Аркан 15 - Дьявол

Спасибо голосу Земфиры."Расскажи мне про Австралию")))

Данный Аркан не является самостоятельным произведением, хотя несет в себе смысл Таро.
Он, начиная с Нулевого Аркана, входит в состав второй книги, как бы ни пафосно это звучало.
Все авторские права защищены.

В иллюстрации использована колода Таро Авалон, созданная в 2001 году художником  Joseph Viglioglia
_____________________________________


*****

Впереди  - пятнадцатый Аркан колоды Таро.  Его названия: «Дьявол», «Фатум», «Темная Сторона». Изображение на карте может испугать вас, как и «Смерть»: прямо по центру изображен тот, чье имя не называют попросту и если зовут, то чаще «врагом рода человеческого». Весь рисунок пронизан страхом и отвращением, художники стремятся передать те эмоции, что вызывает ОН. Чаще на лбу у дьявола изображена перевернутая пентаграмма, как символ падения и гибели духовного начала в человеке.

Не стоит отчаиваться и делать поспешные выводы -  данная карта вовсе не означает вашего скорого падения. И пусть  «Дьявол» действительно отражает все самые темные стороны человеческой души, не следует забывать о том, что и во тьме  есть положительные стороны. Аркан «Дьявол» предупреждает вас об искушении, сам акт которого может свернуть вас с выбранного пути.
Что говорит  данная карта о человеке? Прежде всего, вы не стремитесь к духовным высотам и самопознанию. Ценности, которые привлекают вас, материальны и возносят ваше тело, но не разум. Вам не следует забывать давнюю истину: думая лишь о  материальном благополучии и забывая  при этом про духовные вершины, вы рискуете опуститься, причем незаметно.
Как в прямом, так и в перевернутом значении в раскладе смысл почти один. Прямое, или положительное: беспорядок мыслей, обреченность. Связанная воля. Ваша воля и личность уже не ваши, вы погрязли в удовольствиях. Это может быть нечто неизбежное, не относящееся по природе ко злу, но меняющее вас.
Если в перевернутом, то это та же мелочность, слабость. Злой рок, необдуманный и неверный выбор. Несчастье для вас, которое давно ждали ваши недруги.
НЕ идите на поводу у Дьявола. В этот момент искушение особенно велико. Помните про предыдущий период - Умеренность. Вам просто обещают те же самые цели, только без ожидания и траты времени.
Помните, что цена высока. Вы всегда могли достичь своей цели без помощи Дьявола. Добивайтесь успеха собственными силами. Не поддавайтесь искушению, падать всегда больнее.
Если эта карта выпала как  отражение вашей личности, то будьте осторожны. Власть всегда кружит голову и  опьяняет, вы получаете удовольствие, вам нравится управлять и даже играть жизнями окружающих. Но у настоящего Дьявола одна дорога - в ад.

***

Время всегда удивляло меня своей незаметностью. Вот я качусь с горки на санках, падаю на бок и морщусь от холода. Мне восемь лет, у меня красные щеки и сырые от снега штаны. Мама будет ругать меня, отчего я пришла домой позднее на целый час. А я буду недоумевать, как это я могла не заметить в восторге наступившей темноты.

А вот я сижу за партой, смотрю на продленке фильм, и забываю, заинтересованная сюжетом, что дома меня давно ждёт бабушка. Мобильных телефонов еще нет, поэтому бабушка не знает, где её драгоценная внучка и не случилось ли чего плохого. К концу фильма я вспоминаю, что полтора часа  вполне ощутимы, и за спиной слышу её взволнованный голос и обещание задать порку.

Или вот, я спешу на свидание.

 Или вот, я проспала первый рабочий день. А это я тороплюсь домой на собственное день рождения, но время ускользает из рук навсегда…

Каково все же время? Преодолев порог смерти, я навсегда оказалась впаяна в его скелет из минут, секунд и мгновений. Меня замуровало в нём. Без спроса, без смысла. Но каково время  – я так и не узнала, не увидела его лица.

Может, оно безлико? У него нет структуры, у него нет объёма, вкуса и запаха. Оно безлико, оно одновременно и движение, и статичность.
Но оно меняет нас.

Каждое мгновение.
И остается лишь любоваться его игрой.

***

Я не помню два года после того, как уснула с лезвием внутри меня. Постоянно вытекающая из раны кровь изменила лишь часть отравленного мира, остальное мы исправляли сами. Я видела записи с камер, что в течение полугода наблюдали за моим телом. С отвращением и в то же время, с любовью смотрела, как черные разводы вируса расплетались по земле, убегая прочь, но не отрываясь от тела полностью. С неба, из открытых люков самолётов, падали вниз, поднимая столбы пыли и ломая кости, туши животных всех мастей. Подобно дождю оседал различный мусор, древесная труха и свежескошенная трава дополняли картину. Запаха разложения и гнили не было, потому как вирус голодно изучал каждую структуру, расплетал органику и менял по-своему. Сложилось впечатление -  то, что придумал Верн в своей лаборатории, давно перестало быть его детищем, как и я. За годы жизни в моем теле вирус настолько изменился, можно даже сказать, повзрослел. Наполнил свою суть знаниями о строении любой молекулы, наполнил себя любовью к изменениям и усовершенствованиям всего существующего. Я же была лишь сосудом для него, привычным местом обитания.
 
Матерью я ему никогда не была. Домом, придатком, к которому питают слабость - возможно.
Может, когда он окончательно возмужает, он решит переехать и тогда…

Впрочем, это так и осталось вопросом.

Как и те два года, что я прожила с геммами на новой земле – Земле Многих со мной, Таа’ Руфи’ Гемм. Пробуя восстановить ход событий, я всё время натыкалась на стену внутри – вот первые полгода я лежу мёртвым грузом на земле, вот следующие полгода я брожу слепой тенью по материку, плача и меняя  в растениях и животных мутации. Вот я поднимаю, измождённая, руки к небу и зову Аларина и Марко. Они прилетают через два дня, на третий – все геммы и люди ступают впервые в свой новый мир.

Всё это я вижу на видео. Но я не вижу самого главное – мои воспоминания.

-Радовалась ли я? – спрашиваю я, сидя в небольшой пустой комнате на плетеном табурете. Передо мной – чашка горячего кофе, полусонный Аларин читает трехлетней давности газету, а Марко стоит у окна и смотрит на сгоревший город, чернеющий на горизонте. Пройдет не одно десятилетие, прежде чем его развалины затянутся зеленью. Мы обречены жить на материке, полном городов-призраков.
-Радовалась ли я, когда увидела впервые вас? – повторила я свой вопрос громче, вплетая в слова шипящие гемми.  Аларин отчего-то устало улыбнулся и пододвинул себе ближе свежее мясо – организм требовал своего.

-Нет, ты была пуста эмоционально. Ты даже не говорила, ты всё время молчала и плакала. Чаще всего плакала. – Немного заученно отвечает Марко. Оно и понятно, я часто задаю этот вопрос, потому как не до конца восстановила ассоциативные связи.

-Я пойду к себе, - обиженно говорю я друзьям, беру поднос с едой и ухожу. Теперь я нечасто провожу время с ними. Стыдно признать, но причиной всему – мой внешний вид. Второй год я ношу  балахон, чем-то напоминающий паранджу, и изредка снимаю его. Только Сара и Марко видели меня без него. Аларина я стыжусь.

Смотрю на свои руки – они ужасны. Они отвратительно худы, и не смуглые даже, а словно грязные. Это вирус просвечивает сквозь тонкую кожу. В зеркало я стараюсь не смотреть, потому что я похожа на живой труп. Глаза запали, вокруг них сеточка глубоких морщин, волосы иссеклись и часть их вообще выпала, во впалом рту не хватает большинства зубов. Тело изуродовано шрамами и хлопьями разного рода пятен от сине-лиловых до коричневых. Словно разноцветное лоскутное одеяло – вот и все. За последние два года я не изменилась в лучшую сторону, у вируса нет времени на то, чтобы поддерживать меня на должном уровне, ему вполне хватает и этого убожества.

А может, и он просто устал. Перелопачивает тонны структур и информации, постоянно меняет, улучшает мир вокруг. Танцует на грани с искаженной ДНК, разматывая и переделывая генетический код даже у бактерии, не то, что насекомого. У нас с ним на пару нет ни выходных, ни праздников. Даже сна нет.

Сплошные изменения.
Два года – это так мало по сравнению с тем, что сделал ты, Уильям, за пару минут.
Два года – это так быстро, потому как я обещала сотворить тебе величайшее зло.
Исход.

Каждый день я провожу с мыслью, зачем он нам? Разве мало ушло их в мир Океана – и по воле Теней, и по воле Уильяма? Разве мир не изменяется в лучшую сторону?

Но мир не менялся, он стремился к саморазрушению. Мир людей сходил с ума от лени и синтетики. Пятьдесят лет назад, будучи еще человеком, я корила окружающих за бездействие, лень и апатию. Видели бы они мир сейчас – на фоне моих нынешних современников они были необычайно, удивительно активны. Что эти потомки? Комки биологической заевшейся дряни, среди которых уникальности мало, и та проапгрейдена.

Помню, на втором курсе я сдавала анатомию и тряслась, как осиновый листочек, оттого что не могла все уложить в своей голове. И мечтала о гаджете, что-то вроде флэш-карты в мозг. Теперь это не новость. Теперь это есть у всех и университеты почти упразднили. За какие-то пятьдесят лет изменилось многое.

Реальности – выбирай любую. Живи в любой, смотри на мир, как тебе хочется.
Быть кем угодно. Изменяй себя, изменяй ДНК, изменяй, если у тебя есть деньги.
Вот они, плоды просвещения.

Этих людей уже ничем не удивить. Большинство живет в мегаполисах, деревни почти изжили себя. Равно как и ручной труд.

…я отгрызаю кусок от мяса и устало включаю визор взмахом руки. Я не хочу больше смотреть на мир, который стал таким, но по привычке перелопачиваю каналы – обилие рекламы, ток-шоу и ни капли ума и правды – хоть что-то в мире неизменно.  Даже успокаивает отчасти.
Это тяжело, крайне тяжело – наблюдать за тем, как мир катится неизвестно куда. Как исчезает все то, что было когда-то любимым. Мне восемьдесят три года, я уже многое потеряла, даже саму себя…Но это не старость, которую я ждала.

Когда я еще была человеком, я всегда помнила о её приходе. Я с уважением смотрела на пожилых людей и думала о том, достойно ли состарюсь я? Моя бабушка еще говорила: «Недавно было шестнадцать, а уже шестьдесят!» Что нам эта молодость – она быстра и текуча, как майский ручей, который вот-вот  иссякнет до нового дождя. Молодость – это еще не вся жизнь. Каждый год перекраивает тебя изнутри и не сразу видишь в зеркале, что стареешь.
Или боишься это увидеть. Боишься признать.

…а для восьмидесяти трех лет я еще хорошо выгляжу, рассмеялась я и запустила в визор тарелкой. В том месте, где об экран ударило фарфором – от пластика мы решили полностью отказаться – теперь темнело смачное пятно. И как раз под ним проглядывало лицо Уильяма.
-Ничтожество, - словно чихнула я, еле сдерживая эмоции. Самодовольный наглый тип, который получил то, что хотел – Великую Империю.

И ведь я все также люблю его.  Даже стыдно признать, что появлюсь перед ним изможденной старухой, сухой и сморщенной. Стыдно, что дам повод для лишних подколок и ухмылок.
Нет…Не так. Меня это ранит.

Я тяжело вздохнула, слезла с дивана и подошла к окну. Распахнула его и впустила в дом свежий ветер. Посмотрела вдаль – в трех километрах от нас кипела стройка. Восстанавливали несколько зданий, разрушенных во время зачистки и по частям перенесенных в это место. Стоял гул, плиты поднимались вверх, на немыслимые высоты и сотни рабочих трудились, не покладая рук. Среди них были и геммы, и люди.

Людей мы наняли на время. Потому как наших сил не хватало на все. Великий переезд затянется еще на несколько десятилетий, не все так гладко.

Я вернулась к экрану. Уильям улыбался с него и отвечал на вопросы. По левую руку его сидела Аннабель, по правую – Юлиан. Я пригляделась к мальчику и невольно вспомнила маленького сына Кесаря, когда впервые увидела его.
Что с нами стало?

…а за окном шумела весна, красивая и удивительная. Над раненной землей, над изуродованными животными и над могилой мужа…

Я перевезла его тело сюда после того, как пробилась первая трава. Не рыжими клоками, а красивой зеленью. В глубине материка я нашла место, в котором мой супруг  теперь сладко спит…Пусть это всего лишь красивые слова, но мне было спокойно знать, что его благословенное тело находится в одном мире со мной.

По щеке коварно пробежала слеза.  Но я не стала вытирать её, потому как это была одна из тех слез, которые проливаются ради облегчения души. Кажется, я проплакала тогда, когда привезли его останки, несколько дней. Рыдала изнуренно, из последних сил, но это была единственная радость, которую позволил мне вирус. Тогда шел сильный дождь, я помню это. Тяжелые, сочные капли били нещадно, размазывали меня по надгробию. А я рыдала и молила простить за все, на что обрекла нашу некогда счастливую семью.

А потом пришел Аларин и забрал меня молча. И больше я ничего уже не помнила…

***

Но это все присказка, за которой тянут время. Рано или поздно, но тот День настал. Весь мой народ собрался вместе, чтобы проводить меня в Империю. Я уезжала одна, потому как это было условием Уильяма. Ни один гемма не должен покидать Таа’Руфи’Гемм, только я одна.
За мной прилетит корабль и заберет в Чудесную страну…

- Не сходи с ума, как в прошлый раз. И не смей запираться на складе…- После минутной паузы Марко добавил. – И не забывай про воду, тебе она необходима.

Я старалась не смотреть на него. Я сидела молча на табурете и терпеливо ждала, когда Сара доплетет мои волосы и намажет меня кремом. Нет, это не бело-молочный крем из стеклянной баночки, как вам кажется. Это было густое варево из всевозможных веществ, коричнево-красное, с прожилками фиолетового. Я наблюдала, как его готовили – занятие не из приятных.

Но этого хотел мой вирус и так я подкармливала его. Он голодно чавкал внутри, когда Сара небольшим шпателем покрывала мое тело пятисантиметровым слоем варева. Все это через секунду проникало вновь, но моложе от этого я не становилась.

Марко стоял у стены, спиной ко мне. Я запретила ему смотреть на меня в такие моменты.
Я не хочу, чтобы он видел меня слабой. Видел отвращение к самой себе.

Хотя чего тут стыдиться?

Я закрыла глаза, наплевав на заботу Марко, и вспомнила, как несколько недель назад я прогуливалась на стройку. Меня накрывала темная ткань в несколько слоев, и даже сильный ветер не мог сорвать её. Даже прежде босые ноги я закрыла, как могла, чтобы никто не видел вздутых вен и закрученных нелепым образом мышц, отчего они были похожи на стволы столетних деревьев.

Я спряталась в кустах и с удивлением наблюдала за людьми, которые как муравьи облепили здание и копошились на нем, передавая друг другу инструменты, провода и прочее.
Наблюдать было настолько увлекательно, что я не сразу заметила золотоглазого гемму, который уже несколько минут стоял в паре метров от меня, прижимая к груди бутылку с водой.

- Это же Вы. – С восхищением заметил он, когда я посмотрела на него сквозь прорези. – Вы уже который день приходите сюда, я знаю. Вам нравится, как мы реконструируем это здание?
Мне захотелось убежать, но я не могла.

- Я знаю, что это Вы. Вернее, моя кровь говорит мне об этом…Я так давно хотел Вас увидеть. Вживую. И вблизи.

С каждым словом он был ближе ко мне, еще чуть-чуть и он упрется в меня…Я сделала несколько шагов назад, а он все смотрел заворожено и не понимал, что мне не нравится его поведение.

-Я – Сур, мой организм уже перестроился…

-Я знаю, кто ты, дитя мое. – Как-то совсем по - божественному ответила смущенно я и сделала еще шаг назад. – Что ты хочешь, Сур?

Он нерешительно замялся и прижал бутылку крепче к себе. Его лицо залилось румянцем, на лбу выступила испарина, да и вообще, весь его внешний вид словно сошел с экрана, где крутили мыльную оперу. Причем испанскую, потому как Сур был жгучим брюнетом с правильно очерченным лицом, а тело его так и кричало: «Я воспитан среди страсти и танго!»

Я помотала головой в ужасе от самой себя и глупо хихикнула. Сур же напротив, стал ужасно серьёзным. Какое-то время он молчал, а я просто развернулась и пошла прочь.

-Подождите! Я хотел сказать, что…

Я ускорила шаг.

-Я люблю Вас, кажется…

Я встала вкопанная. Потом повернулась к нему лицом и обеими руками потянула вниз покрывало. Чтобы видел, во что влюбился.

Но резко остановилась и вернула ткань на место, потому как увидела его глаза – глаза ребенка, увидевшего Чудо.

- Знаешь, Сур…Твоя любовь будет всегда идеальной. Я не позволю собственному эгоизму растоптать её, дорогой. – Мурлыкнула я, приближаясь к мальчишке. Потом попросила его закрыть глаза крепко-накрепко и поцеловала его в лоб сухими губами. В стороны от поцелуя разбежались золотистые волны по смуглой коже и наконец, выстроились в узор.

Он так и не открыл глаза, все стоял, прижимая воду к груди.

А я убежала прочь…Даже и не знаю, как отреагировал на это мальчик.

Из воспоминаний меня вывел голос Сары. Марко, по всему, уже вышел, а она закончила процедуры и теперь стояла за спиной, обняв меня за плечи. Она знала об истории с Суром и то, что я частенько её вспоминала в последнее время, и потому поняла мое оцепенение.
- Ты больше не чувствуешь себя уверенной в себе?

Я подняла руки вверх, все те же изможденные и сухие, несмотря на десять литров «крема». На фоне красивого мрамора, которым украсили стены комнаты, руки были чужыми и нереальными. Как в компьютерной игре, когда играешь за какого-то персонажа, а не сама бегаешь по коридорам. От первого лица…

Но руки были моими.

- Ты напоминаешь мне человека, который боится старости. Но ты не должна так вести себя, дорогая… - Сара накрыла меня бирюзовым шарфом и спросила, - Может, ты наконец-то посмотришь в зеркало?

-Я не хочу.

-Ну что же ты? Сама не своя из-за какой-то внешности. Ты Святейшая и будь ты триста раз страшной и убогой, твой народ любит тебя. Хватит уже очеловечиваться, ты уничтожаешь себя этой депрессией.

Я посмотрела на Сару с ненавистью и даже не стала сдерживаться:

- Ты идеальна. Ты все так же свежа и прекрасна, как и тогда, когда я встретила тебя. Аларин – молодой полубог, даже Марко сияет золотом. Каждый из вас совершенен, а я …на вашем фоне я отвратительна.

Раздался щелчок и следом удар. Или наоборот. Я не сразу поняла, что Сара заехала по мне вазой и теперь её осколки валялись повсюду. Сара прекрасно знала меня и тот факт, что простая пощечина будет незамечена. Следует заметить, что часто об меня разбивали не только вазы и прочие мелочи – иногда в ход шли стулья и прочие крупные предметы интерьера.

- Ты достала! Сколько можно, ты уже полгода как убиваешься из-за того, что твой гребанный вирус забрал у тебя молодость! Ты как одна из этих псевдолюдей, гарантийный срок обновления которых закончился и их прекрасное, выращенное в пробирках тело разваливается на ходу. И почему ты такая?

-Может быть потому, что я – женщина в первую очередь? И привыкла, что этот гребанный вирус забрал у меня все, кроме молодости. Я никогда не считала себя красивой, но хотя бы не на столько уродливой…

Сара фыркнула и передала мне ненавистное покрывало.
- Ты увидишь сегодня Уильяма. Завтра ты станцуешь Исход. И тогда твой любимый «квартирант» снова заплатит за аренду красотой.

 -Спасибо, что лишний раз пробежалась по моей памяти, Дорогая. – На гемми прошипела я, зло сверкнув глазами из-под покрывала. Но Сара не успела съязвить в ответ, потому как в комнату ворвался Марко и объявил, что коробчонка приехала и лягушонку пора собираться.

-Не забудь про воду, обязательно проследи, чтобы эта истеричка до краев наполнила бассейн.

Я усмехнулась. Истеричкой он называл Уильяма.

-Хорошо, - я обулась, одела перчатки и схватила потрепанный чемодан со всякой мелочью, перебирать в дороге. Через пять минут я стояла уже на площади перед кораблем, где на меня смотрели тысячи глаз. Все мои дети съехались проводить в путь, не словами, так мыслями поддержать в нелегком Пути – Исход  ни для кого не был новостью. Им тоже предстояло еще раз встретиться со мной в роли Палача и пройти сквозь выбор – жить или нет.

- Я вернусь, - вот и все мои слова. Молчу, сквозь слезы смотрю на них, которые доверили свою жизнь, свои стремления и поступки. Я не имею права причинять им боль своим эгоизмом, поэтому на время раненное самолюбие успокаивается.

К вечеру я буду пить чай и баловаться императорскими плюшками. Вот кому достанется…

***

Теплого приема я не дождалась.

Два часа я ждала, пока Уильям закончит свои дела и просто сидела за огромным столом, ковыряясь вилкой в салатике. В принципе, все, что мне предложили – это вода и салат. Я разглядывала  красивые фрески на потолке, они словно парили надо мной – огромные ангелы и спасенные ими души. Среди золотых облаков,  несравненно живых небес  тела людей были лишними и несколько резали глаз. А еще блики от люстр придавали некое дьявольское сочетание – казалось, что на облаках кто-то местами разжёг костры.

-Вам нравится у нас? – поинтересовался Юлиан, который разглядывал потолок, усевшись в нескольких метрах от меня. Я ухмыльнулась, но он не увидел этого – паранджа, густо украшенная вышивкой и бисером (Сара постаралась) хорошо маскировала мои эмоции.

-Очень. – Ответила я мальчику. Он что-то прошептал под нос и углубился в чтение – перед ним сиял визор, подключенный к Внешней сети.  – Как у вас дела?

- Ну, если не считать пары сотен уничтоженных видов и некоторой радиации, а так же полностью разрушенных городов, то…замечательно! – Выдала я, роясь в салатике. Мальчик лишь кивнул головой, покраснел немного и продолжил набирать что-то на визоре. Через пять минут он все-таки решился:

- Зачем вам все это? Ведь и так многие умерли. К чему вам новая кровь?!

Я не знала, что ответить. Сказать, что это не мое решение, а Теней внутри меня и что это Память, мое второе Я, решила  все вопросы – разве поймет он?

-Так надо. Я просто принимаю свой Путь. И если бы очень хотела, то все равно с него не сошла.

-Но…

Нас прервал голос Великого Императора:
- Юлиан, иди в свои покои. Общение с ней ни к чему не приведет. – Мальчик спокойно собрал свой гаджет, поклонился отцу и вышел. Мы остались одни.

-Когда вы хотите начать? – спросил меня Уильям холодно, словно и не видел меня никогда прежде. Но по глазам я видела, как глубока рана в моем мальчике, насколько тяжело ему видеть меня, пусть и закрытой от всех.

- Чем раньше, тем лучше для нас обоих. Вы предупредили свой народ? Он готов к расплате за ваши деяния? – Я говорила отрывисто и сухо, как компьютер. Голос мой не понравился Уильяму и он сделал несколько шагов мне навстречу, прежде чем оторопело вернуться назад.

- Как ты? – Выдавил он. – Всё так же молода? Ну конечно, каких-то два года…что тебе станется? А я старею…

Я выложила перед собой руки в перчатках и сжала кулаки со злости. Люстра над головой качнулась, словно её резко дернули, и блики адского пламени заиграли на темно-синей ткани паранджи. Но я сдержалась.

-Я все приготовил. Можно уже начинать. Единственное, я исправил твой Пьедестал. Его подправили, ведь прежде это было…миксером.  Теперь он безопасен. В отличие от меня.

- И на том спасибо. – Съязвила я, пряча руки в ткани. Еще чуть-чуть и я бы скинула его к чертям. Но что толку – под него я предусмотрительно надела обтягивающий комбинезон по горло. А лицо покрывала маска, аккуратная и пористая, чтобы не раздражать кожу.

-Начнем? – и не дожидаясь ответа, он направился к выходу. Я только молча последовала за ним, оставив на столе красоваться размазанный по тарелки салат.

Мы шли до боли знакомыми коридорами, в которых хоть и изменили все, вплоть до мелочей, но не изменили самое главное – атмосферу. Бег маленьких ножек юного наследника, его хохот, радостные крики и просьбы поиграть с ним еще. Ругань с Кесарем из-за моих занятий, лишней информации для будущего правителя…Первые секреты, первые советы, первые обманы…Все здесь переплетено – моя и твоя память, мысли и поступки.

Куда все это ушло? Как и моя семья, разрушено Высшими силами…Да какие там силы, мы все сами ломаем. Никто, кроме нас. Сами делаем выбор и нечего пенять на зеркало ,если рожа кривая…

Уильям нажал что-то в стене, невидимое для меня, и открылась ниша. Сюда же, тридцать лет назад или чуть больше, я не помню, на теплых и ласковых руках принес меня Кесарь и так же аккуратно опустил в темные воды, где меня порубило в фарш. А потом я совершила то, ради чего Тени призвали меня.

То, что я совершу сейчас.

- Я хочу, чтобы ты объявил…

-Я уже сделал это. Всё готово. По всей стране траур, разве ты не видела новости?

-Я не смотрю визор, - солгала я. – Мне нужно раздеться.

Уильям поморщился, но уходить не стал. Наоборот, он хлопнул в ладоши и в комнату вошел Юлиан со складными стульями. Аккуратно расставил их, а затем они оба демонстративно уселись передо мной. Юлиан еще раз хлопнул и в зал вкатили столик с вином и фруктами.

- Прекрасная выдержка, - повертел в руках бутылку Император и причмокнул губами. Затем открыл пробку, налил багровую жидкость в бокал и сладко вдохнул аромат. Параллельно ему нарезали сыр и уложили на тарелочку. Двое охранников и двое официантов  - итого шестеро зрителей.

Что ж…

Я молча вступила на ровную поверхность плиты. Потянула привычно край одеяния и темно-синяя палатка упала наземь. Уильям разочаровано присвистнул, увидев на мне бежевый, без единого шва комбинезон, который умело маскировал узлы и отеки на теле. И такие же перчатки, сапоги по колено и маску.

Дверь за его спиной еще раз открылась,  и вошли еще около десяти людей – персонал и пара придворных. Среди них я узнала жену Уильяма, холеную и белокожую Аннабель, которая демонстративно надела полупрозрачные одеяния. Я с завистью посмотрела на точеное тело Императрицы, на еле прикрытую нежную грудь с темными ареолами сосков и такую  ровную, без единой морщинки или пятна, кожу.

Она уселась рядом с супругом, приняла бокал и отпила немного. С вызовом посмотрела на меня и пояснила:

- В прошлый раз я не рассмотрела вашу идеальную красоту. Сейчас я исправлю свою ошибку, чтобы позже приблизиться к совершенству.

Я проглотила комок в горле, но ничего не сказала. Лишь тяжело вздохнула, послав импульс на пульт. Что-то негромко чихнуло и раздалась  чарующая музыка итальянских опер. Красивый и гармоничный голос начал расплетать узоры, а второй подпевал ему сначала чуть слышно, а затем все набирая и набирая сил.

- Как вульгарно. Она собирается раздеваться под музыку, как стриптизерша из кибербара! Австралия прислала свою звезду. – Заметил кто-то из охранников нарочитым шепотом,  чтобы все услышали и улыбнулись.

Я промолчала, лишь аккуратно потянула за крепеж на волосах. Аккуратные пряди, заботливо уложенные Сарой, распались по плечам, но пара локонов  упали на пол, изумив зрителей.
Я повернулась к ним спиной, чтобы они как можно дольше разглядели лысины на моей голове. Уильям захрипел, но вовремя выпил вина. Никто, кроме нас двоих, не заметил этого.

За волосами вслед полетели перчатки, одна за другой. Затем сапоги.

Нехотя всхлипнула молния на комбинезоне, но лишь на секунду я поверила в её слабость.  Всевозможные вшитые накладки и гелевые подушки, которые я заказала, чтобы скрыть свое уродство, больше не прятали мое тело.

Уже голая, но все еще в маске, я повернулась лицом к зрителям, стараясь не смотреть на Уильяма. На глянцевой стене я увидела свое размытое отражение и просто закрыла глаза. Всевозможные разводы,  вкрапления древесины или шерсти на некоторых участках – это вирус  частично организовал на моем теле фабрику по производству нового ДНК – все это делало меня похожей на нелепое существо. Невыносимо зачесался левый бок – на нем проявилась чешуя, и слегка запахло рыбой.

- Я и есть Австралия. Уничтоженная вами  жизнь и собираемая по осколкам. – Дрожащими руками я сняла маску и посмотрела на  Уильяма. – Я и есть тот мир.

Аннабель еле скрывала тошноту. Император смотрел на меня без каких-либо эмоций. Просто смотрел, пил вино и молчал. Юлиан же с отвращением отвернулся. Хорошо, что я не видела своего лица, наверняка, я стала еще изумительней…

- Что ж , не будем испытывать ваше внимание моей идеальной красотой. – Сказала я и наступила Тьма.

***
Матерь Ублюдков свернулась калачиком в углу, по черным разводам было видно, что сначала её отбросило в сторону, а потом она скатилась по стене вниз под тяжестью собственного тела. Её трясло, грудь бешено и ритмично вздымалась, словно грозилась разорваться и вывернуться наизнанку комками легких. Пальцами она хаотично царапала пол, оставляя стружку и черные  липкие разводы, похожие на запекшуюся кровь…

Уильям очнулся последним. На него сумасшедшими глазами смотрели двое охранников, которые проснулись раньше на пять минут. Юлиан же сидел около матери и держал её за безжизненную руку. Но на лице мальчика не было грусти, он просто констатировал смерть, проверив пульс.

- Она мертва? – спросил Уильям и с нежностью посмотрел на жену. Затем сел рядом с сыном и замер, переводя взгляд с мертвецов на Святейшую.

Сын кивнул и Великий Император завыл от боли. Всех, кого он любил, всегда забирала не смерть, а ОНА…как и миллионы его подданных, его помощников, его рабов. Он с отвращением к себе впервые подумал о том, что гемм можно будет уничтожить за несколько дней, вырезать их как щенков, пока их драгоценнейшая Матерь будет корчиться от боли в углу, в собственной блевотине и крови. И если умрет, то невелика потеря.

Император встал, отряхнул одежды и направился прочь. Около открытой двери он увидел десяток испуганных охранников и приказал старшему:

- Тела вынести. Объект запечатать. И никого не выпускать до моего приказа.
Юлиан выбежал вслед за отцом:

- А как же она? Её народ просил тебя о воде, чтобы её тело погрузилось после Исхода и выжило. Ты дал слово!

-Я его и заберу. – Парировал грубо Император, вытирая лицо от засохшей крови. Еще раз посмотрел на Ульяну,  которая билась от боли на плитах и словно чувствовала, как в нескольких метрах от неё прохладой сияет бассейн, плиты над которыми разошлись и открыли его глубину. Скрюченными узловатыми ногами она пыталась подгрести к нему, но не могла – сил не было.

- Вы просто бросили умирать её! Вы… Вы так низко пали в моих глазах! – кричал Юлиан на отца,  – Она просила опустить её в воду! Ты же видишь, как она бьётся в агонии! Она умирает…

-Она просто мерзость! Она убила нашу мать, всех, кто был нам дорог! – Уильям зло  взмахнул рукой, и двери в зал стали запечатывать. – Она должна ответить за все. Я…я ненавижу её! Стража!

Военные встрепенулись.

-Если кто решится помочь этой твари, убить без раздумий. Любого. Это мой приказ.

-Но, отец!  - молил его сын, - Мы все виновны, все получаем по заслугам…

-Молчи, щенок, что ты понимаешь в жизни? – он ударил его со всей злостью.- Она всего лишь монстр!

Мальчик упал к его ногам от удара, опухшая губа заныла, кажется, пошла кровь:
-Ты сам монстр! Ты уничтожил целый Материк во славу своего мира! Ты убил больше людей, чем она…

Император лишь оттолкнул сына ногой и вышел из зала. Чуть позже он узнал, что сын был убит стражниками по его же приказу, когда пытался оттащить Святейшую к воде. Он в неверии наблюдал, как  тело Юлиана  плавало на воде лицом вниз, в розовых от крови волнах, а на дне его калачиком свернулась и дрожала от благодарности  Она…