Борщевик. часть 2. глава 1

Часть 2.
Борьба за территорию
  Глава 1.
Люди в скафандрах.

Я смотрю из окна кофейни на людей в скафандрах. Они идут колонной, шагают в ногу. Военные? На плече у каждого громоздкая железяка. Бармен Саша утверждает, что это огнеметы. А позади них беззаботно порхает девушка в ярком летнем платье.
 
Здесь в кофейне кажется, что ты в параллельном мире: по ту сторону человеческих страстей, мировых событий и катаклизмов. Трудно представить, что где-то огромные территории захвачены борщевиком, и гибнут люди.

Нам казалось, что в каменных джунглях мегаполиса безопасно, но ненасытные мутанты готовы захватить каждый кусочек земли. В парках, скверах, садиках, на клумбах,  на газонах – везде, где есть хоть сантиметр земли, настойчиво прорастают побеги борщевика. А ведь всего пару недель назад мы и представить не могли, что так все измениться.
Сегодня не пришла уборщица. Я боюсь, не стала ли она жертвой новой напасти.
 
Звоню «работорговцу», так я и  моя сменщица Ирина зовем поставщика узбекских уборщиц. Работорговец уже обрусевший узбек, он помогает своим вновь прибывшим сородичам с оформлением документов и устройством на работу, после чего ежемесячно взимает часть зарплаты. В своем роде продюсер.
 В наших кофейнях все уборщицы – узбечки. Русские не выдерживают даже месяц, а узбечки работают  каждый день или ночь по четырнадцать часов без выходных. Потом на родине покупают квартиры.
Работорговец сообщает, что нашу Лейло задержала милиция, но он скоро ее освободит и привезет.

День набирает обороты. Моя сменщица Ирина с сегодняшнего дня в отпуске, и я осталась за главного. Под моим руководством двадцать человек персонала, включая двух ночных и одного временного дневного  админов.

Говорят, что скоро грядет череда сокращений, так как посетителей становится все меньше. Люди боятся лишний раз высовываться на улицу из-за этого мутировавшего борщевик. Но многие продолжают приходить – голод, он, конечно, не тетка, хоть потоп, хоть землетрясение, а кушать хочется. Да и не только из-за желания удовлетворить животную потребность приходят, люди цепляются за свои привычки, чтобы сохранить иллюзию контроля над ситуацией. Некоторые «заедают» стресс сладким.

Когда я подсчитываю средний чек, продажи приоритетных позиций и продуктивность, подходит официантка – стажер с испуганными округлившимися глазами. Она говорит, что парень за третьим столом требует администратора. Обычно это не к добру.
Оказывается, на дне чашки он обнаружил жевательную резинку. Я не верю своим глазам. Откуда она там взялась? У нас посудомоечная машина. Я еще могу понять губная помада, но жевательная резинка…! Я сожалею от лица компании (нас учили именно сожалеть, а не извиняться) и предлагаю еще один кофе бесплатно. Молодой человек охотно соглашается.

Слишком охотно. На полпути к бару меня осеняет, резко останавливаюсь и иду обратно к молодому человеку.
 - Нехорошо так хулиганить, - я стараюсь говорить строго, но улыбка предательски выползает на лицо. Посетитель краснеет,  хитро  улыбается и идет к выходу.
- Ну что, ну что там? - подлетают заинтригованные официанты.
 Объясняю:
- Это такой трюк – выпиваешь кофе, плюешь жевательную резинку на дно чашки, вопишь, что она плохо помыта, и требуешь компенсацию.
Утопаю в восхищенных взглядах юных работников.
- Девушка! Администратор! – неожиданно кричит  парень, которого я так мастерски раскусила.
Он стоит у входной двери с побледневшим лицом.
- Ну, что у Вас случилось на этот раз? – я  решительно подхожу к беспокойному гостю.
- Смотрите, что у Вас случилось, - он кивает на резиновый коврик у двери. Через небольшие отверстия в нем проросли маленькие зелененькие  побеги борщевика. Им хватило даже той земли, что скопилась под ковриком за полдня.
 

***

Как всегда еле живая тащусь с работы. Выхожу из метро. Очень дымно и пахнет жженой травой – последствия зачистки.
 Спецслужбы не справляются. Не хватает человеческих ресурсов. На месте уничтоженного борщевика почти сразу вырастает новый. Даже в сдобренной фонарями темноте на газоне чернеет причудливая мозаика молодых борщевиков. Натягиваю ватно-марлевую повязку, стараюсь держаться ближе к зданиям.

Впереди меня, метрах в двадцати, пьяный мужчина. Его мотает словно маятник. В голове проскальзывает мысль, что ходить в таком состоянии сейчас крайне опасно. И словно в подтверждение этого фонарь выхватывает из темноты довольно большое скопление борщевика прямо около сужающегося тротуара. Соцветий еще нет, только листья – лапы.

Я слежу взглядом за пьяным, перемещающимся зигзагами от одного края дороги к другому. Может догнать его, провести через опасное место? Но чтобы догнать, нужно ускорить шаг почти до бега. После пятнадцати часов работы это кажется нечеловеческим усилием. Да и что я сделаю? Возьму под ручку этого чужого пьяного грязноватого мужчину и скажу: «Дяденька, давайте я вам помогу». Обдаст зловонным перегаром, пошлет на три буквы или еще приставать начнет.

Совершая очередной вираж, ноги пьяного заплетаются, он нелепо размахивает руками, пытаясь удержать равновесие, и падает в группу метровых борщевиков. Раздается дикий нескончаемый вопль, какие-то нечеловеческие булькающие звуки и хрип.

Забыв про усталость, я бегу к месту, где мужчина упал. Подбегает еще несколько человек.
Несчастный беспомощно колотит по земле руками и ногами, яростно отталкивая  словно кислотой обжигающие листья, и орет. Ему не встать. Женщина рядом со мной визжит. Кто-то в ветровке протягивает руку, чтобы помочь, но тут же отдергивает, матерясь и подвывая от боли. Ядовитые соки разъели рукав куртки насквозь и сильно обожгли. Борщевик разрастается прямо на наших глазах, погребая под мясистыми листьями тело злополучного пьяницы, точнее то, что от него осталось.

До дома я почти бегу. Меня преследует какой-то навязчивый звук. Что это? Это стучат мои зубы.
Телефонная трубка накалилась. Петя битый час пытается убедить, что я ни в чем не виновата.
- Ты самая добрая, самая отзывчивая девочка,- с невероятной нежностью говорит он.
Я долго не могу уснуть. Думаю о том, что в этом мире каждый заботится только о себе, и, в лучшем случае, о паре – тройке своих близких, а до остальных дела нет, даже если они погибают на глазах. Я ничем не лучше.
Вспоминаю  сотрудников спецслужбы в белых скафандрах. Мы живем в таких же скафандрах, под которыми медленно усыхает  душа. Нужно что-то кардинально менять.