Чукеранс

Эта история будет интересна, вероятно, лишь ограниченному кругу людей, знакомых с основами преферанса и карточными терминами.

Два одноклассника, давно живущие в одном городе, далеко от их малой родины, наконец-то встретились, лет эдак через семь после окончания школы. После чего их встречи стали частыми и, как правило, сопровождались обильными возлияниями, - они словно навёрстывали упущенное время. Вместе встречали дни рождения и праздники, по очереди нянчили детей, чтобы смотаться в киношку.

Они были тёзками, обоих звали Сергеями, оба никогда не отказывались выпить – сегодня откажешься, завтра могут и не предложить.  На этом их сходство и заканчивалось.  Один имел псевдоним Петрович, второй – подпольную кличку Чук. Петрович любил играть в преферанс, Чук знал об этой игре только то, что она карточная и в неё играют втроём или вчетвером, преимущественно на деньги. Как «пишется пулька», что такое «гора» и «вист» он не имел никакого понятия, а о величине выигрыша или проигрыша мог только догадываться.
Тем не менее, эти различия не мешали им встречаться и часами, под пивко или водочку - в зависимости от настроения, предаваться воспоминаниям, делиться семейными новостями и проблемами, обсуждать политических деятелей и результаты их «неустанных трудов», смеяться над анекдотами.

На очередных посиделках, через год-другой после первой встречи, Петрович предложил сходить в баню, а там уж можно будет «заодно и помыться». Благо баня находится недалеко и хозяйствует в ней друг Петровича. Предложение было принято на «ура» и вскоре встречи  их плавно и планово перетекли туда.
Очередной «мальчишник» собрал кучу народу – хлестанье вениками сопровождалось ныряньем в бассейн, охлаждением «нутра» пивком и разжиганием азарта преферансом. Не участвующие в игре, но понимающие в ней толк – сидели рядом с игроками, изредка подменяя их, пока те попарятся, да поплавают в бассейне. Остальные смотрели видак – большая редкость, надо сказать в те годы, да ещё и в бане! Это уж после, гораздо позже, без этого атрибута не обходилась ни одна сауна. Чук сидел рядом с Петровичем и заглядывая в его карты, пытался уловить смысл игры, «о которой так долго говорили большевики».

«За разговорами до свету», что называется, «не управились» – это для всех остальных сегодня была «питница», а Чуку в субботу нужно было на работу, какой-то аврал – его заранее предупредили.

Проснувшись к обеду и сообразив, что «поезд уже ушёл» и поздно пить боржоми, Чук сетовал недолго. Посовещавшись, друзья решили сегодня ещё попариться, попить пивка, отдохнуть перед видиком - «отмокнуть», в общем. А к вечеру «вернуться в семью», и полноценно отдохнув в воскресенье – в понедельник «смело идти в бой», то бишь, на работу. «А отмазку мы тебе какую-нибудь сообразим» – отмахнулся Петрович – «на крайняк,  повестку в милицию от участковых соорудим». На том и порешив, земляки начали претворять в жизнь «планы партии и народа».
Чего в тот день планировала партия их интересовало мало, а вот планы народа они воплотили в жизнь с лихвой, слегка их… э.э.э…перевыполнив. Поскольку  к вечеру подтянулись и остальные члены вчерашнего «разгуляя». Воодушевленные поддержкой, Серёги размахнулись со всей удалью. Суббота незаметно перешла в воскресенье.
Так и не успевший ни отмокнуть, ни даже отдохнуть, в воскресенье вечером Чук спешно отбыл восвояси, впопыхах забыв и об отмазке, и о повестке.

И только в понедельник утром, когда мастер поинтересовался, а где это он пребывал в субботу и почему не вышел на работу – Чук вспомнил, что так и не успел ничего придумать в оправдание прогула…

В голове еще слегка шумело, мысли разбегались и собрать из них какую-либо «правдоподобную ложь» никак не удавалось. И Чук стал говорить правду. Что, мол, засиделись с мужиками в бане, заигрались в преферанс, ну, и…вот…

Мастер, неожиданно оживившись, и махнув рукой – да хрен с ним, обошлось, из начальства никого не было  – начал заинтересованно выспрашивать Серёгу. Какую систему играли - Ленинградку или Сочинку, сколько мизер стоил, да как из «распасов» выходили – жестко или запросто, да почём вист стоил и как итог считали.

Чук выкручивался, как мог:
– Систему я не знаю, у них какая-то своя, сами придумали. («Была у него своя нация, а потом вся перевелась и на развод ничего не осталось»)
– Мизеров не играли, поэтому, сколько стоит – не знаю, а из «распасов» выходили жестко, да так, что потом и не заходили в них больше.

А вот про вист Чук вообще ничего не знал, ибо играл только в очко, буру да секу… Как бы не ошибиться…
– Да по 3 рубля за вист.
– Ёсан-босан! Ни хрена себе! Это ж за партию месячную зарплату продуть можно, да не одну! – офонарел мастер – ты с кем там играл-то? С «лобовиками», что ли? И сколько слил?
– Да нет, студенты они в основном. Кто-то из оперов уголовки вроде был, да я не разобрал кто – в бане же играли, кобуру никто не носил.
– А как писали-то, как вист считался при ремизе?
Вот тут Серёга-Чук и отчебучил, выдав свою коронку:
– Да никак не писали, так запоминали всё. На пальцах раскинем, черкнем на листочке и все знают, кто в ремизе на вистах был…
– ???Как запоминали??? – мастера совсем ошарашило – кто в ремизе? вы до скольки играли-то в пуле?
- Да где-то до шести – добил его Серёга – а потом вырубились все, примерно в полседьмого, вот и проспали…

Мастер упал в прострацию, отстраненно посмотрел на Чука, и ушел, весь такой пришибленный и удручённый недостижимым для него мастерством Серёги и его друзей. Больше он его никогда о преферансе не расспрашивал, боясь опять попасть впросак.
А Серёга в преферанс играть так и не научился. Придумал свой чукеранс – да и ладно.