2268

Рисунок 96г: Пейзаж


__

«Если бизнес на этой штуке не пойдет, придется на стройку наниматься?»

Приятный музон продолжает  играть, но и ради «бизнес-раскрутки» ездить  приходится. Меланхолично в автобусе дребезжит один пластинкой расчески, а другой  шлепает нижней губой…

Присутствие дружбы и отсутствие комплексов…

Музыка увеличивает прыгучесть в два раза, делает легче в два раза, смелее в два раза, ловчее в два раза, алкоголь делает пофигистичнее в два раза – поэтому это совсем другие танцы, почти под потолком, почти как на луне космонавты…

Пятеро, обнявшись, с песней продвигаются в одном направлении. Шире самосвала и напора не меньше. А без объятий и в меньшем количестве их бы шатало, и они б разбрелись. Восхищаясь, сбежались даже фотографы, может, мол, группа какая, лучше  «на цифру» заранее снять…

Лидер так поет, что свита его, хоть и пьяная в срань,  ему подпевает, вопит, восторженно что-то орет. Их не понять, эту кодлу и лидер своим отчетливым, очищенным  пением, по сути, ногами их попирает, будто эта куча живой холм, помост и эстрада…

Потом утонул в них – башка только торчит над поверхностью – но петь не прекратил и не дрогнул – уже не звезда, а герой…

Распятый,  как на катамаране, лидер плывет на кресте деревянном и песня ему помогает представить, что он продолжает лететь. Пьяная кодла, завидуя, ладошками гонит волну на него, чтобы он захлебнулся, запел как они, перешел на мычание, ведь заслонить рот он не может руками…

Сначала-то пели, но к пятому часу утра это уже механическая ебля какая-то. Все как, как заведенные, в сотый раз бегают из комнаты в комнату – дорожки уже протоптали. Кто-то воет, кто-то бормочет, кто-то орет. Самый главный осип, но всё еще пытается выдавать указания, служить запевалой. Растрепанным бабам  тоже не в кайф…

Петь надо разрешать только на цветочных лугах…

Жалоба на музыкантов: после их концерта все предметы, как клеенки, покрылись цветочным однотипным узором…

При пении со сцены музыканты пытаются компенсировать потерянную энергию за счет отдачи зала. Многие даже говорят, что зал действительно что-то им отдает, хотя, в основном, и сидит истуканом. Изо всех сил сосут деревяшку, пытаясь добыть хоть какой-нибудь сок. Впились все друг в друга, пытаясь взять больше, поменьше отдать, подсунуть фанеру, то бишь фонограмму, совсем уж лениво похлопать в ладоши…

Нашвыряли кучу камней и только потом осмелели и стали орать, мол, ну что, получил? Потом в пение их крик перешел, в празднование победы, в желание забыть о суровой реальности, где придется ж платить за свинство свое. Скрежет зубовный завис над певцами…

Всё было, и крики, и пение – и теперь вот благость пошла. Успокоены все, меланхоличны, хотя слова такого не знают. Всё же, поют по слогам… - а один и вовсе с открытым ртом призадумался…

Четкий ритм держит парняга, но только затем, чтобы помочь другану своему поругаться. Тот тягуче ругается крепким словом отдельным, строит затем предложения, где обвинения смутные и утверждения. Утверждения самому же больше понравились, поэтому потихоньку он успокоился, музыка его увлекла, и покамест он забыл обо всем. Быстрее всё забывай и себя энергичнее взнуздывай, потому что скоро нового куча навалится…

Мы отлучались, мне кажется, на целую вечность, приходим, а он всё так же поет! Вроде нормально поет, но я прислушиваться даже не стал, твердо решил, что он ебнулся...

****ато соединили тогда их скрипку и кофе с пирожным с нашей гитарой. Хули стесняться – и нам нужен новый саунд, мы в поиске. Один мудак, вроде, напрягся, ну а теткам, по-моему, даже понравилось, давно  их вот так никто не ****…

Орал по полной, казалось бы, но в конце так затих, закруглился, что стало ясно: он с самого начала видел всю безнадегу. Старался лично невиновным остаться и, может быть, напоследок уже всем показать, в чем проблема, спеть последнюю песню. Короче, дрогнуло у меня сердце в самом конце, и я прошептал  «останься». Да и ползала, наверное, сделали тоже – но шепота мало…

Как часы должны тикать, мы должны петь. Т.е. это долг механический – поэтому лирика для нас очень важна.  Что тоже грустно, по-своему. Поэтому мы играем долгий финал, бурный, настойчивый, но без возмущения, просто чтобы не тикало, и чтобы всё же случился оргазм, и нам можно было хотя бы по этой причине на время закончить…

Речей пуста добавка на таком пироге. Они тоже для звука, не смысла. Весь смысл в меланхолии, все уныло открывают и закрывают рты, хотя и понимают, что вкусный пирог. Выстаивать трудно при таких настроениях, но нам-то нужно всего лишь высиживать…

Простенько тоже хорошо попеть – как утром побегать. Забежать по дороге пиво попить, после чего еще похрипеть. Спокойный, будний денек, серое утро, не героя же строить после всего, что было на прошлой неделе. Когда израсходован жемчуг, привычно уже, что простой камешек остается основой – а красотами и геройством  мы еще вновь обрастем…