет четыре семьи, включая вашу, живут нормально. А остальные? Чем им заниматься? Клуб и библиотека закрыты, почту привозят раз в неделю, школа только начальная, ФАП (фельдшерско-акушерский пункт) работает три раза в неделю, из начальства только твой отец – «власть тайги».
- Не поняла, - переспросила Арина.
- Фильм такой старый есть, «Хозяин тайги» называется, с Высоцким и Золотухиным. Про участкового уполномоченного Сережкина. Тот тоже драки разгонял, ловил самогонщиков и мелких воришек.
- Понятно. Строга ты, Женька, и как всегда резко судишь. Каждый живет, как может, как хочет, как получается. Не всем же покорять космос, искать лекарство от СПИДа, воспитывать гениев, звезд мирового кино и лауреатов Нобелевских премий. Честный труд, крепкая семья, продолжение рода – вот, по-моему, к чему надо стремиться.
- Чему я тебя целый год учила!– воскликнула Женька.
- Выживанию в экстремальных условиях мегаполиса, - засмеялась Арина. – У нас обычные условия. Здесь живут, а не выживают.
- Нет, вся наша жизнь - сплошной экстрим. И здесь, и в Сибирске, и в Москве…
- И там, куда ты собралась?
- Там в первую очередь. Африка, Ближний Восток, Азия. Туда посылают врачей Красного Креста.
- Да, легкой жизни ты не ищешь, - вздохнула Арина.
С грядками они покончили как раз к обеду. Потом разложили на веранде старые перины, огромные подушки и решили поваляться на сквознячке. Рита принесла им по тарелке малины с молоком. Девушки ели малину и рассуждали о любви. Точнее о Сергее Одинцове, с которым познакомились в ресторане в день приезда. Про Одинцова вспомнила Арина:
- Слушай, подруга, я так и не поняла, какого черта мы так стремительно сбежали тогда из ресторана?
- Ничего не стремительно. Поздно было, а мы с дороги.
- Поздно? По московским меркам,  день  в разгаре. Он к тебе приставал?
- Ещё чего!
- А что? Хороший человек, сразу видно. Я бы за таким в огонь и в воду.
- В чем дело? Вперед. Телефон у меня есть. Звони, договаривайся о встрече.
- Он тебе визитку дал.
- Какая разница?
- Для меня - огромная. Слушай, давай съездим на турбазу на денек. Вроде как на пикник. Погуляем, посмотрим, что и как. Его навестим. Тут, кстати, недалеко. Километра четыре по шоссе. А то, отца попросим, он нас по дороге в райцентр подбросит до поворота на Сосны. От перекрестка идти всего метров сорок – пятьдесят, - воодушевившись, предложила Арина.
- Не хочу, - лениво отказалась Женя.
- Он тебя совсем не впечатлил?
- Впечатлил, впечатлил. Не самый плохой вариант для совместной жизни. Но у меня на жизнь другие планы.
- Серьёзная ты, Женька, до ужаса. А расслабиться, пофлиртовать, просто пообщаться с приятным человеком?
- Глупости, - резко ответила она.
Аринка помолчала, а потом глубокомысленно изрекла:
- Нет, что-то здесь не то. Насколько я тебя знаю, непримиримую позицию ты занимаешь только тогда, когда тебе больно. Ну, вот в отношениях с матерью, например. Или, как тогда на экзамене, когда твоя однокурсница пыталась скинуть тебе свои шпаргалки. Что ты в таких случаях делаешь? Объявляешь человеку бойкот. Отгораживаешься от него железобетонным забором. Для тебя такой человек перестает существовать.
- Психолог, - усмехнулась Женька.
- Но так нельзя!
- Как мне себя вести? Ленка меня подставляла. Если бы у меня нашли шпаргалки, то выгнали бы с экзамена. Прощай стипендия, которую я выгрызла потом и кровью? Как бы мы тогда жили? А мать! Она всегда думала только о себе.
- Она тебя воспитала.
- Меня воспитали бабушка и дедушка. Она деньги зарабатывала, да с мужиками их проживала. И продолжает проживать.
- Ты обижаешься, что она тебе не помогает?
- Нет. Я ни на кого не обижаюсь. Мы просто чужие и все.
- Это не так! – вновь воскликнула Арина.
- Давай прекратим  бесполезный разговор, - сказала Женька.
- Давай прекратим, - грустно вздохнула Арина. – А в Сосновый Бор всё же прогуляемся…


2.
Вечером вся семья Шубиных собралась вместе за ужином. Они весело переговаривались. Арина рассказывала о том, как свалилась с забора в малину и долго не могла оттуда выбраться.
- Зачем ты на забор забралась, дочка?
- Вишню с верхних веток снимала, папочка.
- Вишня-то цела?
- Цела.
- Юра, ты лучше про малину спроси, которую она помяла, а ещё лучше поинтересуйся о заборе. Там теперь дырища прямо на улицу. Ребятня нам теперь весь сад вынесет.
- Не посмеют.
- Что сделаешь?
- Уши надеру.
- Боятся они за свои уши!
- Боятся…
- Лучше пойди и подними забор.
- Пойду и подниму. Завтра.
- Нет, ты сегодня подними.
- Темно.
- Ничего, увидишь…
И так до бесконечности.
Женьке интересно слушать, как перепираются Шубины. Нет, не ссорятся, не ругаются, не спорят, а именно перепираются. Беззлобно, безобидно, вроде как несерьезно. Девушки слушали эту перепалку и посмеивались, потому что знали, чем всё закончится. Юрий Иванович поворчит, поднимется, возьмет из гаража инструменты и наладит злополучный забор.
Перепалка приближалась к счастливому финалу и в этот момент на веранду, где Шубины ужинали, вбежал мальчонка лет десяти и без пауз выпалил:
- Дядя Шубин бежите к нам. Папка опять дядю Славу по двору гоняет.
- Папка приехал? – спокойно переспросил Шубин, не торопясь, поднялся, на ходу застегнул форменную рубашку, снял с вешалки фуражку, планшет.
- Ага, утром, - ответил мальчонка. - Бежите быстрей, у папки пистолет.
Шубин насторожился:
- Газовый, травматический?
- Не, настоящий, боевой.
- Что ты парня пытаешь, откуда ему знать какой пистолет у отца? – встряла в разговор Рита. Но муж ей вежливо объяснил:
- Это вы, женский пол, в оружии не разбираетесь, а каждый уважающий себе мужик с пеленок… Ладно, Степка, поспешим. Как бы твой батька от ревности глупостей не наделал.
Шубин и Степка вышли. Весь этот разговор занял около минуты. Арина и Женька только слушали,  раскрыв рты, даже не успев ничего понять. Рита рассказала, что у их соседей Задорожных страсти кипят как в мексиканском сериале. Оба брата Задорожных – Славка и Валерка – постоянно ссорятся из-за Татьяны – Валеркиной жены, Степкиной матери. Татьяна сама виновата, привечает Славку в отсутствие мужа. Тот бесится. Как напьются, так выясняют отношения.
Рита не успела дойти до деталей, как неожиданно раздался громкий  резкий хлопок, словно шина лопнула. Выстрел? Рита обмерла:
- Юра!
- Может, это он стрелял?
- У него пистолет в сейфе. Валерка – ирод… - Рита стала медленно оседать на пол.
Девушки подхватили её, усадили на стул.
- Валерьянку, корвалол, быстро. – Скомандовала Женька. – Всю аптечку тащи.
Арина метнулась в комнату, принесла аптечку. Женька выудила оттуда темный пузырек, сунула его подруге.
- Тридцать капель в воду. Дай матери. Оставайся здесь. Где живут Задорожные?
- Направо через дом на нашей стороне.
Женька схватила аптечку и помчалась к соседям.

Когда она влетела во двор к Задорожным, то увидела следующее. На завалинке у дома сразу за калиткой сидел капитан Шубин и держался за окровавленное плечо. Женя рванулась к нему, но Юрий Иванович остановил её:
- Со мной потом разберешься. Славку посмотри.
Девушка взглянула в указанном направлении и в глубине двора возле сараев увидела лежащего на земле человека. Неподалеку, прислонившись к стене сарая, стоял его брат. Голова опущена. Виноватый вид, в руке пистолет. Угрозы от него не исходило. Женя смело подошла к потерпевшему, осмотрела лицо, голову, осторожно задрала майку на спине, потом на груди. Везде видны следы сильных ударов.
- Чем он вас? Ногами?
- И ногами тоже…- с придыханием ответил Славка. На Женьку пахнуло резким алкогольным запахом.
- Много выпили?
- Только начали. Грамм по сто, не больше.
- Самогона?
- Его, - ответил Славка и застонал от боли, потому что Женя, ощупывая брюшную полость, нажимала на особо подозрительные участки.
Она открыла аптечку. Бинты, перевязочные пакеты, зеленка, перекись водорода, болеутоляющие, противовоспалительные, желудочные таблетки – не густо. Лихорадочно обдумывая, чем помочь несчастному Дон Жуану Славке, Женя машинально продолжала разговор:
- Голова кружится, тошнит?
- Тошнит, - тяжело вздохнув, ответил  Славка.
- Сознание вот-вот потеряет, - подумала Женя, поднялась с колен и подошла к Шубину.
- Что? – спросил он.
- Множественные ушибы мягких тканей, свежие гематомы и ссадины по всему телу. Насколько серьезно и задеты ли внутренние органы, без рентгена и УЗИ не определить. Возможно легкое сотрясение мозга. Он головой ударился несколько раз. Ваша очередь, дядя Юра.
- Смотри, - согласился он.
Женя отвела его руку, зажимающую  рану, осмотрела пулевое отверстие, достала жгут, перевязочный пакет и перекись, остановила кровотечение, обработала рану, перевязала. Ранение не тяжелое, пуля застряла в мягких тканях, кость не задета. Всё это она объяснила Шубину и закончила:
- Первую помощь я оказала, остальное в больнице сделают. Когда Скорая приедет?
- Завтра утром. И наша оперативная группа тоже. Что ты на меня смотришь? На выезде они. Убийство в Николаевке, двое раненых, а у нас, слава богу, все живы.
- Где ваша фельдшерица?
- Она тоже раньше утра не появится.
- Пошлите за ней? Позвоните?
- Куда? Она у матери на севере области. По любому раньше утра не доберется. В чем дело, Женечка? Есть угроза для жизни?
- Прямой угрозы нет. Но если не принять необходимые меры… Время упустим. Словом, нужны специальные препараты и стерильность.
- Понял. Пошли в ФАП. У меня запасной ключ имеется. Устроит тебя помещение фельдшерско-акушерского пункта?
- Идеальный вариант.
- Доживем мы со Славкой до утра? – усмехнулся он. Женька растерянно кивнула и спросила:
- Носилки в ФАПе есть? Он не дойдет.
- Сейчас всё организуем. Жди здесь. Валера, - окликнул он виновника переполоха. – Пойдем, проводишь меня до конторы, возьмешь носилки, перенесете с кем-нибудь Славку.
Старший Задорожный оторвался от стены, послушно подошел к Шубину. Участковый, с помощью носового платка, вынул из его руки все еще зажатый пистолет и положил  в свой карман.
- Помоги, - попросил он Задорожного.
Тот помог ему подняться.
- Как ты, Иванович? – глухим голосом произнес он. Шубин попытался улыбнуться:
- До того как ты в меня пальнул, было лучше.
- Я не хотел. Машинально нажал курок, на голос, от неожиданности.
- Зачем с предохранителя снял?
- Условный рефлекс. Я же бывший военный всё-таки.
- Военный, - тяжело вздохнул Шубин и добавил с укоризной: - Плохие у тебя рефлексы, Валерий Степанович.
- Что ж теперь будет? – в голосе Задорожного звучало отчаяние.
- Ну, медали тебе, майор, точно не дадут. Посидишь в камере до утра. А утром  следователь тебе всё подробненько обрисует. Молись каким хочешь богам, чтобы мы с твоим братом оклемались побыстрее. Ох, Валерий Степанович, наворотил ты дел! Да и ты, Татьяна тоже, хороша. Радуйся теперь. Один из-за тебя в больницу попадет, другой в тюрьму. – Шубин изменил интонацию и повысил голос. Он хотел, чтобы его слышали  все участники разыгравшейся трагедии.
Женя только теперь заметила, что Степка и две женщины – одна постарше, другая помоложе, стояли на крыльце, и безмолвно наблюдали за происходящим. Та, что моложе, Татьяна, после слов участкового, заплакала и ушла в дом. Пожилая женщина напряглась как струна. «Мать братьев Задорожных, - подумала Женька. - Вот уж для кого действительно настоящее горе!» Шубин тем временем подозвал Степку, велел  сбегать к нему домой и успокоить Маргариту Владимировну и Арину.
- Скажешь, что я ранен, но легко. Домой приду позже, должен допросить твоих родственников.
Мальчонка убежал, а Шубин вместе с Валерием Задорожным вышли на улицу…

3.
Через час Вячеслав Задорожный под действием лекарств, спал в изоляторе ФАПа. Юрий Иванович Шубин, у которого она вынула из плеча пулю и обработала рану по всем правилам,  ушел домой. Валерий Задорожный сидел в камере предварительного заключения в пункте охраны правопорядка.
А Женя вновь вернулась к Задорожным. У бабы Зои от пережитого подскочило давление. Тонометр аж зашкаливало.
Женька пересмотрела имеющиеся в доме лекарства, выбрала необходимые, дала выпить, поставила укол. Старушка успокоилась, попросила:
- Посиди со мной, внученька.
- Посижу, - согласилась Женя.
Она понимала, что бабе Зое ни в коем случае нельзя оставаться наедине со своими мыслями. Ей нужно погоревать, выговориться и выплакаться. Так и получилось. Старушка начала рассказывать  про свою жизнь.
Муж бабы Зои работал механизатором в колхозе, она дояркой на ферме. Жили справно, оба неплохо зарабатывали. Успели старшего сына Валерку отправить в военное училище. Потом муж погиб, перевернулся на тракторе в осеннюю распутицу. Баба Зоя осталась вдвоем с маленьким Славкой. Горя она с ним не знала, ласковый и послушный рос мальчонка. После школы никуда не поехал. Выучился на шофера. Валерка к тому времени стал офицером, женился на Татьяне, у них родились сыновья Денис и Степка.
Все изменилось во время кризиса. В армии прошло очередное сокращение и Валеру, перешагнувшего возрастной рубеж, но дослужившегося лишь до майора, отправили на пенсию. Он вместе с семьей приехал в Богдановку и поселился у матери. Работы в деревне не найти. Валера устроился на строительство газопровода. Там вахтовый  метод – две недели работаешь, две – дома. Удобно, есть время на хозяйство и на приработок. Славка тот, вообще, только случайными заработками и перебивался. Кому огород вспашет, кому дров привезет и наколет, кому картошку поможет выкопать. Расчет в деревне простой, валюта известная – бутылка. Братья выпивали, конечно, но меру знали.
Всё бы ничего, но встала между ними Татьяна. Как старший брат за порог, так младший его жене не дает прохода. И ведь, уговорил, бездельник, женщину. Что только мать не предпринимала: и стыдила Славку, и невест ему подыскивала, и уехать от греха подальше предлагала. Участковый с ним разговаривал несколько раз. Не вышло. Уперся. Люблю и всё. Валерка его лупит, а он терпит, даже не сопротивляется. Валерка, видно, до края дошел, если пистолет достал. Убить бы он, конечно, брата не убил. Попугал и достаточно. Но тут, на грех, участковый под горячую руку угодил, Валерка испугался неожиданного окрика и нажал на курок.
Женька слушала бабызоин рассказ и ей,  почему-то, стало ужасно жалко всех – и Валерку со Славкой, и Татьяну, и маленького Степку. Но больше всех саму бабу Зою.
Старушка, словно опасаясь, что девушка уйдет, достала семейный альбом с фотографиями и стала показывать:
- Вот я в детстве, вот мои родители, вот мы с покойным мужем, вот маленький Валерка в детском саду, вот он в школе с одноклассниками, вот в парке с товарищем и его девушкой…
Женька присмотрелась и обмерла. На фотографии между двумя курсантами стояла её мать Ольга – юная и ужасно счастливая. По словам бабы Зои, получалось так, что приятель Валерия Задорожного вполне мог оказаться Женькиным отцом Василием Ивановым. Старушка, само собой, имени товарища сына не помнила, надписей на обороте не оказалось. Хотя нет, в уголке обнаружилась едва заметная карандашная надпись: дата снимка. Женькины надежды подтвердились. До её рождения оставалось ровно девять месяцев.
Когда она вышла во двор, то обнаружила сидящую на крыльце Татьяну. Той тоже не спалось. Да и кто заснет в её ситуации!
- Как мама? – спросила она.
- Уснула, - ответила Женя.
- Спасибо, что посидела с ней, у меня сил нет. Ну, и сама понимаешь, из-за меня всё… Виновата я перед ней. Не могу в глаза смотреть.
Женька промолчала, а Татьяна ещё раз сказала:
- Спасибо!
- На этот раз за что?
- За всё сразу. За помощь, за понимание, за то, что не укоряешь и не стыдишь меня.
- Разве я имею на это право?
- Вот за это и спасибо! А то у нас судят легко, понять не хотят.
- Что ж тут понимать? Все понятно. Моя бабушка так говорила: «Нельзя бабе без мужика. Ей всегда нужен тот, к кому можно прислониться». А ещё она говорила: «Всякого мужика есть за что любить. Одного за нежность и ласку, другого за силу и страсть».
- Твоя бабушка была мудрая женщина. Но ведь ты иначе думаешь?
Женька пожала плечами:
- Какая разница, что я думаю. У каждого своя правда…
Татьяна заплакала. Женя присела рядом на крылечко, обняла её за плечи и сидела с ней, пока та не успокоилась. Потом она встала и пошла в ФАП, оформлять справки для следователя и местной фельдшерицы. А ещё она придумала, как спросить у Валерия Степановича про товарища с фотографии.
- Я должна осмотреть Валерия Задорожного, - заявила она Шубину, как только тот с утра появился в ФАПе. Женька усадила его и, не спрашивая разрешения, ввела очередную дозу болеутоляющего. Юрий Иванович даже не поморщился от укола и спросил:
- Зачем его осматривать?  Через час приедет машина. В районной больнице так и так его будут освидетельствовать.
- Боюсь, что они не придадут значения одному важному факту. На теле Валерия Задорожного нет следов борьбы и сколько-нибудь серьезных повреждений. Возможно, следствию полезно знать о том, что Вячеслав Задорожный не сопротивлялся, когда его бил старший брат. Бил он его не первый раз, за дело и Славка чувствовал себя виноватым.
Шубин взглянул на Женьку с интересом:
- Пожалела. Решила помочь. Смотри, не навреди. Сейчас действия Валерия Задорожного попадают под статьи 113,118  или 119 УК России: «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта», «Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности», «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». В меня он пальнул случайно, со страха, без намерения убить. Оружие у него  собственное, дарственное. Разрешение на хранение  имеется. Я знаю, сам регистрировал. Короче до 2 лет. При толковом адвокате и того меньше. А то, что ты хочешь зафиксировать – это другая статья и наказание другое, более суровое - от 3 до 5 лет лишения свободы. Ясно?
- Хорошо, я не буду ничего фиксировать, но осмотреть его должна. Мало ли что, - настаивала Женя. Шубин уступил:
- Ладно, осматривай. Сейчас пришлю.
Валерий Задорожный за ночь протрезвел и осознал происходящее. Шок сменился страхом и тревогой. Но не о себе. Первым делом, войдя в кабинет, он поздоровался:
- Здравствуй, дочка! – и тут же спросил: - Как Славка? Как мать? Говорят, ты вечером ходила к ней.
Женя согласилась:
- Пришлось. Переволновалась она, давление подскочило. Сейчас вроде ничего, успокоилась. Впрочем, какое спокойствие в её положении! Ваш брат спит. Это в его состоянии самое лучшее. Приедет машина Скорой помощи, его увезут в районную больницу, сделают УЗИ. Тогда и станет ясно, как сильно вы…насколько серьезно он пострадал.
- Слова подбираешь, щадишь? Так их хоть подбирай, хоть не подбирай. Того, что сделано, не вернуть, - вздохнул Задорожный. – Зачем звала, дочка?
- Мне ещё вчера следовало вас осмотреть. Вы тоже пострадали.
- Пустяки. Пара синяков да царапин. Славка поначалу сопротивлялся, а потом обмяк и только защищался.
- Раздевайтесь, - скомандовала Женя.
Задорожный послушно стащил порванную на спине рубаху. Среднего роста, крепкий, жилистый  и сильный мужик. На спине старые шрамы – два ножевых ранения, одно пулевое. Женя провела пальцем по одному из шрамов:
- Чечня? – спросила она.
- Приднестровье, - спокойно ответил Задорожный. Он указал на шрам от резаной раны на предплечье: – Вот это – Чечня.
- Рукопашная?
- Драка с местными абреками. Из-за неё я не получил очередного звания. Так и застрял в майорах. Мои однокашники по училищу давно полковники да генералы. Те, кто жив, разумеется.
Женька ухватилась за логический хвостик:
- Валерий Степанович, кстати, о ваших однокашниках. Бабушка Зоя мне вчера  семейный альбом показывала. Там есть фотография, где вы вместе с вашим товарищем и его девушкой стоите в парке на фоне каруселей. Помните?
- Помню, - слегка удивившись, согласился Задорожный.
- Так вот, - поспешно продолжала девушка. – Мне показалось, что парень с фотографии мне знаком. Он похож на отца моей одноклассницы.
- Олег Гордеев? Не может быть! Он погиб в Афганистане через год после окончания училища. Жениться и детей завести не успел. Да и девушка та, не его, а моя была.
- Ваша? – Женька даже замерла от удивления.
- Ну, да. На танцплощадке познакомились, встречались с полгода, наверное. Мы с ней целовались и всё такое…Славная девчушка. Как же её звали?
Задорожный задумался. Приятные воспоминания о юности отвлекали его тяжелых раздумий о настоящем. Женька смазывала ссадины и царапины йодом и терпеливо ждала, когда он произнесет вслух имя её матери. Но Задорожный лихорадочно вспоминал:
- С этим именем связана какая-то забавная история. Ляля, Лара, Лека? Лёля! Лёля её звали. Я всё пытал: «Как полностью – Лена, Оля, Лариса?» Она смеялась: «Не скажу! Так интереснее! Таинственнее!» Я поддержал игру: «Хочешь тайны, пожалуйста! Я тоже не скажу, как меня зовут на самом деле». И брякнул что-то совсем простенькое и смешное, типа Пети Васина или Вани Сидорова…
- Васи Иванова, - подсказала Женя.
- Вот, вот, - подтвердил Задорожный. – Знаешь, почему смешное?  Потому, что простые русские имена вошли в моду позже, гораздо позже… Хорошая была девушка, только очень молоденькая, сразу после школы. Я тогда на последнем курсе учился. Распределяли нас по медвежьим углам. Война в Афганистане к тому же в полном разгаре. Словом, пожалел я девчонку. Не встречался с ней больше.
- Как же Татьяна?
- Это другая история. Мы с ней с детства друг друга знаем. В одной деревне выросли. Пока я учился – переписывались. Поженили нас… - Задорожный задумался. - Сколько лет Денису?  Восемнадцать. Вот восемнадцать лет назад и поженили, - увлеченно вспоминал Задорожный.
По его словам, выходило так, что именно он, Валерий Задорожный, её отец. Поверить в это очень трудно, но такие совпадения не случайны.
За окном раздался скрип тормозов. Задорожный насторожился:
- За мной?
- За вами, - кивнула Женя.
Она отошла к процедурному шкафчику и стала перебирать коробочки и пузыречки. Только бы он не заметил её волнения, только бы ничего не заподозрил.
Но Валерию было не до неё, он напрочь выкинул из головы все, что рассказал пять минут назад. Преступление совершено, дальше последует наказание. Он готовился достойно принять  все то, что ждет его впереди…

Она плохо помнила, как передавала следователю заполненные истории болезни, извлеченную пулю и ампулы введенных лекарств. Как расписывалась, получив от него повестку на допрос. Как извинялась перед приехавшей на машине Скорой помощи фельдшерицей за вторжение в подведомственное ей учреждение.
Юрий Иванович уехал вместе с Дежуркой. Арина и Маргарита Владимировна сходили с ума от волнений и неизвестности. Разумеется, как только Женька появилась во дворе, они сразу набросились на неё с расспросами. Она им что-то ответила, прошла в комнату Арины, свалилась на кровать и проспала почти до вечера. Женщины её не тревожили.
Когда она проснулась, в доме стояла тишина, только в гостиной громко тикали часы и откуда-то с улицы раздавались голоса. Женька встала, умылась. Потом задумалась. Что произошло? Что делать?
Вести себя так, будто ничего не случилось, она не могла. Физиологически не умела лгать и притворяться. Чтобы всё обдумать, ей нужно одиночество. Здесь одиночества не найдешь. В городе у матери тем более.
 И тут она вспомнила про Одинцова. Позвонила, ничего не объясняя, договорилась об отдельном домике в глуши бора. Деньги у неё были, но о них она в данный момент думала меньше всего. Одинцов пообещал тотчас выехать за ней, но она не стала ждать его приезда. Разыскав Маргариту Владимировну, она, на ходу подыскивая какие-то причины, предупредила её о своём отъезде. Речь шла о трех – четырех днях, после которых она обещала вернуться. Арина порывалась поехать с ней, но Рита, видя состояние Жени, удержала дочь.

Продолжение следует...