Зеркало для Джамиля. Ред. 04. 2015

Страшнее всего, когда нет спешки в мыслях...
Когда можно думать долго и не торопиться.
Уже никуда не торопиться.
Когда время застывает, и последний шаг длится вечность.

Когда партия сыграна, и фигуры на доске лишь ждут заключительного...
Мат!
Вам мат!

Еще миг, и ты не осознаешь, в чью сторону наклонилась чаша весов.
Но, потом, ты уже ни о чем не думаешь.
Сейчас в мою...

...

Я бежал по лестнице вниз, расталкивая неуклюжих горожан. Тех, кто был с утра не так расторопен, как я. Или просто были воспитаны по-другому, и выходили из дома на работу раньше, чем позволяют себе такие, как я, и потому не слишком торопятся, ценят время, и находят для себя с утра нечто иное еще, чем просто погоню за ускользающем временем...

Подбегая к эскалатору, я услышал звук прибывающего поезда.
Быстрее... - подумал я.
Ну почему они не могут становиться с правой стороны?! - кричал в душе я. Приезжие, что-ли...
В Петербурге все давно научились пропускать торопящихся. Но по утрам это правило не действовало, почему-то.

- Извините, извините. Черт... - Я расталкивал людей, пытаясь быстрее спуститься.

Кто-то не очень довольно, а кто-то просто сонно, уступали мне место.
Сейчас поезд уедет, и я опоздаю на две минуты, - думал я. Ровно столько, сколько мне потом ожидать следующего состава. С утра было критично потерять даже две лишних минуты.
Да, на гражданке я совсем расслабился, - ругал себя я.
Но я успел.
Я подбежал к открытым дверям и вошел в вагон. Поезд стоял и ждал пассажиров.

Я перевел дыхание и беглым взглядом осмотрел людей вокруг. Просто так...
Это обычная реакция, казалось бы, реакция на новую обстановку. Посмотреть на тех, кто с тобой рядом сейчас, в этот момент...

И эта обычная реакция спасла мне жизнь в следующие минуты.

Вот женщина... Какая странная, я внутренне улыбнулся, она тоже всегда опаздывает, и я всегда ее встречаю по утрам в этом вагоне, но сейчас я опаздывал особенно. А вот эта живет где-то недалеко, я часто ее вижу возвращающейся с работы, но с утра вижу впервые... А этот парень, всегда выглядит, словно не проснется по утрам никогда... А этих двоих никогда не видел...

А эта девушка... Я сначала не обратил на нее внимания,но что-то не давало мне покоя. Что-то было не так в этой утренней обстановке. Поезд задерживался. Двери не закрывались. Кто-то совсем рядом чертыхнулся. Но дело было не в этом...

Мой взгляд уперся в нее. В эту девушку.
Она была лишней в этой утренней картине.
Кажется, я уже не слышал, что происходит вокруг. Я смотрел на ее лицо. Она смотрела на меня. Я, еще не понимая ничего, попятился...

Кто-то, еще сбегая с эскалатора, подбегал к отрытым дверям и толкал меня сзади, ругаясь, что я его не пропускаю... Но время уже остановилось.

В ее глазах не было ничего, кроме страха и опустошенности. Ничего...
Я навсегда запомнил ее лицо.

Я развел руки, сдерживая тех, кто еще был за моей спиной, я шел назад, не пуская их, словно преграждал поток бурной реки... Я споткнулся о кого-то и упал... Время длилось вечно...

Взрывная волна вынесла меня на другую сторону выложенного гранитом пола станции.

Все остальные события из того времени для меня отрезало мое сознание.

...

- Он еще жив, держится, но сердце может не выдержать...
- Делайте! Делайте, что можете.... - Кричал генерал. - Я знаю его, он выкарабкается.

- Он справляется. Но очень покалечен осколками. В основном лицо. Жаль, еще молодой был... Мог бы остаться симпатичным... - Эти слова и голос женщины, это было последнее, что я запомнил, когда пришел на мгновение в себя.

...

- Джамиля красивая! - Девушка крутилась перед зеркалом и примеряла на себя украшения.

Я открыл глаза и потянулся.
Услышав, что я проснулся, девушка выбежала из комнаты.
Я потянулся к чаше и, набрав в ладонь воды, плеснул ею на свое лицо.

В комнату вошел ее брат.
- Ты проснулся, Ахмад? Моя сестра, прости ее... Это зеркало ее сестры. Она любит сюда приходить, хоть я и запретил ей. Она не знала, что тревожит тебя. Но она еще совсем глупая.
- Она еще очень юна, и радость ее жизни радует и меня.

- Да, но не время говорить сейчас. Тебя хотели видеть.
- Ты же знаешь, я готов всегда.
- Видимо, время пришло. После полудня мы все отправимся. Ты должен будешь сказать все, чтобы тебе поверили, как я поверил тебе. Не подведи меня, Ахмад.
- Я не подведу.

Я вышел на улицу. Яркое солнце ослепляло мне глаза. Я зажмурился.

Во дворе играли дети.
Чуть в стороне стояли три черных джипа. Солдаты Юсуфа что-то несли из сарая, и складывали в багажники.

Партия приближалась к завершению...

Я ехал рядом с Юсуфом. Я не мог не заметить, как он напряжен, но я пытался смотреть лишь через стекло впереди.
Мы минули три поста и выехали на горную дорогу.

Я был уже за границами молниеносного удара, а значит и для меня это будет концом моей второй жизни. Партия будет сыграна любой ценой.
Сыграна, но даже я сам не знаю, в какую сторону качнутся весы...

Свет заходящего солнца бил мне в глаза. Юсуф расслабился и улыбнулся, как только мы свернули на пыльную тропу, и солнце стало светить со стороны водителя...
Мы были в лагере под вечер.

Когда мы почти выгрузились, Юсуф подошел ко мне.
- Сейчас.
- Да, Юсуф, - я сидел на камне и смотрел, что делают его солдаты. Видел, как они из тяжелых сумок достают оружие... Смеются... Передергивают затворами...
- Амир ждет.

Юсуф, поднимая пыль своими подошвами, шел рядом.
Шепнул:
- Ахмад, только не подведи меня. Я отдам за тебя Джамиля, Ахмад... Кажется ты ей нравишься, а я ее единственный брат. Но пусть Амир примет тебя...
А этот сукин сын явно очень боялся Амира, думал я. Тем лучше...

Перед самым домом к нам подошли двое вооруженных людей.
- Юсуф, нужно поговорить...

Что-то было не так. Я оглянулся. Но Юсуф похлопал меня по руке и сказал:
- Иди сам, мне нужно поговорить...

Уже не важно, что дальше, думал я.
Я вошел в дом...
На меня сразу навалились сзади, и за плечи, выламывая руки, провели в комнату, где все было украшено коврами и все было в тумане... Это ли был вечерний свет, растворяющийся в воздухе, или дым, я не понимал. Меня ударили прикладом по голове.

Когда я пришел в сознание, меня подняли на ноги. Я посмотрел в сторону и увидел только глаза Джамиля, которая стояла у стены в черном одеянии и смотрела на меня с совершенным спокойствием и безучастием.
"Джамиля красивая... " - пронеслось у меня в голове.

- Здравствуй, русский! - раздалось из полумрака. Я увидел ковры и фигуру сидящую вдалеке от меня.
- Аллах изменил тебе лицо, но не изменил твоего заблуждения. Твое имя Ахмад?! Что за дерзость... Аллах не открыл тебе глаза...
Это он, Амир, подумал я. Гневный Амир...
Я не сомневался. Тот, кто был главный, говорил мне словно проповедями, истинными словами.

Меня ударили по лицу, и я упал на колени. На руки полилась кровь. Я поднял связанные руки в лицу и потрогал нос. Зажав переносицу между указательных пальцев и, закусив от боли губы, я поставил кость на место.

- Садись, русский... - Меня подняли, и я заплывшими глазами посмотрел на хозяина.

- Ты думал всех обмануть? - Сказал Амир. - Русский, я узнал тебя, даже не смотря на твое новое лицо... Ты - один из псов генерала Югрюмова.
- Курить... - тихо прошептал я.
- Что?
- А ты Амир? Тот самый? - Я усмехнулся.
- Что, пес?!
- Курить...

Амир сделал движение рукой, и кто-то из его шайтанов, смеясь, положил передом мной на одинаковом расстоянии мятую иранскую сигарету и пистолет.
Издеваются...

Они думают лишь, что партия началась. А я знаю, что партия закончена. Я достиг Амира...
Я что-то закричал, смеялся...

Пока они думают, пока я еще чувствую...
Легко ли с завязанными руками сжать запястье. Сильнее... Если меня сейчас ударят, то я уже не приду в сознание. А что потом, я знаю.
Я видел досье Амира... Сначала он связывает руки, потом их рубит. Шикарным сирийским мечом...
Но, мой взгляд впился в ствол, лежащий передом мной. Сознание цеплялось за жизнь. Дотянуться... Но это лишнее движение...

Я, превозмогая боль, выкрутил правую руку из веревок и сжал пальцами запястье левой руки.
Сработал передатчик, вживленный под кожу.

Я, закрывая глаза, и смеясь в лицо Амиру, уже чувствовал, как пошел сигнал на спутник, как поднимаются с базы быстрые самолеты, несущие на крыльях неминуемую смерть.
По координатам...
И никому нет спасения...

Время застыло.


Страшнее всего, когда нет спешки в мыслях...
Когда можно думать долго и не торопиться.
Уже никуда не торопиться.
Когда время застывает, и последний шаг длится вечность.

Когда партия сыграна, и фигуры на доске лишь ждут заключительного...
Мат!
Вам мат!

Еще миг, и ты не осознаешь, в чью сторону наклонилась чаша весов.
Но, потом, ты уже ни о чем не думаешь.
Сейчас в мою...


Я взглянул на Джамиля, и от прикосновения моего взгляда она вздрогнула.
Я больше не чувствовал ее черной маски. Она была просто юной девочкой, которая не понимала, почему она здесь.
Она смотрела в мои глаза, и по ее щекам текли слезы.

Я понял, где и когда я видел эти глаза.
Там, далеко в другом мире. Быстром и спешащем...
Она была ее сестрой.

Прости, Джамиля...