Предназначение. Глава 3 страсть, окончание

- А со мной тебе тоже было хорошо после этого?
- С тобой – и во время, и после этого я была наверху блаженства, причём неоднократно! Ты разве этого не заметил? – хитро осведомилась она, ласково кладя руку на самое чувствительное его место и вопрошающе-зазывно глядя ему в глаза.
- Заметил, конечно, но мне хотелось это от тебя услышать, - ответил он, опять начиная возбуждаться. - А когда ты невинность потеряла?
- Ты имеешь в виду дефлорацию? О, это случилось значительно позже. Я тогда училась в одиннадцатом классе. Летом мы с родителями отдыхали на Мальте. Там родители познакомились с пожилой – примерно их возраста – интеллигентной парой из Питера – известным писателем Виктором Михайловичем и его женой Еленой Сергеевной, и очень сдружились. Мы все вместе купались, загорали, шатались по магазинам, ездили на экскурсии, сидели вечерами в ресторане. Как-то уже незадолго перед отъездом я, то ли перекупалась, то ли меня продул ночью кондишен, но только к вечеру разболелась спина, так что я не могла сидеть. А рано утром следующего дня мы с родителями и Еленой Сергеевной должны были поехать на экскурсию на Сицилию к вулкану Этна. Ну и, конечно, мне пришлось остаться в номере. Писатель отказался от поездки ещё раньше.
- Мне позвонили из Питера, нужно срочно переделать одну главу новой книги, - сказал он, - да и что я не видел на Этне? Куски застывшей лавы? Так я этого добра вдоволь повидал на Камчатке.
          Мама обрадовалась.
- Прекрасно. Пожалуйста, если у Вас будет время и если не затруднит, посмотрите тут за Анютой.
- Непременно. Поезжайте спокойно, я буду её навещать каждые два часа – мне как раз нужно делать перерывы и разминку.
Родители уехали со спокойной душой, а я осталась одна, развалившись в одном купальнике на кровати. Где-то часа через четыре действительно зашёл Виктор Михайлович.
- Ну, как тут моя подопечная? Как самочувствие?
- Да вот, пока без видимого улучшения.
- Ну-ка, ложитесь на живот. Где болит? Тут, тут, тут? – начал он щупать меня. – Скорее всего, у Вас небольшое растяжение. Знаете что, я сейчас принесу виски, разотру Вас и сделаю Вам массаж.
- Что Вы, не надо, спасибо, - запротестовала я, - у Вас свои дела.
- А нет никаких дел. Сегодня мне работалось удивительно легко, и я закончил правку значительно раньше, чем предполагал. Ждите, я скоро.
Не прошло и десяти минут, как он явился с бутылкой виски, двумя фужерами и тарелкой с нарезанным на дольки ананасом.
- Извините, ради бога, что я в халате – у нас в номере не работает кондиционер, жарища ужасная. Я принял холодный продолжительный душ и накинул лёгкий халат, чтобы подольше не согреться. У себя в номере-то я вообще хожу нагишом...
Мне вдруг страшно захотелось увидеть его нагишом. Возраст его фигуру не испортил. Он был гармонично сложён, стройный, поджарый. «Голый, - подумала я, - небось, как пожилой Аполлон».
- Я уже два раза звонил на ресепшен, - тем временем продолжал Виктор Михайлович, - обещали прислать мастера, но у них, видимо, такие же порядки, как у нас в России.
- Вы же хотели виски меня растереть...
- Так точно.
- А фужеры зачем?
- Ну не переводить же всё добро не по назначению! Мы сначала выпьем за Ваше здоровье, а уж что останется, так и быть, потратим на Вашу прелестную спинку.
Он разлил виски по бокалам, один из них протянул мне.
- Ой, я так много не выпью, - засомневалась я.
- А Вы залпом, как анестезию, чтобы на Ваши крики не сбежался весь обслуживающий персонал гостиницы, когда я буду Вас мять – долго и больно!
- Ну, если как анестезию, - рассмеялась я и действительно залпом осушила бокал.
Я впервые пила разом такую большую порцию крепкого напитка и чуть не задохнулась. Виктор Михайлович мне быстро сунул в рот ананас, и его кисло-сладкий вкус сразу же смягчил действие обжигающего напитка. А через очень короткий промежуток времени началась торжествующая поступь алкоголя в моём организме. С каждой минутой моё настроение повышалось, боль  отступала, радостное возбуждение возрастало. Захотелось весёлых безрассудных поступков, потянуло на подвиги.
- Что же Вы не наливаете ещё? – дерзко спросила я писателя.
- Вам достаточно, - мягко парировал он, - этот напиток очень коварный.
- Но в данном случае он на самом деле действует благотворно – мне значительно лучше. И потом, я хочу выпить за Ваш успех. Разве это не причина?
- Спасибо. Мне очень приятно, что Вы проявляете внимание к моей скромной персоне. Я действительно счастлив, что удовлетворил все претензии издателя, и моя новая книга теперь отправится в печать. Я в неё вложил много труда. Знаете, каждое новое произведение кажется более дорогим, чем предыдущие.
- Вот за успех этого нового произведения и выпьем!
Он с растерянной улыбкой посмотрел на меня, покачал головой и налил в бокалы понемногу виски.
- Нет, нет, за успех надо по полной, - запротестовала я, уже хмелея. – Каков бокал – таков успех!
- Ну, хорошо, ещё по чуть-чуть и всё. Больше не просите. Не забывайте, что сегодня я за Вас в ответе. Что скажут родители, когда, вернувшись, увидят Вас пьяной?
Пришлось смириться, но и этой дозы хватило на то, чтобы я довольно серьёзно захмелела. Мне уже было море по колено!
- А обещанный массаж? – капризно потребовала я, переворачиваясь на пузо.
- Да, да, только вымою руки. Одну секунду.
Руки у него были сильные и в тоже время мягкие. Он скорее ласкал моё тело, чем мял. Было удивительно приятно.
Когда он пару раз задел за замок верхней части моего купального костюма, я просунула назад руку, отстегнула его и сбросила лифчик совсем, сверкнув при этом не без умысла своей уже совершенно оформившейся белоснежной на фоне загорелого тела грудью. Скосив глаза, я украдкой посмотрела на массажиста и получила огромное удовольствие от созерцания красивого пожилого мужчины, застывшего в нелепой позе, как по команде «замри», с отвисшей челюстью и широко распахнутыми от удивления и восхищения глазами. Упиваясь эффектом, произведённым на него, я повернулась к нему в пол-оборота, по сути, выставив всю грудь на показ, и, указывая пальцем на поясницу в том месте, где она уже переходила в круто возвышающуюся попку, невинно попросила:
- Пожалуйста, если не трудно, вот здесь потщательнее, тут и чуть ниже у меня сильнее всего болит.
Виктор Михайлович сглотнул слюну и молча кивнул, а я опять улеглась, приготовившись к продолжению дивного массажа.
Уветливые руки заходили по моей пояснице, но добросовестно выполнить мою просьбу им, конечно, мешали плавки.
- Да снимите Вы их, они же Вам мешают, - деланно равнодушным тоном воскликнула я.
Пауза. Я терпеливо, сдерживая волнение, ждала.
- Что? - наконец переспросил он.
- Трусы. Они же Вам мешают...
И тут только до меня дошла двусмысленность моей последней фразы. Наверняка, ему сейчас мешали и его трусы, если они, конечно, были на нём.
Опять короткая пауза, но видимо, всё-таки решившись, мужчина стал стягивать с меня плавки. То ли всё ещё не уверенный в том, что правильно меня понял, то ли растягивая удовольствие от созерцания открывающейся панорамы, но делал он это очень осторожно и медленно...
Теперь уже речь о массаже не шла. Горячие руки гладили и тискали исключительно ягодицы, иногда, как бы непреднамеренно, соскальзывая в ложбинку между ними. Я немного раздвинула ноги.
- Ноги вверху – тоже, пожалуйста, - всё больше распаляясь, с красноречивым вздохом попросила я.
Цель была достигнута – мужик потерял голову. Теперь уже он не переспрашивал, а, охотно воспользовавшись моей просьбой, нежно, но в то же время весьма осязаемо, водил руками вдоль ног вверх до манящего возвышения, упивался его упругостью и, следуя обратно, попутно не забывал посетить мимоходом самые потаённые местечки. Я не выдержала и, желая ещё больше подразнить «старичка», резко перевернулась на спину.
- Спереди ноги тоже...
          Я осеклась. Одна пола халата склонённого ко мне мужчины оттопырилась и в
          образовавшемся просвете хорошо был виден напряжённый орган. В меня
          определённо в тот день вселился дьявол. Не успев даже подумать, я
          скорее из озорства пальчиком чуть-чуть сдвинула материю, и освобождённое
          тело тут же полностью оказалось на свободе. До чего же он был красив – тонкий,
          изящный, словно выточен из слоновой кости. Я совсем потеряла голову.
         Любовное и  алкогольное опьянение управляли мной. В каком-то порыве,
          забыв о своей болезни, я прильнула губами к великолепному произведению
          природы и стала его неистово целовать. Виктор Михайлович охнул и осел на
          кровать.
- Ох, что Вы, прелесть моя, зачем Вы?..
- Вам неприятно? - оторвавшись на секунду только чтобы посмотреть ему в глаза, кокетливо спросила я. До чего ж я люблю наблюдать за меняющимся выражением лица мужчины, охваченного страстью ко мне!
- Что Вы, это божественно, - пролепетал он и вдруг рухнул лицом в мои невесть почему раскрытые колени.
Вот тут уж и я готова была возопить, что это божественно – он целовал меня там. Так меня целовали впервые в жизни! Свет померк в моих глазах, и я отдалась восхитительной убаюкивающей волне, подхватившей и понёсшей меня в открытое море изумительных ласк и наслаждения...
Пришла я в себя от короткой, но резкой боли, впрочем, тут же уступившей место другим, до селе не изведанным, но очень приятным ощущениям. А Виктор Михайлович сжимал моё тело в страстных объятиях и покрывал моё лицо гоячими благодарными поцелуями...   
...Увидев кровь и только теперь поняв, что он лишил меня невинности, (в порыве страсти он этого, видимо, не заметил), мой любовник впал в форменную истерику. С огромным трудом я успокоила его, убедив, что сама этого хотела и очень благодарна ему за доставленное удовольствие, пообещав, что никто об этом не узнает. Сокрушаясь, он ушёл к себе и до приезда экскурсантов ко мне больше не заходил, хотя я его очень хотела и ждала...
     Самое удивительное, что болезнь мою как рукой сняло (вот это терапия!), и уже следующей ночью, я, как и раньше, пошла на море купаться и увидела его на пляже – он поджидал меня. Мы ушли с ним за скалу и там, у моря повторили всё ранее пройденное. Это не забываемо – ночь, луна, звёзды, искрящееся море и восхитительные ласки желанного опытного партнёра, который к тому же был чрезвычайно внимателен и всё заканчивал так, чтобы я потом не переживала. Конечно, я тоже не оставалась в долгу, так что я думаю, он до сих пор вспоминает меня с благодарностью. Погода нам благоволила, и мы практиковали подобные купания все оставшиеся до отъезда ночи. Я помню, как во время очередного завтрака нашей компании, мама начала меня журить за ночные купания, беспокоясь, как бы я опять не простудилась. Елена Сергеевна её успокоила:
- Представляете, мой тоже пристрастился к этому издевательству над собой. Говорит – очень полезно для здоровья.
Мы с Виктором Михайловичем переглянулись. Он слегка покраснел, а я ему ласково улыбнулась и внутренне затрепетала в предвкушении сегодняшнего очередного сеанса.
- Тебе было с ним лучше, чем со мной? – спросил, ревнуя, Анатолий.
- Что ты, так как с тобой мне ещё не было ни с кем! Я же тебе сказала: я с тобой была на самой вершине блаженства! И надеюсь, ещё буду, - лукаво добавила она, проводя пальчиком по его губам. - Просто тогда всё было в первый раз, да ещё в такой романтической обстановке. Кстати, ты чем-то похож на него. Недаром я, как увидела тебя у барной стойки, сразу положила на тебя глаз. А ты начал выёживаться...
- Да не выёживался я. Я просто решил, что ты проститутка. Да и настроение было гнусное.
- А чего?
- А, не хочется вспоминать. Иди лучше ко мне... Кстати, я хотел тебя спросить – зачем ты так ярко красишься? Тебе без «грима» намного лучше.
- Больше не буду, милый. Поцелуй меня, - возбуждённо выдохнула она, усаживаясь верхом к нему на колени.
- Ну и что, - продолжил он прерванную тему, с трудом оторвавшись от её губ, - после писателя ты пустилась во все тяжкие?
- Как тебе не стыдно! Ничего подобного. До тебя всего два раза было, да и то – совсем не так, как я думала. Первый раз я решила испробовать на своём подопытном кролике – Игорьке. С одной стороны мне хотелось его отблагодарить за долготерпение и бескорыстное отношение ко мне, а с другой – выяснить одинаковые ли эмоции испытываешь при половом контакте с разными мужчинами. И была страшно разочарована. Мы даже с ним поругались на этой почве.
- Это не тот белобрысый, который приревновал тебя ко мне?
- Нет, что ты! Это мой сокурсник, я с ним даже не целовалась. Ходит за мной по пятам, как собачонка, а мне он безразличен. Я вообще с тех пор поняла, что мой мужчина должен быть значительно старше меня, а эти субтильные молокососы – не для меня...
- А второй раз?
- А второй раз это было недавно, два месяца назад. Отмечали день рождения моего дяди – папиного брата – у него на даче. Собралось много родственников, в том числе и его сын – мой двоюродный брат Николай, который сейчас с семьёй живёт в Америке, и приехал сюда по каким-то своим коммерческим делам. Мы с Николаем провели вместе всё детство. Он очень любил меня и, несмотря на то, что старше меня на девять лет, всё время возился со мной маленькой – катал на велосипеде, защищал от мальчишек, брал с собой на рыбалку, ходил со мной по грибы-ягоды... Увидев меня, он обомлел:
- Анютка, - запричитал он, когда я кинулась ему на шею, - да ты же совсем взрослая! И такая красивая! Как время летит! Я всегда знал, что этот дивный бутон распустится в неотразимый цветок – и он прильнул к моим губам жарким поцелуем, совсем не похожим на братский. У меня закружилась голова, и я еле оторвалась от него...   
               Праздновали допоздна. Никто, конечно, не уехал, и разместились на ночлег в
          доме, кто где. Я ушла спать в свой любимый сарай, в котором мы часто раньше
          ночевали с Николаем в жаркое время – там было прохладно и пахло
          свежеструганными досками и яблоками. А с братом было к тому же и не
          страшно. В этот раз ночь была тоже душная, и я легла в одной тонкой
          ночнушке. Я вообще не люблю ни трусов, ни бюстгальтеров и, по возможности,
          стараюсь их не носить – не терплю, когда что-то стягивает, да и тело пусть
          дышит.
          Едва я устроилась, в дверь постучали.
- А меня не пустишь по старой памяти? – услышала я голос Николая.
- Конечно, заходи, мне спокойнее будет, - обрадовалась я, отпирая дверь.
- Ого, а где же второй топчан? – в растерянности остановился он.
- Сожгли, наверное. Да этот довольно широкий – вполне уместимся, - беспечно заявила я, не задумываясь о том, чем это может закончиться. – Только я, чур, с краю!
- Как Вам будет угодно, мисс, - радостно согласился он, и, быстро раздевшись, забрался под лёгкое одеяло. Дождавшись, когда он уляжется, легла и я с краю, спиной к нему. Спать не хотелось. Присутствие в непосредственной близости мужского тела возбуждало. Видимо, нечто похожие испытывал и Николай, потому что он неожиданно придвинулся ко мне вплотную, и я почувствовала, как в мою ягодицу упёрлось его напряжённое тело. Сердце моё гулко заколотилось. Я вдруг вспомнила Виктора Михайловича, его ласки, и мне страстно захотелось чего-нибудь подобного. В этот момент на моё плечо робко легла «братская» горячая рука. Я резко повернулась на спину, и рука оказалась как раз у меня на груди.
- А помнишь, как ты меня маленькую всегда целовал на ночь? – будто не замечая руки, тихо спросила я.
- Конечно. Можно я и теперь поцелую?
- Считай, что я всё ещё маленькая.
Он жадно приник к моим губам, а я в ответном порыве прижала его к себе теснее. Его рука, лежавшая на моей груди, осторожно, как бы крадучись,  двинулась в нужном для её хозяина направлении.  Её прикосновения были так  приятны, что я расслабилась и гостеприимно приняла её. «Ещё немного, ещё чуть-чуть, - на манер известной песни уговаривала я сама себя, - могу я получить хоть немного удовольствия, прежде чем  оттолкну его!» Но разве можно на пути к блаженству остановиться на полпути?! Ласки этой руки были сколь нежны, столь и точны и опытны. Сладчайшая волна давно не испытываемого наслаждения подхватила меня, и я, конечно, прозевала тот решающий момент – момент вторжения. Уж слишком моё тело было для этого подготовлено, а поза удобна. Я ахнула, не ожидая такой прыти от братика, и попыталась воспротивиться:
- Что ты делаешь? Ты же мой брат! – возмутилась я, впрочем, не очень решительно.
Он, видимо, это почувствовал.
- Ой, прости, я сам не знаю, как это получилось! – целуя меня в шею, срывающимся от страсти голосом прошептал он и на секунду замер, не покидая, однако, меня, но, видя, что я не проявляю больше никакого сопротивления, осторожно продолжил своё наступление. Редут был уже взят, и я не в силах больше притворяться, начиная испытывать стремительно нарастающее нестерпимое желание достигнуть самой вершины блаженства, внезапно сама стала ему  помогать. Поняв, что он прощён и принят, братик радостно приступил к самым активным действиям. Единственно, немного отравляли кайф страшные стук и скрип старого топчана, которые кто-нибудь мог случайно услышать, но умерить свой пыл мы были не в состоянии...
- И больше у тебя с ним ничего не было?
- Нет, рано утром, даже не простившись – видимо, не хотел меня будить, а может, стыдясь своего ночного поведения, он уехал по делам, а вскоре, к сожалению, вообще улетел в свою Америку.
- Слава Богу!
- Ты что, ревнуешь? – расхохоталась Анна, – я же тогда тебя не знала. Теперь мне никто не нужен, - тихо добавила она, прижимая его губы к своей груди.

     Пред глазами Анатолия поплыли роскошные сцены продолжения  умопомрачительного любовного акта (действие второе). Усидеть на месте было невозможно, хотелось вновь увидеть, ощутить её...
     Зазвонил мобильник.
- Милый, я тебя не разбудила? – услышал он ещё вчера незнакомый, а сегодня ставший таким родным голос Анюты.
- Нет, чудо моё, я как раз думал о тебе.
- Правда? И что же ты думал? – какая стерва, затрахала меня, не дала всю ночь сомкнуть глаз?
- Я думал, какую замечательную ночь я сегодня провёл, и какое обольстительно-гостеприимное тело у хозяйки, приютившей меня на эту ночь!
- Ах ты, старый лис! Но если это правда, то я счастлива.
- Это – истинная  правда. Ты где?
- Дома, валяюсь на той самой постели, которая до сих пор пахнет тобой, и не могу заснуть. А ты?
- Я тоже дома – на работу не пошёл. И тоже не могу заснуть.
- А я уже по тебе соскучилась...
- И я по тебе тоже. Давай вечерком встретимся опять «У Михалыча».
- О’кей. Звякни, как проснешься. Целую тебя, милый, нежно и везде!
- И я тебя. До встречи, дорогая.

     Разъединившись с Анной, Анатолий тут же позвонил Алексееву:
- Валер, привет, я сегодня не смогу прийти.
- Что-нибудь случилось?
- Да нет, просто неважно себя чувствую.
- Это не из-за нашего вчерашнего разговора?
- Да нет, просто, видимо, переутомился...
- Хочешь, возьми отпуск на несколько дней, съезди куда-нибудь, отдохни. Сейчас, вроде, ничего экстраординарного нет.
- Спасибо, я подумаю. Пока.
- Будь здоров. Звони, если что...
     Анатолий откинулся на подушку дивана. А что, может, правда воспользоваться его предложением и с Анькой махнуть куда-нибудь на недельку, пока у неё не начался учебный год? Вот и её любимая романтика появится! Надо будет поговорить с ней вечером.
     И с этой радостной мыслью он, наконец, заснул.