Ущелье волка1 р

На деле - это оказалось не простой задачей. «Глубинные процессы», временами «всплывали» в моем сознании незваными гостями, смешивая краски реального мира и мира иллюзий.

Лучше всего возвращать меня в реальность получалось у моего шефа Жерома Годара. Он был мастером «художественного» слова, не только в своих статьях, но и в отношении сотрудников отдела криминальной хроники, коим весьма успешно командовал.
Именно так – командовал! Иначе метод его руководства не назовешь…

В моей памяти останется надолго первоначальная встреча с ним. Состоялась она сразу после того, как главный редактор, ознакомившись с моими бумагами, расплылся в располагающей улыбке и «сладко» произнес: «думаю, у Годара Вы сможете многому научиться, правда, должен предупредить, мадемуазель, у него не очень мягкий характер».

 Убедиться в этом я смогла, едва переступив порог кабинета будущего шефа. Он – седоволосый, неопределенного среднего возраста, плотного телосложения, сидел за столом, полностью погруженный в какие-то свои дела. Рядом с ним в пепельнице дымилась сигара. Меня удивило такое пренебрежение к закону. Впрочем, мое появление игнорировалось с тем же успехом, что и «первофевральский»* запрет на курение. Я оставалась «не замеченной», какое-то время, «украшая» собой невыразительный интерьер.

 Наконец, Годар удосужился поднять глаза, и то, для того, чтобы «принять» очередную дозу никотина. Он откинулся на спинку кресла и уставился на меня со скучающим видом человека, выбиравшего покупку в магазине одежды.
- Вы кто?

 Моя вступительная улыбка и приготовленная речь, не произвели на него ровно никакого впечатления. Едва дослушав меня до конца, он взял телефонную трубку и набрал короткий номер.
 Я, что называется, стиснула зубы и продолжала стоять (кресло мне так и не было предложено) слушая его разговор с главным редактором о себе.

- Передо мной стоит длинноногое существо женской наружности, с декольте до пупка и в юбке до...
Он задумался, подбирая приемлемое выражение. Приемлемого не нашел...
- До декольте... Что мне с ней прикажешь делать?
Все же в чувстве такта ему не откажешь.
 «Вот, только делать со мной ничего не надо!» - Предупредительно возмутилось мое сознание, а пальцы не произвольно застегивали пуговки на блузке. С юбкой было сложнее, но она всего-то была выше колен сантиметров на пять. Вот только разрез...

С каждым «изысканным» выражением, слетающим с уст Годара в микрофон трубки, я ощущала, как начинают розоветь мои щеки.
 Он продолжал полемику, не стесняясь в изощренных метафорах и сравнениях.
- Ты знаешь мой принцип - никаких баб в моей команде. Знаешь?... Тогда, какого дьявола ты прислал ко мне это, это... - Он снова подбирал подходящее слово.
- Милое создание,- набравшись смелости, нарочито громко подсказала я.
- Ми... Что?.. Кто это сказал?! - Он положил трубку на стол и направил свой испепеляющий взгляд в мою сторону.
 «Сейчас будет бесноваться», - обреченно поняла я. Мне уже было все равно, подняла глаза к потолку, изображая полную отрешенность от происходящего.

 Годар медленно встал из-за стола, заложил руки за спину и, продолжая пыхтеть зажатой в зубах сигарой, приблизился ко мне ровно на шаг. Остановившись, склонил голову на бок и, покачиваясь с пяток на носки, «просканировал» меня с головы до ног, подобно радару ПРО.*

 Этого ему показалось недостаточным, и он обошел изучаемый «объект» вокруг, оценивая степень опасности исходящих от меня энергетических эманаций, или насколько у моего эго геройский альтер. Признаюсь, в те минуты ни то ни другое к самопожертвованию готовы не были.
 Начало своей карьеры я представляла несколько иначе, но мои радужные надежды лопнули в одночасье, как мыльный пузырь. Только сдаваться на милость победителя не в моем характере.
 Годар присел на крышку стола и, скрестив руки на груди, обратился ко мне:
 - Решили блеснуть остроумием, мадемуазель?

- В этой способности Вас вряд ли превзойдешь, месье Годар. С Вашей стороны весьма остроумно не предложить мне присесть.

 Мой ответ, конечно, был на гране неуважения к будущему шефу, но что оставалось «индейцу».
 Я увидела, как на его широком, испещренном морщинами лице интенсивно заходили желваки. Тем временем, дым сигары, паривший бестелесным существом у потолка, стал заполнять помещение, проникая во все его укромные уголки.

- Вы из тех самых девиц, коим палец в рот не клади?
 Остановиться я уже не могла, что называется «понесло».
- Совершенно верно, откушу всю руку.
- Даю ту самую руку на отсечение, если Вы через неделю не сбежите из моего отдела.
 Он обошел стол и плюхнулся в кресло, кивком головы указал на стул. Я воспользовалась запоздалым приглашением, «облегченно» выдохнув табачный дым.
- Что у Вас? Дайте, я погляжу.
 Я передала ему свои бумаги, которые все время держала в руках. К моей неописуемой радости, он затушил окурок сигары в пепельнице, и принялся изучать полученные от меня документы.
- Университет Новая Сорбонна...Факультет литературы... - комментировал он себе под нос, - Центр журналистики... Везде высшие балы. А это что? - Он оторвал взгляд от бумаги и направил на меня.
- Это правда? Вы свободно владеете двенадцатью языками?

- Правда.
- Что еще умеете?
 Я театрально задумалась, будто копаюсь в закромах своей памяти.
- Умею танцевать, петь, играю на пианино…
- Вы полагаете, мадемуазель, что это столь важно для журналистики?
- Играю в шахматы. – Невозмутимо продолжила я, специально проигнорировав его вопрос.
- В шахматы?

 Вместо ответа, я утвердительно кивнула головой.
- В шахматы… - задумчиво произнес он, извлекая из коробки очередную сигару. Он не торопливо срезал у сигары кончик, поднес зажженную спичку и к моему неудовольствию раскурил её.
- В шахматы… - Все с тем же задумчивым видом и появившемся хитрым прищуром повторил он.
 «Готовит какую то гадость» - предположила я. Что еще от него можно было ожидать?
 Он наклонился и достал из ящика стола шахматную доску.
- Вот что мадемуазель, «всезнайка», сейчас мы с Вами сыграем партию. Выигрываю я (он произнес это так, как будто и не сомневался в этом) – выметаетесь отсюда и чтобы духу не было даже от Вашего парфюма, ну а если Вам вдруг повезет, так и быть останетесь в отделе стажером, но на моих условиях. Согласны?

 Кроме, как согласиться, ничего другого не оставалось, тем более, я была убеждена - выиграть ему вряд ли удастся. Излишняя самоуверенность и пренебрежение к противнику плохие союзники. Он упивался победой еще не начав партию, «великодушно» предложив мне играть за белых, дабы получить право первого хода.

 Начало игры, как я и предполагала, было для меня традиционным. В таких случаях задаю себе вопрос: «почему мои партнеры, впервые севшие со мной за шахматную доску, всегда пытаются поставить мне «детский» мат»? Жером Годар не стал исключением. Разумеется, ничего у него не вышло. Он и бровью не повел, лишь растянутые кончики губ выдали его своеобразную улыбку.
 Мне оставалось одно – усыпить его бдительность и нанести поражение. Это оказалось куда проще, чем я могла предположить. Он даже особенно не задумывался над ходами, будучи уверенным, что «существо» в моем лице не способно логически мыслить.
 Ох, как Вы заблуждались, месье Годар!
Так он встал из кресла и, покуривая сигару, прохаживался взад вперед вдоль стола, мимо ходом переставляя фигуры.
 Он даже не заметил, когда забрал мою пешку, специально подставленную под удар. После этого исход партии был предрешен.

- Через четыре хода, Вам мат, месье Годар, - спокойно сообщила я.
- Что-о-о-о? – недоверчиво протянул он и, упершись кулаками в крышку стола, склонился над доской.
- Смотрите сами, - я объяснила его и свои последующие ходы.
- Этого не может быть.
- Это очевидно.
- Дьявол мне в печень! Вы схитрили! Нарочно подсунули эту чертову пешку, а я старый дурак (оказывается, самокритика ему была не чужда!) купился, как сопливый недоумок!
Выплеснув весь негатив наружу, он опустился в кресло, нервно покуривая.
- Хорошо, - наконец произнес он уже более спокойным голосом. – Слушайте и запоминайте мои правила, для Вас - закон.
- Я лучше запишу. – Судя по всему, слово свое Годар собирался сдержать. Смех! Выиграть свое назначение в шахматы! Кому рассказать – не поверят!
- Первое. Это записывать не надо. Вы, никогда, ни при каких обстоятельствах и никому не рассказываете об этой… - он указал на доску с остатком фигур - …партии. Уяснили?
 Я согласно кивнула головой. Правда, мелькнула мысль о том, что следовало это условие обыграть в свою пользу, дабы не последовало никаких других. Благоразумие подсказало - палку перегибать не следует.
 Годар продолжал.
- Второе. Касается одежды. Юбка не выше двух пальцев от колена, колготки только матовые телесного цвета…
- Простите, месье Годар, позвольте уточнить…
- Да! - Рявкнул он.
- Не знаю, чему отдать предпочтение, колготкам от Гербе, или от Амара. Вам какие больше нравятся?
- Мне нравятся брюки! - Он хлопнул ладонью по столу. А я едва сдерживала смешинку.
- Никаких декольте до…
- До пупка, - пришла на помощь я, с серьезным видом записывая в блокнот.
- Что Вы делаете? Вы это записываете?
- Да.
- Зачеркните! Просто запомните!
- Хорошо. Запишу в подсознании и буду повторять перед сном, как молитву.
- Третье. Никаких распущенных волос. Закалываете их, косички плетите, но чтоб ведьмой я Вас в стенах редакции не видел.
- Разве я похожа на ведьму? - Призывно откинув челку с брови и, наделив свой взгляд порцией кокетства (какая я не хорошая!) в буквальном смысле, «метнула» его в Годара. Он оказался не прошибаем, как гранитная скала.
- И никаких служебных романов! – Был ответ на мое разыгранное кокетство.
 «С Вами, уж, точно никаких». – Мысленно ответила я.
- Четвертое.
- Простите, пятое. Четвертым пунктом Вы сказали о романах.
- Хорошо, пусть будет пятое. Никаких плюшевых мишек, собачек, зайчиков и прочей кукольной ерунды на рабочем месте. Все.
 «О-о! Теперь ты в армии», - пришло почему-то на ум.
Так начиналась моя карьера. Потом….
   Потом был тот день, а точнее вечер, когда я поехала в исследовательский центр Вельпент, выполнять очередное поручение Годара…

 …Яркий свет фар, визг тормозов, удар. Дальше - другая сторона реальности. Не осознанная фантазия. Фантазия ли? На этот счет, меня все-таки мучают сомнения, и одна мысль не дает покоя – мысль об Алане. Вдруг и его образ – не только плод моего воображения? Ведь лейтенант Андросси существует наяву. Что скажу, если встречу его?.

 «Здравствуйте, меня зовут Максина. Вы не помните меня?» - Представляю эту немую сцену! Боюсь, что в такой ситуации сойду просто за сумасшедшую. Но как быть, если любовь, хоть и воображаемая, оставила в моём сердце глубокий след? Это ощущение проявляется достаточно остро, особенно когда я возвращаюсь домой и остаюсь в полном одиночестве в своей квартире на улице Люлли. Да, я живу на Люлли, а не на Гранд Каскад. Вид с пятого этажа на сквер с фонтаном просто великолепен, но иметь собственный небольшой дом у Булонского леса наяву, а не во сне – куда лучше. Мечты…

  И всё же я снимаю квартиру на Люлли, недалеко от станции метро «4 сентября». Пешком от дома не более десяти минут, две пересадки и я на станции Сент Жакуи. Еще пять-семь минут ходьбы от станции и я на бульваре Огюст Бланки, где располагается офис редакции.
  День мой обычно начинается с утренней пробежки по живописным аллеям Пале Руаяль.Затем душ, лёгкий завтрак и я уже спешу в офис издательства. Дважды в неделю я посещаю спортивный клуб на Сен-Мишель, где беру уроки рукопашного боя. Так, что могу, если понадобится, постоять за себя не только при помощи слов. Конечно, все эти тренировки изрядно изматывают, но и польза от них тоже очевидна. Особенно, когда приходиться мотаться весь день по городу, выполняя поручения Годара, и если бы не мои занятия спортом, думаю давно бы просто выбилась из сил. В общем, я девушка выносливая. Жаль только, что свободного времени у меня почти не бывает. Иногда, конечно, оно всё-таки появляется, как в прошлую субботу, когда встречалась со своей подругой Николь.

 Мы сидели в ресторанчике на острове Сите и болтали о разных пустяках. Николь рассказывала о своих поклонниках, заметив при этом, что Этьен, мой университетский приятель с которым я безуспешно пытаюсь порвать, постоянно спрашивает обо мне и интересуется, почему я не отвечаю на его телефонные звонки.
- Потому что, он мне просто надоел, - отвечала я, - Он настоящий зануда и мне абсолютно не нравится.
- Что тебе мешает сказать ему об этом прямо?
- Говорила, и не раз.
- А он?
- Как видишь, не понимает. Когда включаю запись автоответчика - только его заунывный голос и слышу.
- Всё равно, - не сдавалась Николь, - Странные у Вас с ним отношения. Ведь поначалу он тебе вроде бы нравился.
- Это было лишь короткое увлечение. Не знаю, почему он вообразил, что серьёзные чувства.

 Мне совсем не хотелось продолжать разговор об Этьене, поскольку считала, что он не заслуживает внимания для обсуждения его персоны. Может быть, он и не плохой парень, но при этом ужасный педант, да ещё и зануда. В его случае между этими двумя качествами к тому же стоял знак «умножения». Стоило опоздать на свидание с ним хоть на минутку, и тебе не преминут напомнить об этом. Ладно, если только напомнить! Но это может стать темой для разговора. Все его рассуждения о смысле жизни, философские теории и прочая чепуха, могли допечь кого угодно, я не была исключением, не смотря на свой спокойный характер и умение слушать собеседника. При всём, при этом, шуток он не воспринимал совершенно и относился к ним со всей серьёзностью, почему-то полагая, что все они относятся непосредственно к нему и являются просто насмешками. Справедливости ради, замечу, что так, в общем, и было. Как же ещё поступать, если рядом с тобой такой «индивид», как Этьен?

 Зачем я только дала ему повод думать, что он мне нравиться? Теперь жалею об этом и никак не могу от него отделаться. Поэтому, как ни пыталась Николь убедить меня в том, что Этьен – отличный парень, к тому же преуспевающий служащий банка с солидными перспективами и что его намерения в отношении меня весьма серьёзные, я оставалась при своём мнении.
- Чего не могу сказать о себе в отношении него, - заметила тогда я.
- По моему у тебя просто «ветер» в голове, - говорила на это Николь, но укора в её голосе не звучало. Я решила согласиться с её замечанием, а она меня тут же и огорошила:
- Слушай, подружка, у нас в компании работает один молодой инженер, талантливый и довольно симпатичный. Мечтает познакомиться с красивой и хорошей девушкой.
- Разве у вас в компании мало красивых и хороших девушек? Ты, например?
- Ну, я подумала, раз уж с Этьеном ты решила порвать окончательно, почему бы…