Табель о рангах 3

Табель о рангах – 3
(Путеводитель 2011 г. по февральским  №№ литературных журналов: Звезда, Знамя, Дружба Народов, Новый Мир).
Чем кумира в округе искать,
Заведи царя в голове.
А. Гедымин
Звезда
Номер открывается подборкой стихотворений И. Евса. Одно из ее соч. заканчиватеся так:

…некто, мыслящий тонко,
на блажную мольбу: «Поднимите мне веки!» —
отвечает: «А толку?»

Поелику автор украинка (живет в Харькове), строки эти рождают образ гоголевского Вия: видимо, зла в окружающем мире стало так много, что даже Бес-Вий не в силах глядеть на белый свет. Кто-то найдет в этой концовке что-то иное… и тоже будет прав. Поскольку стихи Ирины настоящие, в них наличествует вторая реальность, в которой каждый может найти что-то своё.
Далее следует рассказ «Гитара и саксофон» Е. Каминского о двух слепых музыкантах-близнецах. Для нас эта история зрима: я часто вижу этих слепых у метро «Чернышевская» (в Питере). Купюр в футляр я им не кидал, по злобе своей, а вот кой-какую мелочишку сбрасывал. Рассказ этот из разряда «идейных», и главная его идея, основной смысл таковы: ненормальный человек нашего общества и есть самый вменяемый его член, его оправдание и надежда. И потому слепые овцы лучше окружающих их зрячих волков. Рассказами подобного типа любили грешить русские литераторы столетней давности. Вообще, если бы этот рассказ появился до Достоевского, у него было бы будущее. Сегодня идейные произведения не в моде. Несмотря на мрачную концовку (к слепым не приходит их любовница-продавщица), сочинение Каминского сражает каким-то старомодным, и от того милым человеколюбием.
Опусы В.В. Иванова почему-то названы стихами. Но причуды лингвиста и поэзия - две вещи разные и несовместные.
Сочинение М. Зайчика оставляет впечатление тотальной недоделанности и оттого раздражает.
«Стихи» П. Чейгина лучше не читать, т.к. они, вероятно, предназначены для душевнобольных.
Кстати: сумасшедшим стал и герой соч. Д. Притулы «Воля».  Это не рассказ, а скорее очерк.
Вернуть утерянное душевное равновесие нам поможет чеховский рассказ И. Зорина «Провинциальный учитель» - о современном человеке в футляре.
Любителям истории рекомендуем воспоминания В. Евгеньева-Максимова (о блокаде Ленинграда), а также статью В. Кавторина «Уроки великой реформы» (к 150-летию отмены крепостного права в России).
Также советуем прочесть очерк П. Кузнецова «Последний князь и русская словесность» о князе Д. Святополке-Мирском (1890-1939) и его капитальном, но почти неизвестном труде по истории русской литературы.
Для любителей перчинок в самом конце журнала «скрыто» письмо в редакцию Л. Матрос. Почитайте: вот они, лицемеры-редакторы гниющего буржуазного общества!
Знамя
Номер открывается стихами А. Кушнера. Кушнер вместе с Горбовским и Соснорой входит в тройку самых известных питерских поэтов-стариков. Ничего выдающегося они не создали (ну так с не гениев и спрос маленький), а потому совершенно напрасно Кушнер сетует, что его славишка обежала. Потому и обежала, что стихи хороши, но не более того. Тем не менее и Соснора, и Горбовский, и Кушнер достойны уважения за стойкую многолетнюю любовь к русскому слову.
Меня могут спросить: а что великого дала ленинградская поэзия Русской Литературе за последние 80 лет? Отвечаю: «Реквием» Ахматовой и «Февральский дневник» Берггольц.
О. Николаева своими рассказами (под общим названием «Деньги для Саваофа) подарила нам давно забытое чувство – наслаждение русским языком. В ее сочинениях легкость повествования непринужденно сочетается с глубиной содержания. Оно не может не быть глубоким, ибо являет собой жития «божьих людей». Относятся ли они к литературе Нового Средневековья? Да, конечно. Потому как являют Старое Средневековье в современной обертке. Пусть Николаева не использует принципиально новых изобразительных средств – но и ее сочинения Новая Словесность примет благосклонно.
Однако хорошего помаленьку.
Стихи А. Левина (первые два) подходят не для журнала, а для какого-нибудь школьного капустника. «Записки из Мертвого моря» написаны не для живых. «Притворяясь Заболоцким» - уместно для декламации пятилетним мальчуганом в подвыпившей компании взрослых. Последнее «стихо» может заинтересовать психиатров.
Интересны рассказы Н. Червинской «Ближние». В первом сочинении авторесса перевоплощается то в лаборанта, то в алкоголика, то в старую деву… а в финале становится живородящей!
Читайте, не пожалеете. 
Хороша статья В. Дубнова «Кавказ особого назначения». Чем-то напоминает разоблачения Викиликса. Материал размещен в рубрике «Нестоличная Россия». А слабо вам, тов. Дубнов, рубануть правду-матку о столичной России? С нетерпением ждем от вас новой статьи под таким, например, названием:

И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ.

Интересна и статья И. Савкиной «Герои каптруда и ударники потребления». Интересна, во-первых, тем, что автор без снобизма пишет о литературе масскульта, а во-вторых выводом: «Тексты массовой литературы, которые пытаются отразить ситуацию постперестроечной России, представить ее новых героев и их жизненные практики, показывают, что страна продолжает жить в ситуации переходности, а может, точнее сказать, — в состоянии промежутка, межеумочности. Эта картина, в общем, совпадает с выводами социологических исследований, которые, как отмечалось в начале статьи, свидетельствуют о том, что и в экономической, и в политической, и в социальной сферах в России радикальные изменения сочетаются с консервацией (пусть в трансформированном виде) реликтов социалистического прошлого. Вопрос в том, является ли это знаком безнадежного аутсайдерства России или ее особенностью, потенциалом, дающим шансы для решающего рывка? Что касается массовой литературы, то она худо-бедно, а иногда и не худо и не бедно делает свое дело, выполняя функцию социального адаптера».
Дружба Народов
Номер открывается подборкой стихов О. Ивановой. Стихов немного; но в них присутствует не только медитативный ритм (а-ля Бродский и не а-ля Бродский), но также и мысль. Вот она – ловите:
Мысль изреченная – несть ложь,
Но широченная дорога.

Надеемся, что эта дорога выведет-таки Ольгу Иванову к «золотому сечению речи». Пока же в ее стихах мы видим лишь серебро без препинательных знаков.
Название романа Гр. Каковкина «Мужчины и женщины существуют» оскорбляет вменяемого читателя. Так и хочется продолжить: «А вы знаете, земля круглая…»; или: «А Нева закована в гранит…» Мы дочитали этот «роман» ровно до третьей страницы (до сцены «писания Людочки»). На большее нас не хватило.
Повесть С. Соловьева «Другая Индия» начинается «глубокомысленным» рассуждением: «Все наши цели, пути, веры – не от хорошей жизни». Это значит, что и повесть Соловьева написана им не от хорошей жизни. А зачем нам чужая плохая жизнь? Пусть он листает ее сам.
Рассказы А. Зорина, об обыденностях современной русской жизни, сразу переносят нас на 150 лет назад. Так и о том же писали в середине XIX века г-да Успенские, Помяловские, etc., им же несть числа. Единственное новое, что появилось в русской деревне за последние 30 лет – наркотики. Рассказы эти, о быте русских, безнадежном и неустроенном, оставляют чувство глубокой тоски. Но если у читателя образца 1850-го года эта тоска разбавлялась лживой иллюзией «о светлом грядущем» - то наше циничное время не оставило нам даже этого. «Завтра будет еще хуже!» - вот что выносишь после чтения наших сегодняшних бытописателей-реалистов.
В подборке стихов А. Грязова хороши два сочинения: «Формула роста» и «Эшелон». Первое хорошо изображением диалектики растущего мира, а второе – рассказом объемом в 20 строк. Умение сочинять подобные короткие рассказы в стихах – дар редкий. (В советской литературе таковым обладал, к примеру, Н Заболоцкий).
Рассказ И. Кабыш «Музей Грина» откровенно скучен. Вообще, худшая черта светской барышни – умение быть скучной. А если эта барышня еще и пишет скучно – хочется бежать на свежие просторы, к несуществующим алым парусам. Если автор ставила такую задачу: обратить в бегство читателя – она удалась ей вполне.
Следующий за «Музеем Грина» рассказ В. Чембарцевой отдает специфической провинциальностью… той самой, которую в царской России называли местечковостью. Но царская Россия канула в лету, а местечковость нет.
Но не все же так плохо с прозой в этом номере «ДН»!
Мемуарные воспоминания Ф. Нагима о русско-еврейском (еврейско-русском) драматурге М. Рощине спасают положение. Приведем пару цитат.
«Все ожидания «нового художественного слова» и особое, «не московское знание жизни» плавно стекли в подвал «театра DOC» с какой-то засланной английской системой, в театр «Практика» и другие «подвальные театры и театрики».
«Запад всегда проявляет к пьесам, герой которых заявляют прямым текстом: мы, русские дураки, пьяницы и извращенцы, мы ничего не можем делать, кроме даунов, приходите, пожалуйста, и владейте нами».
Новый Мир
Проза номера начинается с «украинских рассказов» четырех авторов: Ю. Издрика, Т. Прохасько, Е. Кононенко, Ю. Винниченко. Первый и последний в этом списке – порнографичны, их рассказы «Коридор» и «Хи-хи-и!» надо не в журнале выставлять, а продавать в эротических магазинах, в качестве обертки для деревянных детородных органов. Т. Прохасько – слишком фрагментарно пишет; а Е. Кононенко чересчур крепко разбавлена одесским разливом – с непривычки такой не осилить. Слава тебе, языковой барьер! А еще непонятно, что же в этих рассказов «украинского?» Где же черти с пампушками, сало с хохлушками,  Мыкола с Джулией, летящие на бесе толерантности в Брюссель? Рассказы эти скорее «украиноязычные», нежели украинские. Справедливости ради скажем: рассказ Издрика «Боро плюс» - читать можно.   
  Стихи Г. Власова, равно как и г-на А. Василевского мы относим к «барабанной» поэзии, чей главный лозунг: много шума ни для чего. Ритм без смысла – то же, что канализация без трубы.
К счастью, в номере есть стихи Анны Гедымин. Вообще от такой княжеской фамилии ожиждаешь чего-то возвышенного – и не зря:

Чем кумира в округе искать,
Заведи царя в голове.

С. Шаргунов в своих рассказх излишне суетен, многоговорлив; такое впечатление, что он, как нашкодивший школяр, пытается выговориться перед некой «училкой», дабы не получить банан. Учительница эта, кстати, из 70-х советских годов; и рассказы такие же.
Женский рассказ Н. Соколовской о пришибленной женщине Тамаре оставляет впечатление недоделанной ущербности. В ее сочинении ущербны все – даже кошка Дуська… - но нет настоящего злодея: и в этом главнй недостаток рассказа.
Пьеса А. Алехина «Минотавр в лабиринте» вряд ли предназначена для чтения. Ее достоинства могут быть раскрыты, как ни банально это звучит, на сцене. До этого мы не можем вынести о ней полноценного суждения.
Статья Аллы Латыниной «В декорациях семнадцатого века» посвящена одному из свежих «букериантов». Мы его читать не будем, потому как честный критик Алла Латынина написала:  «роман мне не понравился». Ее вкусу мы доверяем. Жаль только, что Латынина не сообщила нам свое мнение о «Букере» вообще.
Заслуживает внимания и статья екатеринбургского автора С. Белякова «Писатели и самоубийство» о двухтомнике «Литературная матрица. Учебник, написанный писателями». Статья заканчивается таким выводом: «Как будто злой дух подшутил над редакторами «Литературной матрицы». Даже стойкая неприязнь к Солженицыну не может объяснить этот иррациональный и, несомненно, самоубийственный поступок. Терехов ведь расправляется не только с автором «Архипелага», но и со всей классической русской литературой, «руслитом», как он выражается: «…великая русская литература кончилась, в смысле умерла, сдохла (к любимому покойником Далю), подошла к концу, прекратилась, довершилась, пропала». Вот так. Одним выстрелом уничтожил труд всех, кто работал над этой книгой. Напрасно Татьяна Москвина рассказывала о «нашем Боженьке», напрасно Садулаев рекомендовал охмурять девушек стихами Есенина, напрасно написала свое последнее эссе Елена Шварц. Все они, получается, не просветители, а, в лучшем случае, любители древностей. Жалко авторов. Жалко и редакторов, ведь они потратили столько времени и сил перед тем, как совершить это творческое самоубийство».

Читайте, господа!
Мы с вами точно не застрелимся.
Надеюсь, увидимся в апреле.