В такую лихую погоду

               
 

       Одними из самых моих ярких  воспоминаний  в период, когда я  работал в ЛОООиР (Ленинградское областное общество охотников и рыболовов), наверное, навсегда останется время, когда я принимал участие в  отлове ондатр для расселения. Правление ЛОООиР обязалось поставить из своих угодий этих зверьков военно-охотничьему обществу. Ну а для наших штатных работников из областного Правления общества охотников и рыболовов это был один из видов легального приработка. Не лишне напомнить, что в те времена почти любые способы зарабатывать денежные средства, помимо места основной  работы, называли нетрудовыми доходами и всячески пресекались в нашем социалистическом государстве. А тут была возможность заработать денег вполне легально. Лично я для этого брал отпуск недели на три и использовал его для своего обогащения. На самом деле деньги эти для меня были не так уж важны. Зарабатывал я тогда (по нашим тогдашним меркам) довольно прилично. Если  за заготовленную шкурку ондатры промысловику тогда платили около трех рублей, то за живую зверушку можно было получить около десяти. В результате за сезон, проведенный на живо отлове, можно было заработать  до пятисот рублей, а то и более. Это было больше моей тогдашней месячной зарплаты раза в два. Но, конечно, не одно только чувство наживы влекло нас, заставляло заниматься этой изнуряюще тяжелой работой. Все мы были тогда в большей или меньшей степени романтики, и всяческое общение с природой давало нам какие-то новые ощущения и жизненные силы.
      Отловом живых ондатр я занимался в составе спец бригады года три.  Бригада наша была сформирована из штатных работников двух отделов Правления ЛОООиР и Дубненского охот хозяйства. Каждому ловцу выделяли отдельный участок для промысла. Сначала я получил участок для живо отлова на Ладожских «резервах», а потом переместился на участок Ладоги в район мыса Княжно.  Место это располагается примерно посередине между устьем Волхова и поселком Дубно. А поскольку основная база наша находилась именно в Дубно, добираться оттуда до места лова приходилось по Ладоге на моторной лодке. Отловленных зверьков, напротив, приходилось доставлять в Дубно, на базу. Там мы их передерживали внутри лодочного сарая в специально изготовленных нами клетках. Впрочем, ловушки мы изготовляли тоже сами из того же материала, представляющего собой сварную металлическую сетку. Большая часть членов бригады жила на базе.  Мне же пришлось жить в районе места отлова, поскольку дорога от моего участка до базы была неблизкой. А располагалось это место прямо среди обширной зоны тростников Ладожского мелководья. Мне повезло: я смог там заселиться в небольшую фанерную будку размером примерно два на три метра. Такие будки использовали колхозные рыбаки в период весенней путины. Осенью же они, как правило, пустовали, что лично мне было на руку. В будке было оборудовано два спальных места, сколоченных из досок и стоял маленький столик а, самое главное, там была самодельная железная печка. Печка была очень к месту, хотя у меня был портативный примус «шмель». С  помощью печки можно было варить еду и одновременно отапливать будку. В холодные дни, когда задувал ветер и лил беспрерывно дождь, это было очень важно. Вымокнув насквозь за день, вечером там можно было наконец-то обсушиться. Вот только дрова приходилось привозить туда с собою на лодке.  Вокруг места, где стояла будка, были одни тростники, куда ни глянь. Только забравшись на крышу будки, можно было увидеть вдалеке сушу и разбросанные в разных местах маленькие озерца воды, свободные от тростника.  Это место и стало моим домом на пару недель в сентябре. Здесь было тихо, если ветер не трепал тростники и не шумела волнами Ладога. Кроме меня здесь жили только исконные обитатели Ладожских мелководий.  Кроме рыбы и разных водоплавающих птиц здесь можно было встретить много кого еще. Например, иногда на песке рядом с будкой удавалось разглядеть следы енотовидной собаки, посещавшей место, куда я выбрасывал объедки. Порой откуда-то налетали стаи ворон. А уж о постоянно болтающихся рядом чаек и говорить не приходится. Ну и, конечно же, всюду здесь водились ондатры. Только поймать их было не так просто. Мало того, что надо было найти место, которое они постоянно посещают, еще нужно было ухитриться как-то поставить там ловушку. Причем ловушка с попавшейся ондатрой не должна была соскочить в воду. Если при установке капканов ондатра часто бросается в воду и тонет, то нам этого допускать было нельзя. Более того, выяснилось, что зверьки эти очень легко простужаются и подвержены стрессам. Поэтому надо было, как минимум дважды в день, проверять установленные ловушки и забирать из них животных. Нужно ли говорить о том, что в зарослях высокого тростника, где почти нет ориентиров, расставленные ловушки найти непросто. Иногда на это уходило довольно много времени. Даже пристроенные на высоких ондатровых хатках, ловушки приходилось порой искать немало времени. Слабо помогали даже самодельные вешки, устанавливаемые рядом с ними. За день моя лодка, которую я толкал по заросшим мелководьям, шестом, иногда наматывала по нескольку километров.  Порою в поисках новых мест отлова нужно было буквально продираться сквозь тростник пешком по кочкарнику, волоча лодку за собой. Немудрено, что к концу дня я уставал обычно, смертельно. Особенно болели от постоянного перенапряжения руки. Ложась спать, помню, очень трудно было уложить их так, чтобы они не ныли. И я не был исключением, в нашей бригаде ловцов ондатры всем приходилось не сладко. Короче, доставались нам эти аборигены тростниковых джунглей совсем не легко.
     Но бывало и немало приятного в таком, почти первобытном образе  жизни. Кроме клетки и металлических ловушек для ондатры, в лодке у меня всегда лежало ружье с патронами на утку и спиннинг с блеснами. Так что с пропитанием моим там было все в порядке. Если не было утятины, я варил на обед свежепойманную щуку, или окуней. На худой конец, иногда можно было сделать себе варево с ондатрятиной. Правда, мясо у нее оказалось несколько сладковатое на вкус, так что приходилось все это основательно сдабривать специями и солью. Зато вся эта пища была с гарантией - диетическая. Немногие тогда  могли позволить себе такое в нашей стране, когда почти весь народ жратву приобретал по талонам. Ну, а когда выдавались редкие тихие дни без дождя, можно было наслаждаться тишиной и ощущать себя частью этой природы. А простор, что окружал тебя, буквально пьянил душу.
       Но погода на Ладоге, особенно осенью, вещь непредсказуемая и, порою, ведет себя сурово. Я тоже с этим столкнулся не раз. Однажды я получил известие о том, что готовится отправка очередной партии ондатр. Для того чтобы забрать у меня отловленных зверьков, ко мне в назначенный день заехал наш егерь из Новой Ладоги на большой моторной рыбацкой лодке. С утра было очень ветрено и периодически с неба срывались потоки воды. Я пересадил очередных отловленных ондатр к остальным, сидящим в клетках у края воды. Чтобы животным было не холодно, клетки я сверху прикрыл толстым слоем зеленой осоки и тростника. Сами клетки были поставлены так, чтобы они чуть-чуть касались воды. Так ондатры могли пить, когда им понадобится, а в набросанных охапках зелени могли найти сочные стебли или корешки, чтобы поесть. К моменту приезда нашего егеря, я подготовил около двух с половиной десятков ондатр. Но поскольку погода к вечеру разыгралась не на шутку, егерь решил переждать непогоду у меня, а заодно просушиться немного. Ветер всё крепчал, а мы, сидя в фанерной будке, беззаботно пили горячий чай, заваренный в моем котелке. Вдруг я подумал, не поднимется ли вода. Ветер дул в сторону берега. Надев плащ, я выскочил наружу из своего убежища. Через пару минут я был у клеток. Уже на подходе к ним, я почувствовал, насколько мои опасения были обоснованы. Сердце моё сильно ёкнуло. Скинув траву с клеток, я увидел, что почти все они залиты водой. Одну за другой я поднимал клетки. Большая часть ондатр погибла! В живых осталось всего штук восемь - десять, не больше. Почти все труды мои пошли насмарку. От досады я готов был сам утопиться. За что я, идиот такой, погубил их?! А егерь стоял рядом и сочувственно качал головой. Короче, договорились мы с ним, что завтра на обратном пути из Дубно он зайдет ко мне и заберет мой «товар». Я же, в свою очередь, рассчитывал утром собрать "новый улов", чтобы было что везти. Собрав имевшиеся у меня ловушки, я отправился на ночь глядя, расставлять их, и переставлять старые.  Утром погода немного утихла, и я  смог до прихода егерской мотодоры выбрать из ловушек еще семь, или восемь зверьков. Но что было делать с утопленницами? Мало того, что еще было не время заготовки шкурок, поскольку зверьки еще до конца не выкунились (то есть не вылиняли), так еще и правилок для  высушивания шкурок у меня не было. Я уж не говорю о том, что никакого договора на сдачу пушнины у меня не было. Да, сказать по правде, такие шкурки и сдавать - то было нельзя, поскольку они бы пошли все третьим сортом. И показатели по сданной пушнине охот хозяйству портить было нельзя. Пришлось мне сделать из фанеры несколько правилок и растянуть на них, с грехом пополам, штук шесть шкурок, остальные я просто засолил. В городе у меня была знакомая, у которой отец умел выделывать пушнину, а сама она недавно окончила курсы по шитью шапок. Забегая вперед, скажу, что и моя знакомая и я сам, и даже мой братишка потом носили шапки, сшитые из моих ондатр-утопленниц. Правда, из-за низкого качества шкурок, они долго не прослужили.
   
    И вот мы закончили кампанию по отлову ондатры на расселение, заканчивался и мой отпуск. Надо было собираться в город. Но для начала мне следовало всё свое имущество загрузить на две лодки и переправиться с ними в Дубно. Сам я с рюкзаком и прочими личными вещами сел в лодку «Кефаль» с установленным на ней «Ветерком-8». Здесь же находились клетки с последними отловленными зверушками. На буксире у меня тащилась небольшая, похожая на челнок, плоскодонная лодка «Славянка», на которой я и добывал ондатр. Она была загружена тремя десятками ловушек и пустой клеткой для передержки пойманных зверьков. Погода к тому моменту испортилась вконец. Было начало октября, но с неба уже срывались первые снежинки вперемежку с дождем, а ледяной ветер дул не переставая. Надо сказать, что лодка моя вовсе не отличалась высокими мореходными качествами и тем более не была приспособлена для буксировки под мотором. Лодку кидало на волнах. Нос у нее задирался к верху, поэтому я решил в качестве противовеса поставить впереди запасную канистру с бензином. Это немного спасло положение, но при каждом очередном ударе о волну, канистра глухо била по дну лодки. До базы было всего около семнадцати километров, и я рассчитывал дойти туда часа за два. Но как оказалось, я был большим оптимистом. Тем, кому в прошлом приходилось пользоваться отечественными лодочными моторами, не надо долго объяснять, что их трудно назвать особенно надежными. На ледяном ветру мой «Ветерок» быстро стал глохнуть, и завести его снова было не просто. Начал обмерзать карбюратор и отказывался подавать бензин. При заглохшем моторе обе лодки становились неуправляемыми. Их разворачивало, и они становились бортом к волне. Волны хлестали в борт. Часть их перелетало через край, заливая лодку, в которой находился я и мои ондатры. При этом «Славянка» вела себя на волне много лучше, и ее почти не заливало. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным в борьбе со стихией. Потом мне все-таки удавалось завести мотор, и я продолжал движение, вычерпывая на ходу воду из лодки. Так повторялось несколько раз. Уже к концу первого часа моя лодка была на треть залита водой. Черпак явно не справлялся со своей задачей. Тогда я снял крышку с мотора и стал воду отчерпывать им.  Но вода все пребывала.
       Если бы я не был закоренелым атеистом, то, наверное, уже стал бы молиться богу, моля о спасении. Ветер дул, не переставая, с прежней силой и, кажется, не собирался стихать. Ладно, думал я, со мной всё ясно. Я грешник и ради своих интересов сгубил немало божьих тварей. Меня боженьке есть, за что наказывать. Но за что страдают эти безгрешные животные? Они - то в чем виноваты? Жили себе среди тростников в своих  хатках, никого не обижали. Грызли стебли осоки и сочные корешки, собирали со дна ракушек для своего пропитания.  И тут появился этот алчный тип, поймал бедных, часть утопил сразу, а теперь вот собирается сам на дно пойти и унести на тот свет с собой всех остальных. Так что мне пришлось бороться не только за свою жизнь, но и за их, крысиные души. Я с остервенением отчерпывал воду из лодки крышкой мотора, а сам при этом начал во всю глотку напевать: « В такую лихую погоду нельзя доверяться волнам…».
     Так я провел еще пару часов. В конце концов, я миновал открытое пространство, и волны стали меньше меня донимать. Уже на подходе к базе мне удалось вычерпать воду чуть ли не до щиколотки. Я пришвартовался к причалу, где меня уже ждали. Прежде всего, выгрузил еле живых от страха ондатр, потом стал выгружать и всё остальное. Когда добрался до канистры с бензином, я увидел, что она пробила в днище приличную дыру, в которую, оказывается, и поступала основная часть воды. Ну, ты и кретин, сказал мне мой внутренний голос. И мне ничего не оставалось, как с ним согласиться.


                R.V.,    26 октября 2009г. Санкт-Петербург.