Гроздья радости

ГРОЗДЬЯ  РАДОСТИ
Из цикла «Пустяки»
     Чем человек меньше имеет, тем у него больше причин для радости.
     Я сибиряк, могу, например, съездить в Москву, а москвич уже не может. Он там уже живет, можно сказать, прозябает. Могу сходить в Третьяковку, москвич тоже может, только ему от этого какая радость? Да и не в том дело, получит он удовольствие от посещения музея или нет,  – у него времени даже на сон не хватает.
     Нужны еще примеры? Их ведь сколь угодно. Попробуйте сами перечислить причины для радости Абрамовича. Тем более, что их раз-два и обчелся. Станет «Челси» чемпионом – вот и вся радость. Все остальное у него есть. Даже сверх меры. Ведь так?
     Однако оставим олигархов в покое, до них так далеко! Расскажу-ка я лучше о своих радостях, радостях сибиряка.
     … Иду это я кривой улочкой в сторону морского порта. В Лимассоле дело было, на Кипре. В руках у меня «Сони», японский транзистор. Счастливый такой иду! Как же, у нас этого дефицита в Кемерово днем с огнем не сыщешь  (так было каких-то 20 лет назад). Иду, дома по левую сторону улочки закончились.  Остались домики по правую, белые такие, чистенькие. И все прячутся в зелени виноградника. А кисти винограда так и свисают, тут и там, так и свисают. Можно протянуть руку и сорвать. Но не могу, не в моих это правилах.
     А так хочется поступить вопреки. Я ведь никогда в жизни не пробовал на вкус ни виноград с лозы, ни даже яблоко с дерева. Не растут они у нас сортовые, увы, не растут. Какие-то мичуринцы выращивают полукультурки и даже лимоны в теплицах, но все это такая экзотика!
     Смотрю, киприот под арочным навесом копошится. Срезает ножницами эти самые кисти. Я остановился, завороженный удивительным для меня зрелищем. Киприот обратил на меня внимание, подошел к калитке, что-то спросил. Я, конечно, ничего не понял. Показал ему рукой, что иду, мол, к порту. На транзистор показал: дескать, купил в городе, а в порту меня ждет теплоход, на котором отправлюсь дальше. Киприот улыбчиво машет мне головой, будто что-то понимает.
     То, что я русский, он, похоже, без труда сообразил, потому что с акцентом выговорил:
     - Москва?
     - Нет, - говорю, - Кемерово.
     Киприот неуверенно кивает в знак согласия. Поясняю:
     - Сибирь.
     - О-о! Сибир, сибир, - обрадовался киприот.
     Почему-то Сибирь все знают. Жестом он дал мне понять, чтобы я немного подождал, сам заторопился под навес, отрезал большую кисть винограда. Поднял ее вверх, показал, как, мол, ничего, годится? Большим пальцем руки я выразил свое восхищение. Киприот снова подошел к калитке и протянул мне виноград. Царский подарок! Южанина сибиряку.
     По дороге в порт я, конечно же, попробовал эту замечательную ягоду, как когда-то мечтал, - с куста. Такого мясистого винограда я никогда раньше не ел. То, что мы покупали и покупаем сейчас у себя в магазинах и на рынке, представляют собой эдакие катышки в жесткой оболочке с соком. Вкусно тоже, сладко, но… никакого сравнения с тем, что досталось мне так, за спасибо.
     Виноград я с трудом донес до теплохода – тяжелой оказалась ноша. Вечером в ресторане  выложил его на блюдо. Нас было шестеро, постоянно закрепленных за одним столом. Частенько угощали друг друга чем-нибудь вкусненьким, купленным на берегу. Я рассказал своим новым друзьям историю с виноградом. Поведал также о том, как когда-то, глядя на фотографию своего брата в винограднике, завидовал ему, мечтал поесть эти сладкие плоды с куста. И вот мечта сбылась. Кто-то предложил взвесить эту мечту. Мы подозвали Женю, нашу официантку, она отнесла виноград на кухню, взвесила его там. «Мечта» потянула на три килограмма и двести грамм.
     Кстати, там же на Кипре случилась еще одна, можно сказать, курьезная история. Ближе к завершению круиза меня стали тяготить коллективные походы по городам, курортам, где останавливался наш «Федор Шаляпин». Кого-то интересовали какие-то товары или еще что-то: стоишь, ждешь, когда этот кто-то решит, покупать или не покупать, начнет еще мерить, спрашивать, идет ему или не идет. Тратить на все это время не хотелось, и я стал ходить везде один. Вот и на пляже Лимассола мне не довелось бы поплавать в море, если бы был с кем-то.
     Пляж был пуст. В ноябре здесь холодно по южным меркам. Температура воды 19 градусов  (сообщили на теплоходе по радио).  Редкие посетители сидели за столиками на открытом воздухе у ресторанов. Я подошел ближе к воде и увидел вдалеке у волнорезов голову купающегося. Разделся сам и поплыл к «моржу». Когда мы поравнялись, он заговорил со мной на ломаном английском вперемежку с русскими словами.
     Посмеялись вместе, когда выяснили, кто откуда. Оказалось, что он из Барнаула. По турпутевке здесь, краткосрочной. На три дня прилетел. Вот и решил воспользоваться случаем, искупаться в Средиземном море? 19 градусов для сибиряка – парное молоко. Радость? Конечно. Для сибиряка. Для местных – мертвый сезон.
     Счастье, радости… Относительно все это.