Предназначение. Глав 4 Волшебный вечер

 Светлана вот уже пятый час кряду не поднимала головы от документов. «Чёрт те что, - внутренне ворчала она на себя, - совсем что ли я дура? Ничего не получается!» В который раз она нажимала клавиши калькулятора – цифры в смете, процентовках и счетах не хотели сходиться. Да нет, она посчитала всё правильно. Кто-то, видимо, ошибся при составлении этих документов или она чего-то не понимает...
- Светлана Ильинична, Вы идёте обедать? – перед ней стояла расчётчица Катя, с которой она сдружилась, и с которой они вместе обедали в соседнем кафе.
- Нет, Катюш, иди, - печально покачала головой Света, - мне нужно срочно закончить проверку сметы.
- Может, Вам что-нибудь принести?
- Если не трудно, принеси, пожалуйста, какой-нибудь пирожок, ну там или булочку и какую-нибудь гадость типа «Колы».
- Есс, май дженерал, - козырнула Катя и ускакала.
     «Хорошая девчонка, - улыбнулась ей вслед Светлана, - приветливая, доброжелательная. Кому-то повезёт с ней», - и вновь углубилась в расчёты. «По всему получается так, что заказчик переплатил нам за систему видеонаблюдения. Интересно, а какова её фактическая стоимость? Ну-ка, позвоним в «Ресурс»...
     Ответ фирмы её огорошил и ещё больше запутал. Поучалось, что фактическая стоимость оборудования была ещё ниже суммы, перечисленной «Эдельвейсом» поставщику. Светлана сняла трубку внутреннего телефона.
- Наташ, это Селиванова, Валерий Иванович у себя?.. Один?.. Спасибо, - и собрав документы, она поспешила к шефу.

- Можно, Валерий Иванович? – осторожно спросила Светлана, просовывая голову в приоткрытую дверь.
     Генеральный встал изо стола и с приветливой улыбкой направился к ней навстречу.
- Светлана Ильинична, конечно, проходите. Как давно я Вас не видел! Закрутился, даже некогда забежать в бухгалтерию.
- А я решила, что Вы испугались злых язычков наших дам.
- О чём Вы, я не понимаю, - сделал недоумённое лицо Валерий Иванович.
- Ну, как же, все только и судачат о том, что с моим появлением Вы как раз зачастили в наш сектор.
- Так это же правда – чего ж мне бояться?
     Светлана, обезоруженная таким откровением, растерялась.
- Представляете, даже ради Вас я никак не могу дойти до того крыла здания, - продолжал шеф, - и из-за того, что несколько дней не видел Вас, ужасно страдаю. А вызывать Вас к себе тоже не решаюсь – не хочу отрывать Вас от трудоёмкого процесса освоения нашей специфики.
     Светлана ещё больше смешалась. «Почти объяснение в любви», - радостно и в то же время несколько испуганно подумала она.
- Я это почувствовала и решила прийти к Вам сама, - попыталась она перевести всё в шутку. – Мне нужна Ваша помощь. Я тут совсем запуталась. Вы можете мне уделить хотя бы минут пять?
- Пять – могу, а Вы успеете за пять минут? – подхватил он её игриво-шутливый тон.
- Постараюсь, но дело весьма серьёзное, - и она протянула ему документы и свои расчёты.
- Прошу Вас, - Валерий Иванович указал ей на кресло подле стола, дождался, когда она усядется, и, возвратясь на своё место, углубился в изучение принесённых Светланой материалов.
     Ему хватило пяти минут. Он оторвался от бумаг и посмотрел на Светлану как-то иначе, чем раньше, с каким-то удивлённо-уважительным выражением что ли, как будто видел её впервые. Но уже через мгновение лицо его резко изменилось – таким возбуждённо-злым и жёстким она его ещё не видела. Обхватив голову руками и уставясь в одну точку на столе, он с горечью запричитал:
- Вот негодяи! Вот мерзавцы! Они всё-таки нашли лазейку для своих афер!
     Он чуть не плакал от обиды и злости. Ей вдруг стало так его жалко! Захотелось прижать его голову к своей груди и гладить по высокому лбу, чтобы отогнать все невзгоды и тревоги. Он, видимо, уловил флюиды, исходившие от неё. Тут же взял себя в руки и виновато улыбнулся:
- Простите, не сдержался. Вы знаете, мы с Анатолием Александровичем Савиным знакомы с 1987 года. Меня тогда назначили главным инженером Специализированного монтажно-наладочного управления, а он в нём работал простым монтажником. Он мне как-то сразу понравился – прекрасный специалист, грамотный, рассудительный, дисциплинированный, к тому же – партгрупорг. Последнее в то время характеризовало человека, как правило, с хорошей стороны. Я тогда создал из лучших рабочих отборную бригаду – мы её называли бригадой быстрого реагирования, и бригадиром поставил его. Эта бригада направлялась на самые важные объекты, выполняла самую ответственную, самую сложную работу и вскоре прогремела на всю отрасль. Тогда же я ему помог поступить в заочный техникум. В 90-м прежний начальник ушёл на пенсию, и начальником управления выбрали меня, и я перевёл Савина на должность начальника участка.
     Но тут заинтересованные лица ради собственной выгоды развалили Советский    Союз, а вместе с ним и всю нашу экономику. СМНУ, по сути, перестало существовать. Тогда я решил организовать собственное предприятие и предложил Анатолию в нём должность своего зама. Мне очень нужно было, чтобы он привёл с собой всех тех лучших монтажников, с которыми раньше работал, и которые его уважали. Так и получилось, и мы благодаря им, быстро пошли в гору. Наша фирма приобрела большой авторитет среди крупных строительных компаний, мы были буквально нарасхват. Всё было хорошо, но и тогда он пытался ввязаться в какие-то финансовые махинации. Накупил разных брошюр, описывавших множество якобы честных способов ухода от налогов, нашёл единомышленницу в лице нового главного бухгалтера Нины Петровны (предыдущая – очень опытная и честная старушка по состоянию здоровья уже не могла работать и ушла на пенсию) и стал меня долбить разными предложениями. Я пытался ему терпеливо объяснять, что в серьёзном бизнесе нельзя так рисковать. «Всех денег всё равно не заработаешь, - говорил я ему, - выиграешь тыщу, а потеряешь миллион!» Куда там! Видя мою несговорчивость, они стали свои комбинации скрывать от меня. Обнаружив это, я им обоим устроил разнос и предупредил, что все штрафы налоговых органов будут исключительно за их счёт. Тут как раз к власти пришёл Путин, и многие фирмы, «честно» уходившие от налогов, стали трещать по швам. Мои комбинаторы жутко испугались и, мне казалось, успокоились. Ан нет, нашли новое применение своим Бендеровским способностям...
     Он нажал кнопку селектора.
- Наташа, не знаешь где Анатолий Александрович?
- Он спустился в отдел снабжения.
- Разыщи его, пожалуйста, и как можно скорее.
- Хорошо.
- Ой, я, пожалуй, пойду, - вскочила Светлана, - не хочу, чтобы ваш разговор состоялся при мне.
- Да, - согласился Валерий Иванович, - наверное, так будет лучше, а то я могу не сдержаться и выдать что-нибудь такое, что будет неприятно слышать Вашим прелестным ушкам.
     "В таком разгорячённом состоянии он ещё умудрялся шутить и дарить комплименты", - подумала она.
- Кстати, - остановил он её на полпути, - Федя меня всё время спрашивает, куда я прячу Вас от него. Завтра – пятница, почему бы нам ни отметить начало уик-энда в его ресторации?
- Действительно, почему? – рассмеялась Светлана.
- Так я заеду за Вами завтра часиков в восемь, Вы не против?
- А Вы ещё не забыли, где я живу?
- Обижаете!
- Тогда заезжайте! – опять радостно засмеялась Светлана и чуть не сбила в дверях влетевшего в кабинет Савина.

    Федя встретил их с широченной улыбкой на лице и распростёртыми объятиями.
- Ну, наконец-то, - возбуждённо щебетал он, целуя руку Светлане и обнимая Валерия, - привёз своё сокровище! Где ты прячешь её?
- Да я сам её не видел две недели, - смущённо оправдывался Валерий Иванович, - мотаюсь по объектам – волка ноги кормят. Домой приезжаю только переночевать.
- Вот что волк, если не будешь оказывать Светлане Ильиничне...
- Свете, - уточнила с улыбкой Светлана, перебивая его.
- Чудесно. Если не будешь уделять Светочке должного внимания, я её у тебя отобью. Вы ведь согласитесь коротать со мной свои одинокие вечера? – обратился он к женщине, вновь целуя ей руку.
- Сочту за честь, - сделала она, смеясь, лёгкий реверанс.
- А в клюв? – поднёс Валерий Иванович к носу друга кулак, делая вид, что сердится.
- Ах, за такую женщину не то, что в клюв – на эшафот пойдёшь!
- Слыхали? – Светлана восхищённо цокнула языком, - вот это настоящий мужчина! – и, продолжая смеяться, с каким-то неуловимым укором посмотрела Валерию в глаза. Или ему это показалось?
- Ладно, настоящий мужчина, чем сегодня нас будешь кормить? – решил сменить тему Валерий Иванович.
- О, сегодня я лично вам приготовил эксклюзивное блюдо – жаркое под соусом, рецепт которого я придумал сам.
- Хочешь выпендриться перед Светланой? Ну, давай, охмуряй её.

     Зал был полон, но их столик ждал их. Тут же к ним подскочила молоденькая официантка в очень смелом декольте и чрезвычайно короткой юбке, высоко открывавшей её красивые длинные ноги. Светлана перехватила непроизвольно вспыхнувший взгляд своего спутника, с интересом скользнувший по экспонирующимся ногам девушки и с ехидно-игривым смешком обратилась к ещё не ушедшему хозяину:
- Федя, а Вы не могли бы приставить к нашему столику официанта-мужчину? А то я боюсь, что моему спутнику будет не до Вашего эксклюзивного блюда.
     Фёдор проследил за направлением глаз приятеля и весело рассмеялся.
- Это моя ошибка – не подумал. Я вас сам обслужу.
- Нет, это слишком, – замахала руками Света, - я представляю, сколько у Вас забот. Я пошутила, пусть всё остаётся по-прежнему.
- Да мне это совсем не трудно. Поверьте. Мне действительно хочется самому за вами поухаживать. – Слово «вами» было явно обращено к Светлане.
     Девица была отправлена к другим столикам, а новоиспечённый официант склонился в почтительном поклоне перед посетительницей: 
- Скажите только, что Вы, Света, пьёте, а всё остальное я соображу сам.
- О, я пью всё.
- А предпочтения?
- Сухое красное вино.
- А из крепких напитков?
- Ну, разве что, немного хорошего коньяка.
- Есс, мэм, - расшаркался Фёдор и, сделав красивый плавный вираж, бесшумно удалился.
- А Вы – кокетка, - улыбнулся Валерий Иванович, - совсем заморочили голову бедному воздыхателю. А у него, между прочим, жена и двое детей.
- Жена – не стена, - озорно стрельнула она глазами в Валерия, - а детей объединить можно!
     И увидев вытянувшееся лицо кавалера, весело расхохоталась.
     Заиграла музыка, и Валерий, чтоб прекратить неприятный разговор, потащил Светлану на танец. Как приятно было опять прижаться к его пусть не очень крупному, но крепко сбитому притягательному телу. Сразу становилось как-то спокойно и надёжно. Не хотелось думать ни о чём плохом, лишь бы он вот так её крепко прижимал к себе и нежно гладил по спине, думая, что она ничего не замечает. Танцы менялись один за другим с разными темпами и ритмами, а они так и стояли в центре пятачка, тесно прильнув друг к другу, едва перебирая ногами, почти не разговаривая и в то же время впитывая ауру партнёра и биотоки его тела.
     И только, когда музыканты прервались на кратковременный отдых, они спустились на грешную землю и вернулись к своему столику. Поверхность стола была уставлена закусками, а в рюмки уже налит коньяк.
- За что будем пить? – спросила она.
- Давайте выпьем на брудершафт, - ещё, видимо, оставаясь под действием недавнего очарования, глядя на неё влюблёнными глазами, предложил он. – Уж больно надоело выкать.
- С удовольствием, но на работе всё равно давайте будем на вы.
- Почему?
- А, не хочется косых взглядов. И так болтают чёрте что.
- Не обращайте внимания – на каждый роток не накинешь платок! Впрочем, как Вам будет угодно. Лишь бы после работы мы были ближе.
     Она не совсем поняла последнюю фразу, но на душе стало тепло.
     Выпили, несколько церемонно поцеловались и расхохотались. Стало очень легко и весело. Как из-под земли около столика возник Фёдор.
- Вы ещё ничего не ели, а я уже собрался нести горячее, - всплеснул он руками. – Жаркое не должно перестоять!
- Неси, неси, кулинар, мы можем начать и с горячего – не графья! Хотя... Слушай, я ведь о тебе ничего не знаю, - обратился он к Светлане, - может ты потомок каких-нибудь аристократов?
- Есть немножко. Мой прадед служил полковником лейб-гвардии гусарского полка Его Величества и в Гражданскую зачем-то перешёл на сторону красных. А они в тридцать седьмом его всё равно репрессировали и, наверное, расстреляли, ибо мы ничего больше о нём не слышали. Как папу-то не тронули – не понимаю. Наверное, нужен был как учёный...
- Вот откуда эти нежные черты, аристократическая бледность и утончённые манеры, - защебетал Федя.
- Но мы отступим от требований протокола, - успокоила она повара, - тащите Ваше хвалёное жаркое!
    
     Только уловив изумительный аромат жареного мяса, Светлана с Валерием почувствовали как голодны. Они буквально набросились на аппетитное блюдо. Мясо, действительно оказалось отменным. Оно буквально таяло во рту. И соус, совершенно необычного вкуса, очень подходил к нему. Минут пятнадцать они почти не разговаривали, а только чёкались с дежурными тостами и уписывали жаркое.
- Ну, как? – вновь совершенно неожиданно возник Фёдор.
- Старик, ты – лучший! Ты не превзойдённый! Я никогда такого мяса и соуса ещё не ел. Что ты здесь делаешь? Тебе пора ехать в Стокгольм за Нобелевской премией!
- А Вам понравилось? – обратился «непревзойдённый» к Свете.
- Я язык проглотила! Это что-то бесподобное! Кстати, мы с Валерой перешли на ты. Давайте и с Вами тоже.
- Я буду счастлив! И – поцелуемся?
- Перебьёшься! – нарочито грозно буркнул Валерий, опять показывая другу кулак.
- А всё решает дама, - невозмутимо парировал Фёдор.
- А дама решает так, - весело воскликнула Светлана и, вскочив, чмокнула его в губы.
- Вот тебе, старый ревнивец, получил? Я сегодня не буду умываться.
- У, старый развратник! Ничего, дома тебе жена быстренько сотрёт Светин поцелуй.
- Ну, до дома ещё не скоро. Кроме шуток, я рад, что вам понравилась моя готовка.
- А из какого мяса жаркое, - спросила Света.
- Медвежатина.
- Из настоящего мишки? – испуганно переспросила она.
- Из самого, что ни на есть настоящего бурого медведя. Мне приятель прислал из Восточной Сибири. Они – медведи имеется в виду – сейчас готовятся к зимней спячке и нагуляли вот такой слой сала, а от этого – мясо их становится нежнее и вкуснее.
- А как же охрана животных?
- С этим всё в порядке. В последние годы в том районе медведей развелось очень много. Они нередко заходят в деревни и разоряют курятники и пасеки, были случаи, когда люди страдали, и местным жителям разрешено их отстреливать.
- Всё равно жалко, - печально улыбнулась Света.
- А коров тебе не жалко? Или, скажем, кур? Они такие безобидные и ручные...
- Ну, это домашние животные. Они для того и разводятся.
- Домашние... Вот мой папа мне рассказывал: у его бабушки во время войны коза была... Папа его воевал, мама вкалывала по шестнадцать часов в сутки на производстве, а он был совсем маленький, и за ним присматривала старшая сестра. С питанием становилось всё хуже и хуже, и их с сестрой отвезли в деревню к бабушке на Волгу, надеясь, что она их там худо-бедно прокормит. Но вскоре немец повернул на Волгу, и они оказались, как говорили военные, в мешке, и с питанием у них стало не лучше, чем в Москве. Сестра-то была постарше отца – ей уже было семь лет, и организм у неё был покрепче, а отцу было всего годик, и он был слабенький, почти дистрофик. Глядя на него сегодня в это трудно поверить, а тогда… Вот как раз эта коза его от смерти и спасла. Каждый день ему давали по полному стакану цельного козьего молока, а что оставалось, разводили большим количеством воды и готовили разные каши для всех остальных. К концу войны коза уже состарилась, перестала давать молока, и её решили зарезать. Мясо было хоть и жёсткое, но для того времени это было деликатесом. Так вот можете себе представить, отец хоть и был невероятно голодным – даже теперь с ужасом вспоминает то своё состояние постоянного голода, но козу есть не мог! Никакие объяснения, что она всё равно вскоре бы умерла, и уговоры не помогали. Она же ему была настоящим другом – он с ней играл, пас её, иногда в холода спал с ней в обнимку. Она его защищала от соседской собачки, ходила за ним как привязанная, наверное, считала его своим козлёнком. В конце концов, бабушка его обманула: сказала, что соседка её угостила в обмен на козье мясо своим куриным супом. Отец съел с огромным удовольствием. А потом Машка – сестра, вредина такая, (вообще дети бывают удивительно жестоки!) выдала бабушкину тайну и заявила, что он ел козу. Можете себе представить? – отца вырвало, не за столом будь сказано. А ты говоришь домашние... Ведь эти «домашние» становятся членами семьи. Это всё равно как я бы съел свою собаку! По мне – так уж лучше – диких, конечно, не нарушая экологии.
- Убедил, - рассмеялась Светлана, - теперь меня не вырвет, и я с удовольствием съем ещё кусочек.

- Ох, какая чУдная ночь! – восторженно вздохнула Светлана, выходя из ресторана. – Отпусти своего Цербера, давай просто погуляем, подышим ночной Москвой. Если что – я тебя защищу. Да, да, не смейся, я знаешь, какая сильная? – весело трещала она, просительно заглядывая ему в глаза и теснее прижимаясь к его плечу.
- А я давно его отпустил
- Иди ты! Какой молодец! Тогда пошли вон туда – тут есть небольшой парчок с прудом, тенистый и прохладный. Я, кажется, сегодня перепила – всё твой Федя: попробуй этот коньяк, попробуй этот... В таком виде мне нельзя домой заявляться – влетит от мамы. Она всё ещё считает меня девочкой.
- Для своих родителей мы всегда остаёмся детьми – до лысин и седых волос.
     Они сели на скамеечку. Светлана положила голову Валерию на плечо и запрокинула её вверх.
- Какие звёзды! Обычно в городе их не видно, а здесь как колодец. Знаешь, в колодце даже в солнечный день видны звёзды.
- Да? Очень интересно! Надо будет проверить.
     Её губы были так близко – только голову повернуть. И он повернул. Она как будто ждала этого, потому что ему не пришлось искать – их губы мгновенно слились. Ах, какие чудесные у него были губы – сильные и в то же время мягкие, как у телёнка. Как приятно было лежать на его плече и чувствовать эти трепетные губы у себя на лице, шее, дальше... нет, дальше он не рискнул пойти. Жаль! Соски её ныли от желания ласки, но он даже не пощупал их руками. Ей вспомнилось, как в каком-то старом фильме Нона Мордюкова сказала герою Ульянова: «Хороший ты мужик, но не орёл!». Нет, тут не тот случай. Он просто хорошо воспитан и дорожит дружбой с ней, боится испортить ей вечер...
     Она вдруг почувствовала, что так расслабилась, что начала дремать – так ей было хорошо и покойно.
- Ты любишь стихи?
     Его голос заставил её вздрогнуть.
- Ты что, заснула? - расхохотался он.
- Ага, - захлопала она глазами, - наверное, я действительно перебрала.
- Может, отвезти тебя домой?
- Нет, прошу тебя, давай ещё немножко посидим. Когда ещё будет так хорошо?! Ты меня о чём-то спросил?
- Да, я спросил, ты любишь стихи?
- Люблю, но я их плохо запоминаю и не все понимаю. У меня был знакомый, который обожал Андрея Вознесенского, а я ничего понять не могла. Видимо, поэтому он меня, в конце концов, бросил.
- Ну и дурак! Впрочем, наверное, молодец, иначе бы мы с тобой не встретились.
- А ты рад, что мы встретились?
- Конечно, я же приобрёл такого ценного работника!
- Ах, ты бессовестный, я тебя сейчас поколочу! – замахала она кулачками.
- Не надо, я буду себя хорошо вести, - взмолился он и, притянув её к себе, снова прильнул к её губам.
     На этот раз вторая его рука сползла с её плеча на грудь, но она, смеясь, вырвалась из его объятий.
- Не хорошо пользоваться слабостью пьяной женщины, - укоризненно покачала она пальчиком, - лучше прочти мне стихи, которые тебе нравятся.
- Да мне многие нравятся. Ну, вот, например, такие:
     Не понимать стихи – не грех.
     «Ещё бы, - говорю, - ещё бы...»
     Христос не воскресал для всех.
     Он воскресал для посвящённых.

     Чтоб стало достояньем всех,
     гробница, опустев без тела,
     как раковина иль орех, -
     лишь посвящённому гудела.

- Чьи это стихи?
- Андрея Андреевича Вознесенского!
- А-ах, и ты, Брут?! – ударила она его легонько, как погладила, кулачком в грудь.
- А что, разве плохо сказано?
- Хорошо. Почитай ещё.

- Смотри, как звёзды в вышине
Светло горят тебе и мне.
Они не думают о нас,
Но светят нам в полночный час
Прекрасен ими небосклон,
В них вечен свет и вечен сон.
И кто их видит – жизни рад,
Чужою жизнию богат.
Моя любовь, моя звезда,
Такой, как звёзды, будь всегда.
Горя, не думай обо мне,
Но дай побыть мне в звёздном сне.

- А это чьё?
- Константина Бальмонта.
- Надо же, я слышала о таком поэте, но никогда не читала его стихов. Почитай ещё, пожалуйста. Какого-нибудь мало известного поэта, - расширяй мой кругозор.
- Ну, я не знаю... Разве что вот эти:

          Сад полон тайн.
                Коварная луна
          Кусты осыпала серебряною пудрой,
          Дрожит, как тонкая волшебная струна,
          Смесь звуков – восхитительных и чудных.
          Мерцают звёзды
                ярко,
                озорно,
          Гипнотизируя, внушая исступленье
          И кажется невольно –
                вот оно
          Остановилось чудное мгновенье…
          Но пробегает лёгкий ветерок,
          Колышет ветки, стебли, занавески…
          Вдруг ощущаешь –
                за витком виток
          Струится время, сматывая леску.
- Как красиво! Кто это?
- Алексеев.
- Кто???
- Валерий Иванович Алексеев.
- Ты??? –  глаза её восхищённо округлились, - с ума сойти! Не ожидала. Ты пишешь стихи?
- А, в молодости баловался...
- В молодости!.. Тоже мне – старик нашёлся. Ты ещё пика не достиг. Зря смеёшься! Мужчины очень поздно взрослеют, а уж мудреют – тем более.
- Ух, ты – знаток! А если хочешь знать, ещё Евтушенко сказал: «А быть всегда чуть-чуть ребёнком есть высшая на свете взрослость!»
- Во-во, вот вы до седых волос и «ребёнки», причём многие не чуть-чуть. Игры вам всякие нужны, развлечения, смена впечатлений... Ладно, что-то я разворчалась... Может, ты не такой?
- Такой, такой, - рассмеялся Валерий, любовно глядя на её разгорячённое лицо.
- Ну и ладно, - смутилась она, - но стихи твои мне больше остальных понравились.
- Ты льстишь мне.
- Совсем нет. Ты сочинишь специально для меня? Знаешь, как раньше девам писали в альбомы. Я заведу такой альбом, и ты мне в него красивым подчерком напишешь, хорошо?.. Почитай ещё...
     В сумочке у неё затрезвонил мобильник.
- Мама, наверное, - досадливо поморщилась она, доставая телефон, - волнуется...
- Да, мамуль, всё в порядке... Я о тебе всегда помню... Думала, ты уже спишь, боялась разбудить... Нет... Да... Нет, не скоро, ложись спать, не жди... Я не голодна... Я не одна... Меня провожают... Кто, кто – мужчина... Надёжный... Давно... Всю жизнь... Перестань, скажи лучше, как Полинка? Спит?.. Всё съела?.. Хорошо... Не волнуйся, спокойной ночи... Целую. Дверь на задвижку не закрой... Пока.
- Пора действительно по домам, - спохватился Валерий Иванович, - пока такси поймаем, пока доедем...
     Пока ехали в машине, Светлана эгоистично думала: «Хоть бы он отпустил такси. Они бы ещё, как юные влюблённые, попровожались в подъезде – поцеловались, пообнимались...  Она бы ему чуть-чуть  кое-что разрешила...»
     Но он опять проводил её только до подъезда, дождался, когда она наберёт код, коротко поцеловал и, пожелав спокойной ночи, направился к машине.
- Позвони, как доберёшься до дома, - крикнула она ему в след
     Он обернулся.
- Это будет очень поздно – мне ехать не меньше сорока минут. Ты уже будешь спать.
- Я буду ждать. Я не засну, пока ты не позвонишь! Прошу тебя...
- Ну, хорошо, - улыбнулся он, - иди, - помахал рукой и дождался, когда она скроется за железной дверью.

     Войдя в квартиру, он сразу же набрал её номер телефона.
- Это – я. Всё в порядке – я дома. Не разбудил?
- Нет, нет, я ждала твоего звонка. Спасибо за прекрасный вечер.
- Это тебе спасибо! Слушай, я пока ехал вот о чём подумал: а не махнуть ли нам в воскресенье на пикничок, пока погода такая стоит?
- А как же твои дела?
- А ну их к чёрту! Сколько можно? Могу я хоть когда-нибудь отдохнуть?
- Логично, но я хотела выходные провести с Полинкой – я так мало ей уделяю внимания в последнее время.
- А ты бери её собой, и свою матушку. Заодно и познакомимся. Я ещё вытащу Фёдора с его семьёй. У него, кстати, отец тоже вдовец – год назад потерял свою жену и до сих пор никак не может прийти в себя. Глядишь, они с твоей мамой найдут общий язык. Представляешь, образуются три компании: старики сами по себе, дети сами по себе, и мы с Николаем, Федькой и его Леной посередине.
- Вообще было бы здорово! А ты думаешь Фёдор поедет? У него же в воскресенье самый наплыв посетителей.
- Федька? Да он только услышит, что будешь ты, всё моментально бросит.
- Ну, ты преувеличиваешь мои чары.
- Боюсь, что недооцениваю! Так, значит послезавтра... вернее уже завтра в семь ноль-ноль я у Ваших ног, принцесса.
- Чего? В семь часов?! Какой ужас!! Дай хоть в воскресенье выспаться, - захныкала она.
- Сегодня высыпайся. Спи хоть целый день. А завтра надо выехать пораньше, чтобы до нашего места добраться, пока солнце не будет ещё очень высоко. Спокойной ночи. Целую.
- И я тебя. Нежно-нежно, - неожиданно для себя добавила она и, испугавшись, скорее положила трубку.
     На душе пели соловьи и жаворонки! Она с ума сойдёт, дожидаясь воскресенья!