Каждый в мире странник. Глава седьмая

1.
Недаром говорят, что счастье и беда ходят рядом. Не успел Игорь переварить радостную новость о предстоящем рождении наследника, как валом накатились неприятности.
В инспекцию по личному составу поступило заявление, в котором некий гражданин Черников, обвиняемый в краже мобильных телефонов, обвинил следователя Агеева в хамском поведении и превышении должностных полномочий.

На заявление отреагировали мгновенно. В следственное управление Центрального РОВД, чтобы разобраться и удостовериться в справедливости изложенных фактов, прибыл лейтенант Константин Митин, однокурсник Игоря. Он предстал перед ним в роли распорядителя человеческих судеб.

Сначала он допросил Черникова. Тот облил Игоря дополнительным ушатом помоев – нецензурная брань, угрозы, психологическое давление, оскорбления. Митин, воодушевленный предстоящими разоблачением, приступил к опросу оперативников и коллег-следователей. Те, либо отрицали факты, либо ссылались на неосведомленность. Так что свидетелей, подтверждающих слова кляузника не нашлось. Митин пожелал изъять магнитофонные записи допросов (надеялся, что отыщет, за что зацепиться). Изъять их не удалось по причине отсутствия. Единственный старый - престарый магнитофончик третий месяц находился в ТСО на ремонте. Видеокамеры до сих пор являлись недостижимой роскошью. Лишь один кабинет оснащен, как положено, но им пользовались в исключительных случаях. Оставалось последнее средство - добиться признаний от самого Игоря.

Бывший однокурсник не пригласил его в УВД, где им пришлось бы разговаривать в присутствии пяти инспекторов. Здесь, в райотделе, начальник дежурной части выделил им отдельную комнату, при этом угодливо улыбался и обещал всемерную помощь.

Игорь всегда недолюбливал Митина. Суетливый, угодливый, лживый. Причем, со всеми – и с начальством и с товарищами. Поговаривали, что он стучал курсовым на однокурсников. Потому его сторонились, но от себя не гнали, боялись. В академию, а потом в УВД Митина пристроила мать. Она не занимала высокого или сколько-нибудь значимого поста, но работая горничной в гостинице УВД, естественно, имела полезные знакомства. Кто отец Кости – тайна, покрытая мраком.

От этой беседы в душе Игоря остался гадкий осадок. Начал Митин с высоких слов о чести офицера и призывов к совести. Вскоре скатился к обвинениям в адрес всех деток, укрывающихся за спинами высокопоставленных родителей. На что Игорь резонно заметил:

-   Костя, лично я, чем перед тобой виноват?

-   Твой отец…- начал Митин.

-   Мой отец, - перебил его Игорь, - уже год как в могиле. Но он никогда не пользовался своим служебным положением для решения личных проблем.

-   Черников пишет, - продолжил Митин, но Игорь вновь перебил его:

-   Черникову скучно сидеть в СИЗО. Он нашел себе развлечение. Костя, Черникова взяли с поличным на месте преступления, буквально за руку. Он своей вины не отрицал. Зачем мне на него давить или оскорблять? Я оформил уголовное дело и передал его в суд. Быстро и по закону.

-   Мы обязаны реагировать на подобные сигналы.

-   Отреагировал. Факты подтвердились? Нет. Так и напиши. В чем проблема?

-   Ты изменился, Агеев, - тяжело вздохнув и нервно передернув плечами, неожиданно заявил Митин.

- Я? – переспросил Игорь и ответил. - Да, вероятно ты прав. Жизнь идет. Все мы меняемся. Встречаешь кого-нибудь из наших?

- Да, многих. Приходится часто ездить по подразделениям.

- По службе?

- По службе, - снова вздохнув, подтвердил Митин.

- В академии бываешь? Как поживает наш курсовой офицер подполковник Руднев?

- Руднев ушел в отставку. Вернее его ушли, на пенсию. Теперь он начальник службы безопасности в Сиб Банке. Игорь, ты, правда, ничего противозаконного не совершал?
Игорь засмеялся. Он, наконец, понял, что напускная самоуверенность Митина, да и всё его поведение основаны на страхе за самого себя (вдруг попрут с тепленького местечка).

- Тебе честно сказать, начальник, или что утаить? – улыбаясь, осведомился Игорь и успокоил: - Не волнуйся, Костя, ничего не выплывет, потому что ничего не было…
Вот так закончилась история со служебным расследованием. Конечно, он перенервничал, переволновался, но хорошо то, что хорошо кончается. Нет, не так. Хорошо уже то, что просто кончается.

2.

- Настя, что случилось?

- Ничего, Мария Васильевна.

- Чего тогда плачешь?

- Лешка… - девушка громко всхлипнула, размазывая рукой слезы по лицу.

- Что Лешка?

- Курит…

Настя встала, подошла к умывальнику, включила холодную воду, стала умываться. Мария Васильевна её не торопила. Захочет рассказать, что произошло, расскажет. Не захочет, вольному воля. Она не теряла времени даром, набрала в графин воды для цветов, вымыла руки. Лишних глаз и ушей она не боялась. Туалет служебный, запирается на ключ. Настя тем временем немножко успокоилась и была готова поделиться своей бедой.

- Простите, я такая дура. Реву из-за ерунды.

- А плачут всегда только из-за ерунды. Не замечала? Так что, Лешка?

- Понимаете, он обещал бросить курить и божился, что бросил. А я на перемене в окно видела, как он во дворе с ребятами смолит за милую душу. Ну, ничего, пусть только зайдет, я ему устрою, - Настя победно улыбнулась и, гордо вскинув голову, двинулась из туалета.

Мария Васильевна смотрела ей вслед и тоже улыбалась. Нет, разумеется, она могла бы остановить девушку, попытать втолковать ей, что скандалом и запретами от мужчины ничего не добьешься. Курить он, во всяком случае, точно не бросит. Но останавливать Настю Мария Васильевна не стала. Она понимала, что происходит с девушкой. Настя любит и хочет, чтобы её тоже любили и не только на словах, но и на деле. Любишь – докажи. Брось курить. Не бросает, да ещё и обманывает, значит – грош цена его признаниям и обещаниям. Конечно, Настя и Леша сначала немножко повздорят, потом помирятся. У молодых супругов всегда так. Это ещё не трагедия. Так, мелочи жизни. Притирка характеров.

Раздумывая о чужих, происходящих на её глазах страстях, Мария Васильевна вернулась на абонемент. Взяла стопку новых журналов, стала регистрировать их в картотеке, клеить кармашки, заполнять формуляры. Работа механическая, думать не мешает.
 
Она давно привыкла к роли стороннего наблюдателя и аналитика. Что ей ещё остается? Рыдать в подушку над своей несчастной судьбой! Увы, это пройденный этап. Отрыдала. Приучилась жить одним днем, радуясь повседневным сиюминутным мгновениям счастья. В чем заключается её счастье? Она формулировала его фразой из притчи о трех подходах к тасканию тяжелых камней: « Я строю храм». Эту фразу она объясняла себе так: раз уж ты являешься хранителем вековой человеческой мудрости, то донеси хоть частичку её до других. Поэтому, она как могла, раскрывала перед своими читателями двери в прекрасный мир литературы.

Идеалистка! Фантазерка! Блаженная! Кому это надо! У современной молодежи совсем другие понятия о жизненных приоритетах и ценностях! У них «бабки» на первом месте. У них клиповое сознание. У них потребительские инстинкты. Каких только суждений не выслушала она! И соглашаясь с критикой, продолжала строить свой храм. У каждого своё предназначение в жизни. У неё – вот такое.

Прозвенел звонок со второй пары. Без пяти одиннадцать. Сейчас придет Люба. У неё вторая смена. Отношения наладились. Функциональные обязанности они распределили. Составили график обслуживания читателей и выполнения других работ. Неловкость первых дней исчезла.  Теперь они, две медведицы, прекрасно уживались в одной «берлоге».

- Здравствуйте, Мария Васильевна!

- Здравствуй, Люба!

- Как доехала?

- Нормально, - сообщила Люба, проходя за стеллажи. - Немножко в автобусе укачало.

-       В твоём положении – это действительно нормально.

- А вы откуда знаете? - Люба отвечала раздраженно и даже с некоторой снисходительностью. - У вас ведь нет детей.

- Детей у меня нет, - покорно согласилась Мария Васильевна, пропуская колкости через себя, и добавила: - Я тебе шиповник заварила, в термосе.

- Спасибо! – механически поблагодарила Люба и вдруг спохватилась: - Простите! Я вас обидела.

- Ничего, свои люди, - успокоила Мария Васильевна. – Звонила твоя мама.

- Хорошо, сейчас разденусь и перезвоню. Не знаете, ничего не случилось?

- Кажется, все в порядке. Волнуется за тебя, только и всего.

Люба разделась, позвонила домой, успокоила Ирину Владимировну. Потом села за кафедру выдачи, погрузилась в обычную возню с книжками, карточками, формулярами. Мария Васильевна, тем временем, с помощью электронного каталога составляла рекомендательный список литературы по физкультуре и спорту. Раздался телефонный звонок. Мария Васильевна сняла трубку:

- Абонемент художественной литературы.

- Вы работаете? – раздался в трубке бойкий мужской голос.

- Работаем.

- А у вас есть какие-нибудь книжки?

- Есть, - невозмутимо ответила Мария Васильевна.

Более идиотского вопроса, естественно, придумать нельзя. Интересно, что произойдет дальше? В трубке царило недолгое молчание, потом голос спросил:

- Какие?

- Разные.

- «Черный котенок» есть?

- Это серия детских детективов. Вам следует обратиться в детскую библиотеку.

- Мне дочке надо.

- Я поняла. В детской библиотеке.

- Так нету «Черного котенка»?

- Нет.

Несостоявшийся читатель бросил трубку. Мария Васильевна пересказала содержание разговора Любе. Они посмеялись. Запросы вроде «дайте какую-нибудь зеленую толстую потрепанную книжку» звучали постоянно. Иногда они сопровождались наивным дополнением: «Вы разве не знаете?» и очень удивлялись, когда библиотекарь отвечала: «Не знаю».

- Мария Васильевна! – заговорила Люба. – У вас скоро юбилей.

- Да, через полгода. А что?

- Давайте соберем на праздник всех ваших «сынков» и «дочек»? Вы не волнуйтесь, все хлопоты мы с Настей возьмем на себя. Да и Нина Алексеевна обещала помочь с размещением и финансированием.

- Спасибо, Любаша. Не стоит беспокоиться, - отвергла предложение Мария Васильевна.

- Почему?

- Не спрашивай! Не надо и всё…

- Представляете, как было бы здорово, - не унималась Люба, - понаедут из разных городов ваши любимые читатели, надарят подарков.
 

- Никто не приедет.
- Почему? Они вас помнят, уважают, любят как родную маму…

Люба говорила горячо, искренне, а Мария Васильевна едва не расплакалась. Любят чужую тетку «как родную»? Вот, именно, «как». Что бы она сейчас отдала, чтобы вместо трех десятков прикормленных и прирученных чужих детей, на её юбилее появился один, родной, по её вине, не родившийся когда-то ребенок.

Откуда она знает про токсикоз беременной женщины? Оттуда, из своего прошлого. Именно токсикоз и сломал тогда её решимость родить внебрачного ребенка. Не выдержала, струсила. Трус – человек с богатым воображением. Так и есть. Она тогда ярко и зримо представила, что её ожидает. Скандалы в семье (она тогда ещё жила с родителями), материальные трудности, недовольство начальства и коллег по работе из-за частых больничных по уходу за маленьким ребенком. Нет, порой думала она, следовало гордо поднять голову, приструнить мать и сестру, убедить отца, явиться в дом с «нагулянным» ребенком и заставить родственников полюбить и воспитывать его. Никуда бы они не делись. Мать перестала бы носиться со своими болячками. Сестра прекратила бы истерики. Отец перенес бы любовь с младшей доченьки на внука. И все были бы счастливы. Там, глядишь, и Андрей переменил к ней своё отношение. Поступить эгоистично, заставив играть по своим правилам, ей не удалось по двум причинам. Не хватило характера и не позволила совесть. А ещё надежда на то, что всё ещё удастся исправить – встретить любимого, родить малыша. Не удалось. Любимого она встретила. Но, видимо, смерть Миши стала платой за давний грех, который она отмаливала всю жизнь и не могла отмолить.

Люба, почувствовав перемену в настроении Марии Васильевны, примолкла. А она, мысленно погоревав, пришла к выводу о том, что с предложением девушки стоит согласиться. Это действительно здорово встретиться вновь с теми людьми, с которыми её свела судьба...

Продолжение следует...