О восст. Автономии - Брежневу Л. И

Генеральному секретарю ЦК КПСС,
Председателю Президиума Верховного Совета СССР
тов. Л.И.БРЕЖНЕВУ


       Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
       Как известно, вскоре после победы Великой Октябрьской социалистической революции В.И.Ленин подписал декрет от 19 октября 1918 года о создании Автономной области немцев Поволжья. Сделано это было, как видно из содержания декрета, в целях укрепления борьбы за социальное освобождение немецких рабочих и немецкой бедноты в Поволжье, сближения немецких трудящихся с трудящимися других национальностей страны, проведения в жизнь диктатуры пролетариата, переустройства политической и экономической жизни на социалистических началах.
       Исторически короткий период подтвердил правильность этого мероприятия Советской власти, и 20 февраля 1924 года постановлением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров Автономная область немцев Поволжья была преобразована в Автономную Советскую Социалистическую Республику.
       В течение последующих 16 лет АССР немцев Поволжья приумножала свои достижения в политической, культурной и экономической областях социалистического строительства. Несмотря на то, что в пределах бывшей республики проживала лишь пятая часть советских немцев, она стала общепризнанным политическим и культурным центром всех советских граждан немецкой национальности, олицетворением их равноправия среди братских народов Советской страны.
       После нападения гитлеровской Германии на нашу страну, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года немецкое население было обвинено в пособничестве фашизму и выселено как из Поволжья, так и из национальных районов Украины, Крыма, Кавказа и других мест.
       Через 23 года Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964 года эти обвинения были признаны необоснованными, квалифицированы  как проявление произвола в условиях культа личности. В Указе отмечалось, что "в действительности в годы Великой Отечественной войны подавляющее большинство немецкого населения вместе со всем советским народом своим трудом способствовало победе Советского Союза над фашистской Германией, а в послевоенные годы активно участвует в коммунистическом строительстве".
       Снятие обвинений вернуло советским немцам веру в то, что их автономия будет восстановлена. Однако после XX съезда КПСС, хотя и был восстановлен ряд необоснованно ликвидированных в ходе войны автономий других народов,  восстановления Автономной республики советских немцев не последовало. Обращение же в 1965 году двух делегаций советских немцев в ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР с письмом, содержащим просьбу о восстановлении Автономной республики, под которым подписалось более пяти тысяч человек, после полученного отказа вызвало резкое ухудшение отношения партийных и советских органов на местах к гражданам немецкой национальности. Любая инициатива, направленная на удовлетворение национальных и культурных запросов, а тем более "автономистские устремления", стали расцениваться как проявление национализма и вызывали принятие решительных мер по партийной, служебной и иным линиям. Даже культурно-массовая и идейно-воспитательная работа среди немецкого населения, державшаяся и до этого на личном энтузиазме активистов, теперь настораживала самой необходимостью собирать представителей немецкого населения в одном месте и вскоре заглохла окончательно.
Положение создалось гнетущее. С одной стороны, советские немцы своей кровью, своей жизнью принимали участие в совершении Великой Октябрьской социалистической революции, отстаивали Советскую власть в гражданской войне, внесли свой вклад в индустриализацию и коллективизацию, участвовали в Великой Отечественной войне, отдавая все силы для победы. С другой стороны, Указ 1941 года отождествил их с врагами, они были направлены в так называемую трудармию, где работали под конвоем, за колючей проволокой, в тяжелейших физических и моральных условиях; в трудармию также были направлены снятые с фронта советско-немецкие солдаты и офицеры - с боевыми наградами, с ранениями - они тоже работали там под конвоем. Даже на партсобрания коммунистов - советских немцев водили под конвоем.
       А после войны, когда уже и военнопленные гитлеровцы были освобождены и отпущены домой, советские немцы, отдавшие, как и весь советский народ, многие жизни для победы над врагом, должны были по-прежнему расплачиваться за чужую вину. Для них были установлены комендантский надзор, запрет выходить за черту населенного пункта, запрет на поступление в учебные заведения.
       Невозможно перечислить все оскорбления и несправедливости, которые должны были терпеть люди в условиях, когда их по-прежнему отождествляли с бывшим врагом и когда официальное и всякое иное отношение к советским немцам, если и претерпевало какие-либо изменения, то лишь в пределах от недоверия до подозрительности.
       Отказ в восстановлении автономии в очередной раз лишил советских немцев надежд на признание их, советских по плоти и крови людей, равноправными членами в семье народов нашей страны и, вызвав новую волну недоверия и подозрительности к ним, заставил определенную их часть принять решение о выезде в ФРГ.
       Может возникнуть вопрос: почему именно в ФРГ, а не в ГДР? Объясняется это тем, что часть советских немцев, проживавших до войны в западных областях нашей страны, попала под оккупацию и была угнана в Германию. После войны те из них, кто оказался в Восточной зоне, были репатриированы, оставшиеся же в Западной зоне "породнили" советских немцев с капиталистической страной.
       Далеки от истины попытки органов печати объяснять выезд советских немцев в ФРГ чуждостью выезжающих советскому строю, погоней за материальными благами и тем более предательством. Несколько более вдумчивый подход к этой проблеме, не говоря уже о серьезном марксистско-ленинском анализе данной ситуации, покажет, что ничем иным, как неполнотой реабилитации советских немцев, неверием их в возможность стать когда-либо равноправными советскими людьми и получить равные с другими советскими народами условия для развития своей культуры, родного языка, для удовлетворения своих национальных потребностей, ничем другим, как последней степенью отчаяния, выезд в ФРГ не объяснить.
Между тем выездная кампания вызвала новую реакцию местных органов: ведь каждый факт выезда справедливо расценивается как следствие серьезных упущений в идейно-воспитательной работе среди немецкого населения. Однако удобство презумпции виновности сказалось и тут: теперь уже каждый советский немец становится для некоторых руководителей потенциальным эмигрантом или предателем – при этом знак равенства между этими понятиями не вызывает, конечно, сомнений. Соответственно представители других национальностей, среди которых разбросаны советские немцы, не останавливаются перед выражением этой позиции вслух - общественное мнение достаточно сформировано печатью.
Такая ситуация только увеличивает тяжесть обид, и советские немцы еще более замыкаются в себе и приходят к окончательному горькому выводу, что путь выезда - единственный путь освобождения от этого гнета. При этом "воссоединение семей" является, конечно, лишь поводом для выезда. И действительно, неужели тяга к "воссоединению" с тридцать лет назад близким, а теперь забытым, чужим человеком сильнее тридцатилетних повседневных живых связей с десятками родных и близких, которых выезжающие оставляют здесь?
       Таким образом, выезд, осуществляемый под видом воссоединения семей, фактически является разрывом семей, и чем больше людей выезжает, тем больше становится число тех, кто получает право теперь уже на действительное воссоединение семьи - цепная реакция стремительно ширится.
Между тем факт отсутствия автономии у советских немцев и их выезд в ФРГ используется западной пропагандой для того, чтобы подвести этих советских граждан к окончательному выводу: нечего надеяться на решение национального вопроса на их родине; нечего ждать помощи и от "соплеменников" из немецкого социалистического государства - ГДР. То есть подвести к тому, будто бы социалистическая система как в политическом, так и в национальном отношении враждебна советским немцам и что единственным защитником их политических и национальных интересов якобы является капиталистическое государство - ФРГ. Учитывая нынешнее положение советских немцев, определенное недоверие к ним представителей других национальностей советского народа, порожденное событиями военных и послевоенных лет и поддерживаемое до сих пор нерешенностью вопроса о восстановлении их автономии, можно, очевидно, допустить, что при регулярном радиовоздействии западная пропаганда добивается в какой-то степени успеха.
       В последнее время приняты постановления об улучшении работы среди советских немцев, о необходимости оказывать им больше внимания при приеме в партию, представлении к наградам, выдвижении на руководящие должности и т.п. Однако на практике это мало что дает. Во-первых, потому, что инстанции, от которых что-то зависит в этом вопросе, только передают эти решения ниже, ограничиваясь контрольными функциями; конкретные же исполнители на нижней ступени не обладают ни стимулом, ни опытом в работе непревентивного характера среди немецкого населения. Движущая сила в реализации этих решений, таким образом, не энтузиазм и порыв масс, а требования сверху, на которые исполнители на низах реагируют в той лишь мере, чтобы испытанным способом составлять благополучную отчетность. Во-вторых, эти решения и не могут дать должного эффекта в силу их паллиативности: они не устраняют основной причины возникших проблем, а направлены лишь на смягчение ее последствий. Это своего рода искусственное дыхание.
Такова сегодняшняя картина положения советских немцев. И теперь острее, чем когда-либо, стоит вопрос о необходимости восстановления их автономии. Ее восстановление сыграло бы положительную роль во всех областях. Оно:
       устранило бы тридцативосьмилетнее нарушение Советской Конституции по отношению к двум миллионам советских граждан;
       возвратило бы им равноправие со всеми советскими людьми, освободив их от чувства обиды за допущенные по отношению к ним несправедливости;
       укрепило бы опять их веру в мудрость, принципиальность, мужество и авторитет руководства партии и страны;
       вызвало бы у них горячий трудовой и общественный энтузиазм;
       остановило бы их выезд в ФРГ и предупредило бы его в будущем, тем самым сохранив для народного хозяйства страны необходимые рабочие руки;
       лишило бы представителей других советских народов основания считать советских немцев из-за длительного невосстановления их прав виновными перед страной, перед советским народом;
       выбило бы почву из-под ног зарубежной пропаганды, использующей нынешнее положение советских немцев для разжигания их чувства обиды и, в конечном счете, для внесения раскола в их отношения с другими советскими народами;
       наконец, восстановление автономии советских немцев не потребовало бы и особых экономических затрат, поскольку его можно совместить с решением важных народнохозяйственных задач. Если, например, создать эту автономию в районе строящегося канала Волга-Урал (директивная стройка пятилетки), проблема освоения этой важной для сельского хозяйства Нечерноземья, трудной в климатическом отношении и практически незаселенной еще территории, куда в любом случае надо будет привлечь рабочую силу, была бы решена.
       Здесь следует также остановиться на мнении, будто советские немцы не хотят автономии и что она им не нужна. Утверждение это особенно популярно у представителей местных органов, аргументирующих его тем, что советские немцы уже и не немцы, а "совсем наши", и что "они сами так говорят", особенно немцы-руководители.
Вряд ли можно полагаться на такие аргументы. Реализация права на самоопределение не делает людей "не нашими". А то, что некоторые советские немцы "сами так говорят", легко объяснить: десятилетия, прожитые в описанных выше условиях, способствовали селекции защитной реакции в форме демонстративного отказа от своей принадлежности ко всему немецкому как объекту недоверия и подозрительности; особенно ярко это качество проявляется у определенной части немцев - руководящих работников: ведь отсутствие его нередко исключало бы возможность их выдвижения на руководящую работу.
       Впрочем, наилучшим опровержением такого мнения является уже упомянутый "бум" выезда советских немцев в ФРГ: они, так сказать, ногами голосуют против отсутствия автономии.
       Против восстановления автономии советских немцев может быть также высказано опасение местных партийных и советских органов, что оно повлечет за собой отъезд в республику всех немцев и, таким образом, местная экономика в отдельных районах будет испытывать недостаток в кадрах. Но и это опасение (являющееся, кстати, косвенным подтверждением тому, что советские немцы хотят восстановления своей автономии, не приемлют созданной вокруг них моральной атмосферы и что их национальные и культурные запросы не удовлетворяются, то есть что необходимая политико-воспитательная работа среди советских немцев отсутствует) не учитывает следующих моментов:
       1. Далеко не все немцы жили до войны в автономной республике, и логично предположить, что поедет туда лишь определенная часть их, остальные же, как и до войны, будут пользоваться для удовлетворения своих национальных запросов по месту проживания теми правами и возможностями, которые предоставят им существование их автономии и созданные национальные районы.
       2. Вследствие того, что значительная часть советских немцев неплохо обосновалась в новых местах жительства, переезд их в автономию будет, без сомнения, постепенным.
       3. Процесс переезда можно регулировать, не допуская элементов стихийности.
       4. И, наконец, неужели терять кадры в результате выезда лучше и выгоднее для страны, чем переместить их из освоенного экономического района в осваиваемый?
       Отсутствие автономии советские немцы переживают тяжело, потому что ни в Конституции, ни в практике национального строительства нашего государства, ни в экономике этому объяснения найти не могут. Искать объяснение в международном положении они также не имеют оснований: в своей внутренней политике советское государство никогда не поступалось марксистско-ленинскими принципами в угоду международной конъюнктуре, да и конъюнктура эта за последние тридцать восемь лет менялась так часто, что предположить, будто она лишь раз после XX съезда партии позволила восстановить четыре из ликвидированных республик, но никак не пять, очень трудно. Следовательно, остаются только причины внутреннего характера. А если это так, то и их решение зависит только от КПСС и Советского правительства.
       И еще: речь о месте для восстановления автономии советских немцев также имеет немаловажное значение, особенно если учесть последние события в Казахстане, когда в ряде населенных пунктов были организованы демонстрации казахской молодежи против создания немецкой автономии на территории Казахской ССР. Единственной республикой, в составе которой приемлемо, на наш взгляд, создание нашей автономии, представляется РСФСР - ядро братского содружества народов Советского Союза. Здесь имеется несколько удобных для этого районов: Поволжье (целесообразность выбора которого уже упоминалась); западная часть Алтайского края и восточная часть Павлодарской области, где проживает самая компактная группа немецкого населения в стране; южная часть Омской области и прилегающие к ней районы, и др.
   
       Уважаемый Леонид Ильич! В течение тридцати восьми лет советские немцы с надеждой смотрели на каждого очередного руководителя партии и правительства: достаточно ли окажется у него мужества исправить, наконец, официально признанное нарушение их права, предоставленного Конституцией, - права на самоопределение. Но руководители приходили и уходили, положение же оставалось прежним. Конечно, легче отрицать существующие проблемы, чем их решать.
       Леонид Ильич, Вы - бывший солдат, Вы - коммунист. Представьте же на миг, что это Вам тридцать восемь лет назад только потому, что Ваши родители другой национальности, нанесли клеймо предателя, лишили права защищать Родину с оружием в руках и направили с поля боя в тайгу рубить под конвоем лес; что это Вам, коммунисту, глубоко преданному идеям своей партии, в течение многих лет открыто и скрыто выражали недоверие. Легко предположить, что при подобных условиях Ваша политическая судьба сложилась бы, очевидно, иначе, и что Вы вряд ли имели бы возможность исполнить свой долг коммуниста перед Вашим народом в таких масштабах, как ныне.
       Хотелось бы, однако, чтобы Вы представили себе и те чувства, те мысли, которые у нас возникают в бессонные ночи потому, что никак не удается совместить нашу глубокую веру в коммунистические идеалы, нашу преданность им - с  растянувшимся до четвертого десятилетия недоверием к нам. И если Вы представили себе всё это, вспомните же и о том, что для Ваших фронтовых товарищей и товарищей по партии из числа советских немцев, так же глубоко веривших и верящих в идеалы коммунизма, так же преданных им, изображенный выше путь является совсем не гипотетическим.
       Конечно, для государственного деятеля категорический императив далеко не всегда может быть принципом решения вопросов; но, может быть, всё это способно дать определенное представление и о психологической, нравственной, эмоциональной стороне переживаний советских граждан немецкой национальности.
       Видимо, не требует особых доказательств то, что чувство справедливости, чувство долга перед обществом и страной, общественная активность, верность марксистско-ленинским принципам, уважение и доверие к законам, к органам власти, к правительству и руководителям государства прямо зависят от того, насколько практика государственной жизни соответствует действующим законам. У нас очень хорошие законы, у нас очень хорошая Конституция, в создание которой и лично Вы, Леонид Ильич, внесли большой вклад. Так пусть же акт восстановления автономии советских немцев превратит высокие слова и идеи этой Конституции в реальность и для двух миллионов советских граждан немецкой национальности!
       Как советским немцам нам дорог наш народ, и мы хотим видеть его равноправным в семье советских народов.
       Как советским людям нам дороги наши светлые идеалы, равноправие и справедливость, с которыми несовместимо сегодняшнее положение советских немцев.
       Как коммунистам, воспитанным партией, бесконечно многим обязанным ей, нам бесконечно дороги авторитет партии, авторитет ее руководства в глазах, в сердцах нашего советско-немецкого народа.
       Именно поэтому мы сочли своим человеческим, гражданским, партийным долгом обратиться к Вам с настоящим письмом.

Г.Вормсбехер,
секретарь партийной организации, заведующий отделом пропаганды редакции центральной газеты на немецком языке “Нойес Лебен”

В.Гинц,
секретарь партийной организации Алма-Атинского филиала института повышения квалификации руководящих работников и специалистов торговли Минторга СССР, кандидат экономических наук

(Октябрь 1979 г.)