Рыбалка под Астраханью

               
      
               

        Почти десять лет я отдал своей работе в Ленинградском Университете. Если бы не некоторые печальные обстоятельства, может быть, я так и остался бы научным работником-ихтиологом, и не прожил бы свою жизнь так, как мне ее довелось прожить. Большей частью лето я проводил в экспедициях на Нижней Волге. Но даже те годы, которые я провел в качестве научного работника вне дома, дают мне возможность кое-что вспоминать и поныне. Ведь именно тогда я смог увидеть столько рыбы, сколько не удавалось мне более увидеть за всю оставшуюся жизнь. Да и многим другим такое видеть вряд ли приходилось.
     И сейчас еще Нижняя Волга остается в нашей стране одним из лучших мест для рыбалки, а тогда это было справедливо и подавно. Там я впервые взял в руки спиннинговое удилище и начал ловить рыбу на блесну.
    Помню своих первых судачков, пойманных на чужой спиннинг, которым мне периодически давал великодушно половить наш аспирант Сергей Подушка, ставший к тому времени уже достаточно опытным рыболовом-спиннингистом. С ним мы тогда ловили рыбу, забрасывая блесну его металлическим спиннингом, производства Ленинградского Адмиралтейского завода, в мутные воды какого-то местного ерека, невдалеке от Александровского осетроводного завода. До рыбозавода, где мы с ним тогда обитали, от этого места было около тридцати минут ходьбы. Несмотря на то, что уже было начало июня, вода в речке была холодная, и я это хорошо понял, когда лазил отцеплять эту блесну из-под прибрежных коряг, засадив ее на дне. За вечер мы с Сергеем поймали тогда двенадцать судаков, от половины до одного килограмма  весом. Меня это тогда так зацепило, что в первый же свой выезд в Астрахань, я приобрел себе катушку «Невскую». Несколько блесен и леску я догадался  взять с собой из Питера. Еще до того, как я приобрел эту спиннинговую катушку, помню, однажды я ухитрился поймать на блесну, привязанную к куску лески, другой конец которой держал в левой руке, жереха. Я стоял по колено в воде невдалеке от места, где с рыбоводного завода спускали с прудов воду. Поскольку с водой здесь в Волгу часто попадали выросшие в прудах мальки и другая живность, то тут обычно собиралось большое количество разных хищных рыб. Даже в желудках мирных рыб, вроде густеры, кормящихся рядом, часто можно было обнаружить мальков осетра или каких-то частиковых рыб, которым удалось каким-то образом попасть в рыбоводные пруды и там размножиться. Так вот, я периодически правой рукой забрасывал блесну в воду, а потом медленно подматывал леску.  И вот, в очередной раз, забросив свою блесну, я   увидел, как проплывающий мимо жерех погнался за моей блесной и схватил ее. Я успел подсечь. Как это ни удивительно, но вытащить того жереха, мне все-таки удалось, несмотря на то, что был он совсем не маленький, где-то около полутора-двух кило весом. Но после того случая с поимкой двенадцати судаков, я твердо решил завести себе спиннинг. Имея на руках спиннинговую катушку, я вырезал из длинной ветки тамариска себе удилище, на которую изолентой прикрутил свою «Невскую» катушку. Пропускные кольца и «тюльпан» мне пришлось скрутить из тонкой железной проволоки и закрепить их на своем импровизированном удилище. Может показаться странным, но на этот свой спиннинг я поймал тогда немало волжских окуней, бершей, судаков и жерехов. Иногда попадались язи и сомы. Но ловить сомов на спиннинг мне никогда не нравилось. Всегда, когда он хватал блесну, у тебя возникало сначала впечатление, что подцепил какую-то корягу. И только когда эта коряга начинала медленно тянуть твою леску куда-то в сторону, ты понимал, что на другом конце твоей лески сидит сом. Чаще сомов мы ловили все же не на спиннинг, а на закидушку с тяжелым грузом на конце и здоровенным тройником, на который насаживался большой головастик. Но делали мы это уже для целей пропитания. Обычно под вечер, мы, намазавшись обильно «Детой» от комаров, собирали свои закидушки, брали наживку, и шли к пирсу, с которого удобно было бросать грузила на глубокое место. Сомы здесь, правда, были не крупные, не более пяти килограммов весом. Но зато они были достаточно вкусные, и их не надо было долго чистить, поскольку шкура у них гладкая, и с нее не надо сдирать чешую.  Пойманных сомов можно было посадить на кукан и держать их на нем в реке по нескольку дней, как  в своеобразном «живом холодильнике». При необходимости любой из нас мог пойти к реке, снять сома с кукана, и приготовить его на обед, сварив в тузлуке его нежное, жирное мясо. Головы сомов и часть тела с пузом при этом мы обычно выбрасывали.
     Как – то раз мы с Сергеем пошли на ближайший ерек ловить рыбу в то время, когда с полоев (заливных лугов) уже начали выходить в реку, и «сплавляться» вниз по течению уже слегка подросшие, мальки сазана. Они шли почти бесконечной полосой вдоль самого берега и при этом постоянно подвергались атакам разных хищников. Каждый раз, переливающаяся золотом живая лента, на мгновение разваливалась, а потом снова смыкала свои ряды и продолжала свое движение в сторону Каспия. Карпики, длиной всего в три-четыре сантиметра, были такие красивые, как игрушечные. Они словно были отлиты из блестящей бронзы и плыли, охваченные своим природным инстинктом. Мы были буквально зачарованы этим зрелищем. Будучи биологами, мы, конечно же, понимали, что здесь действует и другой инстинкт, который толкает хищных рыб набивать свои желудки, пользуясь такой благоприятной возможностью, и что такая картина здесь уже продолжается тысячелетиями. Однако смириться с этим мы все-таки не хотели. Мы с остервенением начали вылавливать на свои блесна окуней, щук, язей и всех прочих, кто осмеливался нападать на этих беззащитных малюток. Вскрывая желудки пойманных рыб, мы обнаруживали в каждом из них по нескольку мальков карпа, еще совсем недавно, бывших частью этой золотой армады. Мы снимали с крючка очередных окуней и забрасывали их подальше от глаз в высокую траву. Остановиться мы никак не могли, хотя и чувствовали, что не в силах помешать этому закономерному природному явлению. Многих из пойманных тогда рыб мы даже не попытались отыскать и бросили их на растерзание другим хищникам.
    Иногда, когда у нас было свободное время, мы отправлялись с раннего утра подальше, туда, где на излучине небольшой речушки, впадающей в Волгу, водились жерехи. Эта рыба действительно представляла для нас особый спортивный интерес, поскольку часто держалась на стремнинах и всегда отчаянно сопротивлялась, попавшись на крючок. Средний вес жерехов, обычно попадавшихся нам на блесну был около двух – трех кило. Мясо их, как и у многих других карповых было довольно костлявым, особыми гастрономическими свойствами не отличалось, поэтому, чтобы как-то оправдать поимку этих мощных, красивых рыб, мы обычно вялили их. Чтобы мясо жерехов быстрее подвялилось, их тушки мы пластовали со спины, солили и вешали внутри специально сооруженных «вентерей» из марли, на ветерке. Марлевый кордон как-то защищал их от вездесущих назойливых мух, в изобилии здесь всегда присутствовавших. Но из всех местных рыб именно ловля жереха представляла для нас истинный интерес.  Помню как-то раз, придя на наше излюбленное место, мы увидели, что практически на середине реки периодически бьет рыбу огромный жерех. Он плюхался по воде с таким звуком, будто на воду бросался плашмя взрослый человек. От берега до середины реки, где плескался жерех, было почти сто метров, и достать до него было просто нереально. Вот такого бы подцепить, сказал Сергей, и остался ловить рядом с этим местом. Мне пришлось пройти немного подальше. 
    Я уже успел что-то поймать к тому моменту, когда услышал какой-то жуткий рев Сергея.  Я стремглав бросился в его сторону. Подбежав к участку реки, где он оставался, я увидел его, стоящим по грудь в воде невдалеке от места, где мы слышали шлепки жереха по воде. Сергей схватил себя обеими руками за голову (в одной из них он держал спиннинг) и, качая головой, что-то невнятно мычал. – Что случилось, крикнул я ему? – Представляешь, он у меня взял! – Кто взял? – Да тот самый жерех! – И где он? – Ушел! Оборвал леску и ушел. Сергей был в полном трансе. Ничего не говоря, он побрел (в ледяной воде) к берегу, и вылез на него, дрожа всем телом. – «Этот монстр схватил мою блесну с первого же заброса. Я даже не сумел перехватить катушку, как он рванулся прочь, и оборвал мою леску как нитку. Я не успел ничего сообразить, как он уже исчез вместе с моей блесной». А надо сказать, что только сегодня утром Сергей поставил на катушку  своего спиннинга новую леску 0,7мм, которую я ему привез из Ленинграда. Поэтому считать, что леска оборвалась из-за потертости на ней, или какого-то еще дефекта, случившегося с ней по старости, не приходилось.  Я думаю, сказал Сергей, что этот жерех был не менее десяти килограммов весом, больше таких крупных мне нигде встречать не приходилось. Я видел его хвост, перед тем как забросить к нему свою блесну. Пришлось нам рыбалку на этом заканчивать. Сергея всего колотило. И уже было не понять, то ли это было от холода, то ли от пережитых волнений, поскольку успокоиться он все никак не мог. Он медленно оделся. И мы пошли домой.
     Но случались у нас с Сергеем и веселые казусы на рыбалке. Как-то раз на рыбоводном заводе, где мы с ним тогда работали, отмечали какой-то праздник. Что это был за праздник, я уже не помню, да это и не важно. После праздника весь народ, как обычно, отправился домой в поселок Трудфронт, находящийся в пяти километрах от предприятия. Остались лишь дежурные и сторож. Ну, и мы с Сергеем, поскольку нам ехать было некуда. Изрядно подвыпившие, мы решили с ним взять спиннинги и пойти половить рыбу. Отправились как обычно, на свое любимое место к ереку. Но что-то с рыбалкой у нас в тот раз не сложилось. Попадалась одна мелочь. Лично я поймал одного совсем некрупного судачка и сомика, весом около полукилограмма. Раньше мне таких мелких ни разу не попадалось. Метрах в пятидесяти от меня Сергей тоже что-то вытащил и стал хохотать как умалишенный. Я поймал сомика, кричит он. Со-о-омика! Ма-а-аленького такого сомика. Ну и что, крикнул я ему, и мне попался тоже маленький совсем.  – Не-ет.  Мой меньше, кричит он мне. Тебе такого маленького не поймать! В жизни, не поймать. Он, пошатываясь, приближался ко мне с чем-то в руке. Видишь, какой он у меня маленький? А ну-ка, покажи своего. Не-е-ет! Мой все-таки меньше. И он попытался шлепнуть меня своим соменком, зажатым у него в руке, по заду. Его трофей был действительно еще меньше моего, всего граммов триста-четыреста, не более. – У меня почти такой же, воскликнул я, и попытался зацепить отскочившего Сергея, в свою очередь. И у нас началась с ним дуэль на сомах. Что-то я никогда раньше до этого, не слыхал о подобных формах сражений  на сомах. Нет, кричал он, мой все равно меньше. Первый раз в жизни я оказался вовлечен в подобную полемику между двумя рыболовами. Куда как привычнее было услышать от другого любителя рыбалки, что его рыбина крупнее, а вот, чтобы, наоборот, с таким сталкиваться мне раньше не приходилось.
    Не могу не вспомнить еще одну весьма забавную историю, которая произошла с Сергеем, правда никак не связанную с рыбалкой. Хочу сказать, что довольно странная фамилия Сергея, Подушка, в какой-то степени отражала его характер. Он был чрезвычайно спокоен и всегда вел себя очень тихо. Именно вследствие своих особенностей характера он и попал однажды в неприятный для него переплет. В отличие от меня Сергей занимался вовсе не осетровыми, а плотвой (или воблой – на Волге), но возможность поработать на Волге рядом со мной у него была, и он ее использовал. Жили мы вместе и по возможности помогали друг другу в работе. Вот и в тот раз Сергей (не помню уж зачем) пошел в цех, в котором  был большой холодильник, и где хранились до отправки на рыбоперерабатывающий комбинат выпотрошенные туши осетров и севрюг. Холодильник был большой, размером с приличную комнату, и запирался большой металлической дверью, на которую вешался замок. И Сергей вошел вовнутрь.  Как уж получилось, что кто-то увидел дверь приоткрытой, и не заметив там Сергея, закрыл ее, не знаю. Но Сергей почему-то решил, будто с ним кто-то решил так пошутить и не проронил, ни звука. А одет он был по-летнему легко: в легкие штаны, рубашку-безрукавку и сандалии. В холодильнике было весьма прохладно, полагаю где-то минус пять, или даже более того, вскоре он стал основательно замерзать. Вероятно, он понял, что вряд ли это была шутка, и стал барабанить в  дверь. Не помню, как я там оказался рядом, но вдруг услышал странные звуки, доносящиеся из холодильника. Я подошел к нему и открыл дверь. – Внутри стоял окоченевший до невозможности Сергей. - Что ты тут делаешь, спросил я, и кто тебя запер? Стуча зубами, Сергей мне ответил, что не знает, но он решил поначалу, что это кто-то решил с ним так пошутить. Ничего себе шуточки – ответил я. Если бы я сейчас сюда случайно не зашел, ты бы тут так и окоченел до смерти! Да, вероятно, ответил Серега.  – Мне бы его выдержку. Но тогда Сергей остался жив и через несколько лет уже защитил свою кандидатскую диссертацию, оставшись ихтиологом. А я забросил свою научную работу и вскоре поменял свою специальность весьма кардинально. И кто мог тогда подумать, что значительную роль в моей работе когда-то станет играть именно рыбная ловля!? Но это уже совсем другая история.
   

                R.V.    Санкт-Петербург, 18 февраля 2010г