Путь на небеса. Фантастическая зарисовка

               
            
               
                Посвящается моему другу Юрию.          


   Сказать по правде, здесь ему в последние сорок дней на Земле основательно наскучило. Если раньше он ощущал с каждым годом все ускоряющийся бег времени, то в последние дни, последовавшие за его физической смертью, оказались ужас как тягомотны. Сначала он буквально разрывался на части в желании последний раз повидать дорогие ему места и еще раз увидеть когда-то близких ему людей. Душа его то устремлялась в далекий, но до сих пор близкий его сердцу Кишинев, то в Тверскую губернию, где жили многие его родственники, то в заносчивую Москву. Везде в этих краях обитали разные люди, которых он в ближайшие недели собирался навестить, и некоторым даже обещал…. И в Питере ему еще много кого хотелось бы повидать в последний раз перед окончательным отбытием. Но потом он понял, что все эти стремления лишь усугубляет его душевную тоску и совсем не приносят облегчения. Тогда он бросил данную затею. Юрий Михайлович буквально весь извелся от ожидания того момента, когда же решится его дальнейшая судьба. Собственно говоря, он особенно и не рассчитывал, что его ждут Райские Кущи. В своей жизни он нагрешил немало, и теперь вовсе не обольщался по поводу своего будущего. Фактически он и не надеялся, что его примут там, на небесах, с распростертыми объятиями. Этому немало поспособствовал его короткий разговор с Ангелом-информатором, посетившим его на девятый день после кончины. Так, по крайней мере, представился ему тот, довольно неприятного вида, субъект, с которым ему пришлось вести первые, пока еще неформальные переговоры. В связи с ненастной погодой в день встречи, субчик этот был одет в какое-то подобие плаща, под которым невозможно было разглядеть каких-либо крыльев (по представлениям Юрия Михайловича, ангелы непременно должны были обладать этим атрибутом небожителя). С подобными неприятными типами, бюрократами, еще при жизни Юрию Михайловичу доводилось встречаться не раз, поэтому разговаривал с ним он весьма неохотно, на вопросы отвечал односложно (что вообще-то совсем не было для него характерно). По ходу их беседы Ангел-информатор все время делал у себя в блокнотике какие-то заметки тонким карандашиком. В результате их непродолжительного разговора стало понятно, что вопрос о дальнейшей судьбе Юрия Михайловича пока еще не решен окончательно, и его будут в ближайшее время снова обсуждать в высших инстанциях. Как стало ему ясно из разговора все с тем же  Ангелом-информатором, как в Чистилище, так и в Раю, не говоря уже про Ад, дело с размещением вновь прибывающих обстояло совсем не просто. Собственно говоря, никто при организации системы Потустороннего Мира не ожидал, что численность людей на земле будет расти так быстро, а само человечество просуществует не одну тысячу лет. Поэтому теперь там всем места уже явно не хватало. Налицо было явное перенаселение как наверху, так и внизу (особенно внизу, так как по первоначальным оценкам верховного руководства, да и вообще большинства небожителей, многие люди заслуживали за свои земные грехи наказания и безгрешными по их оценке, сперва, становились совсем немногие). Со временем, правда, свою систему ценностей им пришлось пересмотреть. Способствовали тому и введенные с некоторых пор командировки на Землю Небесных Чиновников. Побывав на Земле в среде обитания людей, те не смогли не понять, что там оставаться безгрешным совсем не просто. Да и зачастую те деяния, которые виделись на Небесах, как несоответствующие их понятиям о морали и добропорядочности, здесь виделись совсем под другим углом зрения и не имели, порой, никаких иных альтернатив.  Поэтому со временем требования, установленные для абитуриентов, вновь прибывающих к вратам Чистилища, несколько снизились, и в Аду вздохнули с некоторым облегчением. Там явно требовалась какая-то реорганизация и модернизация оборудования с непременным расширением площадей, которых в последние сотни лет явно не хватало. Зато подобные проблемы вскоре стали чувствоваться наверху. Там тоже со свободными  площадями дело обстояло неважно. Если раньше небожители могли проводить время, свободно прохаживаясь по просторным аллеям, и вдыхая при этом неземные ароматы, то теперь для организации досуга местных обитателей приходилось организовывать групповые прогулки. Более того, пришлось вводить дополнительные ставки ангелов-затейников и массовиков, которые ранее вообще не были предусмотрены. Появились также проблемы, о которых прежде даже не задумывались здесь, на Небесах. Трава на газонах вытаптывалась, зеленые насаждения повреждались ордами бывших обитателей Земли, которые в прежней своей жизни не привыкли к аккуратности и бережливому отношению к окружающей их природе. В особенности это касалось всех вновь прибывающих с территорий бывшего Советского Союза. Поэтому местное руководство просто вынуждено было, для проведения работ по озеленению заоблачных территорий, срочно  организовывать группы ландшафтных дизайнеров и садоводов-декораторов.  Тем более, что среди вновь прибывающих оказалось немало разных весьма привередливых особ, которым видете-ли не нравилось старомодное оформление Райских Кущей, и которые требовали, чтоб в Раю у них все было не хуже, чем прежде было на Земле. Полагаю, что Создатель не раз себе почесал свою седую голову при мысли о том, на кой хрен он создал всю эту канитель…. Но теперь-то уже деваться было некуда. Как говорится: «Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Вот и тянул теперь на себе эту лямку Творец всего сущего на Земле, без устали, покряхтывая и проклиная свою недальновидность с употреблением совсем не райской лексики. Однако кое-какие меры (точнее все это модно было бы назвать скорее полумерами) он предпринял. Во-первых, Главный решил добавить земным жителям к средней продолжительности жизни некоторое количество годочков. Благодаря этому поток душ людских, ежедневно прибывающих на небеса, пусть и временно, несколько снизился. Были у Всевышнего еще кое-какие задумки, но вечные хлопоты,  то с одним, то с другим все мешали ему провести реорганизацию в мире, куда попадают усопшие.  А ведь ему следовало укладываться в ранее обозначенные сроки, и  при этом осуществлять приемку прибывающих с Земли душ в отведенный для того четырехдекадный период. Главному на небесах, видит Бог, становилось все труднее.
     Короче, все последние дни, после того как Юрий Михайлович покинул свою телесную оболочку он провел в душевном раздрае. Еще какое-то время он пытался обдумывать планы, которые замыслил и не успел осуществить. И что хуже всего, все те, кто говорил ему, что надо больше думать о себе, о своем здоровье, оказались правы. Несмотря на весь свой жизненный оптимизм, он явно переусердствовал с выполнением своей очередной программы максимум (программы минимум он не признавал вовсе). Все его старания пошли насмарку и те, кто предупреждал его о возможном неблагоприятном исходе дела, к сожалению, как в воду глядели. В особенности постарался его ближайший друг, Владимир, который повел себя прямо таки как оракул, ну и, конечно, накаркал. Здоровье оказалось не резиновое, и тянуть с его поправкой, видимо, было нельзя. А как хотелось осуществить все то, о чем мечталось. Проклятая гипертония, перебои в работе сердца и как следствие этого – инсульт, а за ним и, не заставившая себя ждать, смерть - вот реальность, через которую уже не переступишь. Если об этом раньше можно было   говорить, высказывая предположения, что-то обсуждать, то теперь это все уже случилось. И обратной дороги, как это принято говорить у людей, нет.   Несколько раз он задавал себе один и тот же вопрос: а что было бы, если б он поступал иначе. Однако, каждый раз внутренний голос (собственно, другого теперь у него  и не было) ему отвечал, что иначе он поступать не мог. Это просто бы противоречило всей его сущности. Конечно, обидно, что  все так случилось, но так устроена жизнь. Совсем как в хохлацкой поговорке сказано: «Ось кум, бачишь, ричка? Ось так и человик - жевэ, жевэ, тай помре!» 
  Теперь ему,  кроме как с юмором, ко всему этому нельзя было относиться. Насколько он понимал, здесь не принято уже говорить и думать о времени так, как привыкли живущие на Земле люди. К предстоящему многовековому существовании ПО ТУ СТОРОНУ жизни надо было еще привыкать. Как-то в сознании не укладывалось, что всё, что будет происходить с ним здесь (в данном случае не важно, ВНИЗУ или НАВЕРХУ), будет длиться вечно! От одной мысли об этом можно было бы свихнуться. Но, похоже, что теперь даже это стало невозможным. Надо только ждать. Набраться терпения, и ждать. Единственное, чего у него теперь будет в полном достатке, так это времени. Годы, десятилетия, даже века – здесь могут пролетать как мгновения. Вот только чем себя здесь занять…? Все последние годы в своей уже закончившейся теперь жизни, Юрий Михайлович постоянно что-то обдумывал, что-то комбинировал и искал решения возникающих (вечно возникающих, черт бы их побрал!) проблем. Теперь просто не понятно, как быть без всего этого. Ну, ладно, допустим, попади он в Ад, проблема решится сама собой. Не ему придется что-то делать, а с ним будут делать – там вроде бы проще. А ну что, ежели он попадет в Рай (пусть это и совсем маловероятно)! Если это случится, надо как-то себя к такому исходу дела подготовить. Да и не известно еще, есть ли там, например, такие штуковины, как, скажем, телевизор, который он привык перед сном смотреть каждый вечер (иначе просто было не заснуть), или хотя бы какое-нибудь спиртное. Скажем, пару-другую стопочек коньяка принять перед сном тоже вовсе бы не помешало. Но почему-то ему все меньше и меньше верилось, что все это, как и прежде, будет там ему доступно. Очень даже вероятно, что на небесах  существуют старые порядки, и все, что касается, скажем, условий быта, там организовано в соответствие со старомодными представлениями. Трудно надеяться на то, что там следят за модой и пользуются плодами современной Земной цивилизации. В результате, как он предполагал, этот пресловутый Рай мог обернуться для него сущим адом. Ах, да чего заранее расстраиваться, все равно вопрос с ним еще не решен. Может все и образуется само собой. Ведь на земле он привык верить, что всё сложится нормально, а задуманное сбудется. Не зря все его знавшие, считали его неисправимым оптимистом (или авантюристом?). Да. Ждать, ждать и еще раз ждать! А что ему еще остается? Да, ось тоби бабка и Юрин День! Так, наверное, можно было бы сказать про его нынешнюю ситуацию, немного переделав старую поговорку.
   И тут вдруг ему пришла в голову некая (наверное, крамольная все-таки в его-то положении) мысль. Ведь все мы христиане, и не зависимо от того, православные мы или нет, мыслим известными библейскими категориями. Вот и на суд божий готовимся явиться в соответствие со своими представлениями. А ну как если бы я был (подумалось ему), например, буддист! Что же, и в этом случае мною занимались бы те же самые лица из Небесной канцелярии, и пришлось бы ожидать в тех же самых очередях своего распределения в Ад или Рай? Да и вставал ли бы сам вопрос об этом в таком случае вообще!? - Ой! Лучше и не задумываться об этом. А то в такие дебри можно забраться…. Со своей бы ситуацией распутаться поскорее.
   Иногда он вспоминал своих дочек, которых у него было всего три. Как жаль, что так мало ему удалось пообщаться с ними в этой прошлой жизни. Особенно, со старшей, от предыдущего брака.  Откровенно говоря, неизвестно еще, удалось ли бы ему наладить контакты с самой старшей, Дашей, если бы в этом не приняла активное участие его средняя дочка, Настя. Ведь именно она отыскала ее в интернете и смогла, наконец, свести их вместе. А ведь еще несколько лет назад он даже и не помышлял о том, что сможет преодолеть когда-нибудь тот барьер, который воздвигла между ними его бывшая жена, Бака. И вот результат – его старшая дочка стоит у его гроба вместе с другими и прощается с ним. Долго будет еще стоять перед его глазами эта печальная картина. Конечно, всё это ему хотелось бы видеть несколько в ином свете. И внуков мог бы еще повидать своих, повозиться с ними.  Ведь по существу, ждать ему оставалось совсем немного. Да вот не довелось. Как-то все внезапно оборвалось, полетело в тартарары. И планы все полетели насмарку.  Недожил. Недолюбил. Недостроил. Да много чего еще недо…! Вот она, эта вопиющая несправедливость Небес. Это же надо было кому-то там распорядиться его жизнью так несвоевременно и подло. И именно тогда, когда ему этого меньше всего бы хотелось.
   И вот минули обозначенные в небесных сводах христианских законов те самые заветные сорок дней. И что же изменилось для него? Да ровным счетом ничего. Фактически  ничего! Единственное что произошло с момента его беседы с Ангелом-информатором, так это, получение извещения. Это самое извещение в один из дней вдруг вспыхнуло прямо перед ним  где-то в воздухе и висело рядом, полыхая огненными буквами, наверное, несколько часов, как бы давая ему, возможность как следует с ним ознакомиться. А было там всего-то: Андрееву Юрию Михайловичу, уроженцу города Тирасполя (?), 1948 года рождения, окончившему свой жизненный земной путь 30-го апреля 2010-го года в г.Санкт-Петербурге, Россия. «Настоящим извещается, что Вы будете в ближайшее время приглашены в Небесную Канцелярию (в просторечье – Чистилище)   для рассмотрения  вопроса о дальнейшем размещении и распределении. В установленное время «Ч» к Вам будет  направлен для сопровождения ответственный представитель Канцелярии ». И все!
   Этого-то он больше всего и опасался. То, что здесь начнется очередная волокита и бюрократический произвол. Как будто при жизни своей на Земле он не наелся всего этого досыта. Теперь, похоже, придется еще и здесь хлебнуть всего этого изрядно. И что самое обидное: там, наверху, кто-то за него решил, что он при своей жизни был христианином. Да какой к черту он был христианин? Ни сном, ни духом. Самый что ни на есть убежденный атеист, каким только и мог стать человек, получивший наше советское воспитание, и учившийся в нашей атеистической среде. Среда эта – была и школа, и институт, да и весь наш народ, не веривший ни во что – ни в бога, ни в черта, создавал основу этой среды. Уж о наших трудовых коллективах (термин, зародившийся в недрах развитого социализма, и бывший одно время весьма употребимым в отечественных кругах), и говорить не приходится. Уж там-то точно ничего святого не было, одни  производственные отношения чего стоили. Фактически каждый мог там встретить своего Иуду. Так за что же, прости Господи, его теперь должны судить по христианским канонам?!
    Так рассуждал он, беседуя сам с собой, сидя на краю тучки в своей бестелесной оболочке, выделенной ему какой-то из служб Небесной Канцелярии. В прежние времена ему не всегда удавалось делать то, что он хотел, и принадлежать самому себе. Теперь, как это стало очевидно, - он перестал принадлежать себе и вовсе.
   С другой стороны, подумал он с присущим ему оптимизмом, исчезли многие вопросы, от которых нередко ему приходилось страдать на земле. Прежде всего – никаких проблем со здоровьем. Не надо мерить давление, каждый раз ожидая подвоха со стороны своего организма. Исчезла одышка и перебои в работе сердца. И уж говорить даже не приходится о том, насколько ему, с трудом перемещавшему на своих ногах, свое изрядно погрузневшее в последние годы тело, стало легко двигаться.  Разом исчезли какие-либо проблемы с деньгами. Никаких кредиторов, никаких долгов и необходимости срочных выплат кому бы то ни было. Не надо биться, как рыба об лед, чтобы заработать какую-нибудь сотню тысяч рублей, дабы тут же ее потратить на что-нибудь  крайне важное. Здесь вообще о деньгах никто не вспоминает. Да и зачем они здесь? Вот бы на Земле было так…! Но это уже сослагательное наклонение, употреблять которое он не привык. Но если по существу призадуматься, и  здесь, несомненно, можно найти свои определенные положительные стороны. 
   Да, наверное, следует рассказать о примечательном событии, которое произошло пару дней назад. Собственно говоря, событие – это, наверное, громко сказано. Но, так или иначе, в его бедной какими-либо новостями нынешней жизни, оно явилось приметным эпизодом. Случилось так, что он невольно стал свидетелем того, как к какому-то его товарищу по несчастью, очередному горемыке, ожидавшему своей участи, и сидящему невдалеке на соседнем облачке,  явился все тот же Ангел-информатор и вручил ему какую-то бумажку. Поговорив с тем всего несколько минут, он убыл. А Юрий Михайлович, переполняемый жгучим любопытством, решил поинтересоваться у дедка, которого посетил только что Ангел, что за причина заставила того нанести к нему визит. Как выяснилось, ему доставили повестку явиться завтра в Чистилище к девяти ноль ноль для получения предписания. Назавтра Юрий Михайлович дождался прибытия к деду сопровождающих из Небесной Канцелярии и, как только они убыли, отправился за ними, буквально «повиснув  у них на хвосте». Его разбирало любопытство. Поскольку сейчас расстояния для него, как и время, не имели особого значения, то путь показался ему весьма недальним. Небо здесь уже не казалось таким приветливым и светлым как там у него, внизу. Все выглядело каким-то мрачным и серым. Первое, что он увидел, была длиннющая очередь из ожидавших своего приговора претендентов на место в Небесных Угодьях. Упирался конец (точнее начало) очереди в огромных размеров стол, установленный на плоском как блюдце облачке, за которым заседали трое в белых одеждах. Они-то, по-видимому, и вершили судьбы всех вновь прибывающих. Сразу почему-то Юрию Михайловичу вспомнились пресловутые сталинские Тройки, сыгравшие в свое время такую важную роль в истории Советского государства. Поглядев, как сопровождающие подвели дедка к столу где, по-видимому, зарегистрировали его в очереди, Юрий Михайлович быстро вернулся к концу этой самой очереди и решил немного расспросить, стоявших в ней. Вскоре туда же явился и дедуля, за которым он следовал сюда. Подлетев, прежде всего, дед назвал свой регистрационный номер: тридцать две тысячи семьсот третий. Уточнив, за кем он должен стоять в очереди, дедуля маленько успокоился. Правда, особенно важной информации, у стоявших здесь, таких же, как он  бедолаг, Юрий Михайлович не получил. Они сами мало что знали. Удалось выяснить лишь то, что стоять в очереди придется, скорее всего, неделю или чуть больше. Еще он узнал, что после распределения и получения соответствующего мандата, сразу открываются в небесах райские ворота, куда и следует двигаться вновь принятому клиенту. Тем же, кому совсем не повезло, приходится нырять в совсем небольшие воротца, ведущие прямиком в преисподнюю. При этом ощущение такое, что и те и другие возникают, как в модных теперь фантастических фильмах, в виде внезапно открывающегося портала, ведущего в иное измерение. Были и некоторые утешительные сведения. Из этой очереди мало кого отправляли туда, вниз, где царствовали служители Ада. К тому же ему удалось узнать, что здесь же производят постановку на учет и оформление довольствия. Ну а о том, на каком уровне придется обитать, или еще какие серьезные вещи, всем стоящим в очереди, было не ведано. 
    Итак, разъяснив кое-что из  интересующих его вопросов, Юрий Михайлович отправился подальше от этой ненавистной ему еще по прежним, советским временам, очереди. Довольно он насмотрелся на эти очереди в былые дни. Ведь именно жизнь при советской власти составляла, по сути, большую часть его земного существования. Так или иначе, ему еще придется сюда вернуться и проторчать здесь неделю, или сколько там получится. Но не сейчас. А пока есть смысл слететь с небес поближе к родной  Земле, где он провел  шестьдесят два года своей не очень-то успешной жизни. Вдохнуть в последний раз воздух отечества, где, как известно, и дым нам сладок и приятен. Такие вот мысли обуревали его. Однако внезапно он столкнулся с непредвиденным обстоятельством. Оказалось, что небеса небесам рознь, и попасть назад не так-то просто. Несмотря на отсутствие плотной облачности, Земля не просматривалась, как Юрий Михайлович не всматривался вниз. Вот ведь чертовщина, в сердцах подумал он. В первый раз ему довелось столкнуться на деле с тем, что мир имеет разные измерения. И вот в котором из них сейчас оказался он сам, одному богу известно. Короче говоря, он почувствовал, что потерялся. Как найти дорогу назад, куда лететь? Но не зря он всегда был оптимистом. Из любого трудного положения всегда можно найти выход. Если подумать. Ну а поскольку думать ему никто не мешал, да и времени у него было предостаточно, сразу же принялся за дело. Он стал рассуждать. Если то место, где он сейчас находится в пределах действия   земного притяжения, то следует найти какой-нибудь предмет, например, облако,  которое, несомненно, будет притягиваться к Земле. Ведь гравитацию здесь никто, наверное, не отменял. Оставалось только найти какую-нибудь тучку и взгромоздиться на нее, а она уже сама выведет его, куда надо со временем.
   Однако все оказалось не так просто. Небеса вокруг него были абсолютно безоблачными. Вот ведь незадача, подумал он.
    Короче, застрял он здесь. Находиться тут в подвешенном состоянии ему совсем не нравилось. Да и кому такое может понравиться. Ни присесть, ни прислониться даже было не к чему. Да и окружение было не из самых веселых. Просто Ничего вокруг не было, на чем можно было бы остановить свой взор. А уж про течение времени здесь и вовсе нечего было говорить. Никакого представления о том, сколько здесь ему пришлось и, вероятно, еще придется торчать, он не имел. Попытки его перемещений в пространстве ни к чему не привели. Сколько бы он не летел в выбранном им направлении (как ему, по крайней мере, казалось, по прямой), путь оказывался в никуда. Порой ему начинало казаться, что он движется по кругу. Все его представления о строении земной атмосферы летели в тартарары. Даже не понять, что его окружает: стратосфера, ионосфера или еще какая-то …сфера. Даже не проверить, есть ли здесь кислород, и насколько разреженный воздух его окружает. А может он уже вообще вышел в безвоздушное пространство? Но тогда где звезды, где другие планеты, в конце концов?  Хоть бы какой-то намёк на то, где он сейчас находится, подумалось ему. Знал бы, что здесь его ждут такие мытарства, так принял бы все меры к тому, чтобы прожить на Земле как можно дольше. Заботился бы о своем здоровье… и все такое прочее. Но это опять было сослагательное наклонение. Чертовщина, так его и так!
  Трудно сказать, сколько времени он промаялся здесь между Небом и Землей, если здесь уместно было такое выражение, но вдруг ему несказанно повезло. Он увидел неведомо как оказавшийся здесь «парашютик» от одуванчика. Тот был совсем маленький, но настоящий: маленькое семечко с пушистым «зонтиком» над головой. Как же он ему обрадовался. И ведь, к стыду своему сказать, боролся он с ними на своем дачном участке, с этими одуванчиками. Конечно не так, как его давнишний приятель и сосед по деревенскому существованию, Владимир. Тот буквально сам был не свой, если видел на территории своего «поместья» вольготно разросшийся и раскинувший свои длинные резные листья, одуванчик. Тот сразу же бежал за лопаткой или специальной ковырялкой для сорняков, чтобы выдернуть его из земли. Но и сам Юрий Михайлович не раз брал в руки косу, или электрический свой, недавно приобретенный триммер, и нещадно срубал им головы. А то и забрызгивал гербицидами, чтобы уничтожить все подряд, включая многолетние корневища сорняков, попавших под его горячую руку. Но сейчас было совсем другое дело. В нем, этом семени одуванчика, таком крохотном, увидел он свое спасение. Поскольку ветра совсем не ощущалось, «парашютик» летел строго ориентировано, более тяжелым семечком вниз. Это означало, что именно в том направлении и надо было двигаться. Там, по всей видимости, и находилась Земля. Жаль только, что не прихватить было ему с собою своего спасителя. Хотя бы как талисман. Класть некуда, да и брать нечем, ведь прежняя оболочка-то у Юрия  Михайловича теперь отсутствовала. Новая была теперь совсем бестелесная. Сориентировавшись, он ринулся вниз на максимально доступной ему скорости.   
   Однако долететь до Земли ему так и не удалось. Внезапно перед ним возникло огромное ярко-белое облако, распространяющееся  от края до края небосвода. Сама форма этого облака, напоминающего гигантский блин, была необычной. Наверно поэтому Юрий Михайлович решил здесь притормозить и поинтересоваться, что же все-таки это такое. Прежде всего, он попытался облететь такое необычное облако вокруг. Оно оказалось действительно гигантским. Несмотря на весьма и весьма приличную скорость,  конца и края его не было видно. И вдруг впереди забрезжило нечто, похожее на проход в плотной массе облака. Подобравшись вплотную к этому проходу, Юрий Михайлович вдруг обнаружил, что это не что иное, как райские кущи для покинувших мир  собак. Над проходом гигантскими буквами было выложено название, причем написанное почему-то на английском языке: «Dogs Haven». Не зная при жизни английского, Юрий Михайлович, почему-то сразу понял суть названия. Интересно, а что, собаки, попадающие сюда, в рай, тоже в состоянии читать и понимать английский, подумалось ему?
   Почему-то вспомнилось, как при жизни он всегда был рад общению с четвероногими друзьями. Тут кстати припомнил он  и забавного,  вечно взлохмаченного соседского Антошку. Этот маленький песик его прежних соседей по Ивановскому Острову, моментально покидал свой двор и своих хозяев при первых же звуках шагов Юрия Михайловича за  забором. Этот, не приметный ничем особенным собачий сын, был до самозабвения предан  Юрию Михайловичу и всегда с нетерпением ждал его появления в деревне. Были в его жизни и другие собаки….  Особенно любил он вспоминать своего любимца Джека, стафордширского терьера, к великому его сожалению прожившего совсем недолгую жизнь на земле. И тут ему пришла в голову шальная мысль: а вдруг здесь он сможет встретить снова своего любимца. Вот было бы здорово!
   Как ни странно, ворота в собачий рай были открыты и никем не охранялись. Юрий Михайлович, не задумываясь, нырнул в открытые ворота.
    Почти сразу же ему стали попадаться на глаза неясные тени разномастных собак, чем-то напоминавшие привидения. Ну да! Ведь и собаки здесь лишены телесных оболочек и вынуждены существовать в каком-то подобии полупрозрачных форм, обретенных ими при попадании на небеса. Где-то, когда-то он слыхал, что на том свете никто  уже не сможет встретить, или узнать прежних своих знакомых. Почему-то этому он не верил. Ведь память, будь она людская, или собачья, неважно, остается с тобой, и благодаря ей, ты обязательно рано или поздно встретишь и узнаешь тех, кто раньше был тебе близок.  Какой бы облик ты не принял, как бы ни изменился.
   Юрий Михайлович двигался среди  каких-то странных скверов, дворов и построек, среди полей и садов. И повсюду он видел лишь тени собак разнообразнейших пород. Здесь встречались собаки, обитавшие на земле, вероятно, сотни лет назад, зачастую совершенно неизвестных ему пород, теперь уже, наверное, вовсе забытых. Немало было и обычных дворняжек. Ведь и они имели такое же право на существовании здесь, в этих собачьих райских кущах. Не было слышно лишь собачьего лая. Но ведь должны же они как-то здесь общаться друг с другом, подумалось ему. Возможно, общение здесь идет уже на каком-то ином, телепатическом, виртуальном уровне. Ведь не просто так они обитают здесь, хоть и лишенные своих прежних телесных оболочек. Так рассуждал  он, перемещаясь со скоростью курьерского поезда по собачьему раю.
   А вы как сюда попали!? - Этот голос Юрий Михайлович услыхал так неожиданно, что буквально оторопел и мгновенно остановил свой полет. Рядом с ним стоял все тот же уже знакомый ему Ангел-информатор. На сей раз, одет он был в пепельно-серую фланелевую рубашку, светлый пиджак с огромными накладными карманами,  и темные шерстяные брюки. На ногах его красовались темно-коричневые туфли фирмы «Саламандр». Один из карманов у него подозрительно оттопыривался, а в левой руке он зачем-то держал кожаный собачий поводок. Физиономия Ангела-информатора явно выражала недовольство. Ну, еще с большим раздражением повторил он, что Вы здесь делаете и как здесь очутились? Подобный тон Юрия Михайловича мгновенно буквально вывел из себя. – Пытался повидать свою любимую собаку, погибшую несколько лет назад, сдерживая, тем не менее, свои эмоции, ответил он. А вообще я заблудился и оказался брошен всеми  вами на произвол судьбы. Рад, что хотя бы сюда смог добраться. Слава Богу, здесь хоть нет очередей! И вообще (Юрий Михайлович решил взять инициативу в свои руки), насколько я понимаю, мои сорок суток уже  давно истекли и я, по вашим же небесным законам, уже давно должен был предстать пред комиссией по распределению на дальнейший срок существования. Однако ко мне никто не является, меня никуда не вызывают и я просто вынужден болтаться где придется, между небом, и землей! Мне что жалобу представить, кому следует? - Прошу Вас, успокойтесь, забеспокоился Ангел-информатор. Вас скоро вызовут. Поймите и Вы, у нас существует масса проблем, и те задержки, которые имеют место быть, вызваны вполне объективными обстоятельствами. Наши работники просто зашиваются. Не хватает ни квалифицированных кадров, ни времени для рассмотрения дел претендентов на распределение. - Ладно, оборвал его Юрий Михайлович, у каждого свои проблемы. Выслушивать еще кого-то о его производственных неурядицах, тем более здесь, ему вовсе не хотелось. Вот Вы бы лучше помогли мне отыскать здесь моего Джека, погибшего семь лет назад. Это было бы действительно мило с вашей стороны. Мне так кажется почему-то, что у Вас имеется такая возможность. - Да, это, верно, согласился Ангел-информатор. Но нам не положено заниматься такими вещами. – А мариновать нас, усопших, здесь, свыше положенного срока,  вашему брату дозволительно? Ангел-информатор озадаченно хмыкнул и сказал: вообще-то у меня, да и у вас тоже, между прочим, могут быть из-за этого неприятности…! Да уж, какие у меня могут быть более серьезные неприятности, когда я и так  лишился не только всего дорогого мне, но и самой жизни, что у людей во все времена считалось наивысшим благом. Вы можете придумать еще что-то более неприятное? Видимо, собеседнику Юрия Михайловича возразить было особенно нечего, поэтому он сразу понес какую-то ахинею про божье слово, веру и воздаяние. Что там он еще нес, даже не хотелось и вспоминать. Короче, оборвал его Юрий Михайлович, Вы поможете мне, или нет? А после этого я бы с удовольствием отправился назад, поближе к известным мне местам, поближе к Земле, тоже, надеюсь, с Вашей помощью. - Ладно! Только буквально на пять минут. У меня и так из-за Вас произошел сбой рабочего расписания и ряд дел, запланированных мною на сегодня, останутся невыполненными. С этими словами Ангел-информатор достал какой-то небольшой приборчик, очень напоминающий по внешнему виду на смартфон, и набрал на нем какой-то неведомый код. Буквально через несколько секунд у ног Юрия Михайловича уже вилял хвостом его давний любимец, так преждевременно и горестно покинувший его. Тот его явно узнал. Хотя внешняя оболочка у его прежнего хозяина была весьма призрачная и наверняка не источала никакого запаха, что-то позволило псу опознать своего хозяина. Да и Юрий Михайлович узнал бы своего Джека среди тысяч других таких же стаффордов. Видимо, была  какая-то другая, чисто духовная, интуитивная связь между ними. Юрий Михайлович вообразил, как он крепко сжимает в объятиях своего любимца, а тот в ответ представил, как вылизывает руки и всё, что окажется у него под носом, лишь бы это было частью хозяина. Призрачная тень Джека прыгала рядом с Юрием Михайловичем, выражая свою крайнюю признательность и безграничную радость. Ну, вот и встретились, мысленно сказал Юрий Михайлович полупрозрачному видению своего пса. - Вот видишь, теперь и я последовал за тобой на этот свет. Это просто чудо, что мне снова удалось повидать тебя, мой дружище. Теперь-то уж точно никогда больше не свидимся. Здесь наши пути окончательно разойдутся. И спасибо тебе за всё! За то, что был со мной, за твою прежнюю преданность и любовь. И вдруг, о чудо! Он как бы услышал в ответ: «Да брось ты! Разве можно благодарить за любовь. Я тоже очень рад вновь повидать тебя, хоть и так мимолетом.  А впрочем, и тебе за все спасибо. Я тебя буду помнить всегда. По крайней мере, пока душа моя жива». Но Юрий Михайлович уже теперь ничему не удивлялся. Еще раз он мысленно обнял своего четвероногого друга и сказал: «Ну, а теперь прощай! И не поминай лихом своего непутевого хозяина. Оставайся здесь, с миром!» Тут он почувствовал, что друг его как бы удаляется от него, растворяясь в пространстве. Вот теперь действительно, всё! Уже больше никогда им не увидеться вновь. Но зато удалось твердо убедиться в том, что между ним, и его любимым Джеком действительно существовала некая духовная связь, пусть где-то на уровне подсознания.
   Но Ангел-информатор не дал Юрию Михайловичу особенно расслабиться. Тут же раздался его трезвый и вполне реалистический голос. Так, давайте-ка отсюда отправляться к Вашим местам, на Землю. С этими словами он достал из своего  оттопыривавшегося накладного кармана самый что ни на есть натуральный Джи-Пи-Эс навигатор. Несколько смутившись от пристального и удивленного взгляда Юрия Михайловича, он  пояснил, что с этой штукой ему работать значительно проще. Время и нервы здорово экономит. Только Вы, пожалуйста, там у нас об этом никому не говорите. Штуковину эту я приобрел на Земле, а руководство наше такого не приветствует. Они, видите ли, привыкли жить по-старинке и не понимают, что жизнь не стоит на месте, а надо двигаться в ногу со временем. Например, у нас до сих пор не признают никаких компьютеров. А представьте себе, каково это держать миллионы данных по каждому небожителю или претенденту у себя в голове. Свихнуться можно от такого объема информации. Немудрено, что у нас многие все-таки втихаря приобретают себе ноутбуки, или хотя бы смартфоны, как я. Ведь все эти достижения современной земной науки здорово упрощают жизнь. В ответ Юрий Михайлович вынужден был ему, как бы соглашаясь с его доводами, кивнуть. - Ну ладно, довольно лирики, полетели!
   И вот вскоре показались неясные очертания гор, рек и лесов, а вслед за тем стали различимы контуры дорог и зданий, где обитали люди. - Тут мы с Вами расстанемся на определенное время, дальше уже как-нибудь сами доберетесь, молвил Ангел-информатор и мгновенно испарился куда-то. Вот черт, даже не успел его поблагодарить, подумалось Юрию Михайловичу. Ну, да господь с ним. Еще свидимся, а может и не раз. Короче, разберемся после.
   Вообщем, он вернулся. Да,  завидев невдалеке дымящие трубы какого-то предприятия, сам себе сказал Юрий Михайлович, как говорится: «Дым отечества нам сладок и приятен». Вот уж не ожидал, что вид этой выбрасываемой в небо гадости вызовет у меня ностальгические настроения. Оказаться снова в родных местах было как-то невероятно приятно. Будь у него и сейчас сердце, он бы мог сказать, наверное, что у него защемило сердце. Хотя на самом деле ощущение было именно то самое. И сердце здесь вовсе не причем. А грязь на улицах, и невыметенные тротуары он, вроде, даже не замечал. И старые здания с давно облупившейся краской были для него милы, и выглядели по-праздничному. Как-то сам того не осознавая, он оказался в родном Питере, на Петроградской стороне. Именно здесь он провел долгие годы своей активной жизни.  Тут у него было некое подобие ювелирной мастерской, где он периодически «творил». Именно в этих помещениях хранились все его ценности: книги, в том числе и довольно редкие, разные железки, всякие старинные предметы и прочее.  Здесь, в комнате и в заваленной всяким «добром» кладовке у него царил творческий беспорядок, которым мог распоряжаться лишь он один. Никто, кроме него, не смел здесь трогать что-либо. Никто не выговаривал ему за устроенный  здесь «раскардаш».
  Никак не мог отказать он себе в желании  удовлетворить свое любопытство и не заглянуть в свои прежние апартаменты. Очень уж интересно было узнать, кто здесь ныне обитает. Не задумываясь ни о чем, он нырнул сквозь стены знакомого дома на Зверинской улице. Как ни странно, в его комнате было чисто и светло. Похоже, что теперь здесь жила какая-то семья. Однако никого не было дома. Его небольшая комнатка без окон, служившая ему как бы кладовкой и одновременно мастерской, была теперь переоборудована под кухоньку. Хотя что-то здесь явно изменилось еще. Потом он понял. Видимо, новые жильцы снесли прежние перегородки, и помещение его старой кладовки заметно расширилось.  Одновременно произошли изменения и в бывшей кухне. Теперь здесь размещалась ванная комната, для которой теплую воду поставлял, стоящий здесь большой, литров на сто, водонагреватель. Каким-то образом, бывшее здесь окно, перекочевало в помещение кухни, имеющее теперь форму буквы «Г». Не понятно только как нынешним жильцам все эти перепланировки удалось узаконить. Хотя, возможно эти изменения в квартире были сделаны и без всяких официальных согласований. Вероятно, дали кому надо на лапу. Это в нашей стране является вполне вероятным вариантом. На всякий случай Юрий Михайлович заглянул также в комнату своих бывших соседей, вернее – соседки.  Здесь тоже произошли явные перемены. Похоже, что теперь эта комната служила спальней. Во всяком случае, здесь, помимо дивана и незастеленной кровати,  почти не было мебели. Так, какие-то тумбочки, торшер, стулья…. И вдруг он понял, что здесь кто-то есть. Приглядевшись внимательно, Юрий Михайлович обнаружил, что в кровати, накрытая до самого носа одеялом, лежала какая-то старуха. Она была настолько худая, что почти не занимала места в постели. К тому же она лежала совсем неподвижно и не издавала никаких звуков. Именно поэтому, незваному визитеру не сразу удалось ее заметить. И все же что-то беспокоило Юрия Михайловича. Несмотря на то, что глаза у бабки были закрыты, ему показалось, что она следит за ним. И еще было такое ощущение, будто она хочет ему о чем-то сказать.
   Раньше Юрию Михайловичу никогда не приходилось непосредственно сталкиваться со случаями телепатии, и передачи мысли на расстояние не были ему ведомы. А тут в нем явно что-то переменилось. Он как будто начал слышать чьи-то невнятные голоса, причем один из них звучал заметно громче других. Попробовал отдалиться от постели, в которой лежала старуха. Доминирующий голос явно стал тише. Отодвинулся от нее еще немного, и еле слышное бормотание стало едва уловимым, а отдельных голосов теперь уж было не различить. Странно, подумал он. А если приблизиться к бабкиной постели снова? И он подлетел к ней так, что оказался непосредственно над ее головой. Теперь он стал различать не только отдельные слова, но даже фразы. Он понял, что слышит мысли бабули. Та явно доживала последние дни своей жизни. Воспоминания в ее голове периодически перемежались с проклятиями в адрес ее стервы - (как она не раз ее назвала) невестки. Как ему вскоре стало ясно, та попросту бросила свою свекровь на  произвол судьбы и делала все, чтобы ускорить уход ее в мир иной. А еще он понял, что стал слышать мысли людей, по крайней мере, тех, кто уже почти готов покинуть тело навсегда.  Да, забавная ситуация, подумал Юрий Михайлович. Почему-то ему сразу вспомнился известный фильм «Чего хотят женщины» с Мелом Гибсоном в главной роли. Имей он такие способности ранее, еще при жизни, многое могло бы измениться кардинальным образом. Чтобы еще раз удостовериться в обретении таких необычных способностей, решил проверить всё это на женщине, с которой был много лет близок, а заодно лишний раз повидать её. Моральная сторона вопроса его сейчас волновала меньше всего. И вот он уже в ее квартире, где не раз бывал ранее. К сожалению, сразу провести задуманный опыт, не удалось. Его давнишняя приятельница, по всей видимости, задерживалась на работе. Дома были только ее домочадцы. Дети занимались своими обычными делами. Кто-то играл на компьютере, кто-то готовил уроки. Взрослых не было видно. Юрий Михайлович вынужден был какое-то время пробыть здесь в ожидании. Вот что Юрий Михайлович уже хорошо научился делать в нынешнем своем состоянии, так это – ждать. Наконец, появилась сама хозяйка квартиры. Выглядела она усталой и подавленной. Ни говоря не слова, она прошла в сервисный отсек, переоделась там и стала набирать воду, чтобы принять ванную. Приблизившись как можно ближе к ней, Юрий Михайлович постарался напрячь свои способности слышать мысли. Однако ничего, кроме каких-то непонятных глухих звуков, похожих на удар молота по деревянной колоде, не услышал. При этом звуки раздавались с удивительно равными промежутками. И тут он понял, что слышит удары сердца. Её сердца. Когда ванна наполнилась горячей водой, женщина зашла во внутрь,  быстренько скинула с себя одежду, и погрузилась в воду по самый подбородок.  Юрий Михайлович снова приблизился вплотную к ней. Никаких мыслей, скажем эротического характера, у него даже не возникло. Он пытался заглянуть в ее душу, услышать ее внутренний голос. И тут вдруг до него донеслось: «Вот так бы умереть прямо здесь, например, захлебнувшись водой. Или как-нибудь еще, чтобы не страдать больше и ни о чем не думать. С другой стороны, а как же дети увидят здесь ее мертвую, да еще голой. Нет, это не годится». Потом пошли какие-то непонятные мысли о боге, о заповедях, грехе накладывать на себя руки…. И все это было отрешенно, беспросветно, и безрадостно. Такой видел он её впервые. Что это на неё нашло? И тут он, похоже, «прозрел». Это он виноват в её мрачных мыслях. И как подтверждение тому, он услыхал: «Может, там я, наконец, смогу остаться с тобою навсегда, и уже никто не сможет разлучить нас». Юрий Михайлович был попросту обескуражен тем, что ему открылось. Попытавшись собрать всю свою волю и вложить в то, о чем хотел подумать, так, чтобы она услыхала его, он сказал: «Не мучайся понапрасну и не казни себя раньше времени. У тебя еще найдется немало дел, которые нужно переделать в этой жизни, и у тебя  будет еще немало радостных моментов. Конечно, утраченного не воротишь, но не надо торопиться Туда раньше положенного срока. Нет там радости земной, не будет там и счастья. Живи, пока живется!». И странное дело, похоже, его слова дошли до нее. Она как-то странно дернулась, повела головой по сторонам и сказала про-себя: «Вот ведь бред! Так действительно и свихнуться можно». И стала усиленно натирать себя мылом и мочалкой.
    Надо сказать, что проведенный эксперимент, не смотря на полученные положительные результаты, не принес Юрию радости. Ну, ни на йоту! Напротив, мысли его как-то сами собой закружились в хороводе грусти и печали. И так у него после смерти не было ничего согревающего душу, а тут еще такая вот история. И не известно еще, почему он слышал ее мысли, но не ощущал голосов других близко знакомых ему людей. Не является ли это предвестником скорого ухода ее в мир иной вслед за ним. Спаси, Боже, ее от этого. Ведь не зря же её посещают подобные мысли…. Как-то сам по себе интерес к данной теме его покинул. Он не стал продолжать далее свой эксперимент. 

               
                Часть вторая.
 
      Тем временем в Небесной Канцелярии, как часто ее называли здесь, шли обсуждения вопросов насущных, связанных с дальнейшим размещением усопших людей. Давнишняя проблема с недостатком свободных площадей все больше давала себя знать. К тому же сама концепция Ада и Рая, по всей видимости, во многом изжила себя. Поскольку бестелесные оболочки людских душ, покинувших земную твердь, были лишены каких-либо органов чувств, кроме чисто духовного порядка, пугать их какими-то ужасами преисподней уже теряло всякий смысл. Ни огонь, ни гигантские котлы с шипящим маслом, ни другие какие-то страшилки, нынешних людей уже особенно не пугали. После всего того, что им пришлось при жизни на Земле пережить, все это уже казалось им сущей ерундой. И если бывшие обитатели Земли из стран Западного Мира еще, зачастую, оставались богобоязненными и соблюдающими заповеди, то это, за редкими исключениями, абсолютно не касалось выходцев из стран бывшего социалистического лагеря, в особенности, России. Для последних, ни мораль, ни заповеди никакие не существовали. Для них было все равно, куда они попадут в загробном мире. Привыкшие жить одним днем, они плевали на все страсти и страдания, ожидающие их в преисподней. Вот это-то и настораживало, и даже пугало обитателей Небес. Не только Сам Господь Бог, но и все его служители не знали даже как подступиться к решению этой проблемы.
      И вот одному особенно бойкому служителю Небесной Канцелярии, который имел возможность бывать по служебной надобности на Земле довольно часто, пришла в голову мысль, которой он решил поделиться с Самим. По его мнению, многим, ныне живущим на Земле, влачить свое существование там  до того было тошно, что они даже порой стремились поскорее оказаться здесь, в загробном мире. И лишь твердая  вера в то, что самоубийство является величайшим грехом, удерживало их на Земле. Для таких можно было бы предложить вполне реальное наказание (это было в силах Всевышнего). Можно было пригрозить им, что за свои грехи они будут оставлены дальше, жить на Земле и мучиться там. Такое решение, по мнению представлявшего новую идею, Ангела-рационализатора, позволяло ввести вполне реальное понятие «Ад на земле» в действие.  Правда, тут же нашлись оппоненты, которые заявили, что на Земле еще существует немало людей, преимущественно, хорошо обеспеченных, которым земное существование очень даже нравится, и их, таким образом, не запугаешь. И даже, напротив. Тогда этот  молодой реформатор от Ангелов сказал: «Ну что же, а таким, как они можно наоборот, пообещать, что они скоро всего лишатся, поскольку их заберут на небеса. Там-то уж точно не будет им ни роскошных банкетов, ни увеселительных вечеринок, ни дорогих яхт… многого, к чему они уже успели привыкнуть на Земле». Как это ни оскорбительно прозвучало для работников Рая, они вынуждены были согласиться с подобными доводами. Здесь-то, в Раю, условия существования были куда как скромнее, чем на Земле.  Предложение решили обсудить на Совете Ангелов, и вскоре, после обсуждения его в первом чтении, было принято соответствующее решение. Поскольку подобный вариант требовал индивидуального подхода и работы (причем, в колоссальных объемах)  непосредственно с земными кадрами, да еще в прямом контакте с ними, осуществление задуманного представлялось трудно реализуемым. И хотя сама идея многим понравилась, ее решили пока дальше не продвигать. Таким образом, предложение не дошло до «второго чтения». Это, однако, не означало, что в особо трудных случаях работы с клиентами такой подход нельзя было применить. Так сказать, в экспериментальном порядке. Короче, Ангелу, предложившему подобную идею, объявили благодарность, но все его «разработки» было решено пока, положить пока «под сукно».
       И надо же было случиться, что все эти перипетии на небесах происходили во время, когда наш с вами общий знакомец, Юрий Михайлович ожидал своей участи, болтаясь в буквальном смысле, между Небом и Землей. Конечно же, на нем всё это отразилось. Решение его вопроса оттягивалось, а он нервничал, переживал из-за этого так, словно он всё еще находился на привычной ему Земле. Хотя ясно было, что пора уже отвыкать от своих прежних привычек и держать себя в руках. Здесь не место проявлять эмоции. Не принято.  Как-то само собой случилось  так, что он с самого начала вошел в конфликт с этим Миром. Никто помочь ему не мог, да и не хотел. Проведение каких-нибудь манифестаций или забастовок здесь было бессмысленно. Мало того, что они ни к чему бы не привели, но и практически были здесь невозможны. А жаловаться было некому. Юрий Михайлович попал, как говорится, попал по-крупному. И он настроился ждать снова.
     Трудно сказать, сколько времени ему пришлось ожидать того момента, когда его, наконец, позвали предстать перед уже ранее увиденной им «тройкой», на «распределение». Во времени он уже совсем перестал ориентироваться, и счет дням потерял. В конце концов, за ним прибыли два Ангела-сопроводителя, и он снова оказался в конце той самой очереди, что видел несколько недель назад. Зарегистрировавшись, и отстояв в очереди положенные полторы с лишним недели, Юрий Михайлович, наконец-то получил назначение на пятый уровень в Райские Кущи. Теперь вопрос о том, что его отправили, в конце концов, не в Ад, а в Рай, его даже не волновал совсем. С осознанием неизбежности, он вошел в Райские Ворота  и стал одним из многих. Теперь внешне он выглядел, как живой человек, но это была всё та же виртуальная, бестелесная оболочка. Правда, он приобрел те, характерные для живого человека ощущения, которых долгое время был лишен. В противном случае, все старания работников Райских Кущей прошли бы впустую. Он не смог бы чувствовать умиротворяющих ароматов, разливающихся вокруг и чувствовать свою сопричастность ко всему, имеющемуся тут. Впервые в своей жизни, как это ни парадоксально звучит, Юрий Михайлович узнал, что такое запахи. Ведь в своей прежней жизни обоняния у него не было с самого рождения. Наконец он смог ощутить аромат цветов, о котором так часто слышал от других людей, еще, будучи на Земле. Но на этом все блага, пожалуй, и заканчивались. По-прежнему он не мог что-то делать своими руками, что-либо поднимать или перекладывать с места на место. Не мог пользоваться какими-либо инструментами. Короче, он оказался теперь навсегда лишен возможности творить. Творить! Для него это немало значило. Здесь подобное было просто не принято. Считалось, что всё созданное здесь по Божьему решению, вполне удовлетворит попавших сюда после смерти на Земле, людей. Поэтому никакая самодеятельность здесь была немыслима.
    Он прогуливался по аккуратным аллеям Райских садов и думал о том, что более серьезному наказанию (не известно за что), человек, подобный ему, подвергнуться бы не мог. Это больше чем пожизненное заключение. Это – навечно. Приходили мысли о том, что из своего ближайшего окружения, он оказался, пожалуй, первым, кто прибыл сюда не по своей воле. Встретить кого-то из ранее знакомых и близких ему людей было почти невозможно. Где их искать? Разве что прибегнуть к помощи местных служителей? Но, как он уже понял из своей практики общения с Ангелом–информатором, на контакты те идут очень неохотно. Значит и помощи от них ждать  не приходится. Постепенно в голове его сложился план. Он собирался проводить большую часть своего времени невдалеке от Райских ворот, чтобы, наконец, дождаться кого-нибудь из своих. Приятель его, Владимир, хоть и выглядел значительно здоровее него, тоже нередко жаловался на постоянные боли в позвоночнике, и язву желудка, которая его периодически донимала. Ну и, в связи с этим, нет-нет,  да и заговаривал о возможности скорого отправления в Мир иной. Он, вероятно, был одним из основных претендентов на скорую отправку сюда. Из числа его близких знакомых…. Но кто их знает?
    Юрий Михайлович (старший, как звал его Владимир) прибыл сюда уже почти десять лет назад, но найти теперь его здесь было уж очень маловероятно. К тому же он был скорее, приятелем Владимира, чем его самого. Не ясно было, смогли бы они найти тут общие точки соприкосновения, или нет. А завести новых знакомых уже здесь, он как-то не торопился, ведь его еще очень манила и притягивала к себе  прошлая, земная жизнь. Значит и общение с себе подобными возможно, в основном, в сфере общих, и привычных для души земных интересов.
    Да, пожалуй, так и сделаю, решил он. Буду ждать Владимира. Для меня это – выход. В любом случае, как там ни сложится у него жизнь в последние годы, ждать осталось недолго. И он пошагал своей развалистой, тяжелой походкой вперед к своему будущему. Будущему безрадостному, пустому и бесконечному.   


                R.V.   Санкт-Петербург, ноябрь 2010г.
   




                Часть третья.

     Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем, но друг его всё не появлялся. Что-то у него, вероятно, пошло не так подумал в сердцах Юрий Михайлович. А может наоборот, так! Черт его знает! Сам меня всё уверял, что у него не так уж много дел осталось на Земле, и там его особенно ничто не держит. И что здоровье стало не то…. А сам вон как! Или может, плюнул он на все свои болячки и решил о них временно забыть ради какой-нибудь горячей «штучки». Всякое возможно. Как бы он ни говорил, что староват стал для плотских утех, и что всё хорошее в его жизни осталось уже позади, ничего исключать нельзя. Ведь тяга к прекрасному у него не проходила никогда, как бы старательно он это не скрывал. Да, он пытался порой выглядеть образцовым семьянином, но я - то всё понимал. И не зря его так задевали случаи, когда он замечал, что проходящие мимо молодые женщины, уже смотрят не на него, а как бы сквозь….  Ведь в свои юные годы такого он не встречал. А тут – пожалуйста, вам! Такое не могло не  задевать, и страшно оскорбляло его самолюбие. Наверное, именно поэтому сам он старался в последние годы даже не думать о женщинах. Да и мне говорил нередко: «Куда ты лезешь! Посмотри на себя! Старый, больной, пузатый, беззубый! Да и денег у тебя нет. Чем ты можешь привлечь женщин? Да еще молоденьких, к которым тебя вечно тянет?! Думаешь, им так нужен секс, о котором ты постоянно думаешь? Для них это – дело десятое. Да и партнеров молодых им найти, не хуже тебя, не так уж трудно. Что им до твоей мудрости или интеллекта? Им перспективы нужны. А с тобой какие перспективы у них?! Похоже, что он так и думал, хотя самого не могло не тянуть к молоденьким девушкам, с блеском в глазах и юным телом. Всё время он старался быть реалистом, и меня всё подталкивал к этому. А теперь что там у него случилось? Можно только гадать.  Единственное на что оставалось надеяться, так это, что не пошел он по дорожке уже проложенной многими его предшественниками, и не залег на долгие годы в постели, беспомощный и  овощеподобный. Но в такой исход дела ему совсем уж не верилось. Сердце у его старого приятеля Володьки было, насколько он понимал, всегда крепкое, да и давление никогда не барахлило. Так что вероятность какого-нибудь инсульта ничтожна. А то, чего тот вечно боялся, не так уж часто и случатся. Подумаешь, травма позвоночника. У кого подобного не бывает.  Живут люди и с этим. Но что, же тогда у него там происходит?
     Чтобы как-то скоротать время, Юрий Михайлович записался в местную библиотеку. Теперь он часто пропадал там. В просторных, хорошо освещенных залах библиотеки, народу было немного. Странно, думалось ему, чем  местные обитатели ухитряются заполнять свой досуг? Казалось бы, именно тут народ должен был проводить основную часть своего вечно свободного времени. Ведь здесь были собраны несметные сокровища, когда-либо созданные человеческим разумом. Находясь на Земле, он даже представить себе не мог, что где-то могли сохраниться подлинные экземпляры рукописей и редчайшие издания книг всех земных авторов.  Что ж, и в загробном мире, оказывается, есть свои прелести. Ему, как ценителю редких книг, было крайне приятно находиться среди всего этого богатства, копаться в нем, просто иметь возможность соприкасаться с этим. И хотя он догадывался, о том, что всё, что он мог здесь видеть и держать в своих руках, были всего лишь виртуальные копии того, что было создано за многие столетия человеческой цивилизации, его порой переполняла тихая радость и гордость от такой возможности, которой не было ни у одного из землян.
  И вот как-то, проглядывая полки с литературой английских классиков, он вдруг наткнулся на небольшое произведение Марка Твена, которое никогда раньше не встречал. Оно называлось « Путешествие капитана Стормфилда в рай». Не торопясь, прочитал его. Несмотря на всё свое уважение к этому автору, он нашел немало ошибок и несуразностей в его произведении. Почему-то Марк Твен решил, что история человеческая насчитывает уже около миллиарда лет. Видимо, что-то он там напутал. Наверное, ему хотелось верить, что человечество сможет столько просуществовать в принципе. Во-вторых, почему Твену представлялось, что сами Райские Кущи находятся в  многих миллионах парсеков от Земли? Непонятно и нелогично. Ведь все дела земные всевышнему намного проще решать, находясь здесь же, поблизости, а не носиться каждый раз за многие миллиарды километров, порой из-за каких-то пустяковых проблем. Да и наличие телесных оболочек у отлетевших «на небо» душ людских, вызывало определенные сомнения. Не говоря уж о всяческих житейских мелочах, типа табачка или выпивки… на небесах. Даже не будучи по жизни таким пессимистом, как, его приятель Владимир, он заранее предположил, что большинства подобных земных радостей здесь уже не дождешься. И оказался прав. Похоже, что Марк Твен очень хотел верить, что там-то, в раю, условия обитания действительно будут вполне приемлемые. Наивный чудак. Теперь-то он, наверняка убедился, что всё это далеко не так, как ему казалось при жизни.
  Конечно, он, то есть Марк Твен – несомненный авторитет во многих вопросах, но уж точно не в вопросах небесных построений. С чего он взял, например, что все, попавшие на небеса, становятся непременно ангелами? Тут он явно попутал хрен с яичницей! Как можно штатных работников Райских Кущ, наделенных определенными обязанностями, и, конечно же, правами, путать с обычными обывателями? Тут и ребенку было бы понятно, что здесь он явно маху дал. Какой, например, из меня, к хренам, ангел? Грешник, даже каким-то чудом попавший в рай, никогда не станет Ангелом. А вот насчет возраста, попавших на небеса людей, он действительно не ошибся. Как-то неловко находиться в непривычных для тебя годах, менять ориентиры и свои привычки. Мало кому здесь приходило в голову кардинальным образом менять свой привычный облик, убавляя себе года. Разве что некоторые женщины этим занимались, да и то по давней своей привычке. Ведь, строго говоря, здесь это уже не имело никакого смысла.
Но кое в чем Марк Твен ошибался кардинальным образом. Не мог он себе представить, что здесь человеческая душа успокоения найти в принципе не сможет. Никакой труд или какое-то занятие не будет тебя здесь радовать и увлекать вечно. Даже самое любимое дело, если им заниматься бесконечно долго, из столетия в столетие, без всякого сомнения, станет тебе ненавистно. Да и в принципе, с созидательным трудом, как уже успел убедиться Юрий Михайлович, здесь возникали определенные сложности. Не то, чтобы здесь ничего нельзя было творить. Оно, конечно, можно, в принципе. Ты можешь здесь создавать что-то виртуальное. Но чтобы заниматься подобным делом, надо было получить столько разных согласований, разрешений от вышестоящих инстанций, что всякую охоту подобное занятие отбивало начисто. Во всем здесь, на небесах, царил вечный, заведенный Всевышним, незыблемый порядок. Порядок, который так раздражал Юрия Михайловича, и который никому не позволительно было нарушать. Если с порядком вещей и  всяческих явлений на Земле еще можно было мириться, то здесь у него это вызывало явное раздражение. Осознавать, что все, виденное тобой, здесь будет оставаться в таком расположении из тысячелетия в тысячелетие – просто убивало.
    Постепенно анализируя всё, с чем ему пришлось здесь столкнуться, Юрий Михайлович начал строить планы на будущее. Он решил для начала всё-таки дождаться Владимира, который, несомненно, поймет его и поможет осуществить задуманное. А задумал он не много не мало – побег из рая, в котором он пробыл совсем чуть-чуть, но который стал ему уже ненавистен. Вряд ли существующие здесь порядки придутся по душе и его давнему приятелю. Ведь Владимир тоже не мыслил своей жизни без какого-то творчества, созидательного труда, как и он. Значит, и бежать отсюда им надо вместе. И как можно скорее, пока еще остались на Земле близкие им люди. Лучше уж быть там, на земле приведениями, чем здесь оставаться некими подобиями восковых фигур, без страстей, без желаний, без будущего. Да, рай – не для нас с ним, еще раз подумав об этом, с убеждением высказался про себя Юрий Михайлович. Надо готовиться. А для начала надо здесь кое-что изменить. И он пошагал своей развалистой походкой поближе к площади у райских ворот.

                20.01.2011. Санкт – Петербург.