Сайга 12

               
           С малых лет люблю лес, особенно зимний. Эта сказочная чистота и удивительный свет были экраном для моих детских фантазий. Тут я был пограничником и витязем, индейцем и героем золотой лихорадки.

           Каждый детский лыжный поход остался в моей памяти огромным, многогранным белым брильянтом. Чистейший сосновый бор, озера Крюково и Сомино – окрестности родных Боровичей, Лехин папа объясняющий – как разжечь костер. Вкусный чай из листиков выкопанных из под снега. Дух захватывающее катание на лыжах с гор. Это нельзя забыть. А в конце детства попытка с друзьями отметить Новый год в лесу! Ведь только тут он может быть настоящим, только тут – сказка.

          Вот поэтому я здесь. После стольких лет исканий чего-то. Сижу на пне и получаю все, что может дать декабрьский лес. А когда еще столько счастья может доставить скупое зимнее солнце?! Мне рады синички – вокруг хрустальный звон их песенки. Делюсь с ними промерзшим хлебом. Вдыхаю полной грудью чистый, морозный воздух, дожевываю вкуснейшее домашнее сало. 

          А ведь все это только декорация, для главного исполнителя – маэстро Плакуна. Его удивительно музыкальный – фигурный с заливом – голос доносится из-за холмов.

          Сижу не тороплюсь, передо мной развязан рюкзак, к дереву поставлена шестизарядная «Сайга 12», заяц никуда не денется. А потом там – мой «Дерсу Уззала» - дед, ветеран Отечественной войны – Николай Васильевич.

          Съедаю сладкую вареную свеклу (беру ее вместо чая), встаю и отхожу несколько шагов, чтобы оправиться. Еще не застегнув до конца ширинку – слышу рядом со мной «шух-шух».         
          Скашиваю глаза – он!
          Едва идет – вразвалочку. Зад толстый, белый, пушистый. В трех метрах от меня! – У косой!
          До ружья метров пять! Решение принимать некогда! Прыгаю! Хватаю! Снимаю с предохранителя. Бегу за зайцем и стреляю из своего автомата. Но стреляю почему-то от бедра - не целясь. Как фашист из «шмайсера» в кино. Весь магазин за три секунды.
          Ну и кто косой?

          Только сейчас понял, что начал стрелять, как только снял с предохранителя. А с предохранителя снять можно, только прижав к бедру ружье. Такая специфика у «Калашникова».
 
          Дед этого зайца добыл. Чем сравнял наш счет в этом сезоне.

          Мой веселый рассказ Николай Васильевич выслушал молча, так и не улыбнулся ни разу. Тревоги в его глазах я не заметил. Наверное, по легкости моего характера.

           Через день мы опять в лесу. Время за полдень. У меня в рюкзаке уже зайчик (счет опять в мою пользу). Плакун – умница – второй час гоняет еще одного. Но пес уже устал. Снежка изрядно подсыпало. Тяжело бегать нашему полукровному выжлачку. Теперь проявляется его особенность – гонит без голоса. Что где-то рядом пробежал заяц, понимаешь только по астматическому дыханию Плакунишки, тяжело пробегающему за соседними елочками.
 
           Стою – не шелохнусь. Превратился в зрение и слух. В полной боевой  готовности (ружье с предохранителя снято). С дедом перекрыли стопроцентный заячий лаз. Ждем.

          Слышу с права сзади от меня – «шух-шух» (будто дворник метлой метет). Он! Разворачиваюсь плавно, одновременно целюсь. Заяц метрах в шести. Стреляю! Мимо. Стреляю! Беляк ни чего не понял, вместо того чтобы убегать, заложил вираж вокруг меня. Так против часовой стрелки и пошел. Прохождение им каждого часа на «циферблате» я отмечал выстрелом! – Ну? и-и-и?.. – Ушел ... – У косой!

           Сквозь оцепенение, досаду и возмущение слышу приглушенный дедов голос, как из-под земли: «Андрюша… Андрюша… Патроны-то… Патроны-то кончились?..» Иду к нему переполненный обидой – и зайца упустил, и дед подковырнул! Ведь не спросил – попал или нет – это ему и так, как будто ясно. А говорит – «Патроны-то кончились?» - издевается!
 
            А подхожу и вижу – из сугроба вылезает мой Николай Васильевич – отряхивается. Глаза испуганные – вот бедный. Так ведь он в снег щучкой, и окопался – переждать бомбежку! Ну и инстинкт самосохранения у ветерана! Не даром войну прошел. Значит, не издевался, а искренне спрашивал: «отбой-ли воздушной тревоги?»

            С той поры невзлюбил  дед «Сайгу 12», хаял ее почем свет стоит. Для него это «оружие массового поражения». Ну да ладно – хожу теперь «гонять» только с двустволкой. А для Сайги своей я купил девятиместный «магазин»! Что называется «учел ошибки прошлого».

           Зайца того я – оказывается -  ранил. Его потом Плакун добрал и сожрал без нашего участия. Чем сделал наш с ним счет неприличным в свою пользу.