Звенья и девушка

 Тогда по всей Москве падал тополиный пух, попадал в нос, в рот, в глаза, особенно густой на Плющихе и на Арбате, а я торопился улететь в Минводы, а потом на поезде в Пятигорск, где родился. Старый добрый аэровокзал на Ленинградке тогда ещё вполне функционировал, и я сдал багаж, а сам поехал на «Икарусе» во внуковский аэропорт, Внучку. Особо я ни о чём не беспокоился, откинулся на спинку кресла, расслабил мышцы, специально, чтобы не терять времени, прокачанные перед предстоящим отдыхом в самолете в зале в Люберцах, справа от меня всё время неотрывно смотря в окно, сидела девушка в короткой юбке. Взгляд её был лучист и тесен, как-будто она хотела отсюда вырваться или по крайней мере кому-то что-то сказать.

Смотря на неё, я размышлял о природе самоубийства. Она меня всегда интересовала. Почему человек вдруг кончает с собой? Почему Потоцкий? Почему Есенин? Почему все остальные? Жизнь ведь ценна. Машинально я вспомнил цитату из Луначарского о том, что история играет на клавиатуре биологических типов пьесу, определяемую её последовательным и закономерным развитием. Далее шёл абзац о том, что биологически человечество всегда более или менее было одинаково, как клавиатура рояля, но как при одинаковой клавиатуре кв нужный момент звучит только одна или другая нота, падая с клавиш истины, так и история выдвигает на первый план или, наоборот, ломает, уничтожает те или иные типы. Более или менее подходящие или же, соответственно, неподходящие к созданному ею объективному общественному моменту. Человек, мол, не может жить в обществе и быть от него свободен. Потом я пойму, что может, но это совсем другая история. Бурное время 90-х, в которые я сам был и сломан, и вознесён, то есть, сначала вознесён - 500-600 долларов в день, наличными, рестораны, девушки, казино, потом падение, розыск, бега, тогда еще не началось, и, думаю, самоубийств, да и убийств в Москве было сравнительно немного. То ли ещё будет.

Так или иначе, цитата мне понравилась, хотя, в общем, Луначарского не люблю и знаю плохо. И запомнилась почему-то. То есть, какую бы клавишу эта фаза истории, личная или общественная, не пыталась на нас нажать, нам надо будет ходить с этими вмятинами всю жизнь, да? Расклад невесёлый. И ждать, некоторые постепенно могут выпрямиться, некоторые нет. Или как я после десяти лет непрестанного шика и кайфа, срывая розы в белых перчатках делового человека, вторые пять буду прятаться на съёмных квартирах,имея в личном имуществе один только видеомагнитофон и боясь по вечерам включать свет, не совсем, конечно, а в определённые моменты, а в петлю нельзя, или там в пруд, так как согласно карме жизнь развивается не логически, и надеяться надо и жить. И бороться.

Потому что наше сознание меняется всё время, и в плохую и в хорошую стороны, и ноосфера вместе с ним, или таковость, основа всего, кунжи видна хуже или лучше. В нашем сознании ведь, я давно понял, находятся разные семена; когда сходятся обстоятельства и причины, они вырастают в деревья. Иногда с ножами вместо листьев. Которые иногда падают на тех, кто у корня. Почти все в Азии, совершившие самоубийство, пытались жить по логике, а не по переживанию, если вы понимаете, что я имею в виду. Кроме японцев, которые любят себя убивать исторически, но это уже этнографический, этический и религиозный вопросы. А один человек сказал, уважаемый — о политике и религии спорить нельзя, бессмысленно. И опасно.

Это я в тот день как раз перед тренировкой с люберецкими в зале прочитал в переведённым моим товарищем японском же трактате «Идущему по шкуре тигра смелому Хону». Хон, или Хо Н, это имя воина, тигра он там убил голыми руками. Он молча, спокойно сидел на камне, тигр подошёл, понюхал, Хон даже не дрогнул, потом отошёл, приготовился к прыжку, прыгнул, Хон упал на спину и в падении, в прыжке ударил тигра ногой в живот, там, где поясница, у всех тигров два слабых места, это поясница и нос, тигр погиб. Потом шла эзотерика. Насколько я помню за всю историю России это был единственный самодельный перевод, оригинал 12-го века мы украли в библиотеке на, не буду говорить в какой, такая тонкая трубочка, похожий на папирус пергамент с чёрными знаками, отдали потом армянину на автосервисе, когда ударили машину, символически за работу, вроде деньги было неудобно давать, кличка Таракан, из Ленинакана, хорошо делал жестянку, его мать, где он теперь, не знаю, не скажу. Мой товарищ тщательно сам всё перевёл со словарём, такой красный, японско-русско-японский, тоже стибрили на ярмарке в Лужниках, вернее, он, просто положил в карман и вынес, а я вынес книгу по тантре, потом я его отпечатал, этот перевод, он нарисовал обложку и раскрасил самурая и тигра в нужные цвета, Хон с тигром там были нарисованы в поединке, дрались друг с другом, у тигра даже лилась кровь, я, как всегда пытаясь довести картинку до совершенства, добавить зрачки у дракона, чтобы он взлетел в небо, как мог, дорисовал третьего, получилось, конечно, хуже, а не лучше, всё испортил.

С точки зрения истины, говорилось там, в трактате никакого внешнего влияния на нашу жизнь нет, вещи зависят одни от других, порождая причины и следствия. И указать на начало или конец чего-либо очень проблематично. В древности на посохе бродячих монахов-философов, некоторые из них были изгнаны из монастырей, было двенадцать медных колец, когда они шли по пыльным горным дорогам, в одной руке посох, в другой чаша, смотря перед собой только вниз, стукались друг о друга, бренчали, указывали на двенадцать звеньев, объяснявших наш мир. Учили что все причины и следствия взаимозависимы. В этой жизни мы чувствуем результаты действий, созданных в прошлом, а в будущей будем ощущать то, что сеем. Причин, кстати, существует много, например, чтобы выросло дерево, нужны вода, воздух, свет и прочее, так что всё - интерактивно. На самом деле существует астрономическое количество причин и следствий, созданных нами эоны назад, эоны, зависящих друг от друга, строящих во вселенной карточный домик, и все они сходятся в настоящем. Но если бы всё было раз и навсегда зафиксировано и определено, говорил посвящённому этот звон, тогда какой был бы смысл в самосовершенствовании, освобождении от них? И как можно было бы найти себя?

Вот что мы можем сделать, говорил стоящему под горным водопадом Хону в свитке монах - изменить направление действий. По определению, все добродетельные поступки ведут к наслаждению хорошим в этой жизни, а не добродетельные боли. Надо только понять, как происходит этот процесс. Потом Хон задавал ему три раза вопрос "как?", учитель по традиции рассказал только на третий. Он поднял свой посох, а учитель был крутой, мог стучать им по воздуху как в барабан, оставлять в скале отпечатки своих стоп и ладоней, отправлять куда хотел свои дубли, выходить из своей кельи через стены и общаться во сне с другими мирами, первое звено или цепь судьбы - неведение. Мы не в курсе относительно реального положения вещей и слишком доверяем своим ушам и глазам, на самом деле, там он привёл пример, цвет - это свет. То есть, эти горы, деревья и прочее, он обвёл поляну рукой, не синие и зелёные, а светящиеся. Мы также не знаем, что всё есть страдание, монах гневно потряс крепкой рукой посохом над головой, от колец пошёл гул, и что этим страданиями можно положить конец, то есть, есть Путь. В это время Хон и вправду как-будто почувствовал в пещере присутствие многочисленных других существ не из нашего измерения. Мы ошибочно принимаем за себя самих наши чувства, сказал старик. если есть самоотождествление, есть и действие. Второе звено, действуя, мы создаём карму. Сажаем её как семена - в сознание. Как в огромный амбар с зерном, закрывая дверь. И это — бесконечно. Взаимозависимость очень сложная, не простая, и хорошее и плохое образуют в этом амбаре причудливый узор...

У всех двенадцати звеньев - трёхразовый цикл. Дальше - ох, мы намучились с этим, помню, вместо "а", "б", "в" мастер употреблял древние китайские циклические знаки, как они поизносятся по-японски мы не знали, дали в традиционной китайской транскрипции, "цзя", "и", "бин" - первые три звенящих кольца относятся к циклу "цзя", это прошлая жизнь. Неведение, все действия, хорошие и плохие, два звена, сходятся вместе, формируют складирование, семена там готовятся к пробуждению, продолжению в этой, рождая третье кольцо, эсамо сознание, собственно потом пробуждаемое из этого амбара. Внезапно - и иногда страшно! - оно рождается.

Потом начинается цикл и. Причины сошли вместе, побуждая сознание появится сейчас в той или иной форме. Это сознание пока ни во что не превратилось, но оно превратится стопроцентно пока мы живём, и наступит третий цикл бин, старик, взметая к небу брови, поднял вверх волшебный палец и показал, мы к этому готовимся постоянно! Семена посажены, мы их взращиваем, они готовятся дать побеги. (То есть, сенсей говорил о постоянно наращиваемой потенциальности. Позднее я пойму это на примере преступного мира: идут трое, грабят квартиру. Но не хотят никого убивать. А там бабушка и дедушка, дедушка сопротивляется, бабушка кричит. Они их убивают и спокойно уходят, потом идут ещё раз, на этот уже не жалея никого. И так всё время прямо - по дороге в ад.

Первое кольцо в цикле и - ум и тело: сознание созревает в определённом теле и уме. (Вы заметили как иногда с годами меняются глаза и лица людей? Я тоже. Волком смотрит, а был ботаник. А этот, наоборот, повзрослел, стал коммерсант. И другие скулы, и другой нос - круглы. Да что там лицо! Ноги, руки, всё изменилось. А ведь был полный бессребренник. И встретишь его на улице, скажешь, как ты (имя), а он — пе-пе-пе, ме-ме-ме, мнётся, в квартиру не хочет приглашать, может, боится. А сколько раньше вместе сидели! И тут, и там.) Второе кольцо - шесть ощущений, видимое, слышимое, осязаемое и прочее, третья - контакт. Контакт означает, что мы имеем объект, способность ощущать и сознание, на самом деле контакт имеет место до начала концептуализирования, там было, конечно, древними словами, очень символично, но перевели мы так. Мир всё время собирается вместе, маня нас, зовя к наслаждению, и с помощью ощущений ум как бы замораживает объект. Отсановись мгновенье, ты прекрасно! Хотя нет не только той воды, куда можно было бы войти дважды, и тог, кто входит, такого же, тоже нет, всё течёт, всё меняется, непостоянство. Вам знакомо это? Идёшь, идешь, а дождь вдруг застыл? Моментальный снимок, стоп-кадр. У меня бывает.

Третье кольцо - присвоение, обладание. Если желание чего-то может быть страстным или болезненным, то обладание больше ориентировано на удовольствие, мы с удовольствием упиваемся нашими безрассудными страстями! То же самое, старик усмехнулся, к сожалению случается и с медитирующими на Пустоту. А между тем когда мы сеем семена обладания, это закладывает платформу на все будущие жизни. Потому что стараясь всем обладать, мы её не понимаем и не поймём.

Оросили этим сознание, оно готово родиться, куда, это смотря чем орошали, десятое кольцо. Это существование, экзистенциальность. Всё собирается вместе, и мы стоим на горном пике, в тексте - роге луны - следующего рождения. И непосредственное время перед нашей смертью обладает самой высокой потенциальностью в плане получения следующегоего результата, после нашего теперешнего существования мы рождаемся снова, начинается цикл бин. Мы рождаемся там, где заслужили и с
теми, кто такие же, среди демонов, богов и людей, как в стихе:

Люди, боги, ветры, змеи,
Будет всё на той дороге.
И по древнему поверью
Лучше отдохнуть немного.

А основа этого что? Старик пристально посмотрел на Хона, глаза его были похожи на глаза гигантской питающейся змеями красной рогатой птицы с прозрачным дымом, появляющимся из рогов. Это был взгляд, пронизывающий насквозь как копьё. Хон ответил, страдание, мой господин. Старик обнял его. Пламя от костра начало принимать форму драгоценных камней.

Двенадцатое кольцо, больше колец на посохе горного монаха-ямабуси не осталось, к сожалению, старение и смерть. Старение не в смысле, старик ткнул себя набитым о горный лёд бесчисленными ударами кулаком в огромный как у Будды Майтрейи живот и потряс лохматой космой седых волос, похожих на отражение в воде осенней луны, в смысле ожирения или поседения. Понимаешь, как только мы рождаемся, мы начинаем стареть, громко расхохотался он. Рождение опыт болезненный, и между рождением и смертью мы также испытываем страдания. Смерть конец этого континуума. Среди всех медитаций самая большая это смерть, новый вход. Сначала перед глазами появляется жёлтый свет, пото синий, красный, зелёный, и белый, самый главный.

Вот, сказал он Хону, смотри, созерцание этих медных колец позволит тебе разгадать тайну наших путаниц, заблуждений. Он протянул посох Хону, бери. Ты можешь смотреть на них при свете костра не мигая подолгу каждый день, а в свободное время о них размышлять. И в конце концов поймёшь направление потока своих привычек, а также каким образом живые существа двигаются во времени и пространстве. И почему ты с безначальных времён ошибочно полагаешь себя как независимое, цельное "я". Осознанность постепенно станет частью твоей жизни, особой частью, и понимая, как твои действия формируют будущее, ты поймёшь, какие семена поливать. Потом старик внезапно щёлкнул перед лицом Хона пальцами и через миг растворился в воздухе. Хон встал на колени и горько рыдал, сжимая в руке тяжеленный посох. Он проклинал свою судьбу - и себя! - за то, что провёл со стариком так мало времени. (Там вначале было, что они встретились на горной дороге, Хон не уступил старику дорогу, и старик каким-то замысловатым жестом заморозил его в воздухе.) Он был совершенно бесстрашным воином и даже убивал, но то, что он узнал в этот вечер, потрясло его, пронизав до мозга костей, на его теле встал дыбом каждый волосок. Потом, когда Хон будет старым, они все будут закручиваться вправо, как у Будды Шакьямуни.

Ещё поразило, оказывается в древности один или другой мастер во время поединка, владея искусством чтения судьбы по руке, особой хиромантией, во время схватки специально переходили в ближний бой, перехватывая руку противника, выворачивая её, чтобы взглянуть на ладонь, молниеносно определив по тонкостям и нюансам его линии здоровья слабое место. И наносили туда атеми, решающий удар со смертельным исходом. По руке слабые почки, значит по почкам, сердце - в сердце, формируя кулак наподобие головы быка, голова - били в затылок ногой с разворотом, заходом в спину. А ещё перед боем подолгу смотрели на небе на созвездия, их было не двенадцать как у нас, а двадцать восемь, много точнее, как они связаны с нашим телом, ибо тело есть мандала, как и вселенная, схема мироздания, и с ней связано, определяя свои слабые точки соответственно часу, месяцу и году рождения, знаку, если это были колени, не подставляли под у дар колени, если плечи, то плечи, шею. И вся жизнь такого бойца, монаха, философа превращалась в огромную триграмму, схему. С подчас смертельной точностью. Но они, впрочем, не боялись смерти. И всю жизнь самые лучшие из них только защищались, а не нападали, в этом была мудрость их искусств. Быть скромным, мирным, полным терпения. И если надо, остановить зло. (Ещё там были конкретные указания, из каких частей тела выпускать духов, и как, но писать об этом нельзя, рассказывать. Ещё было написано, что те, кто жил переживанием, например, увидишь восход солнца, и ради этого стоит жить, с собой никогда не кончали...Наверное, это ключ?)

...Стартовавший по пустой вечерней летней Москве «Икарус» ехал по пустому сухому летнему вечернему шоссе, слышен был только шелест шин. Сидело в нем всего несколько человек, и мы, то есть я и худенькая девушка справа у окна. Что было характерно: она была в очень простеньком ситцевом платьице и с марлей на узкой загорелой щиколотке. Всю дорогу она спала, а потом, когда я мысленно увеличивал объем своих мышц, как культурист-визионер, автобус уже подъехал к так же пустому Внуково и почти остановился. В это время, девушка закончила визирование местности и вдруг перегнулась через подлокотник, крепко обхватила меня обеими руками и впилась своими маленькими губками в мои, на миг. Её соломенные волосы рассыпались мне на грудь. Я, в смятении, тут же вскочил, загородив дорогу торопившемуся к выходу какому-то толстому господину с двумя чемоданами в панаме и едва сходящихся в талии не новых черных брюках - какой-то спешивший на Черное море хозяйственник - а она быстро, как ласка, юркнула в образовавшуюся щель и выбежала из салона. Больше я ее не видел никогда...И еще что, она была совсем без багажа, странно. Тогда я впервые задумался о гармонии темного и светлого, об их соединении, о том, что, может, это совсем и не человек был, а что-то другое, или кто-то другой, специально принявшее доступную мне для восприятия форму, и, таким образом, благословившее - на что-то? Удивительно также было и то, что с того момента, то есть после поцелуя, я начал автоматически запоминать любой прочтенный мной текст с первого раза, то есть, не наизусть, а как посмотрю хотя бы один абзац, постепенно всплывает вся информация, например, помню, почти дословно, о чём мы говорили на моём дне рождения, когда мне было семнадцать. Так что та история, взяла на мне весьма мощный аккорд, если не в две руки, то в полторы точно, говоря словами первого наркома просвещения. Тогда же я научился себя сдерживать, несмотря ни на что, всегда держать в руках, при любом раскладе. То, что девушка была русой и ее россыпью волосы на красном ситце - я помню до сих пор. А тогда я просто несколько раз потряс головой, словно прогоняя сон и спокойно пошел в здание аэропорта. У которого и машин-то почти не было. Так вот и не знаю, Она это была или не Она? Женщина в белых одеждах.

А товарищ тот мой, что книгу перевёл, погиб в 90-х. Амфетамин. Принял дозу, всю ночь рвало. Утром девушка его пошла, посмотрела, он уже ушёл. И так много, что говорить. RIP.

- Rest In Peace.