Стулья и люди

        Вы  видели  когда-нибудь  человека, который  пытался  сесть на стул, в сиденье которого торчит  гвоздь, причём  своей  острой  частью  вверх. А  сесть очень хочется  именно  на  этот стул, а не на  другой, в  котором  ничего выдающегося  нет. Стул, каких много. Стоит  себе  незаметно, и никто  бы  не обратил  на  него внимание, если бы  ему  не захотелось  сравниться  с  этим стулом, который  с  гвоздём, и отстаивать свои  особые права  как  стула  без  гвоздя.
Сейчас  не  каждый, но всё же норовит  побольше  хапнуть, и старается  работать больше  по недвижимости. С ней  легче. Стоит себе, не движется. Ответить, как следовало бы, не может. Берут  её, эту недвижимость, кто прямо на  корню, кто повыше, а кто  по отдельным  частям, которые  вдруг пригодятся, чтоб привинтить  к  своей недвижимости. Ну  ладно, голь, она   на   выдумки, как  известно, хитра. Тоже   неприятно,  но на таких  не  сержусь. Им  нелегко сегодня.
Другое  дело, как говорится, от  жиру  или  от чего  другого! Себя  солидным, да  при  многих  регалиях  видит  в  мыслях  своих. И зачем  такому  регалийки  с  недвижимости  чужой  себе  присваивать,  никак  не пойму.
Вот такой третий стул. То жалуется, что  никто на него не садится. А если  садится, что бывает очень  редко, то обязательно  человек нехороший  и  требовательный очень по части удобства  сидения. Часто жалуется  этот стул, что делать ему ну просто нечего. А главное, ничего ему не надо, у него всего даже больше, чем   надо нормальному  человеку. Стой  себе и радуйся, что обшивка  сохраняется  да спинка  не сгибается  от тяжести, какая  над  другими  нависла. Так нет! Ещё чего-то хочется.
        Но и это понятно. Беспредел  -  он  если везде, то и во всём, и даже в стуле. А у  третьего, что касается каких-то  ограничений, ну нет  их.  И не знал и  не знает  он, что это такое: ограничивать себя  в  самовыражении, особенно неуютном для окружающих. Но что есть, того  не выкинешь. Иногда чистой  работой  любой позанимается. Но недолго. Надоедает, хоть и чистая.  Тогда  тут  постоял, там постоял, снова на своём месте побывал, а  всё равно чувство невысказанности  одолевает.  Иногда  так сильно, что  сил  нет выдерживать  эту  невысказанность.
       Тогда в поиски  отправляется. Захотелось в очередной раз вырваться, душу отвести  в сторону  от  насиженного и надоевшего самому  себе  места. Вспомнил, что где-то  два стула стояли, а вдруг  на месте. Тоже не всегда на своём месте стоят, всё время чем-то занимаются,  видно  хватает  у  них  работы всякой. Повезло. Раз так, решил  предложение  своё внести. Давайте, мол, чтоб не только мне нужно было, но и вам. Давайте что-нибудь вместе  сделаем. Не могу я один, понимаете!
       Не первый раз  предложения  от третьего  стула поступают, но  всё  какие-то не конструктивные  по отношению  к другим  стульям. Поэтому  ничего  для  третьего  стула  результативного не получается. И продолжает  третий  с  другими стульями пути общие искать. А всё потому, что стул  без гвоздя ему как  бы  и нужен, потому что  не колется, а стул с гвоздём  как бы  не нужен, потому что вытащить  из него, кроме гвоздя, ничего  нельзя.
      Так и стоят  рядом два стула, а  вблизи  них  этот, третий, нет, нет, да и появится. Хоть и неприятно, а  на первый, с гвоздём сесть  хочет, ну а где  вы видели  когда-нибудь человека, который, сев на гвоздь, не вскрикнул бы. Хоть у  этого третьего  стула  обшивка крепкая, но гвоздь есть гвоздь: прокололась! И пошёл  плясать третий  стул. Возомнил о себе, будто он один  из  тех 12,  с  бриллиантами. И, конечно, в  выражениях, неприятных  для  первого стула, что с гвоздём. Последний, не выдержав самозабвенной пляски  третьего стула, назвал его бандюгой и ещё каким-то нехорошим словом. После чего обшивка  третьего стула ещё больше  раскрылась  и он  закричал, что размажет  первый стул всем, что из самого стало выходить, а выходить, доложу вам, стало  много-много-много  и всякое: тут и бумажки, которые первый   и  второй  для  третьего собирали, и  стёклышки да камешки, которыми третий без первого и  второго  стульев занимался, и другие всякие неудобства, которые  скапливаются периодически  за прочной обшивкой.
      Но не долго пляска  продолжалась. На  четырёх ножках, всё равно  что на  четвереньках, долго не попляшешь. Фыркнул раз,  другой и  закончился разбой. Стоят первый и второй, улыбаются. Третий стул в стороне  зашивается. И кажется мне, что  после этого все  три стула  одновременно подумали: ох, недвижимость ты наша, ох, кусачая, не от тебя ль вся наша  жизнь  как  собачая. Стул не человек. Но  как часто бывают они похожи, люди и  эти  стулья.