Мышка

В субботу вокзал особенно многолюден.
Спрятав за спиной руку с букетом цветов, Дмитрий стоял в условленном месте, всматривался в лица и сильно волновался. Нет, он не боялся, что Настя опоздает, - за два года их знакомства, ему казалось, он хорошо ее изучил. Он нервничал от предстоящей поездки: Настя хотела познакомить его со своими родителями. Она была настойчива, а Дмитрий не до конца был уверен, что соглашаясь, поступает правильно. Он не знал, как придется ее семье, ведь до сих пор о них он знал только с ее слов.

Она явилась из толпы неожиданно - вся сияющая, счастливая, - чмокнула Дмитрия в щеку и он, чувствуя, как ее пахучая косметика впитывается ему в кожу, тут же забыл все свои страхи.
- Ну как, все хорошо?
- Хорошо. Вот, успела!
Он протянул ей букет.
- Ой!... Спасибо. Только зачем? Мы же на дачу едем, а там цветов знаешь сколько?!... Но все равно, спасибо!

Настя, хорошенькая девушка со сверкающими глазами, подвижная и юркая, будто вьюнок. Смотреть на нее было все равно, что наблюдать море в солнечную погоду: все время что-то происходит и меняется, и тут, и там, и всюду сразу. В каждую их встречу, Дмитрий всматривался в ее черты и пытался понять, что больше всего ему в ней нравится. Вот и сейчас в электричке, с трудом отыскав два свободных места - напротив друг друга, он, воспользовавшись ситуацией, снова любовался своей девушкой. Невысокая, физически не очень развитая, почти худая, но стройная; маленький носик, близко посаженые глаза, девственно припухшие губы... «Мышка» - неожиданно пришло сравнение еще в первые дни их знакомства. С тех пор Дмитрий так и звал Настю.
 
От станции они шли пешком. Сначала по шоссе, потом свернули на проселочную дорогу, мимо кладбища на опушке леса, прошли деревеньку «в три дома» и, наконец, увидели дачный массив, - цель своего путешествия.
 
Навстречу потянуло теплым ветром, и у Дмитрия слегка закружилась голова: он только сейчас понял, что уже давно отвык от запахов живой земли; и ему тут же вспомнились родные места.

Под деревьями и на грядках копошились фигуры. Люди пропалывали, взрыхляли, разравнивали. Кое-где горели костры, от которых в небо тянулся едкий дым.

Настины родители поджидали их, сидя на террасе перед домом. Они оказались людьми довольно пожилыми для единственного ребенка.

Мать была совсем не стройная, не очень красивая и казалась несколько старше своего мужа. Строгих правил, привыкшая в жизни полагаться только на себя, она по праву матери и учителя литературы в одном лице, в пример своей дочери всегда ставила героев сильных характером. И хотя своим мужем в целом эта женщина была довольна, все же поворчать и покомандовать случая не упускала.

«Если хочешь знать, какой будет твоя жена в будущем, посмотри на ее мать», - вспомнил когда-то и где-то слышанное Дмитрий, усмехнулся, но оставил промелькнувшую мысль и почти тут же забыл.

Отец, бывший капитан милиции, был одет в «тельняшку» и спортивные темно-синие штаны с красной тонкой лампасиной, - в память о форменной одежде.

Он был сухой, энергичный, но с непомерно развитым брюшком. В отличие от матери, отец казался добродушным, общительным и по-мужски своим. Он крепко, до боли в пальцах, пожал Дмитрию руку, и как-то легко и быстро завладев ситуацией, повел его показывать свой участок.

Мать пристально, чуть ли не прищурив глаза, посматривала на Дмитрия: дочь рассказывала ей о своем мужчине, но разве такой нужен ее дочери?
- Что, в Тулу со своим самоваром?! - спросила она у дочери, не скрывая своего недовольства.
- Это мне Дима подарил. Дай мне какую-нибудь вазу.
- Лучше б он тебе подарил ...
- Ой, ладно, мама! Хватит ...
Но мать и так уже замолчала, не придумав, чего лучшего мог бы подарить парень ее дочери. Она только достала из шкафа трехлитровую банку и протянула ее Насте.

Дорожка, огибая яблони и кусты роз, выложена по краю крашеным известью булыжником. Вдоль забора кустарники малины и крыжовника. Ухоженные грядки с картофелем, морковью, луком. Желтыми цветами радуют глаз подсолнухи. Во всем видна хозяйская рука и знание дела. И вдруг, из-за поворота, из кустов точно выскочил из засады милиционер. Дмитрий даже вздрогнул от неожиданности, но быстро успокоился и невольно улыбнулся: всего-навсего это было пугало одетое в милицейскую форму.

Отец вел беседы «ни о чем» и Дмитрий плохо его слушал. Ему совсем было не интересно когда и какие деревья посадили и сколько собрали урожая. Сначала отец показал ему сад и грядки, потом повел показывать дом. На первом этаже одна большая комната, две комнаты-спальни на втором мансардном этаже. Сама же обстановка комнат резала глаза полной безвкусицей.

Настя выносила на террасу и расставляла на столе тарелки с холодными закусками. В блюде нарезанные ломтями пироги, вазу с яблоками и грушами. Отец по такому случаю откупорил бутылку вина, а мать принесла кастрюлю, с паром и вкусно пахнущую, и начала раскладывать содержимое по тарелкам.

- Что с тобой? - вдруг повернулась она к дочери, и деревянная ложка застыла у нее в руке словно меч.
- А что, у нас мыши завелись? - спросила Настя, и показала булку хлеба с отъеденным уголком.
- Ну, вот, дожились... Уже хлеб из-под носа воруют, - изрекла мать и ехидно посмотрела на мужа.
- А я што?... Я мышеловок наставил. Дело времени! Будет и результат ...
- Сам кошек всех перестрелял, вот тебе и результат!
- Кошки не лучше. Тоже ничего оставить нельзя было.
Дмитрий ничего не понимал и лишь растерянно смотрел то на мать, то на отца, то на свою девушку.

Когда немного отпили вина, отец обратился к Дмитрию уже по-свойски:
- Значит, ты художник?!
- Мне остался еще год учиться ...
- Знаю, знаю. Настя говорила. Ну, а потом?
- Что: потом?
- Ну, кем ты будешь? В смысле, деньги, чем будешь зарабатывать?
- Еще не знаю. Я ведь живописец. Картины пишу ...
Мать, до этого молчавшая и, кажется без особого интереса слушавшая их беседу, вдруг не выдержав, произнесла:
- В картинах я разбираюсь не особенно хорошо, но зато я хорошо разбираюсь в том, что нужно для счастья моей дочери, - в ее голосе одновременно чувствовались упрек и непоколебимая вера в свою правоту. Для себя она давно уже решила, что художник вряд ли будет хорошей парой ее дочери. «Надо бы для Настеньки поискать другого», - подумала она, а отец добавил:
- Ну, это же не профессия! Это так, - баловство… хобби. Деньги разве можно зарабатывать на картинах?

Дмитрию хотелось прекратить этот неприятный разговор, и он в надежде посмотрел на Настю, но она безучастно ковыряла вилкой в своей тарелке, и Дмитрию ничего не оставалось, как ответить неопределенно, надеясь, что эта тема сама собою иссякнет:
- Кто-то зарабатывает ...
- То-то и оно, что кто-то. Нет, тебе надо какую-то стабильную и приличную работу... Для настоящих мужчин!... Кроме умения картинки рисовать, твой диплом тебе еще что-то дает?

Дмитрий чувствовал себя точно провинившийся школьник, он тяжело вздохнул и, собравшись с мыслями, сказал:
- Я имею право преподавать...
- Тоже, - не то! Какие зарплаты сейчас у преподавателей?! Копеечные!

Мать тряпкой протирала стол и, собрав мусор в тарелку, понесла за угол дома. Дмитрий, кажется, тут же учуял запах, несильный, но явственный, с оттенком затхлости и разложения, и в это самое время мать вскрикнула.

В ведре с мусором сидела маленькая мышка, неизвестно каким образом туда угодившая. Ее лапки скользили о пластмассовые стенки, но она барахталась и не теряла надежды за что-нибудь зацепиться. Диме даже стало ее жалко.
 
Вчетвером они стояли вокруг ведра и не знали, что придумать.
- Погоди, я принесу пистолет ... - сказал отец и уже хотел направиться в дом, но мать остановила:
- С-щас... Так я тебе и разрешила ведро испортить.
Тогда отец придумал другой способ.
- Тут нужна особая сноровка, - сказал он и, вооружившись березовым поленом, стал в охотничью стойку.

С замиранием сердца Дмитрий ожидал, что все обернется шуткой.
Мать наклонила ведро, и мышка бросилась на свободу. Юркнула в одну сторону, но сильный удар безжалостно сотряс землю буквально в нескольких сантиметрах от нее, она ринулась в другую сторону, и чуть обратно не угодила в ловушку.

Отцу не потребовалось делать повторного замаха.
Дима подумал, что Настя испугалась мышки, метнувшейся в ее сторону, и толком не понял, что произошло дальше. Он лишь вздрогнул, когда услышал, как под ногой его девушки что-то хрустнуло и лопнуло.

- Фу, какая мерзость, - с пренебрежением сказала Настя, поднимая медленно ногу. - Тоже мне - охотнички!

Она запрыгала на одной ноге, пока не облокотилась на плечо Димы, быстро взглянула на подошву, но ничего не обнаружив, спокойно ногу опустила.

Ошеломленный, Дима смотрел на Настю и не знал, что ей сказать. В ушах все еще стоял отвратительный хруст. Казалось, что время остановилось, и одна мысль не давала ему покоя: вдруг он ошибся? Дмитрий осторожно посмотрел туда, где только что стояла девушка. Мышка лежала на одном боку, поджав передние лапки, а задние сильно вытянув вдоль хвоста. Кажется, они еще какое-то мгновение дергались в предсмертной агонии. Вокруг открытого глаза выступили капельки крови.
 
Мать взяла веник и совок. Несколько раз попереворачивала трупик мыши с боку на бок и, убедившись, что зверек мертв, замела его на совок, а затем скинула в ведро. Собрала рассыпавшуюся картофельную шелуху, другой мусор и навалила сверху, прямо на мертвую мышку.

Дмитрий закурил. Отец посмотрел на Дмитрия и тоже закурил.
- Эй, охотнички-добытчики, хватит курить! - скомандовала мать. - Пора обратно за стол. Чайник уже вскипел.
 
Настя в чашку Диме подлила кипятку. Он в знак благодарности мучительно ей улыбнулся и отпил из чашки. Он сидел неподвижно и тихо и смотрел невидящими глазами прямо перед собой, боясь встретиться взглядом с Настей. Очевидно, он был очень бледен, потому что Настя обратила на это внимание.
- Что с тобой, котик? - спросила она. – Ты выглядишь совсем неважно.
Он почувствовал прикосновение ее руки. Проглотив порцию чая, Дмитрий пробормотал в ответ что-то бессвязное:
- Нет... ничего... Просто мне уже пора возвращаться...

За столом воцарилась странная, напряженная тишина, словно все чего-то ждали. Из дома стало слышно тиканье часов. Дмитрий поднял чашку двумя руками, поднес к губам и стал дуть, следя как разбегаются волны. Ему это было нужно, скорее для того, чтобы унять внутреннюю дрожь, вдруг в него вселившуюся.

Прощаясь в конце улицы, Настя спросила:
- Кода увидимся?
- Не знаю ... Ты сколько здесь пробудешь?
- Не долго. Я здесь долго не выдерживаю, - сказала она, и мгновение помедлив, добавила:
- Я позвоню.
- Хорошо, созвонимся, - сказал он, отпустил ее руку и зашагал в сторону станции.