Красная глава

ПАСТУХ И ПРИНЦЕССА
красная глава

Я хотел бы начать эту историю как сказку с «жили-были» и закончить хеппи эндом через пару-тройку страниц. Но хотя мои герои – совершенно сказочные существа, история эта самая что ни на есть правдивая. Как и все истории о любви, она покажется тебе пресной и скучной, если ты никогда не любил; но если ты влюблён, воображение само раскрасит её в нужные цвета.
Итак, эта история началась в тот момент, когда Пастух впервые увидел Принцессу.
Правда, Пастух на самом деле не совсем пастух, а Принцесса – не совсем принцесса. И кроме того, в моей истории есть ещё один очень важный персонаж. Это я. Цыган Серцевид.
Если бы это была сказка, автор так и остался бы обезличенным невидимым повествователем. Но я буду вмешиваться в действие, разговаривать с героями и влиять на их поступки, так что назвать мою историю сказкой, я бы всё же не рискнул. Конечно, я мог бы вычеркнуть себя из сюжета, затереть ластиком те места, где я напрямую контактировал с героями, но ведь тогда история исказится. А искажённые истории – это то, чего я не люблю почти так же сильно, как репчатый лук и осеннюю слякоть. Нет, я решительно не хочу исключать себя из этой истории.
Ведь когда Пастух впервые увидел Принцессу, я тоже был там. Я видел начало этой истории. Именно поэтому я всё знаю наверняка. 
Я сидел на причале с моей лучшей подругой, семилетней Соней, и смотрел, как из сизой мглы на горизонте проступают очертания парома. Его железное тело тяжело переваливалось через бугры волн, стонало и скрипело. Ветер тормошил волосы и одежду людей, стоящих у ограждений по периметру палубы. Я видел их усталые вялые сердца, истерзанные качкой. Они бились еле-еле. Как измученные шаловливым ребёнком насекомые с оторванными крыльями, сердца этих людей старались заползти в какой-нибудь укромный уголок тела и затихнуть там, пережидая бурю.
А море между тем волновалось не на шутку. Море чем-то похоже на меня; не исключаю, что оно, как и я, видит насквозь сердца людей и читает в их душах, как в открытой книге. В любом случае, сейчас море было заодно со мной, оно чуяло перемены.
Когда я сказал «пастух», вы, вероятно, представили себе статного златокудрого юношу на пегом коне, элегантно перегоняющего овец с одного горного пастбища на другое. Но не таким был мой герой, Вихура Свинопас.
Вихура стоял на краю обрыва, окружённый суетливыми ласковыми свиньями. С пристани я не мог разглядеть его лица, но всякий, кто хоть раз видел Свинопаса вблизи, уже не мог забыть, как он выглядит. Шрам, пересекающий наискосок лицо Вихуры, а так же врождённые дефекты: волчья пасть и заячья губа, кое-как заштопанные деревенским хирургом, сделали его незабываемым человеком. Даже с такого расстояния, я чувствовал, как уродлив Вихура Свинопас. Удушливые волны отверженности исходили от него независимо от того, видел ли я его лицо в данный момент.
Старый ленивый пёс Вихуры, Губа, тихо рычал и временами клацал зубами, не подпуская свиней близко к краю, за которым на глубине нескольких десятков метров сердилось море. 
Вихура, так же как и мы с Соней, часто приходил посмотреть, как прибывает паром. Однако, чтобы не пугать людей, Вихура следил за прибытием парома с обрыва. Мы же с Соней всегда встречали приезжих лично.
Обычно мы сидели, свесив ноги, на нагретом солнцем деревянном причале и грызли принесённые из дома семечки или ранетки. Но сегодня для этого было слишком холодно. Соня стояла рядом со мной, маленькая и серьёзная, закутанная в огромный растянутый свитер и красный шарф грубой вязки. Она поглубже затолкала ладошки в карманы юбки, и, не отрываясь, смотрела на горизонт, где тонуло в море кроваво-красное, запутавшееся в серо-черничных тучах закатное солнце.
Соня была самым умным человеком, которого я знал. Она была немой, и за семь лет своей жизни не сказала ни одной глупости.
Она сразу видела суть вещей.
Я не был удивлён, что именно она первой заметила Принцессу.
Принцесса стояла на носу парома, словно древнеримский ростр. В отличие от других пассажиров, она не страдала морской болезнью. Она стояла прямо и с интересом вглядывалась в берег; её сердце билось ровно, как у матросов и капитана.
Соня вытащила правую руку из кармана и показала прямо на Принцессу. И только тогда я заметил её.
Я мог бы принять Принцессу за блик солнца на металлической поверхности парома, ибо её волосы были точно такого же насыщенного кровавого оттенка. Они блестели и переливались, когда последние лучи заходящего солнца касались их.
У ног Принцессы стояла огромная клетка, накрытая тёмной тканью. Соня вопросительно посмотрела на меня. Но из клетки не доносилось ни звука, и я мог с уверенностью сказать только то, что там сидит кто-то один. И этот кто-то определённо не боится бури. Ибо сердце неведомого зверя под тканью билось так же спокойно и уверенно, как сердце Принцессы.
Наконец, паром пристал к берегу, и немногочисленные приплывшие на нём люди нестройной цепочкой потянулись к берегу.
Все кроме Принцессы были местными жителями, ездившими на материк по делам. По тому, как они косились на красноволосую незнакомку, я понял, что за время плавания, она не обмолвилась ни с кем ни единым словом.
Подхватив клетку и небольшой чемодан, Принцесса последней сошла на пристань. Поставив поклажу возле нас с Соней, она достала красивую коричневую папиросу и принялась наблюдать, как матросы швартуют паром. Казалось, она никуда не торопиться. В этом она была похожа на местных. На нас с Соней.
Вальяжной походкой престарелого павлина к ней подошёл  капитан.
- Если мисс пожелает вернуться на материк завтра, моё судно к вашим услугам, - сказал капитан, и поднёс зажженную спичку к концу папиросы Принцессы.
- Миссис, - поправила его Принцесса и закурила. 
- Море неспокойно, и мы останемся на ночь в бухте. А следующий паром только через неделю.
Принцесса ничего не ответила. Я рассматривал её профиль, но кроме волос, в её внешности не за что было зацепиться взглядом.
Капитан не дождался ответа, помялся немного и направился обратно к судну, напоследок сказав пафосно и ненужно:
- Мы отплываем с рассветом.
Когда он ушёл, Принцесса протянула мне свою папиросу. Я затянулся.
Соня посмотрела на меня с интересом.
Дым был сладкий и терпкий, он пах мёдом, дальними странами, золотом и богатством.
«О чём ты думаешь?» - подумал я.
- О том, что совершила самую большую глупость в своей жизни, приехав сюда, - ответила Принцесса и выдохнула облачко дыма.