Почтовые ящики СССР

   После окончания института меня распределили в «почтовый ящик». Так назывались закрытые учреждения, занимавшиеся всякими секретными разработками. Там были свои особенности. Работая над какой - нибудь секретной темой, я должна была каждый день отправляться в 1-й отдел (эти отделы и занимались контролем над секретами), получить под расписку чемодан или небольшой железный короб с кодовым замком, в котором лежали секретные бумаги и чистые листы с грифом СС.
 
   На своём рабочем месте я открывала этот сейф, доставала нужные бумаги, а в конце рабочего дня всё туда запихивала (вместе со своими наработками) и относила в 1-й отдел. Бумаги с грифом СС (совершенно секретно) никто выносить за пределы комнаты не имел права. И все строго придерживались этих правил.

   Но я, молодой специалист,  была довольно беспечна и не очень-то трепетно и ответственно относилась к таким порядкам. Однажды я разложила бумаги СС на своём рабочем столе, который стоял возле окна. Был жаркий летний день. Окно мы открыли. Кто-то вошёл в комнату, порыв ветра подхватил секретный листок, и он замечательно выпорхнул из окна с 3-го этажа на улицу.  На этой улице было достаточно активное движение – пешеходы, автомобили, автобусы. Это было уже ЧП.

   В этих «почтовых ящиках» был особый режим входа – выхода.  При входе и выходе мы получали специальные именные талоны, на которых проставлялось время нашего прохождения через турникеты.  Если же нам нужно было уйти с работы в неурочное время -  в  какое-нибудь другое учреждение или по каким-то другим делам (по личным у нас вычиталось из зарплаты), то мы должны были у своего непосредственного начальника получить разрешение на специальном бланке, его заверить подписью более высокого начальника с печатью и уже тогда с этой бумажкой вы могли беспрепятственно пройти мимо вахтёра, отдав эту индульгенцию ему. Т.е. процедура весьма длительная.
 А там, на улице, моя секретная бумажка может и не дождаться.

   Более опытные сотрудники из отдела пошли со мной к вахтёру и эмоционально объяснили весь трагизм произошедшего. Вахтёр – добрая тётя прониклась нашими тревогами и выпустила меня, - «бегом, быстро-быстро, туда и обратно». К счастью, бумажка ждала меня на газоне под окнами института. Я даже не знала, что могло ждать меня и моё начальство, какие санкции.

   Другой случай был более курьёзным и имел несколько более серьёзные последствия.
Напротив нашего здания через улицу находился некий космический объект. Все сотрудники нашего института знали об этом. Это был медицинский центр обследования космонавтов. В это время готовился очередной полёт группы космонавтов, и мы могли видеть в окна противоположного дома (почему-то они не были занавешены), каких-то мужиков в палате и приходящих к ним врачей в белых халатах.  Но всё же было достаточно далеко и видно не очень хорошо. Тогда я додумалась принести из дома большой реликтовый бинокль, то ли с военных, то ли с довоенных лет. И вот мы почти всем отделом (в основном женщины), сгрудившись у окна, разглядывали теперь уже вполне узнаваемых космонавтов. (Скажите, а кто бы из вас не сделал это?). Те нас заметили и приветственно нам помахали. Восторгу нашему не было предела. В ответ мы им махали тоже. Тут вошёл начальник, пришлось прекратить эти дружеские отношения.
   А через некоторое время к нам в комнату нагрянули какие-то серьёзные люди. Оказывается, оттуда позвонили в наш 1-й отдел. Видимо, явное отсутствие каких-то злых намерений с нашей стороны помогли нам избежать последствий. Правда, начальник наш, Борис Абрамович, получил выговор.

   Борис Абрамович был уже пожилым, добрым и мудрым. Как-то нам дали заказ на очень секретную работу. Он не нашёл никого более подходящего для этой работы, кроме самого неопытного сотрудника, а именно меня. Этот проект был не только секретным, но и «агрессивным». И наш миролюбивый начальник всё как-то волынил. Я рвалась в бой, мне хотелось поскорее заняться этой работой, а  Борис Абрамович тянул, и всё откладывал объяснение задания. Я ничего не понимала. Но более высокое руководство догадалось, что дело пахнет саботажем, и быстренько передало заказ другому отделу.

   Не выдержав казарменную обстановку, я  всё же ушла из этого «п.я.».  Думаю, сейчас, в век компьютеров, изменился порядок соблюдения секретности на таких предприятиях.


   Мне пришлось поработать ещё в одном институте типа «п.я.». Там руководство института затеяло эксперимент – был создан молодёжный отдел.  Цели были туманны. Мы там почему-то изучали разные иностранные языки на средства института, слушали лекции как экономистов, так и писателей-фантастов, именуемых прогнозистами, футурологами. Серьёзной работы не было.
По утрам наши молодые начальники лабораторий бегали в магазин и приносили ящики с пивом. И мы весело проводили целый рабочий день, наблюдая в окна нашего отдела за перемещениями по территории института и действиями сотрудников других отделов. Эксперимент оказался не очень удачным и отдел закрыли.


   Потом я долгое время занималась разработками разных ИПС (информационно-поисковых систем) и АСУ (автоматизированных систем управления), оказавшихся впоследствии никому не нужными. Зато они забирали много времени и государственных средств и занимали много довольно талантливых учёных и инженеров по всей стране, которые на таких неиссякаемых источниках наделали много диссертаций. Мы играли в догонялки - ведь у нас кибернетику называли «буржуазной лженаукой», см. «Философский словарь» 1954г., т.е. по Райкину -  «продажной девкой империализма». Тогда как зарубежные корпорации типа Майкрософт успешно разрабатывали и внедряли мощные современные и универсальные средства информационного поиска и управления данными, которые и смели как ненужный хлам советские доморощенные разработки.

Такие вот весёлые и не очень воспоминания.