Часть 1-3

ПРОЛОГ.

    «Все, что сокрыто теперь, раскроет когда-нибудь время». Гораций.
Жизнь одного человека иногда кончается смертью другого.
Порой случается наоборот.
Жизнь, бывает, только начинается после ги-бели иного человека.
Жестокая реальность. Умереть, но дать шанс другому обрести счастье, позволить ему или ей стать счастливому за нас. Вместо нас. Занять наше место в сложной мозаике жизни.
Провести рокировку.
Шах и мат. И вот ты уже за пределами игро-вого поля. Наблюдаешь со стороны за любимым человеком, который пытается жить и выживать без тебя. Страдая и ошибаясь, падая и снова поднимаясь
Но бывает и второй шанс. Когда вместо об-лаков на небе вдруг встает солнце, а вместо разочарования приходит удивление и радость но-вого обретения.
Иногда обычные вещи становятся необычными, а странные люди, понятными и любимыми.
Жизнь – это неровное, неправильное и мно-гообразное движение.  Но это еще и дар, и сча-стье. А рядом с любимым человеком каждая минута обретает незабываемую вечность.




Глава I.

- Так. Хорошо. А теперь смотри  прямо, не шевелись и постарайся не моргнуть. Сейчас будет очень ярко.
Я внутренне содрогнулась, когда луч света достиг сетчатки. Из уголка глаза предательски выплыла одинокая слезинка и скатилась по щеке. И так каждый раз на протяжении практически де-сяти лет. Мои глаза более чувствительные к свету, чем большинство других глаз. Я уже и забыла, когда спокойно смотрела на свет.
Мистер Норман, мой офтальмолог. Высокий, усатый, больше похож на северного медведя в своем белом халате, чем на доктора.  Он суетится и имитирует вокруг меня бурную деятельность. Я не одобряю суматохи, но покорно отдаюсь во власть его замысловатых приборов со странными и мало запоминающимися названиями. Он тестирует мое зрение, заставляя выполнять различные несложные операции.
Похоже и на сей раз, он останется доволь-ным. За прошедший год зрение нисколько не упа-ло. Самый серьезный переходный период, которого так опасался мистер Норман, миновал. Теперь все должно стать гораздо легче, да и на прием не обязательно будет ходить так часто.
- Да. Похоже все в норме. Опасения оказа-лись беспочвенными. – Он с довольным видом хлопнул себя ладонями по коленям и снял офтальмоскоп. – Как ты себя чувствуешь, Элис?
Как я себя чувствую? Странный вопрос. Та-кой простой и в тоже время такой неразрешимо сложный. Задай он мне его раньше, я, возможно, ответила бы максимально искренне и честно. Но теперь…
Сложно. Все сложно. Я настолько запута-лась, что просто не могу найти выхода из сло-жившейся ситуации. Хотя ситуации по большому счету и нет. Так. Просто домыслы, мысли. Бога-тая фантазия, как считает тетя Ханна.
Это стадия взросления. Наверное, это оно. Томление в груди усиливается и непонятно почему в сердце растет тоска.
- Н-нормально. – Киваю я, не пытаясь при-думать честный ответ.  – Все просто превосход-но.
Я через силу улыбаюсь. Он, похоже, верит, что у меня действительно все хорошо и ободряюще легонько хлопает меня по плечу.
- Ты хоть понимаешь, как тебе повезло? – Его голос приобретает задумчивость. -  Керато-конус не столь серьезная патология, особенно для нашего времени научно-технического прогресса,  но когда он на обоих глазах, это становится опасным. Сама знаешь. Ты могла потерять зрение. Если бы не донор…
- Типа он вовремя умер? – Замечаю я.
Доктор Норман только улыбается и качает головой.
- Ну не надо казаться злой. Ты ведь очень добрая внутри. Я знаю. А насчет донора. Да, к сожалению, иногда люди умирают, и смерть неко-торых дает жизнь другим. Как тебе, например. Только представь, если бы не твой донор, ты возможно уже бы ослепла. Так что действительно в твоем случае можно сказать, что он вовремя умер.
- Мне почему-то кажется, что это женщина. – Замечаю я.
- Я этого не знаю. – Доктор садится за стол и начинает выписывать мне документы. – Но, - он поднимает голову, - настоятельно рекомендую периодически проверять и контролировать свое зрение. Только от тебя зависит, как ты будешь видеть через двадцать лет.
Я покорно жду, пока доктор заполняет мою карту, выписывает справку о том, что я абсолютно здорова. Разбавляя все это поучениями и наставлениями. Я, конечно, его слушаю вполуха, но когда все закончено, с облегчением выбегаю из его кабинета.
Свобода!
Тетя Ханна уже заждалась меня в машине. Я спускаюсь по скользким ступенькам больницы в вестибюль и выхожу
Я издалека заметила на парковке наш черный «Порше». Он достался мне от папочки. Этим по-дарком на восемнадцатилетие он решил откупиться от меня. Фу, как это низко! Столько лет ни слуху, ни духу, а потом вдруг объявился на мой день рожденья, подарил крутую тачку. Лучше бы он маму берег, а не пытался бы за один день купить мою любовь.
Я, конечно, тачку приняла, но ничего не обещала. Решила подумать. Хотя о чем тут ду-мать. У него другая семья. Вот пусть с ними и живет. А я и без него прекрасно справляюсь.
- Все хорошо? – Тетя улыбается и кивает мне, как только я открываю дверцу.
Тетя у меня молодая. Ханне нет еще и соро-ка. Она младшая сестра моей матери и после ее смерти Ханна забрала меня к себе. Своих детей у нее нет. Была дочь, но она умерла еще совсем малышкой. Это привело семью тети к разводу. Больше хорошие мужчины ей на пути не попада-лись, но она пообещала мне, что как только встретит такого, обязательно попытается нала-дить свою личную жизнь.
Ханна высокая, с каштановыми длинными во-лосами. Они у нее так замечательно вьются. У моей мамы тоже так завивались.
Зато у меня тонкие прямые волосы, как и у отца. Я блондинка, но примерно с пятнадцати лет постоянно крашу волосы в темный цвет. Глаза у меня карие.
Внешность, в общем, ничем не примечатель-ная.
- Все замечательно!  - Я плюхаюсь на пе-реднее сиденье и прищелкиваюсь ремнем безопас-ности. – Доктор сказал, что у меня все хорошо. Теперь на проверку через год.
- Тогда поехали. – Ханна подмигивает, и мы трогаемся с места.
Я медленно потягиваю из трубочки недопитую колу. Он нагрелась и стала противной. В салоне работает кондиционер, но за его пределами настоящее пекло. Такой жары не было наверно еще никогда. Тридцать девять в тени доконают кого угодно.
- Ты поедешь сегодня к психоаналитику? – Интересуется Ханна.
Что мне определенно нравится в моей тете, так это то, что она разговаривает со мной да и вообще воспринимает меня как взрослую. В моем возрасте это особенно важно.
- Не хочется. – Я пожимаю плечами. – Надо-ело разговаривать с ней об одном и том же. Со-всем замусолили тему. Даже противно. – Я мор-щусь. При этом чувствую, как мой лоб покрывается мелкими горизонтальными морщинками.
- Может быть, тебе совсем не ходить к ней? – Задается вопросом тетя Ханна.
- Может быть. – Я опять пожимаю плечами и втягиваю немного колы. – Разговоры с ней все равно не приносят результата.
- Мне жаль. – Вздыхает тетя.
- Мне тоже. – Я тоже вздыхаю.
Некоторое время мы едем молча. На одном из светофоров долго стоим в пробке.
- А может…, - тетя вдруг поворачивается ко мне, - не поедем сразу домой! А немного покатаемся по городу?
- Давай! – Восторженно восклицаю я, и тетя сворачивает в правый ряд, который уже поехал.
И вот мы мчимся по автостраде. На часах почти пять. Я полчаса назад должна была сидеть в кресле у психоаналитика, но мы забили на се-анс. Мы на все забили.
Все-таки классная у меня тетя!
Мы долго катаемся по городу, едим мороже-ное в первом попавшемся кафе, шутим, смеемся. Я ненадолго отвлекаюсь от гнетущих мыслей и расслабляюсь. Определенно больше пользы, чем от скучных бесед о смысле жизни.
А потом нам вдруг до смерти начинает хо-теться чипсов с соусом, и мы останавливаемся возле супермаркета в одном из спальных районов и почти влетаем в магазин. Продолжая смеяться и шутить, хватаем тележку и катим ее вдоль рядов, наполненных обилием товаров. Но чипсы и соус на пути все никак не попадаются.
Тогда мы решаем с тетей разделиться и встретиться у касс через двадцать минут. Тележку я оставляю тете. Обойдусь и без нее. У меня же две руки как-никак.
Я иду вдоль рядов товаров, рассматриваю яркие упаковки. Улыбаюсь при виде заманчивых акций-обманок. Вроде: купи три пачки, четвертую получишь в подарок. И находятся же такие чудаки, которые забивают свои кухонные полки подобным хламом.
Вдруг на одной из верхних полок я замечаю коробки с шоколадными кукурузными шариками, с забавными утятами на упаковках. От такого ла-комства я точно не могу отказаться. Я останав-ливаюсь, встаю на цыпочки (к сожалению, я не высокого роста) и вытягиваю руку, чтобы дотя-нуться до упаковки.
Неожиданно коробка сама попадает мне в ла-донь. Чья-то мужская рука внезапно пришла мне на помощь.
 Я мысленно произношу слова благодарности и поворачиваюсь к своему спасителю, прижимая к груди заветную коробку с шоколадным лакомством.
- Спасибо. – Бормочу я, поднимаю голову и теряю дар речи.
Передо мной стоит мужчина. Высокий, темно-волосый. Одетый в светлую рубашку с коротким рукавом и серые брюки. Худощавый. На скулах легкая щетина.
Явно, что не подросток, но и не старик. Где-то за тридцать. На таких взрослых мужчин девушки моего возраста не заглядываются.
Он видит мое оцепенение, выражение ужаса, изумления и еще не знаю чего на моем лице, и вежливо интересуется.
- С вами все в порядке?
Коробка с шоколадными шариками выскальзы-вает из моих похолодевших пальцев и  шумно па-дает на пол. Он наклоняется и поднимает ее. Протягивает мне, но я в легком ступоре и не могу адекватно оценивать ситуацию.
- Вы будете брать шарики или мне вернуть их обратно? – Спокойно спрашивает он.
- Я…а…да…буду. – Я стряхиваю оцепенение и протягиваю ладонь. Наши пальцы неосторожно со-прикасаются. Сотни образов пролетают в голове в то же миг. Из последних сил я беру коробку и прижимаю ее к груди и поднимаю голову на мужчину.
Он наклоняет голову и кивает мне.
- С вами точно все в порядке?
Я смотрю на него. И что за черт! Я его знаю. Правда, образ нечеткий. По моим ощущениям он немного моложе, но это он. Ошибки быть не может.
- Думаю да.  – Я пытаюсь улыбнуться. – Просто растерялась.
- Я произвожу такое ужасное  впечатление на молодое поколение?
Похоже, он шутит со мной, и я пожимаю пле-чами. Он протягивает руку и достает себе коробку с шоколадными шариками.
- Тоже, пожалуй, возьму такие. – Комменти-рует он и кидает коробку в тележку. – А теперь вынужден откланяться.  – Он кивает мне. – Хорошего вечера, юная леди.
Мне хочется что-нибудь сказать вслед. По-просить, чтобы он не уходил. Сама не пойму, откуда такие мысли в моей голове. Просто я не хочу его отпускать и все тут. Это сильнее меня. Но ума не приложу, что бы такое сказать. И поэтому молчу.
- Элис, вот ты где! – Тетя Ханна как все-гда вовремя. – Я тебя уже обыскалась. Что ты так долго?
Я поворачиваюсь к тете. В ее тележке заме-чаю чипсы и соус. Кидаю туда же свою пачку с шариками. Ханна смотрит на меня, ожидая объяс-нений.
- Да так, просто с Нельсоном разговори-лась. – Говорю я ничего не значащим голосом, словно произношу свою обычную фразу, и тут вдруг до меня доходит смысл сказанного. Я ведь не знаю этого мужчину. Впервые вижу. А уж как зовут, даже не представляю. Так почему же я так смело назвала его Нельсоном? И при этом абсолютно уверена, что его так зовут. Я словно знала это всю жизнь.
Мужчина оборачивается и смотрит на меня. Он сам не ожидал, что я знаю, как его зовут. А по его взгляду я вижу, что попала прямо в яб-лочко.
- Откуда вы…, - он удивленно смотрит на меня.
Я не даю ему закончить. Извиняюсь, оправ-дываюсь, что вечно болтаю невпопад и тут же убегаю.
С тетей мы встречаемся через несколько ми-нут у касс. Молча расплачиваемся за продукты. В такой же тишине едем домой.
Уже дома, расположившись с миской чипсов перед телевизором, тетя поворачивается ко мне и задает один единственный вопрос.
- Кто он?
Я вздыхаю, пожимаю плечами. Сама толком не могу ответить на этот вопрос.
- Не знаю. Еще не поняла. Но кто-то очень важный.  – Я замолкаю, а про себя добавляю. – Для неё.





Глава II.

Кимберли Роксен моя лучшая подруга. Она же и единственная, которой я доверяю все свои секреты. Она знает обо мне все и даже больше, впрочем, как и я о ней. Мы вместе выросли, с первого класса ходили в одну школу и теперь поступили в один колледж.
Она похожа на меня. Такая же невысокая. Блондинка.
Эй! Эй! Я тоже такой была, до тех пор пока не перекрасилась в каштановый цвет. Еще она увлекается биологией, любит читать и смотреть на звезды. Прямо, как и я.
А еще мы обожаем художников-авангардистов. Именно поэтому в пятницу вечером мы отправились с Ким на вернисаж. Вернее она меня вытащила.  По ее мнению я выглядела кислой всю неделю и Ким решила, что мне просто необходимо развеяться.
Ради этого «знаменательного» события, я, конечно, принарядились в свои самые лучшие наряды. Даже надела платье вместо привычных джинсов. Правда в лодочки не смогла заставить себя влезть. Пришлось остаться в балетках.
Ханна взяла с меня слово, что вернусь не позже двенадцати, и мы пошли к метро.
- У тебя какие-то проблемы? – Озабоченно поинтересовалась Ким, пока мы пешком добирались до нужного здания по указанному в афише зданию.
- Нет. С чего ты взяла?
О встрече с загадочным мужчиной я предпо-чла промолчать. Во-первых, какой смысл волно-вать подругу, когда я сама ни в чем не была уверена. Даже в том, что мы столкнулись с ним в супермаркете пару дней назад, я уже начинала сомневаться. А во-вторых, встреча с ним значила для меня слишком много и была настолько личной, что даже Ким не допускалась в этот тайный уголок моей души.
- Ты выглядишь расстроенной. – Подсказала девушка.
- А когда я выглядела другой? – Парировала я.
- Тоже верно. – Рассмеялась Ким и перешла на более легкие темы для разговора.
На выставке было много интересных и новых работ. Нам все очень понравилось. Мы смеялись, шутили, сравнивая непонятные человеческие лица с образами наших сокурсников. Несколько раз бегали в туалет попудрить носик.
И вот когда мы очередной раз выходили из уборной, я вдруг заметила его.
Нельсона.
Знакомого и незнакомого.
Он стоял в окружении нескольких взрослых мужчин и о чем-то увлеченно с ними беседовал.
Я вздрогнула и напряглась. Ким проследила за моим настороженным взглядом.
- Знакомого встретила?
- Да. – Не в силах оторваться я смотрела на Нельсона.
- Симпатичный.  – Ким покачала головой. – Но, по-моему, он староват для нас.
- А по-моему он очень даже ничего.
Сама не поняла почему замечание Ким про его возраст так меня задело.
- Я ничего не имела в виду по поводу его внешности. – Уточнила подруга, покачав головой. – Согласна с тобой, что он очень даже ничего. Его тело кажется атлетическим и подтянутым, если конечно я не ошибаюсь. Просто он не выглядит молодым. Надеюсь, ты понимаешь, что я на самом деле имею в виду? – Уточнила Ким.
- Ну, - я пожала плечами, - разве это пло-хо? Меньше ветра в голове.
Я никак не могла отвести от него взгляд.
- Наверно это кто-то из организаторов вы-ставки. - Предположила Ким.
– Он рисует. Наверно в галерее висят его работы.
Сама не пойму, откуда я это знаю. Просто слова вырвались сами собой. Как в прошлую нашу встречу в супермаркете. Только после этой встречи я постоянно думаю о нем. Кто бы знал, как безумно я хотела его увидеть и как обрадо-валась, когда снова встретила.
Я не могу отвести от него взгляд как бы ни старалась. Что со мной творится? Почему, когда я вижу Нельсона, меня преследуют странные видения и непонятные образы возникают в голове?
Десятки вопросов без ответов. Только моя душа тянется к этому мужчине и дело совсем не в безумной подростковой страсти.
Нельсон стоит со своими знакомыми и о чем-то разговаривает. Мне нравится за ним наблю-дать, когда он меня не замечает. Вот он чему-то улыбнулся, провел рукой по волосам. А сейчас едва сдержал зевок.
Я ощущаю, как внутри меня разгорается гор-дость, за то, что со мной рядом такой мужчина, хотя я понимаю, что он не принадлежит мне. И не будет принадлежать никогда, потому что мы с ним разные. И дело не только в разнице в возрасте.
- Что? Он художник! – Возглас Кимберли прозвучал как сигнальная ракета в темноте.
Тут же все взгляды были прикованы к нашим персонам. Поднял глаза и он.
Удивился, заметив меня. Потом, что-то ска-зав своим спутникам, отделился от них и медленно пошел в нашу сторону.
Должна признаться, что в черном костюме он выглядел обалденно.
Однако я испугалась, и чем ближе он подхо-дил, тем больше я втягивала голову в плечи.
- Добрый вечер. – Его голос прозвучал как всегда мягко.
Я поймала себя на словах «как всегда». Ну откуда я знаю как всегда? Я даже его не знаю.
- Меня Кимберли зовут, - бойко представи-лась Ким, - а Элис вы уже знаете.
- Очень приятно. – Нельсон кивнул нам обо-им. – Я Нельсон Росс.
Он многозначительно посмотрел на меня, как будто хотел подтвердить точность моих слов по поводу его имени. Я засмущалась и робко опустила глаза в пол.
- А вы, правда, художник? – Как всегда не в тему брякнула Ким.
- С чего вы взяли? – Голос прозвучал удив-ленно.
- Элис сказала. – Подружка толкнула меня в бок. Я ойкнула и подняла глаза. – А ваши картины действительно висят в этой галерее?
- Это тоже Элис сказала? – Улыбнулся Нель-сон и с усмешкой посмотрел на меня.
- Ну, она сказала, наверное. – Призналась Кимберли.
- Вы правы. Две моих картины здесь. Одна в начале галереи и.… Вот кстати вторая.
Он подвел нас к картине, на которой было изображено нечто непонятное. Словно закрыто какой-то пеленой. В глубине же отчетливо просматривался женский силуэт.
- «Портрет любимой» - прочитала название картины Кимберли. – Это ваша жена?
- Мать. – Слова вырвались прежде, чем я осознала, что произнесла. – Любимая и ненавистная.
- Что? – Мои слова, похоже, взволновали до этого внешне спокойного Нельсона. – Что вы сказали?
- Впечатление такое создается. – Отшути-лась я. И тут же мысленно шикнула на себя. Лучше уж мне держать себя в руках и не ляпнуть еще чего-нибудь такого.
А Ким на мое спасение уже ныла, что ей хо-чется посмотреть на первую картину. Мы прошли в начало галереи. Там обнаружили другое полотно, менее значимое и потому оставшееся без комментариев.
- Так что же такие юные особы делают на выставке, предназначенной скорее для серьезных и скучных людей? – Поинтересовался Нельсон.
- Мы любим живопись. – Ответила я. – И ча-сто посещаем выставки.
Нельсон неоднозначно покачал головой.
- Ну что ж. Похвально. Искусство еще нико-му не вредило.
- А вы здесь в качестве художника? - Пред-положила Ким.
- О. Нет. – Он рассмеялся. – Владелец этой галереи мой хороший знакомый. Он, кстати и уговорил меня выставить несколько своих творений. – Гаспар Андерсон. – Он показал нам на высокого мужчину примерно его возраста, худощавого, в черном костюме.
- Ты не обидишься. – Ким повернулась ко мне и  скорчила забавную мину. – Я отойду на минутку. Надеюсь, ты не будешь скучать. Я ми-гом!
И Кимберли унеслась в сторону уборных.
- Забавная девушка. – Хмыкнул Нельсон и повернулся ко мне. Этого я как раз больше всего и боялась. Мое сердце застучало сильнее некуда. – Не откажете мне в любезности, - он галантно подал мне локоть, за который мне пришлось уцепиться.
Он уверенно повел меня как какую-нибудь взрослую мадам мимо всей этой вернисажной суеты в более спокойное место. Его друзья проследили за нами долгими взглядами, о чем-то перешептываясь.
Мне почему-то было на них наплевать. Не потому ли, что через тонкую ткань его пиджака я чувствовала горячую руку Нельсона, и это тепло приятно разливалась по моим венам.
- Прошу.
Нельсон распахнул передо мной балконную дверь, и мне не оставалось ничего, кроме как шагнуть.
После зала, заполненного работающими на полную мощность кондиционерами, июльская ночь показалась мне душной, а воздух медово-тягучим.
Я поежилась. Мои плечи покрылись мелкими пупырышками.
Нельсон повернулся ко мне. Опустил взгляд на мои руки. Коснулся горячими ладонями моих плеч и в то же мгновение скинул пиджак и укутал меня.
Тотчас же стало жарко. То ли от теплой ткани, то ли от прикосновения этого приятного мужчины.
 - Ну, так что, поведаете мне, загадочная Элис, откуда вы меня знаете? – Мужчина смотрел на меня глазами полными решимости. И я испуга-лась.
- Я вас не знаю.
- А мое имя, и то, что я рисую….
- Просто догадки. – Отшутилась я. – Хорошо развитая интуиция.
- Я почему-то вам не верю. – Не согласился он.
- Это чистая правда. – Я посмотрела через стекло, что происходило сейчас внутри. К глубочайшему сожалению Ким еще не вернулась.
 И тут вдруг новое ощущение накрыло меня.
– Галерея. Мы были…в другой. Больно видеть и не иметь…. – Прошептала я.
Все. Ощущение ушло. Я замолчала. Не зная, что еще добавить к сказанному.
- И как я должен это расценивать? – Нель-сон нахмурился.
- Не знаю. – Я пожала плечами. – Лучше просто забыть.
- Думаю, вряд ли получится. – Он скрестил руки на груди, одновременно с этим что-то обдумывая.
Я подняла голову, рассматривая Нельсона, словно старалась запомнить каждую морщинку на его лице. Так внимательно я еще ни на кого не смотрела. И, что удивительно, мне хотелось смотреть на него снова и снова. Целую вечность.
Сама не поняла, когда расстояние между нами начало сокращаться. Его бедро прижалось к моему. Пальцы рук переплелись с моими. Кажется, я даже привстала на цыпочки.
Наши губы легко как мотыльки нашли друг друга. Так естественно, словно они всегда это делали.
Его язык скользнул по моим зубам. Ладони впились в ребра и опустились на талию. Мгнове-ние и мои руки уже лежат на его плечах, потом перемещаются на шею, и я притягиваю его голову еще ближе.
Его поцелуи покрывают мое лицо, глаза, ще-ки. Перемещаются на шею.
Я запрокинула голову и растворилась в не-вероятных ощущениях, которые дарил мне этот мужчина.
Потом он вздохнул, словно опомнился, и от-странился.
Мы оба тяжело дышали и в равной мере жаж-дали продолжения столь мучительного для обоих поцелуя. Мои губы горели огнем. Губы Нельсона предположу тоже, потому как он растерянно про-вел по ним пальцами правой руки.
- Простите меня, Элис. – Он покачал голо-вой. Во взгляде заплескалось сожаление. – Ка-жется, я забылся и натворил Бог знает чего. Это непростительно уже потому, что я старше вас и обязан был соблюдать дистанцию. Надеюсь, я пока не совершил ничего ужасного, что могло бы вас оскорбить.
- Нет.
Я все еще смотрела на него, не понимая, что так расстроило Нельсона и почему он больше не хочет меня целовать.
– Вот что. Я просто обязан загладить свою вину, - решил он, - поэтому предлагаю свои услуги в качестве водителя, готового отвезти вас и вашу подругу домой. К тому же, - он небрежным жестом глянул на часы, - время уже позднее. Надеюсь, вы не откажетесь.
Он неловко улыбнулся.
Похоже, он нечасто улыбается. Или уже ра-зучился улыбаться.
- Не откажусь. – Растерянно пробормотала я. После его ошеломляющего поцелуя все мысли смешались в моей голове.
- Вот и отлично. – Он снова положил мою руку себе на локоть и повел обратно в помеще-ние.
Ким уже волновалась. Увидев нас таких взбудораженных и растрепанных, она, конечно, удивилась, но ничего не сказала.
- Кимберли, вы не против, если я отвезу вас и вашу подругу по домам? – Галантно поинтересовался Нельсон.
Кимберли ответила, что не против.
Нельсон попрощался с мужчинами, что-то им сказал, указав в нашу сторону, и под присталь-ными взглядами своих бывших спутников повел нас в фойе.
По дороге на стоянку Кимберли пыталась шу-тить. Она решила, что у такого мужчины как Нельсон должна быть непременно «Феррари».
- «Альфа-Ромео», - определенно мой язык опережает ум.
- Опять интуиция? – Пошутил Нельсон.
- Что-то вроде, - вздохнула я, когда муж-чина пикнул сигнализацией припаркованного се-ребристого «Альфа-Ромео».
Я коснулась гладкого капота машины. Прове-ла пальцами по серебристому металлу.
Словно дежавю уже который раз за этот день пронзило меня. Ощущение испарилось также быстро как и возникло.
- Прошу, Элис. – Мужчина распахнул передо мной дверь и протянул руку.
Наши пальцы опять соприкоснулись. Жар скользнул по локтю в сторону плеча и проник в самое сердце.
Нельсон поспешно разжал руку.
Я скользнула в полутемный салон. Ким рас-положилась сзади. Мы плавно вывернули со стоянки.
Нельсон вел машину уверенно и спокойно. И вообще  от него исходила такая безмятежность, что я впервые за этот вечер расслабилась.
  Через несколько кварталов мы высадили Ким, которая ночевала эту ночь у бабушки, и теперь Нельсону оставалось только доставить домой меня.
Я назвала адрес. Мы поехали.
Все еще вспоминая наш внезапный обжигающий поцелуй на балконе, от которого бросало в жар, и краска приливала к щекам, я рассеянно провела ладонью по подлокотнику, разделявшему нас. Нельсон это заметил и неловко пошутил.
 - Там у меня припрятан пистолет.
- Нет. Там…. – Я замолчала не в силах ни-чего произнести.
- И что же там? – В его глазах засверкали искорки заинтересованности и смеха. Давайте так. – Предложил Нельсон. –  Если вы угадаете, что у меня там, - он указал на закрытый подло-котник, - я преподнесу вам гору конфет.
- Мне не нужны конфеты! – Возмутилась я.  – Я же не ребенок.
- Ну да. – Он насмешливо осмотрел меня. – Восемнадцать-то хоть есть?
- Недавно исполнилось. – Я потупилась и покраснела.
- А права?
- О! С этим полный порядок.
- Действительно! Большая девочка. – Рас-смеялся он. – Так что же вы хотите большая де-вочка, за правильное угадывание содержимого моего ящичка?
Я задумалась. Что мне надо от него? Я зна-ла, что все, но это все невозможно было так просто получить, поэтому я приняла единственное верное решение.
- Возможность узнать вас.
Мужчина нахмурился.
- Ограничим наш уговор сроком. Скажем….
- Две недели. – Подсказала я.
- Хорошо. По рукам. - Мы скрепили наш уго-вор пожатием рук. – А если вы не угадываете?
- То я сейчас же выхожу из машины, и вы меня больше никогда не увидите.
Нельсон несколько нервно пожал плечами и жестом указал на подлокотник.
Я знала, что там было. Сама не понимала почему, но знала.
- Там CD-диск и губная помада.
Нельсон почему-то сжал губы и молча отвер-нулся на дорогу. Словно это было сейчас самым главным.
Я приподняла крышку подлокотника. Какой же был мой конфуз, когда вместо названных предме-тов там оказались влажные салфетки и сложенная карта.
- Не угадала. – Пожала плечами я. – Но. Договор дороже денег. Остановите, я выйду.
- Нет. Я все-таки доставлю вас до места. – Качнул головой Нельсон. – К тому же мы почти приехали.
И действительно, через несколько минут «Альфа-Ромео» притормозила на подъездной аллее напротив моего дома.
Возникла гнетущая тишина. Нельсон нервно постукивал ладонями по рулю. Я тупо уставилась глазами на перчаточный ящик.
Наконец я решилась поднять на него глаза. Перспектива никогда больше его не видеть вызы-вала сердечную боль. Нельсон тоже посмотрел на меня.
В горле застряло нечто, что не давало воз-можности дышать. И только Нельсон мог мне по-мочь.
Я потянулась к нему в поисках спасения. Он тут же наклонился и наши губы снова встрети-лись.
Я словно потеряла счет времени. Его по-настоящему взрослые поцелуи сводили меня с ума, а руки, осторожно касающиеся волос вызывали в сердце бурю нежности.
Он отстранился первым и также внезапно, как и в первый раз.
- Старый дурак! – Пробормотал он и стукнул кулаком по рулю. – Идиот!
- Нельсон! – Я не решилась коснуться его. – Вы не виноваты. Мы оба этого хотели.
Он посмотрел на меня и печально покачал головой.
- Я понимаю, что ничего уже не исправить, но мне нет оправдания. Простите меня, Элис, если сможете. Я просто потерял голову. Обещаю впредь всегда держать себя в руках. Вам лучше сейчас уйти. Доброй ночи.
Он кивнул.
И я ушла. Оставив с ним частичку моего сердца. И забрав с собой частичку самого Нель-сона. Я уже знала, что никогда не забуду эти поцелуи, не забуду теплоту его рук и силу объятий.
Поднявшись в свою комнату, я легла на кро-вать, все еще ощущая, как горят мои губы, как все тело вновь жаждет оказаться в объятиях этого потрясающего мужчины.
А в это время Нельсон до этого неподвижно сидевший в машине, открыл бардачок и достал оттуда старую губную помаду и диск Тото Кутуньо. Они лежали в подлокотнике  много лет, до тех пор, пока они все вместе не поехали к речке и их заменили такие обыденные вещи как салфетки и карта. Он держал в руках диск и помаду, и ему до боли  хотелось плакать, но слез как назло не было.

Глава III.

Нельсон уже и не помнил, с каких пор его жизнь превратилась в самый настоящий кошмар.
Наверное, несколько лет назад, но точно назвать день и месяц он не мог. Просто Рози постепенно стала более раздражительной, скорее всего как ушла из компьютерной фирмы и устрои-лась консультантом в автосалон. Платили там не намного больше, но работа была нервная. Навер-ное, с этого времени она начала меняться.
Вначале просто придиралась ко всему. Раз-дражалась по любому поводу. Доставалась всем. И самому Нельсону, и Дэниеле. 
Потом Рози стали раздражать вещи хоть ка-ким-то образом связанные с Селин. Ее бесила фотография на камине, потому что на ней была изображена Селин с Нельсоном, занавески на ок-нах, потому что их повесила она. Даже кролик Дэниелы раздражал Рози. Потому что он был по-дарком Селин.
Все в этом доме, так или иначе, напомина-ло о ней. Вначале это казалось даже забавным. Всегда возникали общие темы для разговора. Был повод пожалеть Нельсона. Но постоянные разговоры о другой женщине не вынесло чуткое сердце Рози, и она решила, что пора что-то менять. Кардинально.
И Рози начала ремонт. Вначале она пере-клеила обои, затем передвинула или заменила мебель. Хотела убрать фотографию с камина, но Нельсон не позволил. Хотела выкинуть кролика, но Дэниела взбунтовалась, а Нельсон поддержал дочку.
Но кое-что ей все-таки удалось изменить.
Рози надеялась, что эти новшества помогут ей и Нельсон, наконец, забудет о своей покойной жене. Но ничего особенного не произошло. Он по-прежнему оставался с ней  вежливым и безупречным. Уважал, поддерживал ее, разговаривал с ней. И по-прежнему не любил.
Она не могла понять, что делает не так. Почему даже когда Нельсон с ней, он сидит с отсутствующим взглядом? Почему никогда не дает возможности узнать его, постараться помочь? Годы, проведенные с ним, не принесли никакого результата. Он не ожил, хотя должен был, потому что со дня смерти Селин прошло около десяти лет.
Только в своей доченьке он души не чает. Когда он с ней, у него начинают блестеть глаза. Конечно, она напоминает ему жену. А Рози не напоминает. У Дэниелы есть преимущество, которого у Рози никогда не будет. Она его родной человек, часть Нельсона и Селин. Плод их любви. А у Рози не будет детей. Никогда. Так сказал доктор, и она поверила ему, после многих лет безнадежного ожидания.
Одиночество ранит и убивает и оно ранило Рози, позволило усомниться и разочароваться в своей любви к Нельсону. Уже давно она не чув-ствовала в себе силы находиться рядом с ним.
А Нельсон уже давно не видел Рози рядом с собой. Просто жил по привычке, ради дочери. Чтобы у нее была мать. Чтобы дети в школе не дразнили. Чтобы у его принцессы было все как у всех.
В жизни как впрочем, и в любви он разоча-ровался. Он, конечно, пытался влюбиться в Рози, и на какой-то момент ему показалось, что так оно и есть. Но он ошибся.
Детей у них не было, поэтому в женитьбе на нелюбимой женщине Нельсон смысла не видел. Жизнь его давно уже напоминала хорошо отлажен-ный механизм. Менять в нем что-нибудь, а тем более менять всего его не имело смысла.
В последнее время ссоры с Рози участи-лись, как возросли ее претензии и упреки. Она укоряла его в неспособности понять ее, а Нель-сон напоминал Рози, что никогда и ничего ей не обещал.
Ссоры взрослых отрицательно сказывались не только на их самих, но также и на Дэниеле.  Она все чаще видела отца хмурым. Он мог не но-чевать дома. Но он обязательно звонил дочке и узнавал дома ли Рози. Если ее не было по каким-то причинам, то он возвращался к дочери.
Селин Дойл была первой женой Нельсона. Его первой любовью, матерью его десятилетней дочки Дэниелы. Она была для Нельсона смыслом жизни и Рози при всем своем желании не могла ее заменить.
Они познакомились, когда Нельсону было семнадцать лет. Впервые он увидел Селин, когда переезжал из Лондона на остров Уайт к брату. Это была любовь с первого взгляда.
В то время у Нельсона были серьезные пси-хологические проблемы, и Селин помогла ему их преодолеть. Он знал, что будет вечно ей благо-дарен за то, что она поняла его и не оттолкну-ла.
Эйдену Алексу Россу исполнялось в этом году сорок четыре года. Его и Фейт дети, пле-мянники Нельсона, Майкл и Дэвид, выросли. Старшему Дэвиду исполнилось двадцать три,  он работал маркетологом в фирме и  был женат на бывшей сокурснице. Майклу в этом году исполнялось девятнадцать, он учился в колледже на факультете журналистики.
Рози была сестрой брата Нельсона - Фейт. Нельсон познакомился с ней немного позже, чем с Селин и Рози (полное ее имя было Розалина) никогда не скрывала того факта, что Нельсон ей сразу понравился.
А спустя шесть лет случилась страшная трагедия, которая казалось, никогда не случит-ся. Но Селин, его обожаемая жена, умерла.
Несколько лет Нельсон не мог опомниться от горя, а потом вдруг в приступе какой-то па-ники сам позвонил Рози и позвал ее. И она осталась. И с тех пор они постоянно жили вместе.
И так продолжалось до последнего момента.
Но однажды вечером Нельсон вернулся взбу-дораженным и несколько на подъеме.
Рози решила, что он выпил, но характерно-го алкогольного запаха не было. На вопросы что с ним он не отвечал, но не проигнорировал как всегда, а как-то отшутился. Весь следующий день он посвятил дочери. И Рози решила, что случилось неладное.
А оно и случилось. В супермаркете, в ко-торый Нельсон обычно заезжал каждый день после работы, однажды встретилась девушка. Совсем еще молоденькая. Было ли ей вообще восемнадцать? Невысокая, симпатичная. Отдаленно напоминающая ему Селин. То ли внешним обликом, то ли до боли похожими жестами.
А какими глазами она на него смотрела! И чем он только смог ее напугать?  И что самое удивительное, она назвала его по имени. Да так просто, будто знала это имя всю жизнь.
Это не давало Нельсону покоя. Он то и де-ло возвращался мыслями к этой девочке, понимая, однако, что она совсем не для него. Слишком молода, слишком наивна. Слишком много всяких «слишком».
А спустя неделю он вдруг встретил ее с подругой на выставке художников-авангардистов, организованной его старинным другом Гаспаром. Нельзя сказать, что его не обрадовала столь неожиданная встреча. Наоборот, Нельсон к своему величайшему удивлению почувствовал радость, и сердце забилось сильнее, чем раньше.
 Но девушка оказалось не такой простой, как показалось ранее. Мельчайшие детали, нюан-сы, которые она невольно оставляла за собой, затрагивали самые болезненные струны души Нельсона. Казалось, что она без труда сможет заглянуть в его душу и понять что к чему без слов.
Она без особого труда определила, кто изображен на его картине, знала о его страсти к рисованию и даже марку машины определила. Случайно. Будто бы наугад.
Но ведь случайностей не бывает.
А тот факт, что она угадала содержимое ящичка, не настоящее, а прежнее, когда еще была жива Селин?
Это пугало Нельсона и заставляло снова и снова думать об этой девушке.
А ее поцелуи, от которых у него ехала крыша….
Детская наивность в сочетании с манерами взрослой женщины….
У него не раз возникала бешеная мысль по-пытаться поискать ее, но разум всегда оказывался сильнее эмоций.
Нельсон понимал, что разница почти в пят-надцать лет не дает ему права ломать ей жизнь.  Он тяжелый человек. Даже Рози не выдержала об-щения с ним.
К тому же Элис ему не принадлежит и не стоит даже думать об этом. Но она так многое делала и говорила так же, как и Селин! А Селин он любил всем сердцем. Даже после смерти.
Мысленно он просил дать ему знак свыше, как ему поступить в этой непростой ситуации, но дни сменялись днями, а знака все не было, и Нельсон продолжал мучиться.
Жил с болью в сердце, которую нельзя было исцелить, с женщиной, которую он никогда не любил.  И в постоянных мыслях о странной юной особе, которая напомнила почему-то его покойную жену.
Он и не догадывался, что на другом конце Лондона «странная юная особа» тоже терзалась мыслями о Нельсоне. Что она так же как и сам Нельсон жаждала случайно с ним встретиться в пересечении длинных улиц мегаполиса. Что, изу-чая свое отражение в стеклах вагонов метро, она видела его лицо.
А он даже и не догадывался, что по нем тоскуют….