Дон

    Небеса треснули – вторую  неделю вода сплошным потоком заливает Сибирь.
Здорово!
Могучая река посередине вздыбилась горбом, приподнялась над лугами, затопила прибрежный кустарник, крепко обхватила белоствольные берёзки, с головой накрыла рясную черёмуху.
Одурев от радости и бешеной силы, попёрла вверх на крутые берега.
Стащила в воду несколько домишек.
Опившись влаги, пополз вниз отяжелевший грунт, потянув за собой сосны, бани, беседки, лесенки, мостки и всё, что плохо лежит.

    В Сибири сенокос!  Время чудес и незабываемых зорек!
По реке плывут телеги, куры, собачьи будки, бани, берёзовые дрова, кони и мужики.
Мужики в глубоких корытах - нагишом. В руках берёзовые веники и ковши.
Между коленками – бутыли с брагой.
Мужиков смыло прямо с полков.
Успели прихватить только брагу. Она на тот случай в предбаннике доспевает.
Тепло ей там и под рукой в любую минуту.
Вот и сейчас довольные по реке плывут, – брага выходилась, - после баньки с первого ковша грудь удалью наливает.

    Орут, свистят на четыре стороны, хохочут, ковшами звенят, бортами бьются, шлёпают друг дружку ещё тёплыми вениками.
Карусель да и только!
Корыта на разинские челны похожи.
Мужики с диким блеском в глазах и разгульной удалью – на своих прадедов с Дона.
Мы тут все родом с тех краев. Испокон веков привыкли вольно жить.
И о крепостном праве у нас не ведали. Отродясь его не было - этого права окаянного.

    Морды раскраснелись, плечи расправились, грудь отвагой гудит, брага пенится и всё им нипочём.
Ожил круг: вольницы требует – похода!

    Народ по берегам высыпал.
Казачков смыло!
Такое раз в год, как по заказу.
Девки и кто вдовы глаза таращат: разглядеть волнительно кто там, в корыте, у казаков веселится.
А за поворотом реки, в камышах, какого и отбить не грех: в полон захватить до зорьки, пока другие во хмелю песни орут.

    Да и не шибко они сопротивляются - казачки-то. После баньки и браги размякли малость.
Зато ночью на сеновале, - от зори и до зори, с малыми передышками, - счастьем заливают бабьи грёзы.
Потом весь день живот жаром полыхает. Вспоминает и полыхает!
Казачки на покосе, а живот … - вот уж щедрый денёк выдался во время страды.
Какое-то буйство взыграет у казаков на радость и потеху баб и девок.
А утром, как ни в чём ни бывало: с косой да по росе ... - и так по-доброму с солнышком перемигиваются, ухмыляясь в усы, от счастья за счастливых баб.

    Мужики силой налиты под завязку.
Косы в руках, что сабельки резвятся.
Травка, податливая от росы, с радостью под ноги ложиться.
Работа спорится – кругом смех, шутки, песни.
Аромат от скошенных трав голову дурманит.
У баб от воспоминаний соловьиная мелодия в ушах и счастливые слёзы по щекам прыгают.

    Красивые тела излучают здоровье, манят силой и красивыми изгибами.
Платьишки росой пропитались и нежным бабьим потом.
Прилипли к ладным телам. Мужики примечают в пол глаза, и крепче нажимают на косу-сабельку. Дрожь пробегает по спинам.
До зорьки надо управиться. А там …
Эх, хорошо-то как на Руси живётся без крепостного права!
Над головой жаворонок серебром журчит, в небе орёл сторожит, отовсюду стрекот, писк, пение, смех, шутки. И - вжик, вжик - коса-сабелька.
Надёжно! - спокойно! - привычно!

    Корыто под рукой, бабы на берегу, брага меж колен. Придумали же потеху на Дону.
Так всегда было. На Дону затянут про "челны", в Сибири уж корыта на воде.
В Сибири - "бродягу" – Дон чарки до краёв!
Одни деды, одни прадеды. И бабы - как сёстры!
Пора на покос - светает …



2010 год.