Плакать не стыдно миниатюра

- Андрей, а нельзя ли побыстрее? – в который раз обращаюсь я к своему водителю.

- К сожалению, нет, мы и без того сильно превышаем скорость. Если нас остановят за нарушение правил движения, то мы еще больше времени потеряем, - снисходительно отвечает тот.

И, черт побери, он прав.

Я сижу на заднем сидении кожаного салона своего автомобиля и нервно постукиваю пальцами по колену. В другой руке сжимаю мобильный телефон, то и дело, набирая один и тот же номер.

 В ответ мне звучит тишина. Ни гудков, ни раздражающего женского голоса, сообщающего, что абонент недоступен, просто тишина.

Что же случилось с ее телефоном?

Я безумно волнуюсь перед нашей встречей. Безумно хочу поскорее увидеть свое сокровище. Точнее сокровища. Теперь их у меня два - моя милая жена Ева и маленькое создание, которое совсем недавно появилось на свет.

Лицо озарила улыбка при мысли о них.

Ну почему я оказался далеко именно тогда, когда должен был быть здесь?

Помню, как не хотел уезжать, но Ева уговорила, убедив, что контракт без меня не подпишут, а до родов все равно еще три с лишним недели.

Да я плевать хотел на этот контракт!

Ева – самое дорогое, что у меня есть в этой жизни.

Вспомнил, в какой спешке сорвался с совещания, узнав, что жена в больнице. Первым же рейсом прилетел в Москву, и теперь, когда до больницы осталось совсем немного, я нервничаю и волнуюсь, как маленький ребенок.

Я знал, что Анна - наша экономка, которая любила Еву, как родную дочь, позаботится о ней. Но все равно не мог представить, что смогу находиться где-то, кроме как возле своей жены.

В который раз, смотрю в окно автомобиля. На улице стоит поздняя осень, город постепенно погружается в ночь, сверкая тысячью огоньков и бликов. Вдруг на глаза попадается одна неоновая вывеска.

- Андрей, притормози вот здесь.

Мое поручение тут же выполнено, я открываю дверцу и быстрыми широкими шагами отправляюсь в сторону цветочного магазина.

Уже через десять минут, мы снова продолжаем наш путь, только теперь рядом со мной лежит огромный букет из 29 белых роз – любимых цветов жены. Сегодня ночью, 29 ноября она подарила мне маленькую дочь.

Я вспомнил тот день, когда мы впервые завели разговор о детях. Я убеждал Еву, что хочу девочку, а она, наоборот, желала сына.

Помню, как тем же вечером, заходя в нашу спальню, заметил слезы на ее глазах. Она сидела на краю кровати, в руках держала небольшую книгу, а по щекам катились слезы. Я не мог видеть, как плачет мой ангел, это всегда вызывало во мне одну и ту же реакцию – сердце сжималось, и я был готов совершить что угодно, лишь бы поднять ей настроение.

- Милая, что случилась? – спросил я, даже не пытаясь скрыть тревогу в голосе.

- Все хорошо. Просто конец у книги несчастливый, - немного срывающимся голосом ответила она.

Я присел рядом и вытер соленые дорожки с ее лица.

- Солнышко, нельзя принимать все так близко к сердцу. Ведь это только книга, а не реальность.

- Герман, дело не в этом. К тому же, иногда плакать полезно.

- Только не для меня, - скептически ответил я.

- Это все потому, что некоторые, - она ласково посмотрела в мои глаза, - считают это не по-мужски. На самом деле, плакать – не стыдно.

- А вот и нет. Настоящие мужчины не плачут, - улыбнувшись, ответил я, и почувствовал, что Ева готова начать дискуссию на эту тему.

Поэтому я закрыл ее рот жадным поцелуем, опрокинул на спину, накрыв ее хрупкое тело своим, и намереваясь подарить ей море наслаждения...

Почему-то я был уверен, что именно в эту ночь была зачата наша дочка.

Дочка...

Неужели сбылись все мои мечты?

- Герман Николаевич, мы приехали, - слышу я голос Андрея, который отвлек меня от приятных воспоминаний.

Собрав в охапку розы, я быстро, почти бегом влетаю в больницу, и, миновав лифт, поднимаюсь по лестнице на седьмой этаж.

В коридоре, рядом с палатой Евы, спиной ко мне, стоит Анна.

Мне кажется, или ее плечи трясутся?

Странное неприятное чувство возникает внутри. Тишина, которая стоит в коридоре, больно  давит на уши.

- Что случилось? – тихо спрашиваю я, стараясь подавить плохое предчувствие.

Анна поворачивается на мой голос, и я замечаю ее опухшие от глаз слезы.

Этого не может быть.

Ребенок не мог умереть.

Только не наш ребенок!

Анна не может сказать ни слова, и я понимаю, что должен сам задать мучающий вопрос.

- Где моя дочь? – осторожно спрашиваю я, желая, чтобы ответ был не столь жестоким.

- Ее кормят. Сейчас принесут... Герман..., - начинает Анна, но ее голос срывается, она не может сказать ни слова, и вместо этого обреченно смотрит на меня.

Теперь до меня начинает доходить суровая реальность.

Нет. Только не это.

- Где моя жена? – спрашиваю я хриплым голосом, но не хочу слышать ответ.

Слышу всхлип.

Затем, набравшись сил, Анна отвечает, но голос по-прежнему сильно дрожит.

- У Евы неожиданно открылось внутреннее кровотечение, врачи пытались спасти ее, но не смогли... Герман, Евы больше нет, - сквозь рыдания причитает Анна.

«Евы больше нет» эхом отдается в ушах.

Я смотрю на плачущую экономку пустыми глазами, реальность словно проходит мимо. Руки опускаются, и 29 прекрасных белых роз падают на холодный кафельный пол.

Вместе с ними туда же летит мое сердце, разбиваясь на мелкие осколки.

«Евы больше нет», эти слова словно ножом вырезаны на нем.

Как это нет?

До меня не может дойти смысл этих слов. Этого не может быть.

Если нет ее, значит, и меня тоже нет.

Моя душа умерла вместе с ней.

«Евы больше нет».

Слова пульсируют в голове, а мозг всеми силами отторгает их. Сердце останавливается, не желая больше совершать ударов.

Осознание реальности, как сотни тысяч острых иголок пронзают все мое существо.

Приседаю на корточки и хватаюсь за голову, не слышу и не вижу ничего вокруг.

Я даже не успел сказать, как безумно люблю ее - больше всех и всего на свете. Как дорожу каждым мгновением, проведенным вместе. Как люблю смотреть на нее, когда она расчесывает свои светлые длинные волосы, в которых играют блики солнца, как люблю слушать ее голос, как люблю, когда она встречает меня и нежно целует в губы, и я чувствую, что самый счастливый мужчина на земле.

Господи, почему ты забрал ее у меня?!

 

Только сейчас я замечаю женщину в белом халате, которая стоит рядом со мной. Поднимаю голову, и замечаю небольшой сверток на ее руках.

Я поднимаюсь, и медсестра передает его мне.

Крошечный человечек изучает меня своими ясными голубыми глазами.

Нет.

Её глазами.

На меня смотрит маленькая копия Евы. Глаза, ямочки на щеках, и улыбка этой крошки – все ее, такое любимое и до боли знакомое. Все существо переполняют эмоции, которые просто не могут уместиться в одном смертном человеке.

Стараюсь как можно уверенней улыбнуться дочке, удивительно, но мне кажется, что та улыбается в ответ.

- Ева, - ласково говорю я, и нежно дотрагиваюсь до крошечной щечки.

Руки дрожат, а в голове вдруг возникает прекрасный мелодичный голос жены.

«Плакать – не стыдно»...

И я плачу.

Чувствую, как непривычно катятся слезы из глаз.

Слезы тоски...

Кровавые слезы любви...