Шаманка

ШАМАНКА

Под дождем я сижу на камнях рядом с Шаманкой.
Шаманка – скала. Небольшая скала на берегу Байгала. Скала невиданной мощи и силы. Скала загадка. Она уже умирает. А я сижу и лью спирт в воды Байгала. Лью спирт, брызгаю его на камни скалы и задаю вопрос, на который не могу получить ответ.
Зачем я здесь?
Какого черта? Две недели одиночки на надувной байдаре с мокрой задницей. Полгода списывания, поиска карт, экономии денег, мучения с перевесами в самолетах, брошенная на этот месяц семья – зачем?
Меня сюда тянуло с обреченностью висельника. Сложилось все: начиная с помощи человека встретившего меня и давшего кров, отпуска, билетов, денег, покупки байды, спальника, распечатки ворованных карт, дороги, погоды… всё. Зачем я здесь?
«Ракета» до Листвянки. Открылась широченная мощь чистейшего моря. Я пришел к тебе, ты звал меня!
Прибрежное кафе, стилизованные рубленые беседки, бабушка собирающая мусор в большие черные пакеты. С трудом плетусь, под тяжестью двух рюкзаков к этому мелко-галечному пляжу. Люди сидят и смотрят на воду, разговаривают, начинает дождить, мне некогда – шестой час. Лодка надута, хлопает по желтым бортам синей юбкой на ветру, уложены тряпки. Я не хочу в дождь. Я пришел к тебе, ты звал меня!
Дядька, слегка поддатый, из-за соседнего столика, разувшись, заходит по колено в воду и произносит «Ну вот, я побывал на Байгале!», и подозрительно быстро выскакивает на берег. Позже я понял – холодно, очень холодно, мне это холодно будет сниться, но не сейчас. Я пришел к тебе, ты звал меня!
Свал глубин на пляжике очень резкий. Метр в море - метр в низ. Одну ногу в байдару, толчок второй…
Спасибо тебе Байгал! Так сбить спесь!...
Всё кафе наблюдает, как я, в метре от берега, выбираюсь из под перевернутой лодки, мокрый и тут же замерзающий на ветру. Покоритель блин…
Это не страшно, две ночи в мокром спальнике, затем высохнет. Спасибо. Сожженная солнцем голова и кисти рук – высоко над уровнем моря. И за это спасибо. За науку благодарят.
Гребля, изматывающая гребля по десять часов. Я хочу посмотреть на тебя, я хочу узнать тебя! Алюминиевые весла – продолжение рук, гребу не веслами, гребу руками. Я пройду тебя с юга на север. Я сильный, у меня много еды, и времени. Твой норов, почти понят. И дневное усиление ветра я пережидаю на берегу. Я прячусь от него, где могу, но все равно холодно. Несмотря на палящее солнце, свитер и куртку мне все равно холодно. Я мокрый, я всегда мокрый.
Медвежий помет на берегу и много плавника. Зачем я вез сюда топор? Я кипятил чай сосновыми шишками, лежащими подомной, этот смолистый костровой запах остался сажей на котелке, и мучил меня еще через год, случайно снятый с антресолей. Он манил и не отпускал меня. Я помню и «Бар Илга», тот летник между скалистыми мысами, где ты запер меня непогодой надвое суток, оставив без дров. Спасибо. Одна доска, и надо сварить кашу и чай. Ты бы держал меня там и дальше, но я тебя понял, понял, что дальше Ольхона мне не пройти, не пустишь. Не я на тебя смотрел, ты изучал меня. Зачем я здесь?
Плавающий туман. Больше нигде я не встречал такого, болтающегося без дела по поверхности озера, тумана. Дом лесника и радушие его хозяина, приглашавшего попить чаю, абсолютно не удивленного появлением небритого мужика со стороны озера и ушедшего обратно в туман. Изумительный туман, только я был к нему готов. И когда ты кутал в него нос моей байды, да так что я не видел концов весла, я смотрел на компас, спрятав его от тебя на коленях. За это ты подарил мне нерпу. Нерпу несколько раз выныривавшую по курсу, попервой принятую мною за топляк.
Может я здесь из-за камня? Того камня…
Вечереет. Дождь, пока не усиливается, но дождит. Пора становиться. У проходящих туристов, гид наш, а бабка с дедом немцы, чего их сюда занесло, узнал – «Черный мыс».
Песочная полоса, метров пять шириной, откос подрезанный льдом и штормами. Не пойду в лес, вокруг плавник. Да чтоб вам руки повыдергивать – красавица сосна стоит на корнях, а корни подпилены и обожжены. Ходульное дерево изуродовано турьем. А рядом, вот совсем рядом, здоровенный крепкий сухой пень. Он корнями обнимает слегка вытянутый, почти правильной призмы формы камень. Сколько лет длится этот роман, или наоборот борьба? Что случилось и когда, да так, что камень лежит на корнях и корни обнимают его сверху и со всех сторон? Почему?... Корни не перерубить, и на камень можно ставить котелок. А завтра снова вперед…
Я палил это пень больше суток, с вечера до глубокой ночи. Ты так испортил мне погоду, что я бродил вкруг огня или прятался в палатке. И лишь тогда, когда пень догорал и выпускал из своих объятий камень, дождь и ветер начали успокаиваться. Но это было еще не все, закипевший котелок, случайно опрокинутый на поверхность, побежавшая трещина, расколоть?... На утро изумительный штиль, и зеркальная поверхность. Освободить? Да? Зачем я здесь?
Прижимы. Гордость. Они вселяют благоговение. Когда идешь вдоль этих скал на десятки метров вздымающихся из воды, какое-то облачко закрывает солнце… Букашка, та букашка ползущая по рукаву, которую не стряхивают или не давят, только по причине огромной любви или любопытству, что еще натворит. Прижимы до которых страшно дотронуться, они не оставляют тебе шансов, ЗАСТАВЛЯЯ ИГРАТЬ ПО ЧЕСТНОМУ… Я не играю просто так… Теперь не играю. Не играю на ставку меньше чем жизнь.
Гребля, ноющая спина, скрюченные замерзшие ноги. Пот по лицу. Взмах за взмахом, не вижу вокруг ни чего, нос байды и все. Гребок, и вода потекла с весла, ещё гребок, снова всплеск.
Вы это Вода, Байгал, а Вода это Вы. Четыре градуса на поверхности. Прогибающееся днище лодки, не дает шансов спастись от леденящего холода, несмотря на то, что температура под тридцать. Живая Вода Байгала. Вкус ледяной воды. Чуть прикрытое дно армейской алюминиевой кружки, три, четыре глотка, зубы ломит, наступает сытость, можно еще грести час - полтора, затем еще считанные глотки...
Я не люблю моря. Я не люблю моря, после Вас Байгал. Их нельзя пить, ими нельзя Жить. Дар Вашей кристальной Воды, я оценю позже. Почти год, я буду пить воду и считать, что меня обманывают. Меня обманывают – вместо воды мне подсовывают, какой-то суррогат, так же как подсовывают его вместо жизни.
Последняя ночь, да я понял, это последняя ночь которую мне подарили. Спросил: «можно?». Мне ответили … Голяком упал в воду, и меня не обожгло льдом. Да, было холодно, но не ледяно. Полный штиль, желтая чуть сплюснутая луна, оторванная от своей дорожки, тишь до дрожи и не холодно спать на камнях. «Ольхонские ворота», я стоял перед проливом, просто знал это последняя стоянка. Мне подарен этот вечер, как другие вечера, дождливые, смурные и спокойны, и те две грозы, когда высвечивало на пригорке деревья, до мельчайших веточек. Зачем я здесь?
Тогда я уже знал, вы указываете мне на дверь, мягко подталкиваете. Но не знал, что когда-нибудь обязательно вернусь. Я оставил банки, обычные консервные банки, но не обожженные и замотанные в скотч. Я оставил их там, возле речки Ая, на обрывистом берегу, где выход только с моря, это мой якорь, я приду за ними, я верю в это.
Шесть утра. Мгновенный подъем. Время истекло и до Хужира надо дойти сегодня. Спать не хочется совсем. Серо и дождик почти собрался. Люди с парома удивленно смотрят на байдару, мне на них смотреть некогда. Волна для меня критична, я сижу в воде.
Ольхон, открывается в пролив длинными скалистыми мысами. Дальний из них, похож на дракона, припавшего к воде. У дракона отрублена голова, и вот туда, куда пришелся удар мне и надо пройти. Просто знаю, что туда. Разруб почти в длину весла.
Двенадцать часов на весле, с маленькими перерывами на горшок. Последние три часа, мы вместе гоняли тучу. Вы на меня, я от себя. Вы сильней Байгал, я мокрый не только с низу, а и сверху.
Песчаный пляж Хужира. Вытащенные на берег, бесхозные, побитые катера, разрушенный порт. Брат с сестренкой лет по пять играют на берегу. Прохор - какое красивое и не обычное имя в наше время у пятилетнего пацана. Прошка, как кличет его сестра.
Зачем я здесь?
Я сижу на камнях рядом с Шаманкой, слегка дождит. К скале подходит и отходит народ, фотографируются, бросают денежку, повязывают ленточки. Меня ждет баня и ужин. Завтра я уеду, будет полночный вокзал огромного города, кобелиное купе на четверо суток, жарища, встреча с семьей и восторженно - завистливые взгляды.
Я знаю Вы Живой Байгал. Вы по-настоящему живой, как сказал бы я, будь я биологом, Существо. Безмерно мудрое, древнее Существо, хранящее в себе Любовь и саму Жизнь.
Только на свой вопрос я так и не могу найти ответа.
Зачем здесь я?...