Город свиней или очерки о моей стране

               В некотором царстве, некотором государстве…



     Да, очень бы хотелось начать со слов: «В некотором царстве, некотором государстве…», и вполне возможно, что сложилась бы вполне  приличная история, похожая на сказку наших дней. Но дело обстоит весьма печально, при этом сказать про наше государство, что оно и  сейчас царство, можно только употребив в дополнение к тому слова: подлости, хамства, лени, беспробудной серости и чиновничьего беспредела. Так что выходит сказка совсем безрадостная, да и не сказка вовсе, к сожалению, а самая что ни на есть правда – сермяжная, матка, голая – как ее ни назови.
    
   Трудно сказать, как развивалось бы наше царство-государство, не случись с ним тогда в тысяча девятьсот семнадцатом году эта большая беда. Остается только тешить себя верой, что не произойди  всего этого тогда, жили бы мы  сейчас в своей России-матушке, как живут люди в любой другой  цивилизованной стране. И жители этой страны были бы похожи на нормальных людей, а не на последних скотов. Ведь были же у государства Российского вполне обнадеживающие предпосылки в те времена до большевистского переворота.  И экономика развивалась успешно, и культура у народа какая-никакая, а была. И мораль была, не смотря на то, что большая часть россиян была малообразованной и серой. Однако народ трудился и в этом был, наверное, основной залог процветания государства в будущем. И было тогда в России немало выдающихся мыслителей, деятелей культуры, ученых с мировым именем, промышленников – тех людей, без которых в любой стране невозможно прогрессивное развитие нормального общества. Приходится только подивиться, куда все это исчезло. А вернется ли когда-нибудь, - верится с трудом. Неспроста всемирно известных художников, поэтов, писателей, композиторов и прочих ярких личностей, занимающихся творческим трудом, которыми так славна была наша родина когда-то, за годы советской власти и до наших дней, можно буквально по пальцам пересчитать. Да и те по большей части вынуждены были покинуть Россию, или сгинули раньше времени, отпущенного им создателем. Видимо исчез в людях запал, который необходим, чтобы творить, созидать что-либо, во что необходимо вкладывать душу. Да что люди искусства, любой труд в нашей стране носит печать какой-то ущербности, чего бы вы ни коснулись. Не зря, видимо, до сих пор наши машины - одни из самых плохих в мире, а советская микросхема – самая большая. Кое-как научились добывать мы нефть да газ, которые  распродаем теперь направо и налево. То, что приносило нам какой-то доход раньше – строительный лес, или осетров, активно метавших свою черную икру за рубеж, мы уже благополучно сгубили. Видимо прав был когда-то Герберт Уэллс, сказавший про советскую Россию, что это - колосс на глиняных ногах. За примерами не надо далеко ходить. Ведь даже когда-то забитые, невежественные чухонцы, выйдя из состава   Российской империи (и тем самым избежавшие коммунистического перерождения), ныне стали  вполне цивилизованными людьми, как и их государство. Теперь мы им порой даже завидуем, посещая Финляндию. Ведь даже с ними нас трудно сравнивать (разве что в нашей общей   необоримой любви к выпивке). Наверное, поэтому я так ненавижу коммунистов с их утопическими идеями. Но, видимо, не так страшны сами коммунистические идеи, как методы воплощения их в жизнь, а также идеология, которой они вооружаются для этого «святого» дела.
      
   Как жаль, что не нашлось до сих пор человека, кто сумел бы с дарвиновской глубиной проанализировать все те изменения, которые произошли с российскими людьми, вслед  за октябрьским переворотом большевиков. Ведь у человеческих существ, обитавших на огромной территории Российской федерации (да, наверное, и всего Советского Союза), взамен нормальной эволюции прошли поистине революционные изменения в их сущности. Так что о поступательном развитии нашего   советского общества и говорить нельзя. Целенаправленная селекция вкупе с отбором на провокационном фоне в течение десятков лет принесли свои плоды. Такое ощущение, что все те перемены, которые произошли в русской нации, уже закрепились у нашего народа где-то на генном уровне. Так что, теперь последняя надежда на чудеса генной инженерии; может быть, с ее помощью когда-нибудь удастся вернуть россиянам утерянные гены чести, порядочности и достоинства. Про ген трудолюбия я даже не говорю. А сделать это крайне необходимо,  хотя и почти нереально. Может быть, это сможет вернуть душу нашему народу, возродить веру в хоть какие-то идеалы и искоренить, наконец, наше всенародное свинство.
   
  Лично мне очень хотелось бы быть патриотом своего отечества, но не получается это у меня. Чем дольше живу в нашей любимой отчизне, тем большую неприязнь и, я бы даже сказал, аллергию, вызывает во мне окружающая меня действительность; а люди, живущие в нашей стране, за редкими исключениями, заставляют меня поневоле стесняться того, что я тоже ее  гражданин.
    
  Помню, когда в конце восьмидесятых годов я оказался в США, мне все время казалось, что люди везде готовятся к празднику, настолько там везде было чисто и красиво (хотя большинство американцев можно назвать аккуратистами с огромной натяжкой). Часто мне казалось, что  травку на газоне, которым я любуюсь, только сегодня покрасили к приезду какого-то неведомого начальства.  Машины, которые неслись по тщательно вычищенным автострадам, все выглядели так, будто их только что вымыли до блеска, даже, если на улице шел дождь.  Но при всем внешнем великолепии и богатстве страны больше всего меня поразили сами люди. Раскованность и общительность людей сочеталась с доброжелательностью. С любым самым «большим» человеком можно было общаться практически на равных, не зависимо от количества миллионов долларов на его счету в банке. Никакой чванливости или заносчивости. Такое впечатление, что здесь люди привыкли, что за них говорят их дела, а не внешний вид, поэтому и не пытаются выглядеть особо важными. Я уж не говорю о том, как любят американцы символ своего государства – звездно-полосатый флаг. Добровольно многие вывешивали его у своего дома, гордясь тем, что они – граждане США. Это так разительно отличалось от всего того, к чему я привык в родном СССР, что увиденное произвело существенный переворот в моем мировоззрении.   Позднее, работая у нас на Севере в компании одного знакомого миллионера из США, я много общался с богатыми людьми из разных государств загнивающего запада. Как правило, это были вполне достойные и интересные люди.   Конечно, попадались и среди них неприятные субъекты, но ведь это были исключения! Зато среди русских исключений почти никогда не встречалось. Нанимать местных аборигенов мы не могли, поскольку они были не в состоянии  гарантировать выполнение порученной им работы. Попросту могли запить в любой момент. И это создавало определенные сложности в деятельности нашей фирмы. А улаживание  проблем с местными начальниками всегда больно ударяло по печени. При этом выпивка всегда шла за счет нашей компании.  Общение же мое с российскими функционерами (которые обычно появлялись там, где можно было поживиться, благодаря занимаемому ими положению), вызывало у меня резкое чувство брезгливости и стыда за свою страну. 
      
   Позднее, когда в нашем лагере стали появляться русские клиенты с деньгами и непомерными амбициями, я решил завязать с подобной работой.  Тогда я пришел к глубокому убеждению, что  жители родного отечества по своим человеческим качествам  существенно отличаются не только от американцев, но и от людей большинства западных стран вообще. Я понял, что больше заниматься таким бизнесом, как раньше, не смогу, поскольку не в состоянии общаться с подобными субъектами.
      Однако, после возвращения в Питер, я все больше стал замечать неприятные перемены и здесь. Такое количество мусора на улицах за границей я встречал только в вечернем Лас-Вегасе. Но к утру там все бывало убрано уже идеально. К ночи съезжающийся сюда со всей Америки разномастный люд, желающий на халяву обогатиться, забрасывал все улицы пачками от сигарет, разными обертками, пустыми бутылками и прочим мусором. Примерно так же вели себя нынешние обитатели родного города. Уже нередко я стал ловить себя на желании подобрать с тротуара брошенный кем-то окурок, чтобы спрятать его в карман. На Кольском, все работники нашего лагеря это обычно делали, чтобы вокруг была чистота, а окружающая нас природа казалась нетронутой. Часто нам приходилось делать  рейды для сбора мусора, оставляемого на берегах реки, местными жителями. Мусор вывозили мешками на лодках и даже на вертолетах. Убирать приходилось не только пустые банки, бутылки и полиэтиленовые пакеты, но даже головешки от кострищ, и мотки толстой лески оставленных местными браконьерами. Зато после этого природа вокруг  как бы оживала, и наши клиенты могли любоваться первозданной ее красотой. Ведь у себя на родине большинство из них привыкло к бережному отношению к природе. Мы же тщетно пытались внушить необходимость такого отношения к ней аборигенам. Вот так же примерно обстояли дела и в Санкт-Петербурге. От былой культуры местных жителей почти ничего не сохранилось. Впрочем, и самих коренных жителей осталось здесь не так много. А новые поколения, выросшие в граде Петра, перестали чем-либо отличаться от обычных совков. Одной из серьезных ошибок, сделанных в нашей стране, был переход на использование одноразовых упаковок, пришедших к нам с запада. Даже там эта проблема стоит остро до сих пор, хотя капиталисты пытаются, как можно активнее внедрять технологии вторичной переработки упаковочных материалов. У нас же об этой инновации даже речи быть не может, поскольку переработкой мусора в стране никто не занимается. Мало того, широкое использование пластиковых бутылок, пакетов и других разовых упаковок основательно добавило мусора на наших улицах, а также на природных объектах.
      
   Помню, как-то весной вышел я из дому по своим делам. Дом наш располагался на «Гражданке» внутри уютного дворика, засаженного деревьями и в стороне от вечно забитого машинами Гражданского проспекта. Казалось бы, есть все условия для того, чтобы наслаждаться жизнью в таком районе. Но не тут то было. Везде, куда не кинешь взгляд, валялись брошенные жильцами домов пустые банки, бутылки из-под пива, пустые пачки от сигарет и много еще другого мусора. Под некоторыми окнами этого мусора собрались буквально кучи. Видимо, обитателям этих домов, было лень выносить мусор на помойку. Подтверждением тому являлись также целые пакеты, битком забитые мусором, брошенные в разных местах. Пакеты многие были разорваны бездомными собаками или воронами, и ветер разносил этот мусор по всему двору. Раньше я старался как-то не замечать такие картины нашего советского быта, но в этот раз меня проняло до мозга костей. Как можно так жить? Неужели эти скоты сами не замечают что творят? Я понял, что ничего человеческого в таких существах не осталось. Сами того, не сознавая, Советы создали такую тварь из числа живущих в СССР людей, которую не придумать и писателю - фантасту. И вот тогда у меня родилась идея написать самому об этом. Захотелось хоть как-то отреагировать на происходящее вокруг меня. И хотя я никогда не считал себя литератором, более того, много лет, как не занимался серьезной умственной работой, решил попытаться написать на эту тему повесть, или что-то подобное. И даже придумал сразу ее название. Я решил, что назову ее «Город свиней». Не знаю, найдет ли она понимание в сердцах других людей, которым небезразлична судьба отечества, но я это сделаю непременно.
      

               
              О некоторых аспектах возникновения свинских цивилизаций.

               

       
       Строго говоря, особенно удивляться не приходится тому, что помимо существующих на  Земле людских цивилизаций,  с некоторых пор встречаются и другие,  например, свиней.  Ведь люди и свиньи очень похожи, я бы даже сказал, их многое роднит. Первыми это поняли,  наверное, биологи.  Уже давно было замечено, что многое в  организмах свиней и людей – некоторые анатомические, и физиологические  особенности,  функционирование иммунной системы и немало чего еще - крайне сходно.  Поскольку эти сходства в ряде случаев, мы находим также в поведенческих реакциях тех и других, то резонно предположить, что степень родства между людьми и свиньями значительно выше, чем это принято было обычно считать. Несомненные подтверждения тому можно видеть особенно сейчас, когда в некоторых странах Мира среди людей возникают неведомые до некоторых пор эпидемии, например свиного гриппа, вызываемого вирусом H1N1. Более того, уже известны случаи, когда болезнь эта переносится от человека к человеку и уже возникает реальная опасность пандемии. Факт этот не может не подтверждать существенного родства между свиньями и людьми, и вызывает определенные мысли насчет происхождения человека.  В результате у меня, например, возникли некоторые сомнения в его родстве с приматами.  Не исключено, что  произошел человек на самом деле вовсе не от обезьян,  по крайней мере, наш. Я, например, склонен считать, что  прародителями людей явились именно свиньи. И это, пожалуй, многое объясняет. Следует ли  удивляться тому, что с некоторых пор оказались возможными переходы между социальными общностями людей и свиней. Что явилось тому виной трудно сказать. Есть у меня определенные соображения на этот счет, но пока я бы воздержался от прямого высказывания своей позиции. До сих пор в литературных источниках, доступных мне,  объяснений данному феномену я не находил. Но для начала хотелось бы ввести читателя в суть проблемы. Ни для кого не секрет, что некоторые народы, в частности, россияне, существенно отличаются от жителей цивилизованных стран. Это заметно не только по довольно специфическим моментам поведения жителей нашего государства, но даже по отдельным внешним признакам. Так, еще во времена застоя уличные фарцовщики легко отличали лишь по выражению лица советских граждан от представителей стран капиталистического мира. Этот подход действовал безошибочно даже в случае, когда одежда иностранца мало отличала его от обычного советского трудяги. Об отношении наших граждан друг к другу уж и говорить не приходится. Не смотря на незнание большинством граждан советской страны известного латинского выражения: «Homo homini lupus est», отношение  к ближнему своему здесь весьма сложно было бы назвать дружелюбным. Похоже, о доброжелательном отношении к своим соплеменникам здесь никогда даже не помышляли. Существенное отличие наших людей от жителей той же западной Европы всегда проявлялось также во взаимоотношениях с внешним миром. В чем бы это ни выражалось, в отношении к окружающей природе, или к бытовым условиям жизни, советский человек всегда ухитрялся проявить себя по-свински. Чем это было вызвано? - Можно, например, предположить, что на территории нашей страны когда-то проводились некие секретные эксперименты, или повышенный радиационный фон вызвал такие серьезные перемены в поведении людей, но факт остается фактом: на месте бывшего Советского Союза образовались огромные области, где цивилизации людей начали медленно исчезать и  постепенно замещаться свинскими. Не берусь утверждать, что помимо России и ряда других государств, ранее входящих в состав СССР нигде такого произойти не могло. Скорей всего могло. Но поскольку  за пределами России есть еще немало  мест, где я не бывал а, ситуация там мне слабо знакома, то утверждать не могу. Несомненно одно - в городах  и селах матушки Руси как-то  незаметно произошло вытеснение  людских поселений - свинскими. А поскольку процесс этот начался уже довольно давно, причем на весьма обширных пространствах одновременно, считать все происходящее  в России результатом какого-либо супеэксперимента, я не склонен. Причина, скорее всего, кроется в чем-то другом. Именно об этом мне бы хотелось поговорить с читателем в данной главе. Но вот что меня до сих пор особенно удивляет, так это то, что   свиньи, живущие в бывших людских поселениях, считают себя людьми. Сейчас они образуют, характерные для людской культуры, семьи, общественные организации, и институты, разные государственные учреждения,  имеют свои парламенты,  правительства, президентов и прочее, что мы часто встречаем у людей. Несомненно, все вышеупомянутое имеет специфический характер, который, вероятно, следовало бы назвать свинским. А поскольку любым цивилизациям всегда была присуща определенная преемственность, этот свинский порядок в нашем государстве передается из поколения в поколение практически неизменным уже десятки лет.
         
  Итак, мы уже знаем, что факт существования в России особых социальных структур, давно сложившихся здесь в результате исторического развития общества, и состоящих из свиней и людей, доказан. Для нас, однако, особый интерес представляет сам вопрос возникновения, распространения и изменения со временем этих свино - человеческих общностей. Помимо того, очень важно выяснить, что же  явилось основным побудительным фактором их развития. И, конечно же, несомненный интерес представляет вопрос о том, являются ли все эти явления обратимыми, или путь для нашего общества назад к чисто человеческому обществу уже закрыт навсегда. Поскольку причины возникновения ранее упомянутых свино-человеческих цивилизаций до сих пор окончательно не ясны,  мне хотелось бы высказать свои соображения на этот счет, основываясь на неоспоримых фактах. Несомненно, все, что связано со столь важным  для всего мирового сообщества вопросом,  я постараюсь рассматривать в развитии и в строго историческом плане. В дальнейшем же для удобства повествования,  я буду называть такие новообразования - общности свиней и людей -   цивилизациями «С».               
      
   С легкой руки  товарища Михаила Сергеевича Горбачева у нас стала весьма популярной одна фраза. Часто, например, мы говорим: процесс пошел!  Но при этом даже не задумываемся, о чем собственно идет речь.  Конечно же, имеется в виду процесс деградации людского населения в России, постепенное превращение этого когда-то вполне человеческого общества, в свинское. Однако, как выясняется, процесс, о котором мы, собираемся говорить, начался значительно раньше, чем об этом было сказано.
    Еще в начале двадцатого века на территории  Н-ской  губернии были найдены хорошо сохранившиеся части скелета,  ни на кого из известных науке существ непохожего и ранее нигде не встречавшегося. Кости были срочно  переправлены для изучения в Санкт-Петербург. А все части скелета были переданы для изучения  молодому, но уже весьма перспективному тогда ученому-палеонтологу, в скором времени погибшему на Русско-Германском фронте, куда он был призван по собственному желанию как патриот отечества. Однако еще до того, основательно потрудившись над предоставленными ему костями «свинантропа», молодой ученый, который собственно и дал имя последнему, обнаружил целый ряд признаков, которые были характерны не только для уже ранее описанного питекантропа, но также – для обыкновенной свиньи! Каким-то образом, видимо, в процессе эволюции произошло разделение вновь зародившегося вида на две, независимо развивающиеся друг от друга ветви, одна из которых  дала, в конечном итоге, дикую свинью, а другая - привела к возникновению вида, имеющего целый ряд признаков, характерных для предков человека. Так, вероятно и возник «свинантроп». В дальнейшем, при образовании полиморфного по своему происхождению вида «Homo sapiens» ряд признаков, свойственных свиньям, закрепился в наследственных чертах этого вида. По крайней мере, это, видимо, произошло с предками современного человека, обитавшими на огромной территории, ныне занимаемой Россией. Забегая несколько вперед, скажу, - данный  факт лишний раз подтверждает, что на территории Российской федерации именно тогда сложились определенные условия, которые в дальнейшее могли  способствовать проникновению свинских свойств в геном человека.  К сожалению, кости свинантропа, были, как и многое другое утрачены в период событий после 1917-го года. Более того, как это часто бывает, в мировой прессе появились публикации о найденных остатках одного из древнейших предков человека. Но при изложении фактов, многие моменты были перевраны или неправильно поняты. Так «свинантроп» был по ошибке переименован в «синантропа», а уже, исходя из его названия, некоторые знатоки (в кавычках) приписали место его нахождения – Китаю. Почему-то этот факт никем тогда опровергнут не был и, в результате, в историю палеонтологических находок  был внесен (ошибочно, как мы уже знаем) случай находки остатков скелета «китайского человека», а о «свинантропе» как-то все забыли. А жаль. При имеющихся в распоряжении современной науки технологиях, несомненно, провести тщательный анализ костей (в частности, с изучением структуры ДНК) исчезнувшего много сотен тысяч лет назад загадочного животного, названного «свинантропом», было бы вполне реально. И я уверен, что в этом случае появилась бы  возможность доказать близкородственное отношение данного существа не только к предкам современного человека, но также, и к свиньям. Однако, к сожалению, человеку свойственно не только ошибаться, но и терять, а утерянного, как известно, не вернешь…!               
         Итак, продолжим.  Случилось так, что  цивилизации «С» образовались  в России на местах многочисленных  очагов человеческой культуры. Среди них оказался и один из красивейших городов на земле – Санкт- Петербург, когда-то известный, помимо всего прочего, высокой культурой своих обитателей. Произошло это все чуть менее столетия тому назад. Трагическое стечение обстоятельств (как я уже говорил) дало начальный толчок процессу активного проникновения свиней в человеческое общество. Напомню, что в самом начале этого процесса наиболее активные и агрессивные особи, явно пораженные свинской болезнью, причем не без поддержки извне (сначала - со стороны  японских спецслужб и представителей финансовых кругов США, а затем и Германии), успешно провели государственный переворот, а уж потом стали все переделывать на свой лад. Естественно, все делалось по-свински, с настоящими же людьми велась непримиримая борьба. При этом особому гонению подвергались люди, не склонные к переходу к новому образу жизни, в соответствие со свинскими принципами и, видимо, (я скажу об этом подробнее позже) обладающие особым иммунитетом против данной заразы. Перво-наперво свиньи, капитально обосновавшиеся здесь, переименовали заселенный ими город в Ленинград - в честь всем известной  свиноматки, с именем, ласкающим слух русского человека: Лень.  А может, это был вообще известный хряк – не важно.  Важно, что после этого в России все пошло, как говорится, под откос! Понятно, что речь здесь идет, прежде всего, о российской культуре и ее  цивилизации в целом.
   
  Сколько с тех пор разных событий произошло, даже сказать страшно. Впрочем, на эту тему имеется немало соответствующей литературы, в том числе  и художественной, написанной уже тогда, как говорится, по горячим следам, известными мыслителями  и просто порядочными людьми. Возьмем, к примеру,  произведения Михаила Булгакова. Как мы знаем, в одной из своих известных повестей он, используя образ высокообразованного и культурного человека, ученого, профессора Преображенского, почему-то  несправедливо обратил свой гнев на ни в чем, не повинных собак.  Предполагаю, что на этот шаг его могло толкнуть желание избежать гонений со стороны цензуры, вводимой уже в те годы  свинской частью населения, захватившей власть в государстве. Следует сказать, однако, что эксперименты, подобные описанным в повести «Собачье сердце», тогда действительно проводились, но не на собаках, а  как вы, наверное, уже догадались, на свиньях. Результаты экспериментов  были ошеломительными и весьма похожими на те, которые описал М. Булгаков  в своей повести. Однако сам процесс смены  внешней оболочки животного (следует понимать – свиньи, а  не собаки) на  оболочку человеческую был вызван отнюдь не гормонами пересаженного гипофиза. Понятно, что в те далекие годы роль гипофиза, с вырабатывающимися в нем различными тропными гормонами, управляющими сложной системой гормональной регуляции организма животных, была еще не ясна и выводы автором были сделаны неверные. Ведущую роль здесь должны были сыграть, разумеется, страшные вирусы свинства, наряду с некой генетической  предрасположенностью российского человека к освинению. В отличие от большинства известных современной науке, вирус свинства имеет весьма специфическую особенность. Этот вирус, как правило, не вызывает в организме людей выраженной иммунной реакции, но при этом он встраивает весьма подвижную часть своей РНК в молекулы нуклеиновых кислот человека, ответственные за формирование человеческих элементов поведения. Именно поэтому сам момент заражения вирусом установить довольно сложно. Дальше, как правило, вступают в силу факторы, определяющие насколько активно организм может противостоять дальнейшему продвижению в геном человека этого чужеродного фрагмента. В типичных случаях, когда защитные механизмы генетической системы человека не срабатывают, происходит множественная репликация хромосом с уже измененным составом ДНК, содержащим синдром свинства. То есть можно, грубо говоря, усмотреть определенную предрасположенность ряда организмов к слиянию их генетического материала с РНК вируса свинства. Учитывая ранее приведенные мною ссылки на полиморфный генотип россиян (вспомните факт нахождения на территории бывшего СССР останков скелета свинантропа), следует считать  его весьма склонным к включению в себя определенных фрагментов генных структур свиньи. Поэтому вполне понятно, что свой знаменитый эксперимент профессор Преображенский смог успешно провести именно в России.   Таким образом, хотя механизм превращения человека в свинью (собаку – по Булгакову) тогда правильно объяснен не был, сам по себе результат эксперимента, так ярко и увлекательно описанный М. Булгаковым,   интересен еще и тем, что показал возможность изменения направления вектора получаемых преобразований. Может быть, в этом кроется ключ для грядущих попыток развернуть далеко зашедший процесс деградации российского общества, вспять. - Кто знает…!               
        Поскольку сам я  уже давно стал человеком питерским,  то  уделяю становлению цивилизации «С» в своем городе особое внимание, к тому же наблюдать всю эту катавасию мне пришлось в течение сорока с лишним лет в основном здесь – в городе Петра. Будучи студентом и, общаясь преимущественно с университетскими людьми, я, впрочем, как многие другие, поначалу  не замечал ничего настораживающего. Надо отметить, что в студенческой среде освинения тогда еще практически не наблюдалось. Разве что грязный и неряшливый вид некоторых студентов мог являться намеком на это. Хотя наверняка какие-то глубинные процессы шли тогда уже и здесь. Что-то  происходило и в самом Университете, особенно в его руководстве. Тому несомненные свидетельства я получил значительно позже, уже являясь, научным сотрудником кафедры ихтиологии и гидробиологии ЛГУ.  Незадолго до этого к нам прибыл с Дальнего Востока заведовать кафедрой бывший ректор Дальневосточного университета – проф. Б.Казанский, который уже тогда обладал определенными чертами весьма специфического свойства.  Понятно, что студенты, не обладающие большим жизненным опытом, поначалу встретили с энтузиазмом, обещавшего им золотые горы нового руководителя, и  как-то  не замечали этих особых черт  у нового заведующего кафедрой, в отличие от более опытных научных работников. Проблема состояла в том, что свинью-оборотня внешне отличить от человека было нельзя (впрочем, как и сейчас), поскольку наружная оболочка при этом всегда остается как у нормальных людей, а речь зачастую не отличается от человеческой. И только когда процесс развала научного коллектива когда-то преуспевающей кафедры стал явным, а аспиранты, которыми руководил профессор, перестали защищаться, не замечать свинства, проникшего в Университет уже стало невозможно. После ухода из жизни одного из молодых  сотрудников нашей кафедры, ученого – гидробиолога и моего близкого друга – я решил покинуть Университет и вообще навсегда уйти из науки. В смерти друга я винил во многом заведующего кафедрой и не мог более оставаться рядом с ним в стенах одного заведения. Уже после своего увольнения из ЛГУ я получил еще одно подтверждение своей догадки о свинской природе профессора, когда он присвоил себе написанную мною научную работу, в соавторы которой я его  необдуманно включил. Мое имя в вышедшей научной статье вообще не упоминалось. Но как показала дальнейшая практика, это было лишь начало…. Процесс освинения общества разрастался с неумолимой  силой.                .
              Как я уже упомянул ранее, город Петра имел непосредственное отношение к занесению в человеческую среду  заразы, приводящей  к превращению нормальных людей в человеко-свиней. Я склонен считать, что всему виной был специфический вирус свинства. Но  факт оставался фактом, а остановить начавшуюся эпидемию (или эпизоотию?) никто не мог и, похоже,  не собирался. Следует сказать, что именно в нашем, тогда уже социалистическом  государстве были созданы все условия для активного распространения этой напасти. Анализируя сейчас все тогда происходящее, я пришел к выводу, что особое значение должны были иметь  долгие годы, проведенные российским народом в войнах, как правило, в нечеловеческих условиях и в грязи. Причем здесь это? – Сейчас поясню. Всем известно, что государство российское убийственно пострадало от интенсивного искусственного отбора в нашем обществе, когда, начиная с семнадцатого и даже с периода еще до 1905 года, активно элиминировались носители национальной культуры – люди прогрессивно настроенные, мыслящие, наиболее культурные и образованные. Это продолжалось многие десятки лет. В войнах погибали наиболее активные и патриотически настроенные члены общества, обычно со здоровой наследственностью, при этом, зачастую, также наиболее грамотные и культурные.  Таким образом, национальный генофонд был за эти годы основательно разорен. Многие считают, что это и явилось основной причиной тех бед, которые постигли Россию на рубеже двадцатого века и преследуют ее по нынешний день. Однако у меня есть иная версия о причинах перерождения нации (хотя я, конечно же, не отрицаю важности и всего вышеупомянутого для российской истории).
            Итак, представим себе, в каких условиях могло произойти массовое заражение людей свинским вирусом. Прежде всего, этому должны были способствовать антисанитария и грязь, окружавшие русских солдат в окопах первой мировой, гражданской и  Великой Отечественной войн. Почему такое должно было произойти именно с российскими людьми? Ответ напрашивается сам по себе. Где еще, как ни в России можно встретить такую непролазную грязь и бездорожье? В распутицу здесь в грязи буквально кишмя кишели болезнетворные микробы. Не зря такие болезни как тиф, например, косили наших солдат на полях сражений тысячами. А где, как ни в грязи окопной могли найти свое прибежище  вирусы свинства. Ведь всем известно пристрастие свиней, их неистребимая любовь к принятию грязевых ванн. Массовые заболевания педикулезом при этом только усугубляли ситуацию, поскольку вши также могли явиться переносчиками заразы от свиней к людям. Вот и выходит, что  тысячи и тысячи вновь инфицированных становились невольно носителями  нового страшного вируса. А поскольку  одновременно уничтожались массы народа резистентного к упомянутому заболеванию, складывались вполне благоприятные для распространения заразы условия. В дальнейшем инфицированные солдаты огромными толпами вливались в ряды мирных граждан, тем самым, способствуя распространению новой страшной болезни. А ни в чем не повинные жители Петербурга оказались одними из первых, кто оказался на пути ее экспансии на  российских территориях. Если же учесть дальнейшие события, которые после 17-го года привели к систематическому истреблению лиц, устойчивых к этому вирусу в результате массовых репрессий на протяжении целого ряда лет и даже десятилетий, то становится понятно: избежать перерождения наша нация просто не могла. Свинские орды в людском обличии проникали повсюду. С присущей им наглостью они шли напролом и, прежде всего они рвались, понятное дело, к руководству страной. Неспроста тогда во главе государства российского встал человеко-гриб, то есть существо, обладавшее не только свойствами (как это было установлено впоследствии некоторыми нашими исследователями) гриба, но и человека-свиньи, который успешно разбрасывал вокруг себя споры с фрагментами свинского вируса. Ясно, что вскорости эти споры начали активно прорастать и давать свои «плоды».  Начали рушиться складывавшиеся веками устои государства, разрушались его институты, деградировала мораль. Пошло на спад  производство. Сейчас, по прошествии лет, нам представляется, что развал народного хозяйства в России стал вполне закономерным. А начался он именно с сельскохозяйственного сектора. Оно и понятно, свиньи, как один из основных объектов животноводства, придя к власти, не могли спокойно смотреть на процветание в России (когда-то действительно  сильного) сельского производства. Они начали мстить людям. Поэтому стали разорять сначала деревню, а потом уже взялись за другие виды хозяйственной деятельности людей. Ну а поскольку свиньям не нужны были ни культура (какая может быть культура у свиней?), ни знания, то со временем дошла очередь и до них. Носители знаний, как и носители человеческой культуры, стали истребляться. При этом оказалось, что находиться свиньям в человеческой оболочке не так уж плохо. Одно только прямохождение давало существенные преимущества.  И уж совсем говорить не приходится об  использовании созданных людьми материальных благ. Тут как раз и пригодился известный свинский лозунг: «грабь награбленное». Для свиней ведь было всегда особенно притягательно порыться в чужом огороде и разорить его. Ведь у свиней никогда не было морали. Экспроприация набирала ход. Дальше пошел уже вполне закономерный процесс эволюции среди зародившейся новой цивилизации «С». Причем это наблюдалось не столько в биологической, сколько в социальной сфере. Официальная пропаганда пыталась при этом настоящих выродков превращать в героев.   Уже позднее у лидеров новой общности, в которой, люди и свиньи находились примерно в равных пропорциях, возникла идея создания «железного занавеса», без которого в развивающемся новом государстве могли бы возникнуть существенные проблемы. Прежде всего, нельзя было допустить проникновения на закрытую территорию лиц, с заметно выраженными  по отношению к широко распространившемуся вирусу, иммунными свойствами. Собственных же носителей этого гена иммунной резистентности в государстве, к этому времени уже носившем название СССР, становилось все меньше. Тех, кого удавалось выявить своевременно, если по каким-либо причинам их нельзя было уничтожить на месте, высылали из страны. Но при всем этом существовала одна  серьезная беда: по сути своей люди-свиньи не могли сами что–либо созидать. Они создавали никуда не годную продукцию, которая в других странах, за пределами «железного занавеса», вне всякого сомнения, не пользовалась бы спросом. Поэтому закономерно начался процесс обнищания народа, а с ним и постепенный развал государства. В этих условиях положение могло спасти только наличие сильного вожака стаи, который мог бы ею безоговорочно повелевать. И такой вожак появился. Нового верховного хряка звали Сталин. (Имя это образовано, как выяснилось из двух составляющих, английского Star и китайского Лиин - свинья). Долгие годы он и правил образовавшимся социалистическим государством Советов. Социалистическим же новое государство назвали, по всей видимости, вследствие того, что социум в нем образовывали до сих пор разнородные группы людей и свино-людей, пока еще сравнимые по численности. Понятно, что иначе как социумом  такое сообщество назвать было бы сложно.
Но время шло, и соотношение этих двух частей социума постепенно складывалось не в пользу  людей. Еще больше процесс начавшейся дегуманизации ускорился после того, как  началась вторая мировая война. История с массовым инфицированием (теперь уже советских) солдат в течение нескольких лет месивших грязь на фронтах Великой Отечественной войны, повторилась. И снова гибли тысячами устойчивые к поражению свинским вирусом люди. Но все же немалое количество носителей человеческой культуры и представителей народа с порядком потрепанным людским генофондом, устойчивых к данному свинскому вирусу, тогда еще оставалось.   
              Тогда руководством страны были пущены в ход  новые средства борьбы со скрытым врагом. В то время, как практически никакая информация из-за кордона не поступала, агитация и пропаганда внутри государства (которые почему-то называли коммунистическими) стали шириться, опираясь при этом, прежде всего на животные, низменные инстинкты граждан. Нужно ли говорить о том, что на большую часть населения эта пропаганда успешно действовала?! От безысходности многие люди, умственные способности которых еще не полностью деградировали, запили. Впрочем, и остальные не отставали. Так вся страна начала глушить горькую. Затем народ стал переходить на специально изобретенную к тому времени дешевую бормотуху. Целые селения спивались напрочь. Это, несомненно, помогало свинскому образу жизни продвигаться все дальше и дальше на восток в пределах одной страны. Тем временем  некоторые государственные лидеры СССР также становились настоящими алкоголиками, так что остальным приходилось только  равняться на них. Уже нередко рабочие на заводах  трудились в пьяном виде, а руководство с этим мирилось, поскольку само мало чем отличалось от своих работников. Про жителей деревни и говорить не приходилось. Деревенские жители дошли до крайней степени деградации. Сельскохозяйственное производство почти полностью прекратилось. Здесь многие читатели могут усмотреть некое противоречие. Как известно, подавляющее большинство животных имеет крайне негативное отношение к употреблению алкоголя, не смотря на сходный с людьми процесс обмена веществ. Люди же ставшие свиньями, как выяснилось, без выпивки жить были уже не в состоянии. Алкоголь как активное мутагенное средство внес свою лепту. Он, вне всякого сомнения, стал оказывать свое влияние, разрушая уже без того сильно поврежденный  генофонд нации, который основательно переродился за долгие годы правления коммунистического (следует читать, свинского) режима.  Это  также помогло руководству страны изживать остатки хоть чего-то человеческого в новой цивилизации «С».
          
   Теперь хотелось бы несколько слов сказать о морали (точнее об ее отсутствии) в цивилизациях «С». Как известно, с приходом к власти большевиков (или как мы уже выяснили, представителей новой группировки свино-людей) началась активная борьба с религиозными концессиями внутри страны. Мораль, как мы об этом уже говорили, тоже начала быстро разрушаться, поскольку на ее место должна была прийти новая коммунистическая – то есть свинская мораль, а это как мы знаем, и есть синоним отсутствию какой-либо морали вообще. Заменить ее должны были новые идеалы. Почему-то и их, т.е. идеалы эти, набирающая силу свинская партия, называла коммунистическими. Ну а какие у свиней могут быть идеалы вполне ясно: отнять у других то, чего не имеешь или не можешь создать сам, и разделить это с себе подобными. Все очень просто и удобно. При этом самому создавать ничего  не надо. Конечно, следует понимать, что речь здесь идет преимущественно о материальных объектах. Многие культурные ценности, которые представляли почему-то интерес для людей, были полностью похерены, как не имеющие какого-либо значения для нарождающейся  свинской цивилизации. Люди же, являющиеся носителями знаний в области культуры, впрочем, как и любых иных, подлежали истреблению. Церковь и ее учение, тоже в какой-то мере содержали исторически сложившиеся элементы культуры и морали, а сами служители культа были помимо того еще и носителями определенных знаний, так как были людьми весьма образованными. За ненадобностью все это должно было быть также уничтожено. Храмы при этом подлежали сносу, либо использовались  для нужд хозяйственных, то есть превращались в свинарники, или нужники.  Однако со временем ситуация начала изменяться не в лучшую для руководства страны сторону. Оказалось, что такое общество постепенно утрачивало управляемость. Выяснилось, что повелевать вечно пьяными массами народа очень трудно. Для успешного, руководства ими, в частности, необходимо присутствие в обществе определенных элементов морали у населения. А как ее можно возродить с нуля? Было решено начать восстановление церковных традиций. Православие, еще не до конца стертое с лица земли в России, оказалось как нельзя кстати. Возложив на церковь тяжкое бремя воссоздания морали  можно было, помимо всего прочего, самим уйти от ответственности. Впрочем, задача эта у религии была не из легких. Еще раньше русский народ с трудом воспринимал христианскую идею подставлять обидчику левую щеку после удара по правой. Для большинства россиян много привлекательнее было самому накостылять ближнего своего по обеим щекам сразу.  Ну а уж о тезисах: «не убий», «не укради» и пр. и говорить не приходится. На противостоянии этим церковным заповедям Русь и раньше стояла,  а ныне стоит и подавно.  Как же научить свиней моральным идеалам?! - Задача эта архисложная.
          Но беда, как известно, не приходит одна. Создавая свинское общество в многонациональном государстве, руководство страны встретилось с трудностями, о которых ранее даже не догадывалось. Выяснилось, что помимо православия, на территории страны сохранились и другие религиозные направления. С этим нельзя было не считаться. Ничего хорошего от столкновения с ними ждать не приходилось.
      
  Дальнейшие события, происходящие в России, подтвердили это.  Первые проблемы появились уже почти в самом начале пути,  но их удалось решить, жестко подавив сопротивление. Много позже все это возобновилось, и первыми начали проявлять недовольство католики. На самом деле все оказалось элементарно: просто те республики, которые себя считали менее пораженными вирусом свинства, решили отделиться. Но тщетно, зараза  проникла глубоко в их ряды и в их сознание. И здесь, наверное, более яркого примера, чем Украина, особенно западная, не найти. Тяга ко всему свинскому у них была заложена еще раньше, чем у нас. Одна любовь к свиному салу чего стоит. Понятно, избежать заражения свинским вирусом они не могли в принципе. Вот и получилось, что все, о чем мы говорили ранее, касаясь особенностей развития цивилизаций «С», получило наибольшее развитие, пожалуй, именно на Украине. Вот и трещит до сих пор их государственный свинарник по всем швам. Все никак не поделить главным хрякам и свиноматкам награбленное ранее.
         
    Несколько сложнее оказалось дело с республиками Прибалтики. Само население Прибалтийских стран, возникших на базе Советских Прибалтийских республик, считало себя (отчасти, не без лишних на то оснований) свободными от свинской заразы.  Но страны Запада отнеслись к ним с большой долей скептицизма, боясь (тоже, видимо, не без оснований) подцепить от них кое-что весьма неприличное. Вот и зависла вся Прибалтика где-то между Европой и Россией, как между небом и землей. А тут еще и экономический кризис грянул!
        Однако самая страшная трагедия разыгралась в России на фоне борьбы с исламизмом. Ни для кого не секрет, что в исламском мире свиньи являются одними из наиболее презренных животных.  Умирающий с голода мусульманин даже не притронется к куску свинины, поскольку это для него грязная пища. Стало быть, жители России, не только  употребляющие  грязную пищу, но и сами довольно основательно освиневшие из-за распространившегося среди них вируса, не могут быть признаны за людей, с которыми возможны какие-либо контакты. Ясно, что россияне в ответ не могли не проникнуться ненавистью ко всему исламскому, поскольку это оскорбляло их (нет, не религиозные, а свиные чувства). На фоне этой взаимной неприязни, к которой сама религия имеет весьма далекое отношение, и развернулась нешуточная борьба. Люди из Чечни, как одни из наиболее свободолюбивых и воинственно настроенных жителей Кавказа, к тому же имевшие давние счеты с Россией, вступили в непримиримую борьбу с русскими. Я не идеализирую и не оправдываю чеченцев, но все пороки их, такие как воровство, бандитизм, явились пороками, прежде всего человеческими, и это никак не могло понравиться свинской части населения России. Началась кровопролитная война на долгие годы. Затем к чеченцам присоединились жители Дагестана, Ингушетии…. Да что дагестанцы и ингуши, православное население Кавказа – грузины и те пошли против россиян. Причиной же следует считать все то же. Хотя у грузин свинья и не является презренным животным, все же особой любви к ней в Грузии не испытывают. Почему вы думаете, на Кавказе всегда предпочитают на шашлык зарезать именно барашка, а не свинью? – То-то и оно! И грузины здесь не исключение. Может быть, позднее многих других, почувствовав свинскую сущность русского народа, они стали также отворачиваться от России.
      
   Учитывая нынешнюю ситуацию, руководство страны решило взять более верный, скорректированный курс в отношениях с иностранными государствами. Ко всему прочему, общение с народами стран, мало сталкивавшимися с нами до этого, а значит и имеющими о нас вполне иллюзорное представление, - нам на руку. Жители стран Индокитая, например,  далеки от всяческих предрассудков в плане употребления в пищу чего бы то ни было мало-мальски съедобного. Китайцы, корейцы, вьетнамцы и многие другие жители их региона не брезгуют не только свиньями, но употребляют в пищу даже крыс и многие другие куда более экзотические для нас продукты.  В Индии также вполне лояльно относится к свиньям, хотя их там и не обожествляют как коров. Значит, наши новые отношения с Китаем, как и  с Индией, следует считать весьма перспективными. В Центральной Америке тоже, как и в Южной ее части, например в Венесуэле,  ко всяческой скотине  (в том числе и к свиньям) относятся тоже весьма уважительно. И вот уже мы пытаемся наладить с ними отношения.  Ну а если бы нам удалось направиться куда-нибудь в государства Океании, например на остров Фунафути, где свиньям оказывают всяческий почет и уважение, и где женщины даже выкармливают молодых поросят собственной грудью, то  мы, наверное, могли бы получить максимальную пользу от своей свинской сути. Жаль вот только, что весь наш российский народ туда не переправить полностью, уж больно много нас, россиян.  А так бы было здорово! А освободившиеся территории заново можно было бы заселить, но уже людьми не успевшими заразиться вирусом свинства, например, китайцами или еще кем-то, кто еще не забыл, что человек рожден, прежде всего, для того, чтобы трудиться. Тем временем наши россияне спокойно бы посасывали себе груди теток с острова Фунафути, лишь изредка отвлекаясь, чтобы хлебнуть из горла немного водяры и ничегошеньки бы больше не делали!
               
                Санкт – Петербург,   2009, R.V.






                История изучения свинатропа
                (по архивам Зоологического института РАН)

     Есть у меня одна невинная слабость: меня интересует происхождение и эволюция человека. Занимаясь изучением литературных и архивных материалов, связанных с этой проблемой, однажды в работе В. Б. Ривкина я натолкнулся на упоминание о свинантропе, о котором до того ровным счетом ничего не слышал. Заинтересовавшись, я провел небольшое науковедческое исследование на эту тему, которое и предлагаю Вашему вниманию.
Открытие свинантропа, ставшее важнейшей вехой в истории отечественной антропологии, сопровождалось целым рядом драматических событий.
Все началось с того, что в октябре 1909 г. два крестьянина из села Кривые Клоповники Мухосранского уезда Нижне-Задрищенской губернии Ф. Костолом и К. Харькин подслушали разговор односельчан, обсуждавших, где бы лучше закопать на зиму картошку. Помянутые крестьяне спьяну приняли слово «картошка» за слово «кубышка», и решили овладеть сокровищем, в ней содержащимся.
Выждав некоторое время, необходимое по их мнению для того, что бы клад был закопан, они отправились на дело. Ночь была дождливой и холодной, поэтому кроме лопат они взяли с собой четверть самогона. По причине кромешной тьмы и винных паров они перепутали место и принялись копать у самой околицы. Довольно скоро их лопаты действительно задели за что-то твердое. Форму выкапываемых предметов на ощупь определить было трудно, поэтому они просто складывали добычу в кучку на краю ямы. К тому времени, когда твердые предметы перестали попадаться, кончилась и четверть. Кладоискатели с некоторым трудом выбрались из ямы и принялись было делить добычу, но, как обычно в таких случаях, поссорились, затеяли драку и заснули прямо на выкопанном кладе.
Здесь их и обнаружил рано по утру урядник, ехавший с докладом к околоточному надзирателю в уездный город Мухосранск. Вид двух мертвецки пьяных парней с разбитыми рожами, спящих на груде мокрых костей возле свежевыстиранной ямы не оставлял никаких сомнений в совершении кровавого преступления и попытке сокрытия его следов.
Разбудить преступников не удалось, и урядник вдвоем с кучером не без труда уложили их на пол брички, кости поместили рядом и все это доставили в околоток, где преступников определили в карцер для вытрезвления, а вещественные улики сдали местному фельдшеру, как сказали бы мы теперь, на экспертизу.
К вечеру преступники проспались, но проявили упорное нежелание чистосердечно сознаваться. Они утверждали (и это было совершенной правдой), что никаких костей они в глаза не видели, никого не убивали, а искали клад. Потому-де и яма. Ясно, никто не поверил. Клады возле придорожной канавы никто не закапывает на виду у всей деревни, а кости – вот они. И уж их-то, понятно, никто выкапывать не станет, а вот зарыть прямо-таки необходимо.

На следующий день урядник с околоточным надзирателем заехали к фельдшеру за результатами экспертизы: чьи, мол, кости.
–Не знаю,– честно ответил фельдшер.
–Ну и дурак,– сказал урядник и дал фельдшеру в морду, после чего стражи закона удалились.
Скорый и праведный суд постановил названных крестьян Ф. Костолома 19-ти лет и К. Харькина 21-го года считать виновными в убийстве безымянного купца второй гильдии с целью ограбления, расчленении трупа убиенного и попытке сокрытия преступления и отправил их в каторжные работы сроком на 15 лет. Кости же остались у фельдшера, поскольку он не смог установить по ним имя и род занятий пострадавшего, а, значит, на процессе толку от них не было.
Судьба осужденных преступников теряется в недрах сибирских рудников, а вот судьба вещественных доказательств известна. Они, как было сказано, остались у фельдшера, человека образованного, с отличием окончившего Усть-Соплянское фельдшерское училище и беззаветно преданного науке.
Вылечив свинцовой примочкой фонарь под глазом, оставленный ему на память урядником, и обретя прежнюю остроту зрения, он принялся изучать оставленные ему кости. Были они явно старыми, не вполне сходными с человеческими, но казались на них удивительно похожими.
Осознав свое бессилие и неспособность установить, с чем ему довелось столкнуться, фельдшер, не долго думая, написал прямо в Императорскую Академию Наук. Письмо это не сохранилось, так что о его содержании можно судить только по краткому изложению, приведенному в единственной статье, содержащей описание найденных костей. Фельдшер написал, что в его распоряжении оказались весьма древние кости неизвестного ему существа. Кости эти во многом напоминают человеческие, но отличаются от них рядом особенностей. Наиболее заметные различия наблюдаются в строении черепа, имеющего сильно уплощенную лобную кость и необычно вытянутые челюсти. От правой ветви нижней челюсти сохранился лишь небольшой обломок в области симфиза, который, в отличие от человеческого, имеет форму не дуги, а острого угла. Левая ветвь почти цела, хотя и несет небольшое повреждение венечного отростка, происходящее, видимо, от удара лопатой. Зубы с человеческими не схожи совершенно. Понимая ценность редкой находки, он просит позволения передать ее в Императорский Зоологический Музей.
   
   Академик Николай Викторович Насонов, разведывающий (как тогда говорили) Зоологическим Музеем, по вполне профессиональному описанию костей сразу понял, что речь действительно идет о чем-то необычном, и откомандировал в Мухосранск младшего препаратора Отделения млекопитающих Сергея Ивановича Штоффа.
Доставив кости в Петербург, Сергей Иванович незамедлительно приступил к их самому тщательному изучению. Поскольку Музей всего только четыре года назад переехал в новое здание на стрелке Васильевского острова, в относительный порядок были приведены лишь выставочные залы, а в остальных помещениях шел вяло текущий ремонт, и м;ста для научных занятий сотрудников практически не было. Работала только библиотека, да Отделение червей и моллюсков, где энергичными действиями его старшего хранителя Н. М. Книповича малярные козлы были сдвинуты к стенам, сколочены из досок лабораторные столы и полным ходом шла обработка материалов Мурманской полярной экспедиции на пароходе «Андрей Первозванный», организованной Комитетом помощи поморам. За одним из таких столов восседал и сам Николай Михайлович, срочно дописывавший тысячестраничный труд о гидрологии Северного Ледовитого океана. Другие же сотрудники Музея занимались на дому. Не был исключением и Сергей Иванович.
   
   Первым делом Штофф тщательно очистил кости и уже в процессе очистки убедился в том, что они составляют почти полный скелет, причем принадлежат одному экземпляру. Впрочем, ключицы не подошли к своим местам и, возможно, вообще были от существа другого вида. Во всем остальном находка была в великолепной сохранности. Не хватало лишь правой ветви нижней челюсти, нескольких ребер и позвонков, фаланг пальцев на передних конечностях и копытца на левой задней. Строение скелета обнаруживало очень большое сходство со скелетом человека, череп, однако, при этом был практически совершенно свиной, с той лишь разницей, что затылочное отверстие было расположено не в задней части черепа, как у обычной свиньи, а в его основании, как у человека. Из этого следовало, что существо ходило на задних ногах. Передние конечности были длинные, и кисти доходили почти до коленного сустава, что характерно для человекообразных обезьян. Штофф понял, что нашел знаменитое недостающее звено, от которого произошли с одной стороны эти самые обезьяны, а с другой – человек.
Он счел свое открытие настолько важным, что решился сделать доклад на заседании Санкт-Петербургского Общества Естествоиспытателей. Надо сказать, что особого впечатления доклад не произвел. Члены Общества отнеслись к нему довольно скептически, а Книпович даже довольно резко выступил в дискуссии, заявив, что выводить человека из копытных такой же бред, как производить от них китообразных. Теперь мы знаем, что он ошибался.
Но Штофф не был сломлен первой неудачей и в «Ежегоднике Зоологического Музея» за 1911 год опубликовал большую статью на немецком языке под названием «Zur Frage ;ber die Untersuchungen des Schweinaffemenschen Svinantropus rossicus Beinen im Unter-Sadristschenscksche Guvernement am 1909 Jahre gefunden». К статье имелось приложение с подробными рисунками скелета.

Честно говоря, статья отклика не получила, и Сергей Иванович от огорчения начал было попивать. И все же судьбе было угодно, чтобы у него появился внимательный и усердный читатель. Это был гимназист четвертого класса Миша Герасимов, который еще в приготовительном классе прочитал труды барона Кювье, где тот описывал метод реконструкции целого скелета по одной кости, и загорелся мыслью восстанавливать облик вымерших животных и даже портреты умерших людей по костям, вылепляя из глины мышцы и помещая их в нужных местах.
Для начала он подобрал на помойке собачий череп и вылепил по нему голову. Его дядюшка, завзятый охотник и любитель собак, не задумываясь, сказал, что это – доберман-пинчер. Окрыленный успехом Миша раздобыл где-то человеческий череп, снял с него гипсовый слепок и воссоздал по нему страшную как смерть старуху. На этом его деятельность приостановилась в силу недостатка костного материала. Увлеченный своей идей, талантливый юнец совершенно забросил занятия в гимназии, и каждый день таскался в Публичную библиотеку, усердно совершенствуя свои знания анатомии. Тут-то ему на глаза и попалась статья Штоффа. С немецким у Миши были серьезные проблемы, так как к занятиям в гимназии он относился весьма поверхностно, поэтому понять, о чем говорилось в статье он, по правде говоря, не смог, но иллюстрации недвусмысленно указывали на обилие костей и возможность заняться, наконец, настоящим делом. Он через адресный стол разыскал адрес Сергея Ивановича, положил в кошелку старуху и ее череп и на свой страх и риск отправился в гости к младшему препаратору.

Сергей Иванович был потрясен Мишиным талантом и глубокими знаниями анатомии. И старуха произвела на него неизгладимое впечатление.
— Неужели вы это сами сделали, Миша?— воскликнул он в изумлении. Тогда всем говорили «вы», даже маленьким мальчикам.
— Не только сам сделал, но и сам придумал, как,— ответило без ложной скромности юное дарование мальчишеским простуженным басом.— Показывайте-ка свои кости. Покумекаем, что с ними можно сделать.
Сергей Иванович достал кости, и тут Миша поразил его второй раз. Он, не задумываясь, поменял местами правую и левую ключицы, от чего они как влитые встали на свои места. Правда, они теперь лежали выпуклой стороной не вперед, а вверх, но ведь и скелет не принадлежал настоящему человеку.
Миша потребовал мешок гипса, сказал, что завтра же приступит к работе, и удалился, очень довольный.
Уже через неделю гипсовые слепки всех сохранившихся костей были готовы, и Миша приступил к восстановлению утраченных. С челюстью, ребрами и позвонками не было никаких проблем. Для всего этого были образцы. Хуже было с костями кисти, но Миша применил метод барона Кювье, и еще через неделю кисти были готовы, а Сергей Иванович уже с нетерпением ждал, когда Миша начнет свою основную работу, но тот неожиданно заявил, что остался последний, самый сложный этап подготовки костного материала: реконструкция хвоста.
— У него не было хвоста,— сказал Сергей Иванович.
— Был,— возразил Миша, и стал показывать какие-то бугорочки и шероховатости на тазовых костях и копчике.
Наконец все было готово. Миша собрал скелет, связал его проволочками, укрепил на подставке, придал ему живую и выразительную позу и приступил к делу.
Работал он долго. Исправлял, переделывал, изводил тонны глины и ужасно пачкал пол. К подсобным работам, например замачиванию глины, Миша Сергея Ивановича великодушно допускал. Наконец все было готово, с готовой реконструкции сняли гипсовый слепок и сделали две отливки. Одну на ломовом извозчике доставили в Музей, а вторая осталась у Штоффа (который на прощание взял с Миши клятвенное обещание выучить немецкий, совершенно необходимый в научной работе) для изучения и детального описания.
А описывать было что. Полученная реконструкция до изумления напоминала знаменитого гоголевского черта: человекообразное тело с необыкновенно длинными руками и отвисшим брюхом, свиное рыло, закрученный спиралькой хвостик и небольшие копытца на нижних конечностях. У Сергея Ивановича закрадывались подозрения, что сходство это не могло быть случайным.
Тем временем статья Сергея Ивановича в «Ежегоднике Зоологического Музея» постепенно погружалась в бездну научного забвения, и была бы забыта совершенно, если бы на нее не обратил внимание сам Эрнст Геккель. На Всемирном съезде анатомов в Берлине в 1913 он отозвался о ней восторженно и всецело согласился с выводами Штоффа о том, что недостающее звено, наконец, найдено. Об открытии свинатропа в научном мире заговорили. Так узнал о нем крупнейший отечественный дарвинист Алиментов Аркадьевич Тимирязев. Он прочитал и доклад Геккеля, и статью Штоффа, полностью оценил значение находки и для эволюционной теории, и для российской науки, и принялся со свойственной ему страстностью пропагандировать открытие свиночеловека как наиболее убедительную победу дарвинизма за последние два десятка лет.
Результат деятельности Климента Аркадьевича оказался неожиданным: научная общественность свинантропом не заинтересовалась, зато он попал в поле зрения политических деятелей. Непримиримую позицию занял Иоанн Кронштадтский, усмотревший в открытии Штоффа оскорбление православия, поскольку эта сомнительная личность с подозрительной фамилией называла человека, образ и подобие Божие, потомком богомерзкой свиньи. Не отставал и Пуришкевич. Этот прямо с думской трибуны заявил, что не потерпит, чтобы русский народ называли русской свиньей, хотя бы и по-латински. Оба предупреждали об опасности происков всемирного еврейского заговора. Сергей Иванович стал получать анонимные письма угрожающего содержания.
Штофф в отчаянье написал в «СПб Ведомости» опровержение, говорил, что он православный и потомственный дворянин, происходит из рода остзейских баронов и ссылался на семейную реликвию: плеть, которой сам Петр Великий выдрал его предка Иоганна Штоффа фон Хинтемдорф за то, что он на Всепьянейшем соборе не смог выпить в один присест какую-то очень большую чашу царского самогона. В заключение он утверждал, что видовое название говорит не о национальной принадлежности ископаемого, а о месте его нахождения. Опровержение было напечатано 15 (27) июля 1914 г.
Через четыре дня, после того, как патриотически настроенная толпа, возмущенная объявлением войны, разгромила и сожгла немецкое посольство, отдельные группы черносотенцев отправились на расправу с врагами отечества. Немцы они, или евреи стало неважно. Впрочем, в этот день немцы были, пожалуй, даже хуже. Опровержение Штоффа было еще свежо в памяти, и его посетили. Квартиру разграбили и сожгли. В пожаре погибли кости свинантропа, Мишина реконструкция, одна из гипсовых отливок и мемориальная плетка Петра Первого. Заодно сгорела расположенная выше этажом квартира вполне благонадежного банковского служащего Кирилла Аполлоновича Лебедева.
Сам Сергей Иванович по счастью уцелел. Он во время погрома был на призывном пункте, где его забраковали по причине близорукости. Лишенный крова младший препаратор переночевал в Музее, а на следующий записался вольноопределяющимся в Хоты-Мансийский Его Императорского Величества лейб-гвардии стрелковый полк. Для вольноопределяющихся медицинская комиссия не требовалась.

  Военная служба Штоффа не задалась с самого начала. Он попал под командование некоего прапорщика, имя которого в известных нам документах не значится. Сергей Иванович в своих письмах к матери писал, что был поражен его сходством с реконструированным Мишей свинантропом, но подробностей не приводил, отметил только, что, по его мнению, похожего человека Гоголь и вывел в образе черта.
Прапорщик с самого начала проникся к Сергею Ивановичу глубокой ненавистью из-за того, что тот носил пенсне на шнурке. Во время двухнедельной строевой подготовки перед отправкой на фронт, он завел манеру несильно, но чувствительно тыкать Штоффа кулаком в зубы, от чего пенсне слетало с носа и, качаясь на шнурке, очень забавляло младшего командира.
По прибытии на передовую, на второй или третий день прапорщик послал Штоффа и еще трех интеллигентов из числа вольноопределяющихся в разведку на верную смерть, приказав им доползти до немецких окопов, сосчитать число сидящих в них немцев и доложить. Немцы, понятное дело, сделали из разведчиков решето, но Сергей Иванович умудрился добраться до своих и доложить результаты подсчетов. Умер он часа через два на подводе, доставлявшей его к санитарному эшелону.
В течение всех последовавших войн и революций никто не интересовался открытием Сергея Ивановича, имя его прочно забылось, а единственный сохранившийся гипсовый слепок реконструкции свинантропа благополучно пылился где-то в запасниках Зоологического Музея.
С началом НЭПа выжившие российские ученые начали понемногу возвращаться к своим занятиям.

  Вот в это время свинантроп впервые по серьезному заинтересовал отечественных биологов. Первым о нем вспомнил Николай Константинович Кольцов, создатель и директор Института экспериментальной биологии. Причиной послужило то обстоятельство, что в Институт все чаще и чаще стали поступать описания и фотографии лиц, обнаруживавших большое сходство с Гоголевским чертом. Николай Константинович вспомнил о статье Штоффа, на которую в свое время почти не обратил внимания, разыскал ее и, заинтересовавшись, написал в Ленинград заведующему Зоологическим Музеем (теперь он именовался директором) Алексею Андреевичу Бялыницкому-Бируле письмо, спрашивая, не сохранились ли хоть какие-нибудь материалы. Бируля тщательно проверил все запасники, искомых костей, разумеется, не нашел, но обнаружил гипсовую отливку, на постаменте которой пальцем по мокрому гипсу была сделана надпись: «Свиночелов;къ. Л;пилъ съ настоящихъ костей М. Герасимовъ въ 1913 г.».
Разыскать Мишу особого труда не составляло. Он уже не был не только гимназистом, но и студентом, с недавних пор работал в Институте археологии, и успел снискать известность портретными скульптурными реконструкциями нескольких малозначительных удельных князьков. Он охотно рассказал о своей работе над свинантропом, сообщил о гибели костей и оригинала реконструкции, огорчился, узнав о героической и безвременной кончине Сергея Ивановича, но ничем существенным помочь не мог: костного материала больше не существовало. Организованная Кольцовым экспедиция в Красномухинский район Нижне-Пролетарской области обнаружила старую яму у околицы поселка Сталинское, перекопала все вокруг в радиусе чуть ли не километра, но не нашла и ржавого гвоздя. В распоряжении науки оставались только иллюстрации к статье Штоффа и гипсовая отливка.
К работе над изучением свинантропа и наших современников, его напоминающих, Кольцов привлек своего коллегу Николая Ивановича Вавилова. Оба крупнейших отечественных генетика развернули широким фронтом изучение физического типа и генеалогии лиц, напоминающих свиночеловека, и установили, что, с одной стороны, Штофф был прав в своих гипотезах о происхождении человека, а с другой, что определенная часть генофонда многих человеческих популяций (о всем человечестве они не могли судить, так как не имели соответствующего материала) до сих пор несет целый ряд древних генов, определяющих облик и, в известной мере, психологические особенности лиц, несущих эти гены в гомозиготном состоянии. Гениальная наблюдательность Николая Васильевича Гоголя получила блестящее научное подтверждение.
Бялыницкий-Бируля, как раз в это время создававший в Музее экспозицию, посвященную дарвинизму, извлек из запасников реконструкцию Герасимова и поместил ее на видном месте рядом со скелетами шимпанзе и современного человека.
Работы по изучению генетического наследия свиночеловека в современных популяциях были в самом разгаре, когда наступило время борьбы с евгеникой. Кольцова и Вавилова обвинили в человеконенавистничестве, а изучение генетики человека запретили. Кольцов умер, не выдержав гонений, а Вавилова заморили голодом в тюрьме. Там же погиб и Бируля. Но не смотря на заботу Партии и Правительства о нравственной чистоте отечественной науки, гипсовый слепок свинантропа каким-то чудом пока сохранялся в экспозиции Зоологического музея.
Вспомнили о нем только во время объединенной сессии двух Академий 1948 г. Сам Трофим Денисович Лысенко, тряся брюхом, вздергивая пятачок и постукивая копытцем, хриплым голосом выкрикивал во время своего доклада, что вот, мол, мухолюбы придумали человека с хвостом и свиной рожей и задуряют всем голов;, в то время как каждому известно, что белые медведи ассимилируют цвет снега, да и на ели при первом же удобном случае вырастает сосна. Надо только расшатать наследственность вегетативных гибридов и все засадить квадратно-гнездовым способом. В зале же, поигрывая закрученным в колечко хвостиком, ухмылялся Исай Израелевич Презент.
Началась эпоха мичуринской биологии, и Миша Герасимов, который давным-давно стал уже Михал Михалычем, от своего участия в реконструкции свинантропа публично отрекся. Гипсовую отливку свиночеловека убрали из экспозиции Музея, и куда она делась, осталось неизвестным.
Но все имеет свой конец. Выращивание жирномолочных бычков в Горках Ленинских закончилось позорным провалом, Лысенко с Презентом отовсюду погнали, но в результате их деятельности открытие Штоффа было окончательно и навсегда забыто. Теперь, когда больных диабетом лечат свиным инсулином, никто не задумывается, как это так может быть, что на введение чужеродного белка не возникает серологической реакции?
И действительно, почему?                А.Д.Наумов,                2009г.