Одна любовь

Она увидела его впервые в очереди к знаменитому хирургу. У них один диагноз. Редкое заболевание глаз. Она с интересом из - под ресниц наблюдала за высоким, голубоглазым блондином. Но эти красивые слова обычно говорят о привлекательности мужчин, чего нельзя сказать о нем. Он действительно был некрасив и нестрашен, однако, чем он притягивал ее? Этот вопрос еще не раз она задавала себе. Стараясь вызвать интерес у этого напыщенного незнакомца, она достала из огромной дорожной сумки не менее огромную книгу Сервантеса «Дон Кихот». Она и не собиралась читать эту книгу, но он не терял времени даром и читал какую-то новомодную книгу о силе внушения (так она подумала из названия «Я в себя верю, а значит и ты поверь»).

Позже она вспомнила, что это не первая их встреча, они встречались за день до приема у врача, в лифте. Он был одет—светло-голубые джинсы, белая майка, и сандалии, он явно подавал признаки модного, успешного менеджера. Значит, еще тогда он привлек ее внимание, раз она помнит в мельчайших подробностях его одежду. Это она прочитала в книге Сервантеса. Ой, она немного отвлеклась от игры—прошло 15 минут, а она даже не перевернула страницы! Теперь он может подумать, что она не умеет читать. Она пыталась сосредоточиться на мельницах полусумасшедшего старика Кихота, но не могла сделать это, постоянно ее взгляд ловил его дыхание. Странно, ведь она не походила на увлекающуюся девушку - к 19 годам у нее не было даже серьезного романа.

Прокручивая в голове эти мыли, она снова ловила свой взгляд на нем. Именно за этим занятием их застала медицинская сестра:

-Сергей Савковский, проходите, - сказала миловидная, но ярко «намакияженная» девушка в белом халате с огромной пачкой историй болезни в руках.

Ага, значит Сережа! Прекрасно, надеюсь, мы больше не увидимся. Так подумал ее разум, но отнюдь не сердце. Судя по книге, читаемой им, он пытается поверить в себя, но впечатление он производит вполне уверенного молодого человека. Может, он из-за книги такой уверенный? Она не могла понять, что ее связывает с ним, и наконец, поняла! Все дело в одинаковом диагнозе. Значит, она не одна страдала всю свою сознательную жизнь этим страшнейшим заболеванием. Есть в мире еще один человек, который понял бы ее душевные муки. Они могли бы о много поговорить, ведь тот отпечаток глаукомы (диагноз заболевания глаз), который оставляет жуткий след, как внешне, так соответственно и внутренне, сближает их судьбы на миллион километров, даже будучи незнакомыми.

Но он уже в лифте, и даже взгляда не кинул на нее, а все та же миловидная медсестра уже в третий раз произносит ее фамилию. Наконец знаменитый хирург осмотрел ее, назначил операцию на следующей неделе. Выходя от доктора, она понимала, что с этой минуты ее жизнь полностью принадлежит Сереже. Жаль, что она даже не сделала попытки поговорить со смыслом своей жизни.

Неделя в Москве пролетела незаметно. Но как бы насыщенными не были эти дни, она постоянно вспоминала Сережу, его манеру сидеть, его ходьбу, и его глаза, полные, открытые, готовые к превратностям судьбы. Ну, уж нет! Неужели любовь с первого взгляда?


Ей стало невыносимо грустно от мысли, что они больше никогда не встретятся, и она не сможет ему сказать обо всем, что творится у нее в душе. Поэтому она решила больше не думать о нем. « Да, я засыпаю в последний раз с мыслями о нем, завтра я даже не вспомню о нем, я ведь даже не знаю его! Знаю только его имя и фамилию, да, этого, конечно, достаточно, чтоб влюбиться до потери пульса, не спать ночами и вспоминать его удаляющиеся шаги по направлению к лифту. Все! Хватит! Я его забуду». Но глубокой ночью вдруг она проснулась и улыбнулась блаженной улыбкой: « Ведь я его увижу еще раз в больнице, точно, он же тоже консультировался насчет госпитализации для операции, к этому маститому хирургу посылают только операбельных больных. УРА!». С такими мыслями снова она заснула, а наутро и совсем забыла об обещании, данном самой себе. Она с нетерпением ждала завтрашнего дня: поедет в больницу, встретится с ним - и уже никогда не расстанутся. Весь день она мысленно подбирала слова для знакомства, ведь по своей природе она не кокетка, и на этот трюк ей еще нужно хорошенько решиться.

Она была горько разочарована, когда в очереди не встретила любимые ей уже голубые джинсы и светло-коричневые сандалии. Ей даже уже не важен исход операции, ей все равно. Ведь он ее больше не увидит без этой проклятой болезни, не увидит ее прекрасные глаза и не ощутит ее всепоглощающей любви. С таким грузом тяжелых мыслей встретил ее лечащий врач Дмитрий Викторович, спросил о настрое, пару дежурных фраз, какие обычно говорят врачи перед операцией с неизвестным исходом. Но она знала: чем бы ни закончилась операция, ее внешность обязательно будет лучше, потому что хуже не может уже быть. Ее левый глаз из-за огромного внутричерепного давления вздулся, поменялся в цвете, она даже не могла смотреться в зеркало. Нет, хуже быть не может. Хуже только смерть. Ей нужно подписать какие-то бумаги и, отправившись в свою палату, тихо ждать завтрашнего дня – переломного момента в ее жизни. Но, о, ужас! Ей страшно!

Выслушав предупреждение о том, что пора отправляться в койки, все пожилые пациенты медленно, нехотя собирая «манатки», поплелись в свои палаты. И она пошла, не прошло и 10 минут, как все местные старушки устроили рекорды по хоровому храпу. Одна начинает, вторая подхватывает, а третья и того лучше - разговаривает! Нет, она больше не может этого терпеть, еще минута - она сойдет с ума! Во-первых, для сна ей необходима гробовая тишина, во-вторых, ей нужно собраться с мыслями перед ответственным событием, возможно, самым важным решением в ее жизни. А тут банальный храп мешает ей этого сделать. Она решила спать в холле, там кожаные диваны, «не то, что моя сетчатая койка». Она захватила одеяло и тихо отворила дверь, и даже здесь еще доносились эхо храпа «чудной палаты». Только она устроилась покомфортнее, как заметила отворенное окно: была чудная летняя ночь с полной луной. Она подошла к окну, взобралась на подоконник, и снова в ее голове появились его очертания. Ей стало невыносимо жалко себя, все свое существо. Вся ее жизнь—борьба с болезнью. Вечные больницы, жалостливые взгляды прохожих, и ни одного близкого человека рядом, кому она могла бы отворить свое крепко закрытое от всех зевак и простых прохожих сердце.


Ей непременно нужно кому-нибудь рассказать о том, что творится с ее мыслями. Мама, конечно, кто же еще, как не она? В такие моменты ей становилось жаль брошенных детишек, у них нет такого пристанища, как мама, и озлобленность против так называемых мам, выбросивших от себя свою плоть. Ей хотелось услышать слова поддержки, но в ответ на сомнение, возникшее в ее душе насчет операции, она услышала еще более сомневающийся голос матери. Мама плачет, она сломалась, она предлагает забрать дочь из этого ада и не делать этой «ошибки». Пришлось прикладывать все имеющиеся усилия, чтобы тоже не разрыдаться и крикнуть: «Да! Забирай! Я этого и хотела! Мне страшно! Спаси меня, мама!» Но она собралась духом и только отшутилась: «Мы ведь уже заплатили огромные деньги, и никто их не вернет только потому, что мы испугались». Она услышала по ту сторону телефона взрыв смеха и решила поставить окончательную точку: «Нет, мама, я смогу, ты же знаешь, я сильная. Ты только будь рядом». Больше она не могла выговорить ни слова, пришлось бросить трубку и написать сквозь слезы SMS –сообщение : «Наверно, что—то со связью, спокойной ночи, целую. Все будет хорошо». Она не знает, сколько времени просидела на этом подоконнике, рыдая и воображая во всех красках, как мучается ее мама, теперь она жалела не себя, а маму. Ведь ей столько пришлось пережить из-за этой болезни. Депрессивные мысли не покидали Мэри, и в эти самые минуты отчаяния только она имела способность сделать себе еще хуже. Она вспомнила маленький эпизод в своей жизни. 8 лет назад у них проездом гостила семья тети. Домик Мэри был настолько мал, что всем женщинам пришлось ночевать в одной комнате. Глубокой ночью Мери, к своему несчастью, проснулась и услышала страшную правду о своей болезни. Своей болью делилась мама Мери с тетей: « Она никогда не будет видеть левым лазом, возможно, его даже удалят...» Ужасное потрясение перенесла 12 –летняя девочка, представив себя одноглазой. Она рыдала вместе с мамой. Мэри так отчаянно напряглась всем телом, слезы лились из ее глаз, но эти женщины были настолько преданы своему горю, что так и не заметили — бодрствовали не только они. Наплакавшись вдоволь, Мэри заснула. А к утру ее глаз выдавал тайну необычайной краснотой и припухлостью. Но сославшись на давление, Мери удалось скрыть правду. Казалось, она старше стала на 10 лет, она всегда отличалась от сверстников глубокомыслием, но сейчас произошло то, что можно назвать переломным моментом в ее жизни. Погоревав немного над своей судьбой, наконец, детство взяло верх над благоразумием, и Мэри бросилась на улицу к своей любимой подруге Маше. Они расставались лишь на ночь, а иногда даже и ночевали друг у друга, они часами могли болтать о разных «важнейших» вещах, об искренней любви или дружбе…

Страдания Мэри на этом не заканчивались. В школе она вела каждый день борьбу за выживание. Так как она являлась «новенькой», ее по-всякому могли обидеть, задеть и унизить. Каждый считал плевок в ее адрес своим долгом. Проходя мимо Мэри, мальчики корчили рожи, изображая ее больные глаза, девочки не хотели дружить с ней… Но если все это Мери сносила с должным ей спокойствием, одно выражение в свой адрес она не забудет никогда. Одноклассница, как нацистка, берегла чистоту крови класса, подобно Гитлеру, назвав ее однажды – чукчей косоглазой. Остальные обитатели класса, как бараны подчинялись ей, слово нацистки было для них законом. А классная руководительница – полусонная тетеря, не видела, что творится в ее классе, или не хотела видеть, она была слишком занята своей внешностью и своими многочисленными ухажерами. Мэри не сдавалась, с невероятным хладнокровием изничтожая все попытки оскорблений.

Но это только внешне она казалась твердой, как камень, что творилось у нее внутри, не знал никто. Приходя домой, она была счастлива окончанию школьного дня как никто другой. Ведь конец дня приближал ее еще на одни сутки к долгожданному приходу лета. Мэри обожала лето не только потому, что на целых три месяца избавлялась от насмешек, летом должна непременно приехать из Ростова ее любимая Машка. Она гостила у бабушки, усадьба которой находилось в трех шагах от дома Мэри. Только с Машей Мэри могла расслабиться, предаваясь детским мечтам. Забыв обо всем на свете, они устраивали всевозможные показы мод, правда, в качестве гостей всегда выступали одни и те же люди в лице бабушки Маши, мамы и тети Мэри.

А однажды мама Мэри получила приглашение на свадьбу своего младшего сына Тиграна, а ведь ему только 6 лет! Да и это придумано было неразлучными подружками. Тигран был обречен жениться на своей ровеснице, Саше, которая по - совместительству являлась сестрой Маши. Юными модельершами было сшито шикарное свадебное платье из остатков белой тюли, а жених был одет в не менее шикарный черный костюм, приготовленный к первому сентября. Смотрелись они, мягко говоря, уморительно, новобрачные так серьезно восприняли новость о своей скоропостижной свадьбе, будто это была самая что ни на есть реальная свадьба. Мэри с папкой в руках выступала как сотрудница загса, а Маша как сваха. Дело сделано! Они поставили свои закорючки вместо подписи, выпив апельсиновый сок вместо шампанского, отправились в свадебное путешествие. Жених должен прокатить Сашу на своем новом велосипеде в свадебном платье, чтоб вся округа знала, что они теперь муж и жена.

Это воспоминание ярко впилось в их сознание, нет они не стали в будущем встречаться, как того желали Маша и Мэри, но дружба между ними будет существовать всегда. Словно подружки окрестили их не на брачный союз, а на дружественный.

Эти воспоминания как круговорот нахлынули на Мэри. Все еще сидя на подоконнике МНТК, из ее глаз лились слезы, но это было уже не отчаяние. Она ощутила, что не одна в этом мире, у нее есть Маша, верная, преданная подруга детства.

Вдруг за спиной Мэри ощутила чьи-то шаги. « Попалась», - подумала она. Это была тучная медицинская сестра. Ее шаги могли разбудить самого крепко спящего человека. Сначала она обнаружила одеяло на диване, затем ее взгляд упал на хрупкие плечи Мэри, которая в голове прокручивала всевозможные причины ее нахождения на этом подоконнике. Как вдруг лицо грозной медсестры сменилось жалостью.

- Детка, ну чего ты тут сидишь? Ты же озябла. Пойдем ко мне, я напою тебя чаем. Не плачь, Дмитрий Викторович тебя вылечит. Он очень хороший доктор.

Наверное, этих слов не хватало Мэри для того, чтобы окончательно потеряться в своих мыслях. Она с новой силой разрыдалась прямо в плечо тучной незнакомки по имени Тамара. Та бережно взяла Мэри за руку и отвела к себе в сестринскую. Там Мэри встретила еще более сердобольная сестра, которая принялась ее успокаивать, говоря, что через три месяца Мери и следа от своей болезни не увидит.

Выпив чаю, Мери сказала о причине, заставившей ее спасаться бегством из своей палаты, чем вызвала громкий хохот.

- Но спать в холле запрещено,- сделав безнадежное выражение лица сказала сестра Тамара.

- Том, а что если мы откроем сегодня 8 палату? Там никого нет, а возмущаться будет только уборщица, на ее долю выпадет уборка еще одной палаты. Да и то только утром, а сегодня можно устроить праздник для Мэри, - с улыбкой проговорила медсестра Светлана.

Через 10 минут Мэри перетащила свои вещи в 8 палату и в одиночестве, в тишине, что самое главное, заснула крепким сном.

Утром Мэри услышала взволнованный голос матери, вспомнив, что она, наверное, ищет ее в другой палате, вскочила прямо в ночной рубашке в коридор.

Через несколько часов МедСветлана (так Мэри начала ее называть) принесла операционную одежду, состоящую из безразмерных брюк из хлопка и таких размеров майки, еще каких-то балахонов для ног, которые Мэри так и не смогла завязать, и поэтому решила взять их с собой, надеясь, что кто-нибудь поможет ей.

Вскоре Мери в этом прекрасном одеянии направилась вместе с медсестрой к лифту. Стоя лицом к зеркалу в лифте, она не могла видеть, что происходит позади нее. А там, кстати, еле успел втиснуться в их маленькую компанию Сергей Савковский.

- Вы снова опоздали! - сердито произнесла спасительница Мэри Светлана. - Мало того, что вы вчера не удосужились приехать, как мы вам говорили, да еще и сегодня приехали прямо перед операцией!

Мери подумала, что Светлана говорит по телефону. Она продолжала рассматривать свое изображение в зеркале, как будто прощаясь со своим лицом, совсем скоро у нее будет новое лицо. Так подбадривая себя, Мери обернулась и чуть не упала в обморок, хорошо, что она держалась за поручни. Ей показалось, что она все еще спит и видит прекрасный сон, но нет, Светлана их знакомит, но она и слова выговорить не может. В голове одна только мысль: «Он здесь, рядом, нас будут оперировать вместе!»

Светлана привела их в предоперационную комнату и оставила наедине со словами: «Я подойду позже».

Мери уселась на диван и, чтобы скрыть смущение, принялась снова завязывать балахоны на тапочки. Но у нее не хватало сноровки, и, в конце концов, она сдалась, издав отчаянный вздох.

Сережа решительно сел перед Мэри на колени и за несколько мгновений справился с балахоном.

- В армию идти надо было, а не косить от нее,— отшутился он.

Мэри была очарована, сбита с толку, что ей ответить? Как много она хочет сказать, но Сергей не поймет, потому что он видит ее впервые, а она уже жить не сможет без его взгляда.

- Нет, я не смогу, я ухожу…- Мэри не могла справиться с волнением и снова сдалась.

Мэри встала и действительно хотела уйти.

- А ты не думаешь, какую боль ты причинишь маме? - снова услышала его голос Мэри, - сейчас по громкой связи начнут передавать: «Мэри, вернитесь в операционную. Доктор вас ждет!»

Мери, представив все это, упала на диван и разрыдалась, Сережа обнял ее, ему удалось ее успокоить. Мэри старалась заглянуть ему в глаза и вскоре она увидела его безжизненный глаз, такой же, как у нее. Раньше Мэри ни у кого не видела такой поразительной схожести со своей болезнью.

Они говорили о всяких пустяках, Сережа смешил ее, рассказывая веселые истории. Мэри удалось выяснить, что у Сергея нет серьезного романа, зато есть младший брат, любящие мама и папа, и что он москвич.

Вскоре, к сожалению, пришла Светлана, и спросила, кто из них готов к операции.

- Я, как истинный мужчина, пропускаю даму вперед, - показав свою белоснежную улыбку, сказал Сергей.

Зная, как тяжело Мери сейчас, как она боится, но также зная о том, что она пыталась сбежать двадцать минут назад, Сергей не мог оставить ее наедине с собой.

Могло произойти непоправимое, она могла уйти и не простить себя за это никогда. Поэтому спорить было бесполезно, Мэри это поняла. Сестра уложила ее на каталку, уколола снотворным, и сказала, что вернется через 10 минут. Самое главное, он был рядом, он бережно держал за руку Мэри. Говорил, что пригласит ее на свидание в местную столовую, как только они очнутся. А Мэри пообещала, что наденет для него самую красивую пижаму и самые пушистые тапочки.

- И вообще, во всей больнице такой красотки не встретишь, - уже слабея, произнесла Мэри.

Она все еще смеялась, все ее существо радовалось этому событию. Он был рядом, она и мечтать о таком не могла. Теперь она не боится.

- Ну, готова, красавица? - появилась Светлана.

- Не может быть, чтобы 10 минут так быстро прошли, почему вы так скоро пришли, мы еще не договорили, дайте нам еще немного времени! - Мэри боялась, что это сон, и что, очнувшись, снова потеряет его.

Видимо, она несет бред, потому что лицо Сережи просияло, а склоненная над больной Светлана, хоть и улыбнулась, но явно подавала признаки обеспокоенности.

- И вообще! Я еще не заснула! Вы что не видите? Дайте по-человечески заснуть, потом забирайте и делайте со мной все, что хотите, - она все еще бастовала. Мери не умела так быстро сдаваться.

- Дорогая, подобные операции делают под местным наркозом. Тебя разве не предупредили?

Светлана тут же пожалела о сказанном.

Мэри стала отчаянно барахтаться, кричать, но ей только казалось, что она ведет сопротивление, на самом деле, она слишком слаба. И смогла лишь произнести:

- Сережа, пойдешь со мной?

Он нагнулся, поцеловал ее в щеку и произнес:

- Конечно!

Действительно, он упорно делал вид, что идет с ней, провожая каталку до самой двери, прошептал ей:

- Не бойся, я ведь с тобой. Мне тоже предстоит пройти через это, но только после тебя. Как только мы проснемся, пойдем разбираться с Дмитрием Викторовичем за то, что он не предупредил о местном наркозе.

Но до сознания Мэри долетели лишь обрывки фраз Сергея. «Зачем разбираться с Дмитрием Викторовичем?» - она так и не поняла.

Уже во время операции Мэри очнулась и начала звать Сергея. Ей снова влили ударную дозу снотворного, и ее сознание ушло в небытие.

Дело сделано. Мэри везут обратно, она сквозь сон просит привезти ее в 8 палату, но навстречу выскочила та самая уборщица, которая должна была бунтовать сегодня, так и произошло. Случился скандал. Медсестры не могли унять взбешенную тетку с ведром и тряпкой. В итоге Мэри перенесли в другую палату, где находились пациенты, которые, судя по их возрасту, не должны были разговаривать во сне, или того хуже - храпеть.

Пятнадцать пропущенных звонков и двадцать три сообщения поступили на сотовый Мэри, пока длился весь этот ужас. Она немного отдохнула и с помощью мамы отправляла ответные SMS-ки, как в дверь постучали.

Кто-то крикнул:

- Войдите.

От чрезмерного внимания и заботы мамы Мэри казалось, что она еще слабее, чем есть на самом деле.

Мэри не могла поверить - это он!

- Пришел пригласить Вас на свидание в столовую. Вы согласитесь меня сопроводить на обед?

- Здравствуй, меня зовут Елена, я мама Мэри, а вы, наверное, Сережа?

Он кивнул и ласково посмотрел на Мэри.

- Она уже успела рассказать обо мне? А рассказала ли она, как пыталась сбежать от рук Дмитрия Викторовича, когда выяснилась правда о местном наркозе?

Эта правда вызвала взрыв смеха в палате.

Мэри была сконфужена, ведь ее уличили в слабости, а она не была такой, ну кто бы на ее месте не испугался? В десятилетнем возрасте ей удалили швы из глаза без наркоза. Врач был очарован смелостью Мэри. А сейчас—19 лет, и она испугалась…

Елена помогла дочери одеться и, провожая их, она увидела две отдаляющиеся фигуры с перебинтованными головами. Они были похожи на бойцов, вернувшихся с поля битвы.

- Меня позже тебя оперировали, я уже на ногах, а ты все еще нежишься в постели?- сказал Сергей, как только они вышли за порог палаты.

- Тебе удалось меня устыдить, я бы покраснела, если бы не была так бледна, - отшутилась Мэри.

Итак, обед выдался на славу, они взяли с собой в столовую еду принесенную Еленой.


- У меня такое чувство, что мы уже встречались, - Мэри пыталась выяснить, обратил ли Сергей на нее внимание, сидя в ожидании своей очереди к доктору.

- Наверно, у тебя это чувство от того, что ты Сервантеса перечитала, ведь ты так внимательно это делала—20 минут на одной странице. Ты не археолог случайно? Интересно, ты изучала Кихота или меня?

- Теперь я точно покраснею. Если ты все это заметил, почему упорно делал вид, что ничего не происходит? Ты играешь со мной?

- Но эту игру придумала ты, а я только придерживался твоих правил. Не мешал тебе изображать из себя великого Пуаро.

Он засмеялся. Сделав оскорбленный вид, Мэри тоже не сдержалась и засмеялась.

- Но если я тебе была интересна, почему ты не заговорил со мной? - не унималась Мэри.

- Я же сказал, придерживался твоих правил. Я только спросил у врача, на какое число намечена твоя операция, и попросил назначить мне в тот же день и в тот же час.

- Хитрюга! А я и не догадалась так сделать!

С обедом было закончено, и они медленно поплелись к своим койкам. Елена встретила дочь с улыбкой, она все поняла по выражению лица Мэри, она светилась. Такой Елена не видела ее никогда. Теперь мама переживала о том, что вдруг для Сережи все это мимолетная игра…

- Мама, он сказал, что это моя игра, и он подчиняется моим правилам, - словно отгадав мысли мамы, произнесла Мэри, - не переживай, все будет хорошо.

Поплелись незабываемые дни, всю неделю они заходили друг за другом, то приглашая в столовую, то в холл чай пить, то Сережа звонил Мэри и приглашал покурить, зная прекрасно, что она не курит. Ему была необходима ее компания, что бы он ни делал, она должна была быть рядом.

Так как родственников у Мэри было великое количество, ее часто навещали, отрывая от любимой компании Сергея. Но когда родные удалялись, эта веселая компания с удовольствием налетала на принесенные угощения.

Именно при очередном поедании различных блюд Мэри задала Сереже неожиданный вопрос:

- Ты не из детдома?

- С чего ты взяла?

- Почему тебя не навещают?

- Потому что я уже не маленький.

- Какая разница? Где твой брат? Где мама и папа? Неужели они тебя совсем не любят? Им все равно как ты себя чувствуешь, тебе была сделана операция...

- Мы разговариваем по телефону...

На следующее утро Сережа решил удивить Мэри, зашел за ней по обыкновению, и вместо привычной дороги к столовой, привел ее в холл, где был накрыт столик с угощениями.

- Сегодня мы будем завтракать здесь, - сказал он.

- А разве можно?

- А кто нам запретит?

- Тогда я принимаю ваше приглашение, - представив себя герцогиней, сказала Мэри.


- Здравствуй, брат!- широко шагая к ним, направлялось малое подобие Сережи.

- Поразительное сходство!

- А это та самая Мери, которая так хотела со мной познакомиться? Леша, - протягивая руку, произнес он.

- Здравствуй, я хотела познакомиться с тобой для того, чтобы спросить, ты своего брата совсем не любишь? Ему сделали тяжелую операцию, а вы ни разу его не навестили.

- Прости, Сереж, но… много дел, сам понимаешь…

- Не надо оправдываться, я все понимаю, а вот Мэри никак не поймет столичную жизнь. Здесь одно правило «время—деньги».

- Жестоко… - проговорила Мэри, разливая чай.

Они весело уплетали купленные Сережей блинчики. Леша рассказывал о том, что творится в мире, пока больные выздоравливают...

Больше споров на эту тему не возникало. Леша приезжал каждый день, и куда только делись его важные дела. Иногда Сережу навещали даже два раза в день, приезжал отец Сергея. Высокий, импозантный мужчина лет пятидесяти. Привозил фрукты, конфеты, соки. Мэри радовалась их визитам, словно они приезжали к ней, ведь это все дело ее рук!

Однажды вечером, когда все уже спали, а Сережа по обыкновению зашел пожелать спокойной ночи, Мэри сказала:

- Как я мечтаю вымыть голову.

- Нет ничего проще! Пошли! Только захвати полотенце.

-Так ведь нельзя мочить повязку.

- А мы и не будем. Так ты мечтаешь или как?

- Да! Идем!

Они были похожи на призраков. Сережа на цыпочках пробрался к медсестре в кабинет и стащил оттуда шампунь. В это время Мэри караулила вход, готовая прыснуть от смеха в любой момент, она зажала двумя руками рот. Наконец появился Сережа.

- Все чисто, сэр!- отдавая честь, произнесла твердым шепотом Мэри.

Сергей захватил свое полотенце и полиэтиленовый пакет.

- Зачем? - спросила Мэри.

- Сейчас поймешь,– прошипел воришка шампуня.

Они пошли в ванную комнату. Сережа бережно накрыл своим полотенцем глаза Мэри и приложил пакет для того, чтобы полотенце не промокло.

- Я сам все сделаю, ты только держи пакет, — сказал он.

Своими огромными руками он вымыл ее волосы и был очарован ими. От природы Мэри обладала мягкими, густыми темно – коричневыми волосами. Но главным их достоинством была мелкая волнистость. В мокром виде это зрелище особенно забыть невозможно. Он словно ласкал ее кудрявые волосы, не мог оторваться от них.

- Ты, наверное, был массажистом в прошлой жизни? - сквозь пакет произнесла Мэри.

- Для того чтобы узнать, что ты кудрявая, мне пришлось помыть твою голову. Почему ты так упорно занимаешься выпрямлением волос? Зачем прятать такую красоту?

- Мне они не кажутся такими уж прекрасными…

Мэри выпрямилась, ее роскошные волосы упали на плечи, с них капала вода. Сережа не мог удержаться и гладил ее волосы, заворожено, но его пальцы, то и дело застревали в кудрях Мэри, и ему стоило приложить массу усилий, чтобы, не причиняя боли Мэри, освобождать их. Внезапно он привлек ее к себе с такой силой, будто боялся, что она фея и может в любую минуту испариться. Их губы слились в нежном поцелуе, Мэри мечтала о том, чтобы эта волшебная ночь, где она стала феей для него, никогда не заканчивалась.

- Я люблю тебя, - Мэри первая произнесла эту фразу, - с первой минуты нашей встречи и до конца своей жизни буду любить.

- Феечка, ты моя фея, и я тебя люблю.

Он обнял ее, и они решили вернуть шампунь их обладателю, надеясь остаться незамеченными. Но наутро Дмитрий Викторович с серьезным выражением лица пригласил их к себе и показал видеозапись вчерашнего происшествия. Но когда доктору рассказали о краже из процедурной, он рассмеялся - грозовые тучи сменились солнечной погодой.

Все, включая пожилых пациентов этого крыла, с интересом наблюдали за зарождением романа между Мэри и Сережей. Их встречали и провожали добрые улыбки.

Однажды вечером, сидя в холле, парочка слушала музыку. МедСветлана почти засыпала на своем посту, как вдруг раздался телефонный звонок, разбудивший ее. Она сняла трубку:

- Феянова Мэри? Да, она здесь, сейчас.

«Боже, кто мог звать ее к стационарному телефону?» - подумала Мэри.

- Привет, это Дмитрий Викторович. Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, - ответила Мэри.

- Я вот зачем звоню. Сергея я должен выписать завтра, а тебя еще подержать 3-4 дня.

- Я не согласна, - от этого удара у нее ноги подкосились.

- Ты хочешь, чтобы и Сережу я не выписывал?

- Да, - с радостью проговорила она, хитро глядя на ничего не подозревающего Сережу, который ковырялся в телефоне, пытаясь найти свою любимую песню, чтобы дать послушать Мэри.

- И это будет нашей маленькой тайной? – казалось, доктору нравилось принимать в этой игре непосредственную роль.

- Я постараюсь сохранить это в тайне, - почти шепотом проговорила Мэри и повесила трубку.

Мэри, как ни в чем не бывало, вернулась к Сергею. Интересно, он бы расстроился, узнав, что по ее вине его не выпишут завтра? Но ей все равно, она счастлива! Эти незабываемые дни продлятся еще на несколько суток! Ей было страшно подумать, что когда-нибудь эта сказка закончится. Но прошли и эти 4 дня, и подошел день выписки. Мэри плакала всю ночь перед этим событием, они расстаются и неизвестно, когда она снова увидит его, и увидит ли вообще.

Они сидят в холле, держась за руки, с минуты на минуту должны подъехать за ними родные. Сережа уже упаковал свои вещи, возле него стоит огромная сумка. Он говорил о том, что будет звонить, писать, и как только Мэри получит диплом специалиста, она приедет к нему, и они будут вместе. Мэри его не слышала, она была поглощена мыслью о том, что он сейчас уйдет, оставив ее здесь (мама Мэри немного опаздывала). Открылся лифт, появился отец Сережи, поздоровавшись, взял сумку и сказал, что будет ждать Сергея внизу. Мери еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Сережа встал, взял ее за руку, и медленным шагом они пошли к лифту. Вот он нажимает на кнопку вызова, целует ее в последний раз в щеку, и двери лифта закрываются перед Мэри.

Внезапно раздался телефонный звонок:

- Мама, не поднимайся, сама спущусь, - сказав это, Мэри бросилась в палату за своими вещами.

Мысль о том, что он еще здесь, и она успеет его еще раз увидеть, не давала ей покоя. Ждать лифта Мэри не стала, как одержимая она летела вниз, чтобы успеть. Отдав вещи маме, Мэри побежала в огромную гардеробную. Вахтерша спрашивает, из какого она отделения, но Мэри ее не слышит, она судорожно ищет глазами его. Потеряв надежду, она медленно садится на ближайший стул, снимает обувь, как вдруг слышит его голос:

- Хирургия.

В его взгляде Мэри прочла сначала укор, что она даже не знает своего отделения, затем по ее неровному дыханию он понял, что она стремглав летела к нему и не слышала вопроса, не видела никого.

Мэри кинулась в его объятия, шепнув:

- Я забыла сказать - я тебя люблю, и всегда буду любить одного тебя, прошу только, не исчезай из моей жизни, вернись в нее, иначе я умру.

- Ну, к чему такой драматизм? Конечно, вернусь, и успею тебе надоесть

- Прости, это из-за меня тебя не выписали пораньше, я попросила Дмитрия Викторовича, если сможешь, прости…

- Я знаю, я все знаю, и я рад, что ты это сделала.

Их уже ждали, а они снова и снова прощались, они чувствовали, что никогда больше не встретятся.

По дороге к вокзалу, в метро, у Мэри украли сотовый телефон, всю трагедию этого происшествия она поняла уже в поезде. Только в телефоне был зафиксирован номер Сережи, и ему не было ничего о ней известно, кроме ее номера телефона.

Сережа каждый день пытался дозвониться Мэри, но у него ничего не получалось. И он решил, что это была только игра для нее.

Мэри искала его, но все попытки были тщетны, они потеряли друг друга навсегда. Она была благодарна богу за то, что он послал ей Сережу именно в этот период ее жизни. Он тот человек, который пережил то, что переживала она, он помог ей справиться с кризисом. Она благодарна ему за пережитую любовь, настоящую. Мэри теперь знала, то чувство, что зовется Любовью.