Лекарство от страха

               
    
       Мой страх номер один. Я боюсь гусениц, черных и белых, зеленых и полосатых.
Скажете, чего их бояться-то?! Я же не лист — не сожрут. Но большинство-то понимают, что страхи гнездятся в бессознательном.
      В нежном возрасте, я, как андерсеновская Герда, влюбилась в розовый куст. В то время волосы у меня были белые и длинные, как и у моей куклы, и меня это умиляло.
      Роза будто обнимала меня сверху и осыпала цветами. Она называлась не совсем розой, скорее махровым шиповником, кустарником, но какое это имеет значение?Я сидела под ней на вязаном коврике. Сквозь листья я видела окошко и голову, но не братца Кая, а своей мамы.
     Тогда я подняла голову и помахала ей рукой. И тут на волосы мне шмякнулась рогатая гусеница! Сам факт соединение пахнущего маминой пудрой розового цветка и черной твари заставил мое юное существо содрогнуться. Мама, спасительница, унесла меня, орущую, на руках. С пор к красивым цветам отношусь с предубеждением.
       Мой страх номер два связан со следующим эпизодом. Мы, детишки, идем по мосту. Нас ведет за руку воспитательница, она, видимо, экстремалка: чтобы сократить путь на экскурсию, повела детсадовцев по аварийному мосту над железной дорогой.  Если смотреть в большие щели, прямо под моими сандаликами пробегают усики электровозов. Мост похож на ковер-самолет, ветхий и дырявый. Мы орем так, что воспитательница затыкает уши. Пожалуйста, с тех пор я боюсь высоты.
      Мой страх номер три. Я боюсь выступать. Все дело том, что в первом классе воспитательница поручила мне читать длинное стихотворение. Когда я рассказывала, в такт качала головой. Она дергала меня за руку, пытаясь остановить, как заводную куклу. Я  сбилась. А потом училка обсмеяла меня при моей маме. Получите, с тех пор я боюсь выступать до ужаса.
          Дальше должен последовать рассказ, как я страхи преодолела, а вот и не ждите, его не будет.
         Честно скажу, если я возьму руку в гусеницу, я умру. Правда, часто показывают, как люди преодолевают боязнь высоты. Одну взрослую тетю поднимали на 120 этаж стеклянного здания, а до этого она боялась взобраться даже на детскую горку. Уж как они веселились с психологом, празднуя победу! Не верю! Страх высоты не лечится, да еще передается на генетическом уровне. А чтобы избавиться от страха выступления, скажете, надо чаще выходить на сцену? Если каждый день по три концерта, соглашусь, да. Потом перерыв —и вот уже смотришь, дрожа, в дырочку из-за кулис: «Господи, когда же изобретут лекарство от страха?»

       Я читала о своих страхах умные книжки и смотрела телепередачи. Я раскрашивала их в разные цвета: первый — в розовый и черный, второй — в коричневый и зеленый, третий — в желтый и красный, цвет софитов. Я зачеркивала страхи, прокалывала булавками и смывала в унитазе. Я их лечила переключением внимания, успокоительным и спиртным.  Но они выросли вместе со мной, сроднились с моей личностью. И я поняла, что без них мой организм нормально функционировать не может. Милосерден Господь: умеющий переживать чаще других, способен и радоваться чаще.
      
       Я придумала из образа страхов символы: гусеница как ползущее — мое нежелание пресмыкаться перед красивой и колючей «розой», боязнь высоты — неумение ставить себя выше других людей, боязнь выступлений — нежелание быть публичным человеком.

       Да здравствуют мои страхи! Если я, выступая, волнуюсь, значит, — я живая; если ненавижу мерзостных гусениц, — значит, никогда не стану зависимой от более сильного; если не лезу на высотки, — значит, мне достаточно красоты травинки.
   
       А когда я захочу избавиться от страхов, попрошу тебя взять меня за руку, подвести к пропасти и посадить мне на руку гусеницу.  А сзади пусть стоят туристы и слушают мои стихи. Тогда я разом избавлюсь от всех страхов и стану солнцем, и никому не придет в голову искать на мне пятна. Правда, солнце боится тучи.