Список

   Темная, безлунная ночь накрыла, как саваном первое в мире государство рабочих и крестьян. Население огромной страны забылось в тревожном сне: метались в своих кроватках дети — к ним в сновидения приходил вечно живой, но уже слегка подгнивший, дедушка Ленин, — вскрикивали и скрипели зубами взрослые. И даже собаки, заснувшие в самом дальнем углу конуры, жалобно повизгивали и сучили лапами.

    Не спал только Отец народов. Иосиф Виссарионович расхаживал из угла в угол своего просторного кабинета. Ноги, обутые в мягкие сапоги, ступали по ковровой дорожке по-рысьи вкрадчиво и неслышно. Хозяин кабинета задумчиво попыхивал трубкой, набитой душистым табаком, выпотрошенным из трех папирос «Герцеговина Флор».
 
   В дверь кабинета осторожно постучали — оказалось, бодрствовал не только Вершитель судеб.
 
   — Да?! — отрывисто бросил Сталин, вынимая трубку изо рта.

  Дверь приоткрылась и в образовавшейся щели возникла голова Берии, отбрасывающая три ярких лучика. Это лысина и пенсне главы НКВД отразили свет настольной лампы, что излучала мягкий свет из-под абажура зеленого стекла.

   — Разрешите, Иосиф Виссарионович? Не побеспокоил?

   — Заходы, Лаврентий Павлович. Ты прекрасно знаишь, что товарища Сталина трудно пабеспокоить. Товарищ Сталин всегда бодрствует. Чаю хочишь?

   — Спасибо, товарищ Сталин. Я по делу.

   — Что за дело? — сдвинул брови Хозяин.

   — Да вот, список расстрельный принес на подпись. Ознакомьтесь, пожалуйста, и завизируйте.

   — Список, говоришь? Лишние люди? — пошутил Иосиф Виссарионович. — Ну, давай посмотрим. А длинный какой список! Нэ ценишь ты, Лаврентий Палыч, время товарища Сталина. Так… так… так… Ныкуда нэ гадыцца!

    — Что-то не так, товарищ Сталин? — всполошился глава страшной конторы.

   — Все нэ так, — раздражаясь, ответил Отец народов. — Кого ты мне подсунул?  Федоров, Кузнецов, Шепелев, Ванин…  Это как понымать?

   — Вычеркнуть их, Иосиф Виссарионович? — заволновался Берия.

   — Зачем вычеркивать? — удивился глава государства. — Ты умный челавэк, Лаврик. Сам понымать должен, что страна у нас многонациональная, а ты одних русских написал. Мировое сообщество — хотя мне на нэго наплевать — скажет, что товарищ Сталин нэ любит русских. Вычеркивать нэ нада, а вот дописать — допиши. Разбавь нэмного вэдущую нацию. У тебя для этого есть евреи, украинцы, татары, армяне… богатый выбор. В великой стране — великое множество народов и малых народностей, Стрэляй — нэ хачу.
 
   — И грузин можно в список внести, товарищ Сталин? — спросил Берия, что-то прикидывая про себя.

   — Грузин пока нэ нада. Если есть на примете какой-нибудь мэнгрел, его впиши. Чтобы нэ гаварыли, что товарищ Сталин своих бережет. Парочку чеченцев или ингушей сюда же можешь добавить. Все, Лаврентий, иди. Доработаишь список — прыноси на подпис, — и строгий, но справедливый Отец народов, сунув в рот длинный чубук трубки, выпустил густое облако дыма, давая понять, что разговор окончен.