Поезд за свергоризонт. 1 3

Билет на поезд пришел в среду. В тот день солнце светило ярко и жарко, а тополиный пух назойливо предлагал поиграть в 'Инквизицию'. На душе у меня было легко и радостно, наверно даже в огне неожиданной бомбежки я восхитился бы бликами огня. Причина тому была проста, любовь и даже не просто любовь, а взаимная. В тот день я  обреченно признался в любви однокурснице, смотреть на которую спокойно, не мог с первого сентября. Хотя прошло уже много лет тот день я сохранился в памяти от начала до конца.
И сейчас, из всего курса латинского я помню лишь шесть предложений записанный в тот день на доске.
Lingvo latina...
Неважно.
Важное случилось после пары, в пустой аудитории, я выждал пока мы останемся наедине, а она практически всегда, из-за своей неторопливой обстоятельности в сборе вещей, да привычки уточнять у преподавателей нюансы  уходила последней. Так вот, я поговорил с ней о всем, разговор был удачен и когда мы пропустив пару, бежали на следующую, между нами не было ни кванта неопределенности.  Окружающие стены искрились электричеством, сбежавшим из проводов, а дома меня выжидал билет. Освобожденный из бумажной клетки он яростно сверкал золотыми голограммами на плачущих родителей. А в это время я уже тащил к себе в гости, свою любовь, надеясь развлечь её своей коллекцией марок, библиотекой и детскими фотографиями. Родители созывали родственников и друзей для проводов. Я звонил в дверь. А мои вещи уже потихоньку стягивались в два черных баула.
Когда я смотрел на родителей удивляясь, они жадно глядели на меня. Узнав про билет я рассмеялся, а моя однокурсница расплакалась. У нас оставалось всего пять дней.
На это моменте мои воспоминания сливались в серую ленту, непрерывные встречи с друзьями, прощальные вечеринки, общение с ней, наставления родственников и скрепляющий все в однородную массу недосып. Пять дней прошли одним мигом и вот я стою на вокзале, путь номер девять тысяч сто,  вагон номер сто тринадцать. Весь перрон  заполнен провожающими, вдалеке кажется кто-то потерял сознание, что совершенно не удивительно, меня одного пришли провожать человек сорок, а еще десять, испугавшись толпы остались на привокзальное площади. В вагоне же двенадцать мест. Двенадцать умножаем на пятьдесят, уже шестьсот человек. Хорошо хоть не до смерти, по статистике, на каждый состав приходится пол трупа из провожающих.  Администрация вокзала уже давно бы запретила проход посторонних, но традиция слишком сильна, а мертвые служат фундаментом. Поэтому мне остается только наслаждаться моментом, принимать комплименты затерянные в прощальных сотрясениях воздуха. Улыбаемся и машем. Отвечаем взаимностью,  клянемся в верности. Совершаем много лишних движений и телесных контактов.  Лишь бы никто не догадался о том, что сейчас мне наплевать на всех кроме родителей и девушки. Вот они, молча стоят, зачем кричать, перекрикивать окружающих, все было сказано раньше, вечером, втроем, когда все расходились по домам. Я утешал, меня утешали. Теперь все в порядке. Чувства успокоены умными словами. Остается надеяться, что цепи разума не исчезнут с отправлением поезда. До отправления поезда остается несколько минута, вырываюсь из цепких объятий друзей, в последний раз обнимаю родителей уже на подножке ловлю взгляд любимой, время кончается, меня заталкивают внутрь, двери закрываются, тишина и свежий кондиционированный воздух. У меня купе номер девять, кровать, стол совмещенный с тумбочкой, еще раз кровать. При одном взгляде на блестящее от свежести белье тело тяжелеет, десятки часов украденных у сна ради друзей начинают требовать сатисфакции и бросают меня  в тюрьму сна, в верхней одежде,  «вот ужас», соображаю я и засыпаю.


Я тоже, продолжение завтра.