С 6 до 6. 30 галлюцинаторно включительно

В 6 утра был выплюнут из жерла вместе с бесформенной кучкой работников, этаких ранних пташек выпорхнувших на поругание начальству.  Сбитые в угрюмый строй черных шапок и мозолистых лиц строители очередной кольцевой дороги дожидались автобуса. И снег, уже талый, обрывками воспоминаний о зиме приставал к ботинкам. Они хлюпали, как и мысли, как и нос от тоски. Совсем немного до дома.

 - Все просто, просто ложись спать, как придешь, проснешься — станет легче.

Этот был добрый, как всегда, приходил меня утешать. Он просунул в сердце тонкие пальцы, как пробочки, заткнувшие кровотечение. Тепло и спокойно, если не глядеть на потертости окраинной улицы.
 
 - Ничего не бывает простого, мозаика чувств и вещей. Посмотри, на уличные знаки, на светофор, это видимые сигналы, оберегающие от потерь. Глубже — пустота, не за что ухватиться. Ты провалился и ждешь советов? Глупости, из могильной ямы нет выходов.

Я молчал, за первым, приходит второй. Противоречие столь явное, в речах и в температуре присутствия, что мне становилось дурно. Мой напуганный взгляд бросался во след уходящим машинам, в небо, где краешком в самом далеком уголке парка забрезжил голубоватый рассвет.

 - Ты говоришь глупости, не слушай саша. Не слушай его, я чувствую, как пальцы омывает твоя кровь, она горькая и горячая. Живи и находи связи, закономерности всего происходящего в себе и вокруг.
 - Закономерности - нет, а связи тем более. Все это изворотистость мысли, всякие глаза не привыкли как к темноте, так и к бессвязности явлений и предметов попадающих в поле твоего зрения. 

Меня качало, из стороны в сторону, по всему телу появлялись бугорки и вздутия, выдавая подкожных двоих. Один из них сильно упирался пяткой в затылок, отчего кровь истошно пульсировала в висках, вызывая безумную боль. Чуточку, несколько метров всего лишь пройти, не сбиться.

 - Сволочь ты. Зачем ты все это делаешь? Зачем убиваешь?
 - Я показываю единственный выход, я намного благоразумнее тебя, затыкать кровь, когда она должна пролиться! Должна пролиться!
 - Она должна питать и давать жизнь!
 - Врешь! Она алая потому, что должна разливаться ужасом в других!

Дверь подъезда перекосилась, как лохмотья, клочья металла скрежетали по бугристому асфальту. Еще несколько пролетов по лестнице и дома. Толчея двоих, разыгравшаяся внутри, не давала ступить, высасывая последние силы, она все больше нагнеталась, размашисто подводя к патетическому финалу. Я лишь успел ухватиться за перила, как ощутил разрыв в левом боку. С диким воплем, ступени развороченным ковром съехали вниз.
«Сашенька, я так люблю тебя, ты стал лучше этим летом», «А можно я останусь у тебя ночью?».

 - Маленький и эгоистичный! Ты только говоришь, я устала ждать!

Больно, больно, больно, черт. Мне хорошо лежать у тебя на коленках, целовать твои ножки. Правда здорово?

«А у меня новый мальчик, новый! Уйди из моей жизни, ничтожество! Я не буду тебе отвечать, писать не буду!»

Лифт поднялся и отъехал в сторону, по канатам через всю улицу, ломая ветки, путая волосы веселых девиц. Они наматывались на провода, скрюченными ногами хватали воздух в поисках опоры.
Танцующие под облаками в ярких чулках запускают по ветру свои расписные платки, как воздушные поцелуи любимым. Они летят, не чувствуя притяжения, давления, не боясь ошибок навигации. Раскатившись ярко-голубым блином от горизонта до вечности, ТВОИ глаза озаряют улицу, ранним утром в 6.30, когда очередная партия строителей отъезжает от остановки. «Я буду с тобой, ты же мой Саша-Саша, любимый мальчик, самый прекрасный мальчик.».