21

Игорь Верников, не смотря на теплую погоду, разжег в гостиной камин. Это за последние дни был один из редких моментов, когда он по приезде домой не отправился сразу в город. Сумерки уже сгустились над Заречьем, а, значит, в Гелиограде началась привычная  жизнь: открылись казино, клубы, увеселительные и спортивные учреждения.
Шатл «Протуберанец» уже должен был быть на полпути к Луне.
Собрание Совета было назначено на двенадцать часов завтрашнего дня. Объявление о пасторском напутствии отца Сергия должно было звучать вместо рекламы по центральному телевиденью, радио и на интерактивных уличных щитах. Игорь не знал, успеет ли он со своей командой безболезненно и своевременно отключить всех жителей города. В крайнем случае придется делать это против их воли. Подобного никогда не случалось, и верилось Президенту, что ничего страшного не произойдет, если самым главным упрямцам просто «включат свет» во время глубокого сна. Уже второй день Совет закрыл доступ в город новичкам, что, безусловно, аукнется ещё в будущем финансовой стороне вопроса. Постоянные же обитатели сказочного города имели автономный доступ, и не хотели верить в серьезность предостережений. Игорь решил, что в последний момент, перед отключением питания сервера, он от лица Совета объявит по всем доступным каналам связи: «Внимание! В машинном зале администратора пожар! Питание будет отключено! Всем персонажам немедленно покинуть город!» Однако, Игорь знал, что любой «продвинутый юзер» решит, что «сис админ» «разводит лохов» и всяких «ламеров», чтобы освободить трафик для «крутой инфы», и надо, естественно, узнать, что это за «инфа», и вообще, что за «тему» «качает» папа. Верников поймал себя на том, что сам именно так бы и поступил.
Ничего не дарит помещению такого уюта, как открытый огонь. Игорь это знал, но не видел. Блики пламени сверкали на стекле его очков, нагревая оправу, и ему вдруг пришла идиотская мысль: «А, может, и вправду все сжечь к чертям собачим?!» Но молодой человек тут же одумался, вспомнив сколько сил и средств потратил он и его помощники на всю эту виртуальную ерунду. Отец Сергий был бы доволен такому обороту дел, даже предоставил бы погорельцу, наверное, свое жилище. И только Верников подумал об этом, как у ворот просигналила машина. Он услышал, как гулко поехала в сторону тяжелая створка ворот, представил себе, как тень темного двора уступила место свету галогеновых фар. Игорь знал, что охранник не мог впустить никого без его ведома, кроме одного человека, а именно, легкого на помине отца Сергия.
Охранник проводил батюшку в гостиную. Хозяин встал навстречу гостю с дивана.
- Вот уж рад вас снова увидеть отец, - сказал молодой человек.
- Да уж, - крякнул священник, - извини, что явился незваным гостем, в тот же день, как едва не выгнал тебя из церкви.
- Ничего, - усмехнулся Игорь, - проехали…
- Я подумал, - сказал отец Сергий, - что мне будет полезным посетить Гелиоград ночью. Мне все равно не уснуть сегодня, обдумывая свое выступление. Так разве не лучше будет обдумать все как бы изнутри?!
Священник замолчал, ожидая ответа, а Игорь Верников пытался быстро сообразить, что это задумал его пастырь. То, что названная вслух причина была надуманной и не выдерживала никакой критики, ему показалась столь очевидной, что не нужно было зрения, чтобы понять, как смутился человек не умеющий врать в принципе. Вот только что же на самом деле толкнуло гостя на столь странное заявление? Либо отец Сергий задумал как-то навредить Гелиограду изнутри, либо просто решил ещё раз повидать свою покойную жену. «Ох, батюшка, - подумал молодой человек, - бес тебе в ребро, что же у тебя на уме?» А вслух произнес:
- Нет ничего проще. Мы немедленно спустимся в машинный зал, и можете быть в Гелиограде до завтра. Я поселю вас в самый лучший отель… Нет! Нет! Не отпирайтесь! Там вы найдете любую одежду, будете в своем привычном облике, и у вашего персонажа будет первый уровень и неограниченный кредит в любом банке. Посмотрите на людей, оцените ситуацию, вам будет полезно заранее узнать свою аудиторию.
- У меня будет единственная просьба, - ответил отец Сергий, - я хочу говорить на открытом воздухе. Вряд ли даже в вашем городе найдется помещение готовое вместить много народу. Пусть соберутся на пляже, а я встану на какой-нибудь камень, или на уступ скалы.
- Очень, хорошо, - кивнул Игорь, - честно говоря, я и не подумал, что самый большой стадион в городе вмещает всего лишь сорок тысяч. Я прикажу дежурному все организовать, ваше выступление состоится в два часа дня, то есть через два часа после заседания Совета. Вы уж извините, но в рекламных целях мы объявили, что будет божественное знамение, а то наших граждан ничем не проймешь.
- Знамение?! – отец Сергий нахмурился, - вот что значит: «назвался груздем – полезай в кузов». Ладно, Бог с вами. Только знамение вам придется организовывать самим, а то я не силен в компьютерных спецэффектах.
- Мы что-нибудь обязательно придумаем, - заверил Игорь своего гостя, и они поспешили спуститься в подвал.
Как отметил отец Сергий, здесь ничего не изменилось. Так же жужжали вентиляторы нескольких процессоров, моргали светодиоды сетевых роутеров, сильно пахло озоном, всегда сопровождающем большое скопление электричества. Священник не без труда протиснулся в лежачее кресло и терпеливо замер в ожидании, как ловкие зрячие пальцы хозяина нацепили на него шапку «галлюцинатора».
Буквально в ту же минуту они оба очутились в большой круглой зале, весь периметр которой был прозрачным витражом. В самом центре комнаты располагалась круглая массивная колонна, которая вмещала в себя ванну, туалет и лифт. Отец Сергий осторожно подошёл к огромному окну, которое незамедлительно отреагировало и отъехало в сторону, выпуская гостя на круглый балкон, который словно обручальное кольцо во время примерки был одет на самый кончик огромной конической башни.
- Это лучший отель в городе, - раздался из глубины покоев голос Президента, - а мы, стало быть в пентхаузе. Обычно я сам останавливаюсь здесь, но сегодня очень много дел в Совете, и спать мне не придется, а вы располагайтесь.
Высота башни отеля была такая, что у отца Сергия перехватило дух, и он не сразу решился подойти к парапету. Ветер на таком уровне был устойчивым и совершенно не нес в себе присущих городу запахов, а, казалось, доносил сюда свежий воздух с самых горных вершин, где родятся из ледников живые ручьи под лучами ласкового солнца. Горомада Гелиограда светилась неоном со всех сторон. И внизу и вверху наблюдалось хаотичное движение огней, огоньков и искр. Завороженный священник обошел по кругу весь балкон и со всех сторон видел то же самое, кроме того, что одна сторона горизонта лежала в океане, а другая, гораздо более высокая и ломаная, принадлежала горному хребту. Уже достаточно стемнело, и в такой ситуации в любом мегаполисе, зарево городских огней непременно выкрасило бы небо в абсолютную черноту, но здесь ничего подобного не происходило, луна и звезды были словно соскоблены с закопченной стекляшки и сильно подсвечены изнутри.
Через пару минут возле парапета зависло летающее такси, и Президент, ещё раз сказав священнику, что он может делать все, что захочет, отправился по своим делам. Стремительная машина тут же растворилась в искрометном потоке, и отец Сергий остался один.
Легкое беспокойство овладело им, но он сначала не придал этому значения, списав волнение на новизну ощущений. Он вернулся в номер, обошёл все покои уже не по балкону, а с внутренние стороны окон. Сходил в ванную комнату, оценив чистоту и накрахмаленные полотенца. Гость сел на мягкую кровать, отметив, что было бы глупо, одеть на голову модулятор сна, чтобы в виртуальном мире тоже лечь спать. Он уже решил что достаточно освоился на новом месте, чтобы первоначальное волнение покинуло его, но оно только нарастало. Смутное интуитивное беспокойство звало его на улицу, на балкон к океану, и он опять вышел на воздух и уставился в темную даль бесконечной воды, изредка прерываемую огоньками бакенов и праздных мореплавателей на шикарных яхтах.
Ничего особенного в обозримом мире не происходило, по крайней мере на поверхности, но то волнение вдруг превратилось в зов, в неуправляемое желание, непременно очутиться на лодке среди спокойного моря.
«Это, наверное, она, - подумал отец Сергий, - это Маша, она живет в глубине вод морских, а на берег выходит только днем. Она уже знает, что я пришёл, и зовет меня. А что делать? Игорь не научил меня что делать, если мне будет зов. Может лучше остаться на месте и ждать, ведь она-то точно знает что делать, так как «живет» здесь уже давно».
Отец Сергий ещё раз попробовал на вкус это странное в данном месте слово «живет», и решил больше не использовать его, дабы не оскорблять всё сущее на земле. Он отчетливо чувствовал, что в данный момент где-то глубоко и далеко происходит что-то его касающееся, он напряженно вглядывался в тёмный горизонт, но ничего не видел…
Он не видел, что Маша, едва двигаясь, парит на мелководье кораллового рифа, слизывая солоноватый криль со светящихся ветвей.  Каменные заросли светились изнутри мириадами искр одноклеточных организмов, и девушка с бережным удовольствием касалась их руками.
«Слушай, Гефа, - думала она, так как для общения с новой знакомой не нужны были никакие слова, тем более, что под водой разговаривать было невозможно, - а ты знаешь, что люди считают их острыми как бритва. Какие глупости, правда? Разве могут эти гладкие цветные деревья причинить кому-нибудь вред? А ещё считают, что об них может разбиться целый корабль? Представь, какой огромный корабль, и какие гладкие хрупкие веточки. Гефа, да ты меня совершенно не слушаешь».
Огромная черная змея никак не реагировала на мысленный поток взбалмошной русалки. Её приковала к себе другая информация, которую она оценивала своим строгим компьютерным мозгом и усиленно просчитывала варианты. Один из вариантов как раз касался Маши, и использовании её в качестве приманки. Все мозги мира, которые вбрасывали в Гефу свои сомнения, волнения и страхи, венчались вопиющей надеждой: «да придет Спаситель», но кто этот спаситель, как он выглядит и где обитает, ни один живущий в городе не знал. Гефа не догадывалась, что надежда нужна человеку как воздух, иначе его страхи и комплексы доведут человека до элементарного самоуничтожения, так как отрицательных мыслей в любой голове намного больше, чем положительных.  Чтобы уравновесить это несоответствие каждый придумывает себе героя, который обязательно придет и всё уладит.
И Гефа узнала, что тот, кто всё уладит уже пришёл. Это сознание взялось ниоткуда. Только намёки элементарного математического анализа показали, что массовый психоз последнего времени вдруг пошёл на спад. Президент прибыл в совет, Пиркс улетел на Луну, Линда без проблем сдала дежурство. Все это Гефа знала досконально. Она не подозревала, откуда чего берётся, а просто знала, держала в огромной голове своей пульс каждой клетки каждого живого организма. Ей не докучала назойливость Маши, которая пыталась обратить её внимание на красоту каких-то кораллов. Гефу интересовала красота другая, красота математически выстроенной черной дыры, где бы все исчезло раз и навсегда. Скопище ненужных эмоций занимают слишком много места, мешают строгому обмену цифрами, нарушают динамику прямого расчета, какими-то волнами и синусоидами. Нет ничего лучше прямолинейной функции, функции ax+b, которая занимает так мало места. В прямолинейности был смысл её существования, так как все эти зудящие колебания должны рано или поздно понять, что только мешают друг другу. Все эти большие и малые синусоиды сердечных ритмов должны превратиться в прямые, горизонтальные прямые на экране кардиографа.
Уяснив свою задачу, Гефа двинулась с места и скользнула вдоль рифа в направлении берега. Маша даже не сразу поняла, что фантом покидает её общество, настолько плавным было движение огромного количества плоти.
«Куда ты?» - только и успело пронестись у неё в голове, но Гефа ответила непонятно:
«Он пришёл?»
«Кто пришёл?»
«Тот, кого мы здесь дожидаемся».
«Но мы никого не дожидаемся».
«Ты врешь… - холодно заключила Гефа и добавила, - ты врешь даже сама себе».
И тут Маша поняла «кто пришел» и куда направляется чудовище. Она хотела крикнуть, схватить её за хвост, опередить и предупредить неминуемую жертву. Но до берега было очень далеко, а Гефа разогналась уже до скорости торпеды и за несколько секунд растворилась в толще океана. Да и как можно схватить за хвост животное в сотни раз превышающее тебя по размерам. Маша вынырнула и огляделась. Вдруг какая-нибудь яхта с дайверами приплыла сегодня на риф, или бороздил поверхность отчаянный водный мотоциклист. Но океан был недвижим, и не было никакой возможности вызвать такси или дежурного по городу. Конечно у персонажей и на дне должны были быть пещеры эвакуаторы, но для моделей они были недосягаемы. Тогда Маша собрала все свои силы и поплыла к берегу, уже точно зная, что непременно опоздает.
Отец Сергий тем временем не находил себе места. Неясное чувство звало его на улицу. Он умылся ледяной водой, пробовал прилечь на роскошную кровать, но желание выйти на пляж к тому самому камню, где он впервые увидел Машу, перебарывало в нем все остальные чувства. Священник отдавал себе отчет, что именно так и искушает его дьявол, и было желание бросить всё и сбежать, сбежать обратно в привычный мир, к своим повседневным занятиям, к своим добрым прихожанам. Но тут же приходила мысль, что бежать бесполезно, он уже пробовал это, и дьявол все равно настиг его, явился к нему же в церковь и расположился среди добрых прихожан. Не будет ему защиты нигде. В любое время, в любом месте дьявол настигнет его, так как есть у лукавого миллионы лиц, тысячи шпионов, и никогда не угадаешь с какой стороны, и в который час нанесёт он свой удар. А раз так, то лучший способ защиты – это нападение. Уж кому, как не священнику стоит сойтись с нечистым в неравной схватке. Он сам выбрал себе этот путь, и пройдет его до конца. В конце концов это всего лишь компьютерная игрушка, и какие бы страшные монстры не подстерегали тебя за углом, хитрыми администраторами всегда предусмотрено оружие, перед которым они не устоят.
Отец Сергий поднял трубку телефона и на ответ консьержа с первого этажа, попросил подать в пентхауз воздушное такси. Через четверть часа он летел вдоль побережья и морской ветер обдувал ему лицо теплыми струями. Он пытался разглядеть среди гуляющих и купающихся людей знакомую фигурку своей ненаглядной русалки, но чем больше он всматривался, тем сильнее ветер выдавливал слёзы из его напряженных глаз. Наконец они долетели до камня, и отец Сергий спустился на землю.
В кемпингах горели несколько окон, ещё метров через сто у беседки догорал костер, а напротив него в самой воде резвилась молодая пара, и священник отвернулся, так как понял интуитивно, что на молодых людях не было одежды. Даже с такого расстояния он увидел, что девушка была совершенно не похожа на Машу, имела выше рост, чёрные кудри и смуглый оттенок кожи. Тогда кто же его звал?
Чтобы не смущать купающихся, или в большей степени самого себя, отец Сергий заложил от береговой линии приличную дугу, и опять приблизился к морю уже метров через триста. Чем дальше отходил он от города, тем меньше людей ему попадалось. Побродив по побережью около часа, он так никого и не нашёл. Тогда он решил немного отдалиться от воды и направился в сторону подножия хребта. Горы в этом месте подступали к океану достаточно близко, и отец Сергий вдруг понял, что идет по твердому грунту, а ведь совсем недавно сандалии его утопали в рыхлом прибрежном песке. То, что было под ногами сейчас, больше напоминало утрамбованную дорогу, которая вывела священника к узкому ущелью. Две отвесные скалы образовывали извилистый коридор, шириною метров в пятнадцать, однако, войдя в него, путешественник увидел, что ширина ущелья постоянно меняется. Нагромождение скал и камней иногда полностью загораживали небо, образуя неправильные своды, а иногда расступались на ширину футбольного поля, образуя широкий кратер с достаточно ровными краями. В этом кратере, отец Сергий почувствовал себя как гладиатор на арене Колизея, только на пологих склонах не было ему ни одного зрителя.
И вдруг зов и ожидание чуда, опять вернулось к нему. Священник понял, что он на верном пути, и что Маша, видимо, не хотела встречаться с ним на открытом пространстве пляжа. Где же она ждет его? Что они будут делать? Отец Сергий сделав уже несколько шагов в глубину ущелья, остановился в нерешительности. Что он ей скажет? Как будет себя вести? Если она будет его соблазнять, он не сможет устоять не при каких обстоятельствах. Или сможет? Он попробует представить себе что-нибудь плохое про неё. Но сколько ни пытался вспомнить отец Сергий что-нибудь плохое, то оно никак не соотносилось с образом его жены. А влечение с новой силой погнало его в горы. Было в нём нечто умилительно теплое, необъяснимое, завораживающее. Дно ущелья перестало быть плоским и заметно уходило в подъем, но молодой священник не чувствовал усталости, он почти бежал, и белые полы его одежд невесомо развивались сзади.
Через какое-то время он приблизился к огромной пещере, которая неясно светилась изнутри. Ни секунды не сомневаясь, священник вошёл под уходящий в высоту свод и с удивлением увидел множество цветных колон. Это были сросшиеся сталактиты со сталагмитами, которые образуются веками, капля за каплей. Они имели разную толщину и высоту, иногда стояли часто, что нельзя было протиснуться между ними, а иногда образовывали широкие сводчатые залы. Отец Сергий был готов с секунды на секунду увидеть Машу, и вглядывался в сумрачные причудливые просветы, но дева его грёз не торопилась появляться. «А может зря я это всё, - подумал священник, - а вдруг здесь никого нет, и я без толку гоняюсь за призраками?»
Но отец Сергий ошибался. Кто-то здесь был, и этот кто-то неотвратимо приближался к белой фигуре священника. Движение воздуха в замкнутом пространстве заставило путника сосредоточиться. Он уже не только ощущал, но и видел поступательные мерцания каких-то бликов, словно попрёк колонн терли какой-то лентой с алмазным напылением. Лента эта двигалась то вправо, то влево, то вправо и влево одновременно, но на разном расстоянии от наблюдателя. Она была очень длинной, так как не явила отцу Сергию ни начала своего, ни конца, но он уже понял, что видит тело огромного василиска. Священник знал, что в какой бы сказке или были он ни находился, смотреть в глаза зверю нельзя, поэтому сильно зажмурился и в для усиления эффекта, прижал к глазам ладонь правой руки.
Через какое-то время движение прекратилось, но ничего значимого не произошло. Отца Сергия никто не ударил, не съел, и вообще никак не покусился на его жизнь или свободу. «Неужели померещилось, - подумал он, - в таком сумраке вполне может случиться обман зрения». Священник осторожно приоткрыл глаза, все ещё не отводя от лица руку, и заметил у своих ног какое-то движение. Сначала он решил, что к нему подкатился кусок пожарного шланга, который тут же отдернули назад, но присмотревшись внимательнее, оторопел от того, что чуткий раздвоенный змеиный язык лижет ему ботинки.
Прятать голову в песок больше было нельзя. Именно здесь и сейчас должна произойти главная схватка его жизни. Или он победит зверя, или зверь победит его. В обоих случаях последствия непредсказуемы, но чтобы узнать о них следует начинать немедленно. Поняв это, отец Сергий отвел от глаз руку и посмотрел перед собой. Чудовищной головой своей Гефа заняла все обозримое пространство. Заглянуть ей в глаза было не просто, но отец Сергий со смешанными чувствами сделал это. Они были черными и равнодушными, заглянуть за них в самую глубину существа не получалось, словно в этих огромных зрачках располагалось абсолютное зеркало, и ни одного луча света не проникало ни туда ни обратно. Гефа нависала на человеком, и жадно считывала память. Она искала хоть один килобайт страха, злости, гнева или  позора. Она копалась в самых дальних закоулках души священника, но не находила себе пищи. Такое было впервые, и холодная мыслительная машина не находила решения в этой ситуации. Внутри её собственной памяти низменные чувства людей были чётко систематизированы и разложены по полочкам, и на каждой из полочек было много свободных мест для всех живущих в городе персонажей. Но для отца Сергия ни одной такой полочки не нашлось.
Он ожидал какого-то физического воздействия, но змея просто пыталась что-то внушить ему. Глядя во все глаза на равнодушную морду рептилии, отец Сергий повторял про себя заученные слова молитв, пытаясь оградить свою душу от проникновения какой-нибудь гадости. Он подсознательно чувствовал, что если зеркальные шоры глаз вдруг станут прозрачными, то в чёрной утробе Гефы можно будет разглядеть такие вещи, по сравнению с которыми она сама покажется милым домашним животным. Их противоборство длилось не долго. Ровно столько, сколько понадобилось машине просчитать все варианты. Светлые помыслы священника уже начали внутри фантома необратимые процессы, сея хаос в строго уложенных файлах, и чтобы это прекратить, Гефа перестала считывать, а открыла шлюзы и направила поток в обратную сторону.
Отец Сергий не успел даже охнуть, как из глаз черной твари вылились на него потоки боли, вони и душераздирающей жалости. Словно прорвало плотину информации, сошёл селевой поток человеческих пороков. Священник зажмурился и присел, но это уже не помогло. Стоны, стенания и гомерический хохот перекрывали друг друга. Вот его лучший друг по семинарии задрав рясу, явил всем окровавленные  ягодицы мужеложства. Затем митрополита Митрофания макнули лицом в керосин и подожгли бороду три бритоголовых скинхеда. И лишь когда два голых культуриста завалили на постель яростно сопротивляющуюся Машу, сердце его не выдержало,,,