Давно ли говорили о винтиках

Давно ли говорили о винтиках механизма? А взять парня с Заречной улицы. Такая судьба, что теперь в нашу жизнь не вмещается, а герои Гайдая? А Зоя Космодемьянская? Какие судьбы.
А наши свобода и демократия? Холостые выстрели, а мы с ними – никто. Не видно нас. Не видно нас. Хотя трескотня такая идет обо всем, чего только есть в  мире. Пух, пух в небо. А хочется как при советской власти увидеть судьбу. Свою. Великую. Как парня с Заречной.

Починок сказал о Гайдаре: «Честный человек».
С чего начинается Родина? В этой песне много чего с чего начинается. А с этих слов Починка кончается.

Элла Панфилова в передаче о борьбе с коррупцией произнесла такие слова: «Надо изучать опыт борьбы с коррупцией».
Пожалуйста. Петр Первый, когда уличал Меньшикова в махинациях – бил палкой.
Цари воров казнили всенародно на площади. Отрубали им голову. Рузвельт учил, учил полицейских: «Стреляйте прямо в преступников. А предупредительные выстрелы в воздух потом».
Лукашенко откровенничает: «Как начинаются сельскохозяйственные работы, предупреждаешь: «Не нарушать инструкции. Но пока двух человек не посадишь – не понимают».
Мой сосед по лестничной площадке вспоминает: «При Сталине не было никакой коррупции. Как-то накрыли человек двадцать в промкоммерции в размере взятки двадцать тысяч рублей и всех расстреляли. И с тех пор факта взяток в экономике страны не наблюдалось.
И в Китае коррупционеров расстреливают. Расстреливать надо по-сталински. Китай идет по сталинскому пути.

Юмор в передачах по телевизору вызывает отвращение. Но так много юмора в не юмористических передачах. Например, в передачах о Плетневе. Величайшем музыканте всех времен. Рассказывают о его концерте симфонической музыки, успехах и тут же с безапелляционным тоном добавляют о том, что Плетнева обвиняют в Таиланде в педофилии и ему надо лететь на суд.
А потом вдруг объявили о том, что Плетнев не виновен, зря обвиняют в педофилии, невиновен. А я уже привык к классической музыке, но не объявляют. А так больше нигде не услышишь.

Нам все внушают мысль о том, что у нас в стране дикий капитализм. А какой там капитализм, когда Чубайс? Его директором РАО ЕЭС назначил сам Ельцин во время беда по записке тогдашнему премьеру Степашину. Как на хлебную должность. Как раньше цари жаловали вотчины своим боярам. А там только увеличивал тарифы, чтобы иметь прибыль. Не меньше как какой-нибудь шах в Саудовской Аравии. Частная собственность такая, что государственная, но распоряжается ею частно избранный как феодал. Это уже не Маркс, а история крепостного права.

Чикатило. Отмена смертной казни. Странные у нас рыночные отношения, что философствуют о душе Чикатило, что не могут прервать его жизнь. О погибших рассуждают как о не живых. А они живые. Для живых.
Нет, и живые пока не столкнулись с Чикатило.  И с этого момента надо определять право кому жить, и у кого больше на это права.

Книга Солженицына «Один день Ивана Денисовича» - это книга идеологически обосновывающая коррупцию в России, что герой зэк, что во время раздачи суп с картофелиной себе, а тарелки с пустым супом другим членам бригады. Своя рубашка ближе к телу.
Может быть такую книгу и интересно читать, но ее возвели в культ правды, по какому должно строиться государство. По какому наш народ должен жить по законам рыночных отношений волчьей стаи, в которой выживает сильный. Как и от песен Высоцкого, в которых волки сиганули за красные флажки. Они прыгнули, но это не мы волки, а те, кто сиганули за красные флажки и сомкнули клыки на нашем горле. Как и у Шукшина мы рухнули вниз оттого, что главный герой вор, пьет коньяк из ковшика, а кто трудится сир и убог.
Мы не великая держава, как при Сталине, потому что у нас нет таких героев уже как Павка Корчагин, который идет в рваных калошах и велик чувством братства. Жертвует собой с такими же как он провести узкоколейку в мороз и спасти город от стужи. Как положено по православию. Мы отступили в идеологии в сторону сатаны и стали третьеразрядным государством.

Профессор объяснял студентам: «Господа, у нас кризис оттого, что китайцы стали пить молоко,» - но тут студент Сидоров попросил слова и предложил: «Господин профессор, а я вот слушал, что госпожа Батурина имеет доход в пятьдесят тысяч раз больше, чем простая учительница, а у Чубайса оклад в тринадцать миллионов рублей так, что депутаты на счет его подняли вопрос, а…»
Профессор ему сказал: «Не надо перечислять. Это утомительно. Какой вывод?»
Сидоров ответил ему: «Ну как же? Вывод напрашивается сам собой. Поумерить их аппетиты и в стране не будет кризиса».
Профессор с удивлением прервал его: «Да вы что, Сидоров, хотите вернуться во время до семнадцатого года? В семнадцатом году как раз наступил кризис этих господ. Разве они теперь потерпят?»

Шел семинар по экономике, и Сидоров задал профессору вопрос: «Товарищ профессор, я не понимаю, чем страшна пирамида Мавроди? Ведь там обращаются деньги добровольно сданные от свободных граждан страны. А Лужковская пирамида? Он сам в замке, Батурина…»
Профессор прервал его: «Не надо уточнять, надо представлять систему отношений перед собой».
Сидоров ответил ему с улыбкой: «А я представляю. Вверху не страны, а системы клоп. Такой разбухший, разбухший. Самый, самый. Пониже уровень у пирамиды, где клопы тоже насосались крови, но не самые, самые.»
Сидоров замолк, но тут профессор сказал ему и всей аудитории: «Вы, Сидоров, не сказали самого главного, что внизу тоже клопы. И иногда даже тощие». Но уже почуявшие запах крови и в их руках печать. Печать. Их орудие производства. Поняли?»
После лекции профессор остановил Сидорова и сказал ему: «Товарищ Сидоров, вы понимаете, что эти клопы снизу самые страшные. Они же хотят крови, и они самые страшные, потому что выполнять любой приказ, который им отпустят сверху.
А народ тоже в их руках, потому что хочет жить, а жизнь для народа – это эти клопы, но по его чиновники, которые на бумажку, которая определяет его судьбу, ставят печать. И я вас предупреждаю, Сидоров, говорите в общем, но не называйте фамилий. Лужкова, например.»
«Но ведь он с Батуриной элитными стройками уничтожил Москву перенаселением, пробками так, что в ней уже невозможно станет жить»
Профессор ему сказал: «Ты понимаешь, там господа, и они не любят, когда о них говорят плохо. Они на это тратят миллиарды долларов. Ведь Горбачев – туши свет, а его достали, опять на выставке улыбается, рассказывает анекдот о том, как в очереди человек рассказал о том, что идет убивать Горбачева, а он жив, а в глазах какой-то восторг от преданности кому-то, но не народу, потому что анекдот такой рассказывает, что его хочет убить народ. Отчитывается.»

Я дружил с Сидоровым и поражался логике его суждений и понятий. Как он мог объяснить все события, происходящие в стране. Например, один раз стояли в метро около турникета, а через него с гиканьем, чтобы бесплатно, с ходу перепрыгивали здоровые молодые лоботрясы. И дальше бежали такими же.
Сидоров сказал мне: «Знаешь, о чем я мечтаю? Вот бы сейчас он перепрыгнул, а я рядом и молодецки хуком коротким справа бью ему в челюсть. И тот с катушек. Гитлера не хватает».
Я удивился и сказал ему: «Все равно ты этим ничего не докажешь. И при чем тут Гитлер?»
Он мне ответил: «Вот то-то, что ни при чем, а мы воспитываем хама нашей свободой и демократией. Он хам, он прошел бесплатно, а другие не хамы за деньги. А такие у нас наверху живут, а кто не умет, щи хлебает. Он своим поведением воспитывает нас в этом, что ему можно, нам нельзя.»
Я его спросил: «При чем же тут Гитлер?»
А Сидоров: «Ты представь Германию в тридцатых во время кризиса, что автотранспорт не работал из-за безбилетников и вот Гитлер издал приказ, что из-за безбилетного проезда будут карать. Билеты не брали. Тогда остановили автотранспорт, вывели безбилетников и каждого десятого расстреляли. Ты понимаешь, эмоции каждого десятого, хама? Вот бы посмотреть. Но здесь не получится.»
Я же тогда возмутился, сказал ему: «А что, Гитлер не хам, когда на нас попер?»
Сидоров нисколько не растерялся и сказал в ответ: «Да, хам. А точнее сказать дурак. Ты слышал изречение Гоголя: «Беда России – дураки»?»
Я ответил, что знаю, но при чем тут Гитлер, а Сидоров сказал в ответ: «Вот именно при чем. Что наладил работу транспорта в Германии – умный, а то, что на нас попер, так крыша поехала и дурак, что вообразил то, что нация фашистов – избранная. Именно дурак, что оттого дурак или умный зависит по правильному пути пошла Германия или нет».

Как-то как ни включишь радио, так передачи о том, что китайцы заселяют Сибирь, и я обратился к Сидорову: «Может ли случиться так, что китайцы заселят Сибирь?»
Сидоров ответил: «Все зависит от государства».
Я воскликнул в ответ: «Но в Китае тоже государство, а мы-то не заселяем Китай, а они нас почему?»
Сидоров мне сказал в ответ: «Мы могли бы по государственному строю сравнить себя с Саудовской Аравией, там тоже шах стоит во главе страны как у нас президент. Даже больше. Вся страна по закону принадлежит шаху. И там тоже феодальное государство, то есть частная собственность шаха выше любого приоритета государственной собственности. Но если сравнить с девяностыми годами, когда в России произошел крах, в Саудовской Аравии шах умный, а у нас дурак. С точки зрения развития государства. Девяностых.
И шах как рассудил: «Зачем мне все богатства, если вокруг нищий народ и рано или поздно восстанет против меня?» И он половину богатств отдал народу. Рождается ребенок, а у него уже на книжке лежит двадцать тысяч долларов. Работают иностранцы в Саудовской Аравии на производстве, так им платят меньше гораздо, чем коренному населению.
Был бы у нас шах в России, так завтра же Сибирь стала процветать. А как? Очень просто. Нефть – товар, а земля не меньший товар. В Волгоградской области у одного фермера крестьяне из Китая работали по восемнадцать часов, получали меньше, чем наши, и были довольны, пока об этом факте не пронюхали чиновники и не обложили того фермера такими налогами, что тому не пернуть, и свернулось хозяйство.
Ты понимаешь, эти чиновники промежуточное звено, и они не допустят, чтобы производитель разбогател и отодвинул их от власти, чтоб не ему, а им, клопам с печатью, быть властью в стране и пить из трудового народа кровь.
И им китайцы даже лучше меньше платить. Они не потерпят в стране других хозяев. В крайнем случае им русские трудящиеся не нужны. Оставят китайцев, которые будут перекачивать нашу нефть в цистерны, и Запад, который им будет переводить деньги за нефть в оффшоры. А поддержать порядок введут войска НАТО. Допустит ли народ, чтобы олигархи так распорядились его судьбой – это зависит уже от самого народа.»

Я у Сидорова спросил, что он думает о теракте в Домодедово. А мы стояли в метро около турникета и в это время один парень здоровый лоботряс, чтобы пройти бесплатно с разгона перепрыгнул турникет без всякого зазрения совести как само собой разумеющийся факт.
А Сидоров сказал мне: «Вот оно, объяснение происходящих терактов в стране».
Я воскликнул в ответ: «Но послушай, этот же парень просто прошел без билета, а там виною теракта служит человеческая жизнь».
Но Сидоров воскликнул мне в ответ: «Нет, это не просто так он прошел без билета. Он подорвал экономическую мощь страны. Попробовал бы при Сталине сделать это, его бы сразу остановили и отправили куда надо».
Я в ответ поморщился и сказал Сидорову: «Ох, уж этот Сталин. Как чуть что, так сразу Сталин. А что, без Сталина нельзя?»
Но Сидоров даже остановился, посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты что, дурак что ли?»
Меня покоробило от такого обращения Сидорова, но он тут же изменил том и стал объяснять причину такого обращения: «Ну ты что, не понимаешь того, что при чем тут Сталин? Что он у каждого такого пропускного пункта в метро должен был стоять? Народ был другой, и я бы был при Сталине другой. Я бы остановил этого лоботряса и отвел куда надо, а с родителей его спросили бы».
Я не очень уверенный, что это было бы именно так, сказал Сидорову: «По-моему это дело милиции».
Но Сидоров мне показалось внезапно остановился и даже подпрыгнул от моих слов: «Нет. Не милиции. А всего народа, а то и милиция не сможет ничего сделать. И не то чтоб народа, а такого народа, что был жестче Сталина. Ты смотрел фильмы про войну «Девушка с характером» и другие, как простые люди ловили шпионов? Ты смотри внимательнее такие фильмы. Например, послали Сталина убить матерого шпиона, с напарницей, а их задержал обычный постовой милиционер. Шпион сказал, сказал, что едет издалека, а сапоги были без налета пыли.
Сумел, задержал, а почему? Потому что тогда национальной идеей страны была честь Родины, жить во имя народа. Как Александр Матросов, Зоя Космодемьянская и тысячи других. Миллионы. Они не прыгали через эти турникеты. А в морды били таких паразитов, когда занимался совсем другими делами.
Я сказал в ответ Сидорову: «А нельзя ли порядок навести в более корректной форме?»
Сидоров ответил: «Нельзя. Это соревнование двух систем, чья крепче. Это дуэль, где выбирают вид оружия, а то дерутся просто на шпагах, где не то чтоб появляется кровь, но убивают друг друга. Как при Александре Первом, когда стрелялись. А Николай Первый дурак отменил дуэли, дискредитировал честь дворянства в лице декабристов.  Если при Бородино каждый второй из офицеров, увлекая солдат за собой, шел вперед, и мы в конце концов разбили французов, то при Николае Первом назови хоть одного такого офицера. Их дух иссяк в свинстве чиновничьей николаевщины, и в Крымской компании мы потерпели сокрушительное поражение.»
Я в ответ только заметил Сидорову: «У нас начался диспут с простого безбилетника, а ты начал мыслить такими реалиями, что не могу противопоставить такие факты».
А Сидоров воскликнул в ответ: «Простых безбилетников не бывает. Это беспредел, который воспитывает хама, а в его лице тех, кто считает себя умнее других, если таким способом пролезет вверх. И при Сталине у нас были духовные силы, чтобы остановить такого негодяя и пресечь самым жестоким способом.
И в Белоруссии такие силы есть дать по голове дубинкой оппозиции в самом начале ее выступления. Вопят то, что в Белоруссии нет демократии, а их по голове дубинкой – раз и в тюрьму. Зато и терактов нет.»
Я спросил у Сидорова: «А что, иначе нельзя?»
Сидоров самым решительным способом ответил: «Нет. Это беспредел в России начался с хрущевской оттепели с того, что дали поговорить. И в эту трещину сразу стали вбивать клинья самые реакционные, безнравственные силы. Стало разрушаться сознание людей. И Хрущев этот дурак, не понимал этого, а уже, если при Сталине труд считался делом совести, чести, то при Хрущеву, когда он стал понимать, что социализм не просто так, а дело жестокое, захотел создать бригады коммунистического труда, то в ответ послышались в виде анекдота реплики: «Пусть в таких бригадах слоны работают. У них яйца квадратные».
Потом Сидоров еще раз посмотрел на меня с беспощадной решимостью во взгляде и прибавил: «Сейчас в Китае нет терактов, так считают то, что там нет для них почвы и при Сталине не было. Таких как Чикатило. Они в народе не уживались. А вот после смерти Сталина при Хрущеве появился армянин из Мосгаза, который ходил по квартирам и убивал маленьких детей».
Я оттого, что со Сталиным теперешнее поколение чувствовало себя не так уютно, сказал Сидорову: «Но Запад обходится без Сталина».
Сидоров опять самым внимательным образом посмотрел на меня, как будто изучая что же я такой дурак, и с нажимом тона на фразы провозгласил: «Никогда. Они от нас взяли лучшее, чем пользовались мы при Сталине для укрепления государства. Так вот, наш депутат Селезнев был на конференции в Швейцарии и с такими как он из парламента шли по Швейцарии ночью и пересекли улицу на красный свет. Машин, людей не было, но их забрали в участок. Оказалось, жители соседних домов наблюдали за ними и доложили в соответствующий орган. В Финляндии превысь скорость, и тебя тут же остановит инспектор за превышение скорости. Ему доложат.»
Я от неопровержимости таких документов в пользу Сталина нечленораздельным тоном провозгласил в ответ: «Это да».
Сидоров же со злостью от моей невыразительности с жестким тоном проговорил в ответ: «Да и это они, у кого грязные деньги, хотят сделать из нас таких идиотов, чтобы мы по национальному признаку перегрызли глотку друг другу.»
Я не выдержал и опять сказал в ответ: «Это слишком».
Сидоров же с некоторым презрением к недопониманию такого вопроса в моем лице ответил мне: «А бомбежка Грозного перед развязыванием войны в Чечне? После нее рейтинг Дудаева с пяти процентов вырос до девяносто. На самом деле гражданская война идет как в семнадцатом году. Только тогда ликвидировали клан господ и все люди стали равны, а теперь наоборот опять хотят поделить народ на рабов и господ.»
В это время еще один обалдуй перепрыгнул через турникет и мне захотелось стукнуть его в рожу.