Тёплое море посреди зимы

     С самого раннего утра этот необычный день, в котором должно было быть много зимнего восторга и снежной кутерьмы, как-то совсем уж не заладился. Первый по счёту во втором месяце нового года, он хмурился седыми тучами и плакал мокрыми крупинками ленивого снега.


     Старший ребёнок из четверых детей, встал чуть раньше других, чтобы приготовить на завтрак свой первый в жизни омлет. Но омлет, как часто случается быть в серые дни неприятностям, подгорел до несъедобности. Тугой лепёшкой, золочёно-коричневого цвета, он оставался лежать в чумазой сковороде до самого того часа, пока на запах гари не сбежались остальные братья:


-Что будем кушать? - Просунул Кристюшка, (второй по рождению ) золотую свою головку через плечо Юниция. Его лучистые глаза голубого цвета с нескрываемым любопытством смотрели на необычайного цвета омлет, а розовенький его язычок в это время пробежался по пухленькой нижней губке, - Это что? - Ткнул Кристик тоненьким своим пальчиком горелый омлет и, улыбнувшись, поглядел в обиженное лицо старшего брата.


-Это, - нахмурил свои бровки Юня, - должен был быть омлет, а теперь это… - Губки Юнички задрожали и на его помутневшие сизой обидой глазки навернулись две крупные слезинки. Малыш быстро отвернулся от Кристофора и, уткнувшись в рукав клетчатой рубашки, тихонько всхлипнул.


-Не плачь, Юня, - тут же протянул пухленькую свою ладошку Серафимка к пшеничным волосам Юниция, чтобы погладить, - мы сжарим другой омлет — жёлтенький и вкусный-превкусный!..


Кристик, тем временем, уже открыл дверцу холодильника, отыскивая там яйца.


-Не получится другого омлета, - извиняющимся голосом прошептал Юня, - яиц больше нет…


-Так значит мы будем совсем голодные? - Нахмурил светлые свои бровки Кристюшка, закрыв дверцу холодильника, - Да? - Он уселся на табуретку напротив Юниция и ещё раз взглянул на грустное личико братика.


Серафим, который стоял между Юницием и Кристофором, теперь уже и не знал кого из них утешать. Светлые лица обоих братишек были мрачными, а их голубые глаза стали такими же, как небо за окном — серыми, холодными и мутными. Поглядев на того и другого, Серафимка, поджав губки и закрыв ладошками свои большие коричневые глазки, вдруг безутешно расплакался. Присев на корточки где был, он плакал навзрыд так, словно произошло что-то непоправимое.


И Юник, и Кристик, позабыв про жжённый омлет, тут же кинулись к рыдающему Серафимке, обнимая его со всех сторон:


-Ну что ты! - Гладил его русые волосы один.


-Ну не плачь! - Утирал слёзы плачущего мальчишечки другой.


-Какие пустяки! - Снова слышались слова Юниция, прижимавшего Серафима к своей груди.


-А у меня конфетка есть! - Прислонился своим высоким лобиком Кристя ко лбу кареглазого малыша, - Вот её и съедим на завтрак!


     Пока эти трое нежным клубком сидели на полу, утешая друг друга, четвёртый малыш, оставшись без присмотра, наслаждался свободой. Илия одним движением скинул все книжки с полок. В два счёта высыпал игрушки из ярких пластмассовых ящиков на пол и теперь растормошил большую картонную коробку с принадлежностями для рисования. Альбомы и кисти малышу не приглянулись, он их сразу же отбросил в сторону. Цветные карандаши занимали маленького шалуна лишь до тех пор, пока крохотные его голубые глазки не увидали на дне коробки красочную коробочку с акварельными красками. Оставив все прежние предметы в покое, Илюша жадно схватил краски и моментально принялся обсасывать их. Акварель была медовая и наверное пришлась ему очень даже по вкусу. Младший из малышей был любознателен и ему, конечно же, хотелось знать, что три старшие его брата делают на кухне?


     Не оставляя своего увлекательного занятия — обсасывания красок, малыш, переваливаясь с ножки на ножку как медвежоночек, побежал на кухню. Увидав своих братиков на полу, Илюшка тут же бросил краски, а сам вполз в самую середину живого клубка и задорно засмеялся. Подражая ему, сначала Серафим, а потом и Юничка с Кристиком, тоже весело засмеялись.


-Ой, - заметил тут на своей ладошке Кристик зелёное пятно, - что это у меня?


Юниций и Серафим мгновенно устремили свои взоры на испачканную зелёной краской ладошку Кристофора:


-Да у тебя и волосы в жёлтой краске! - Указал Юня на испачканную прядь Кристика.


-А у тебя лицо коричневое и красное! - Заметил Кристофор Юницию.


     Впрочем очень скоро малыши выяснили, что все они испачканы акварелью и замарал их всех Илюша, который сам был похож на большой цветастый клубок, смеющийся каждому движению и слову старших братиков:


-Ой, - нахмурив бровки, заметил Кристик, - а мама и папа, наверное, сейчас вернутся и будут всех нас ругать…


-Не будут! - Возразил Серафимка, схватив губку для мытья посуды, - Это же не мы разукрасили друг друга, но Илюша! - И он попытался вытереть акварель со своих рук, но вместо этого ещё больше её размазал, - Пусть его и наказывают!


-Нет! - Возразил Юня и крепко обнял разукрашенного с головы до ног Илюшу, - Его нельзя наказывать! Он же маленький! - И он строго поглядел на Серафима.


Серафим же, насупившись, влез на табуретку и облокотился своими измазанными краской руками на стол, накрытый светлой скатертью.


-Ну всё! - Жалостливо вздохнул Кристик, наблюдая за Серафимом, - Теперь точно будут ругать, нашлёпают по попе и даже поставят в угол!


-Это точно! - Согласился с Кристофором Юниций, - Никаких сегодня конфет и мультиков, - Тяжело вздохнув, добавил он и с тоской поглядел на запачканую Серафимом скатерть.


-Ну тогда, быть может, - высказал, вдруг, свою мысль Кристюшка, поднимая с пола краски, (а вернее то, что от них осталось), - мы нарисуем море, а? Раз уж нас всё равно накажут и раз уж скатерть всё равно испачкана?


-А синяя краска осталась? - Деловито осведомился Юня, усаживая Илюшу в детское кресло-качалку.


-Не-а, - помотал золотистой своей головкой Кристик, - но зато осталась бирюзовая и янтарная…


-Здорово! - Засмеялся Юничка, подсаживаясь к Кристику и Серафиму, - Тогда мы нарисуем доброе бирюзовое море с янтарным песком по краям!


     И ребята принялись на скатерти рисовать бирюзовое море прямо так, без кисти, пальцами. И море, и песчаный берег получились сказочно красивыми. Казалось, что море было совсем настоящее и живое. Его волны, нарисованные тоненькими мальчишескими пальчиками, играли оттенками бирюзы и омывали янтарный берег как взаправду.


-Эх, - не в силах оторвать лучистого своего взгляда от красоты нарисованного моря, вздохнул Кристик, - корабля не хватает!


Серафим, поглядев на Кристофора исподлобья, слез со своей табуретки и убежал в коридор. Но уже в следующую минуту он вернулся с маминой шляпой в руках, протягивая её Кристофору:


-У нас есть корабль! - Торжественно провозгласил он и быстренько влез обратно на своё место.


Кристик разместил шляпу-корабль посреди моря и улыбнулся. На его щеках заиграли ямки.


-А омлет будет необитаемый остров! - Глаза Юниция блеснули торжественной радостью и он тут же пристроил свой не совсем удавшийся кулинарный шедевр на западном краю стола в том самом месте, где море и берег были едва прорисованы, потому что краска закончилась.


-Ух ты! - Заворожённым взглядом блуждал Серафим по бирюзовому морю, радуясь тому, что этот прекрасный мир создавался и им тоже, - Совсем как правдашнее!


-И главное, - заметил Кристюшка, - погода на просторах нашего моря ласковая, не то что за окном! - И он похмурился сизым тучам, нависшим серой пеленой за окном.


     В коридоре послышался сначала звук открывающегося дверного замка, затем — двери.


-Ну всё, - Вздохнул Юня, беря за руку Кристофора и Серафима, - сейчас начнётся буря!


-Зато они купили молоко и мы, наконец, будем кушать! - Насупившись, заметил Кристюшка про вернувшихся от фермера родителей и тут же замолчал.


     Мама и папа тихонько вошли на кухню, не ожидая увидеть там своих любимых малышей:


-Ого! - Воскликнула мама, - Уже проснулись?! - и она, ещё не заметив разрисованной скатерти, поставила банку с молоком в холодильник.


-Любимая, посмотри-ка сюда! - Окликнул её папа, указывая на чудесный янтарный берег и бирюзовое море, по волнам которого плыла мамина шляпа, ставшая корабликом, - А ты говорила погода плохая! - И папа так задорно засмеялся, что на кухне сделалось как-то светлее.


Мама хотела-было рассердиться, но едва она увидела на щеках папы ямочки, которые ей нравились больше всего на свете, то тоже засмеялась.


     Потом маме и папе пришлось отмывать своих малышей и объяснять им, чего лучше не делать во время их отсутствия. И хотя на улице было хмуро и слякотно, день до самого своего конца в этом доме был очень радужный, тёплый и бесконечно добрый!


08.02.2011г., -Н.-Ф., ЮНиС