Глава 6. Историю пишут победители

предыдущая глава http://www.proza.ru/2011/03/02/1572


– Вот так-то, мой друг. Историю пишут победители, – подытожил Рай-Ан Деку-Вердо.

Падающие листья и пляшущие на дорожках солнечные зайчики сливались под ногами в один легкомысленный золотой хоровод, клумбы пестрели осенними цветами, доверчивые ручные птахи пищали и слетали с веток, чтобы поклевать крупы прямо из ладони хозяина. Эта идиллическая картинка совсем не соответствовала тому, что творилось на душе У-Она после всего того, что глава клана Белого Ягуара рассказал ему.

У-Он молча шёл рядом с хозяином дома по садовой дорожке. Тот почти не изменился с той достопамятной встречи – лишь вместо платиновых локонов до плеч у него была теперь короткая стрижка. Ну и, само собой, теперь У-Он смотрел ему в глаза прямо, а не снизу вверх: в росте они сравнялись. Но ощущал он Рай-Ана так же, как в детстве: У-Он был котёнком, а тот – львом.

А пичуги смело садились этому льву, а точнее, ягуару на руку и клевали крупу, пища и оттесняя друг друга. Хозяин смотрел на их возню с задумчивой усмешкой.

– Не боятся, привыкли, что их тут кормят, – сказал он. – И в их глупые птичьи головы даже не приходит, что в любую минуту они сами могут стать кормом!..

Его кошачьи глаза блеснули амальгамой, клыки обнажились в белоснежном оскале, и одна зазевавшаяся (самая жадная) пташка очутилась в западне: Рай-Ан молниеносно накрыл её второй рукой. «Неужели съест?» – подумал У-Он.

– Вот так и люди, – вздохнул Рай-Ан. – Кидаются на выгоду, не задумываясь: а вдруг – погибель? Осознание приходит, как правило, слишком поздно.

Он поднёс руки к лицу и заглянул внутрь сквозь щель между пальцами.

– Бьётся-то как, бедняжка... Испугалась. Страшно умирать, а как же. Но – сама виновата. Надо было улетать быстрее, а не жадничать! – Ещё приоткрыв ладони, так что птичья головка высунулась наружу, Рай-Ан сказал ласково: – Ну, не бойся, не бойся... Я пошутил. Живи, пташка.

Поцеловав испуганно вертящуюся по сторонам головку, он разжал руки, и птичка выпорхнула. Рай-Ан проводил её коварной улыбкой – ни дать ни взять, сытый кот, которому вздумалось поиграть. Он был в высоких сапогах для верховой езды и длинном чёрном плаще с глубокой шлицей сзади, а его шею уютно обнимал пушистый ворот белого свитера.

– Скоро будем обедать, – сказал он буднично. – Что бы тебе ещё показать тут?.. А, конюшню. Пошли.



Были времена, когда народ ур-рамаков не делился по цвету ушей: синими они были у всех. И превращаться в зверя не считалось чем-то постыдным и страшным – это было естественно. Тогда все это могли, и Дух Зверя покровительствовал своим детям, пока они были ему открыты. Но, как водится, не обходилось без крайностей. Встречались среди ур-рамаков неистовые и невоздержанные оборотни, жестокость которых наводила ужас на сородичей. Не Дух Зверя был тому виной, а тьма в их душах. Они терроризировали своих же соплеменников, убивали для забавы и самоутверждения как себе подобных, так и меньших братьев, животных. Их называли к'йобо-маками – «бешеными оборотнями». И вот, устав терпеть бесчинства, ур-рамаки стали объединяться для борьбы против к'йобо-маков. Началась война. Неистовая сила не спасла бешеных: их было меньше, и они проиграли – подверглись полному истреблению.

В ходе этой войны и родилась идея о том, что нужно усмирять в себе Зверя, дабы не впасть в крайность, подобно к'йобо-макам... Идея, основанная на заблуждении, так как не Зверь был виноват в их жестокости. Сам по себе Зверь ни зол, ни добр; что есть зло и что – добро, решают люди. Учителя говорили об этом, но только меньшая часть ур-рамаков прислушалась к ним, а те, кто не прислушался, стали калечить собственную сущность. Они прибегли к обряду отлучения от Духа Зверя, использовавшемуся раньше крайне редко, лишь в качестве самого страшного наказания: отлучённый утрачивал способность обращаться в животное. Но если он сам был ещё достаточно силён и без этой способности, то его потомки уже не наследовали той звериной силы, здоровья и долголетия, что присущи всем настоящим ур-рамакам.

Ударившись в другую крайность, этому наказанию будущие красноухие и подвергали себя добровольно и убеждали – а порой и принуждали других сделать то же. Если глава клана отрёкся от Зверя, то и весь клан не мог поступить иначе. Тех же, кто отказывался, объявляли вне закона и безжалостно преследовали как «последователей бешеных». На этой почве едва не разразилась новая братоубийственная междоусобица, и только Учителя удержали оставшихся верными Духу Зверя от восстания. Троим самым сильным Учителям удалось повлиять на лидеров нового сообщества и убедить их прекратить преследования. Оборотней оставили в покое, но отныне они были изгоями.

Время шло, глава самого сильного из кланов, Хумо-Тай Лаэно, объединил все земли в одно королевство. Потом монархия стала конституционной. Уши, через которые, как считалось издревле, Дух Зверя входит в тело, стали красными у тех ур-рамаков, что отныне не признавали себя его детьми. Само это наименование – «ур-рамак» – теперь стало относиться только к приверженцам старого образа жизни и обладателям синих ушей. Как ни странно, несмотря на то, что синеухие насильственно не разрывали свою связь со Зверем, они всё же почувствовали её ослабление и начали понемногу терять силу и способности. То, что сотворили с собой красноухие, повлияло на всё – искорёжило реальность и нарушило равновесие. Мир перекосился и покатился... по другим рельсам. Под откос? Возможно. Сейчас было возможно всё.

– Сейчас мир подкатывается к очередной точке развилки, – сказал Рай-Ан. – Перед ним несколько путей, и по какому он покатится дальше – неизвестно. В прошлый раз нам не удалось вырулить на нормальный, и мы пошли по... очень скверному пути. Теперь снова близится шанс что-то изменить. Редкий шанс, когда даже пёрышко, в нужный момент уроненное на чашу весов, свернёт всю эту махину на совершенно иную дорогу.

– Почему в учебниках истории ничего подобного не написано? – спросил У-Он, слушавший всё это в неком подобии транса.

– Так всегда бывает, – усмехнулся Рай-Ан.

Упоминание Духа Зверя было теперь сродни ругательству, на древние знания ур-рамаков был также наложен запрет. Учителя удалились от мира, к настоящему моменту их осталось всего три. Историю «подкорректировали» несколько раз, и теперь только истинные оборотни в своей памяти хранили правду о том, что случилось. По официальной же, самой последней версии, которую У-Он учил в школе, изначально уши у всех были красными, а синеухие появились в результате неизвестной генетической мутации. Этимология древнего слова «ур-рамак» была утрачена, и никто сейчас не знал, что так когда-то назывался весь народ длинноухих. А обозначало это слово «дитя Зверя».

А сто лет назад изобрели препарат RX – специально для ур-рамаков, желающих «выйти из тени». Цель была благая – снять или хотя бы уменьшить напряжение в обществе, создаваемое соседством оборотней, и многие синеухие восприняли это как шанс на улучшение своего положения. С одной стороны, это действительно позволило многим из них поднять голову, но с другой – окончательно подорвало остатки звериной силы, которая в них ещё сохранялась. За равные (по крайней мере, на бумаге) с красноухими права они заплатили окончательным отрывом от Духа Зверя. Нынешнее поколение ур-рамаков почти поголовно ничем не отличалось от красноухих собратьев по физическим и духовным параметрам и не знало своей настоящей истории – весьма печальной, надо признать. Лишь любовь к мясу да цвет ушей – вот всё, что у современных синеухих осталось от тех, настоящих ур-рамаков. Ну, и ещё у некоторых из них – своеобразное звериное обаяние и чутье, позволявшее им порой неплохо устраиваться в жизни. Но несмотря на успешность отдельных представителей и прописанные в законах права, отношение к ним красноухих было в целом презрительное. У-Он испытал его на себе сполна.

О том, что не все ур-рамаки регулярно кололи себе RX, У-Он подозревал – хотя бы исходя из своего опыта, но о том, что существовали и такие оборотни, которые вообще его не кололи, он узнал с удивлением и – что скрывать? – долей тайной гордости за находчивых соплеменников. В ход шло всё: подкуп врачей, «запудривание мозгов» – психическое воздействие на медперсонал, махинации с подменой настоящего препарата пустышкой («запудривание» плюс ловкость рук), устройство на работу в больницы своих людей, а также сложные комбинации этих способов. Процветала взаимовыручка: для истинного оборотня было делом чести помочь собрату обмануть врачей. Это называлось «делиться возможностями». Оборотень, обладающий в данный момент бОльшими возможностями для проделывания трюков подобного рода (статус, деньги, связи, способности) помогал своим обделённым в этом плане собратьям. Как правило, этим занимались главы кланов и их приближённые – «правые и левые руки», а также помощники – «глаза» и «уши». Ну, а если так случалось (редко, но случалось), что врач был синеухим, то он сам зачастую помогал оборотням обманывать себя из чувства солидарности. Бескорыстно.

Однако высшим пилотажем была способность некоторых истинных оборотней нейтрализовать в своём организме уже введённый препарат. Это было по плечу немногим – лишь самым опытным и сильным. На это уходило много энергии, и к концу курса они падали без сил. Восстановление занимало до нескольких дней. Именно таким способом и пользовался глава клана Белого Ягуара, Рай-Ан Деку-Вердо.



Приехав в его загородный дом, У-Он думал, что уже там его ждёт встреча с Учителем, но оказалось, что до этого ещё далеко. Учитель жил в какой-то глуши, и дом Рай-Ана был только промежуточным пунктом. Ну и, видимо, в планах старшего из Белых Ягуаров было подготовить У-Она к встрече с ним. Мда... Подготовил он его так, что У-Он прийти в себя не мог от свалившейся на него правды об ур-рамаках. И о том, что история – в сущности, послушная рабыня в руках власть имущих.

Он следовал за блестящими сапогами хозяина дома – смотреть конюшню, которая представляла собой уютный золотистый теремок с деревянной отделкой, окружённый зелёной лужайкой. На огороженном плацу, покрытом смесью песка и опилок, резвились две лошади.

– Вообще-то, у меня их три, – сказал Рай-Ан, подходя к ограде. И добавил с чуть заметной улыбкой: – На третьей, видимо, сейчас катаются.

Подошедший конюх сообщил:

– Господин Деку-Вердо, ваша гостья уехала кататься, обещала вернуться к обеду... Да вот и она, легка на помине!

У-Он одновременно с Рай-Аном повернулся на топот копыт: по дорожке к конюшне подъезжала всадница. Хозяин дома, засияв улыбкой, устремился ей навстречу. Соскочив на землю, девушка отдала поводья конюху и похлопала напоследок лошадь по шее. Облегающий костюм для верховой езды и сапоги сидели на ней превосходно, подчёркивая изящество её стройной фигуры, волосы были убраны под жокейку.

– Ну что, накаталась? – ласково спросил Рай-Ан, завладевая её рукой в кожаной перчатке.

– Ага, – весело ответила та, сияя ему глазами из-под козырька. – Проголодалась просто жутко!

– Обед уже на подходе, – сказал хозяин дома. – Ты как раз вовремя.

У-Он смотрел и слушал, не веря глазам и ушам. Нет, ни зрение, ни слух не обманывали его: это была Тиш-Им. Похоже, чувствовала она себя здесь совсем как дома! И смотрела на Рай-Ана всё теми же восхищённо-влюблёнными глазами, что и тогда, в детстве, когда он устроил им праздник аттракционов. Он же с улыбкой держал её руку в своей, и хищная холодная амальгама в его взгляде сменилась человеческой теплотой и задумчивой нежностью. Что между ними было?.. Впрочем, кажется, всё предельно ясно. У-Он потёр вмиг вспотевшие уши. Уфф... Ну и дела, однако! Много же поменялось в её жизни за три года, что они не виделись!

Тиш-Им наконец посмотрела на него и засияла ещё радостнее. Улыбка – от уха до уха, а клыки – ого-го, какие! Насколько У-Он помнил, они у неё никогда заметно не выступали. Неужели тоже без уколов?

– У-Он! – воскликнула она и с разбегу повисла на шее брата. – Привет! Ты какими судьбами здесь?

– Я тебя об этом же хотел бы спросить, сестрёнка, – усмехнулся У-Он.

– А я гощу здесь у Рай... то есть, у господина Деку-Вердо, – последовал её смущённый ответ.

– Я же сказал, что можно без церемоний, – сказал Рай-Ан, подходя. – Для тебя я просто Рай-Ан.

У-Он прищурился. Так-так, интересно. Что же всё-таки тут между ними происходит? Если она ещё «церемонится», значит, близки они или пока не стали, или стали, но – буквально только что, просто Тиш-Им ещё стесняется вести себя с ним как с возлюбленным при посторонних. Это вполне в её характере.

А хозяин дома, обняв за плечи их обоих, спросил:

– Ну что, ребятки, пойдём обедать? – И тут же сам себе ответил: – А пойдём! Уже всё готово, наверно. Я, знаете ли, тоже проголодался.


продолжение http://www.proza.ru/2011/03/10/677